Два крыла до рассвета

[SyringaakaDay]

Название: Два крыла до рассвета
Автор: Syringa aka Day
Бета: Xenya-m
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: мини, 2 224 слова
Пейринг/Персонажи: Джон Уотсон, Грегори Лестрейд, Шерлок Холмс
Категория: джен
Жанр: драма, фэнтези
Рейтинг: R (за описание операции)
Краткое содержание: Джон Уотсон уже не первую ночь выезжает на подпольную операцию.
Примечание/Предупреждения: AU, Wing!fic
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Два крыла до рассвета"

от автора

нравится мне эта идея )), возможно, напишу еще пару историй, а то и серию (планы-планы )

Телефон пискнул нервно, будто мышь, которой наступили на хвост.

Звук вырвал из сна, и Джон, повернувшись на спину, протянул руку, чтобы нащупать сотовый на столе.

Свет дисплея резанул по глазам, впрочем, смс оказалось пустым, но он знал, что так и будет, еще только увидев имя отправителя.

Едва сдерживая зевоту, он встал, потянулся. Белье, джинсы, ботинки — все по давней привычке лежало на расстоянии вытянутой руки от кровати, и Джон одевался практически вслепую.

Мышцы ломило: прошлая ночь была непростой, но отказать он не мог.

Тихо спустился в гостиную, убедился в том, что беспокойный сосед не уснул случайно на диване, и вышел из квартиры.

Жизнь в центре Лондона имеет много плюсов, и один из них — возможность поймать такси даже в полтретьего ночи. Машина тихо зашуршала шинами, притормаживая. Стряхнув с плеч капли едва-едва моросившего дождя, Джон залез в теплое нутро и, откинувшись на спинку, разрешил себе немного расслабиться.

В голове сам собой составлялся четкий план предстоящего.

Все необходимое есть там, куда он едет, но если что-то осталось неучтенным или закончилось — в двух шагах есть круглосуточный магазин и аптека.

Он автоматически разминал пальцы, как делал всегда. Со сна они немного непослушны, особенно на правой руке, но легкие движения кистью разгоняли кровь, и минут через пять все будет в порядке.

Такси остановилось около приземистого трехэтажного здания из красного кирпича, очень напоминающего то, где жил он сам — маленькая мастерская на первом этаже, темные окна, не считая одного, крайнего слева, под крышей, три дверных звонка, ведущих в квартиры А, В и С.

Впрочем, у него есть ключи.

Дорожка на деревянных ступеньках заглушила его шаги.

Дом спал, но Джона ждали, он это знал.

Благодаря хорошо смазанным замку и петлям открыть дверь получилось совершенно бесшумно. Еще тише он закрыл ее. Он знал, что, по сути, в том, что он делает, нет ничего и близко похожего на состав преступления, но все равно чувствовал себя преступником — возможно потому, что один случайный свидетель способен разрушить все.

Из гостиной, откуда проникал в темный коридор приглушенный свет, доносились тихие звуки. Шипение. Будто кто-то втягивал воздух сквозь плотно сжатые зубы и, после секундной паузы, выдыхал его, едва сдерживая стон. Его ждали именно там, но руководствуясь давней привычкой, ставшей уже частью его ДНК, Джон сначала снял свитер, прошел в ванную и, найдя антисептическое мыло, тщательно, но быстро вымыл руки до локтя. Достал из аптечного шкафчика пару шприцов и нужное лекарство, и только тогда прошел в гостиную.

Но комната была пуста. Звук на самом деле шел из темного проема открытой в спальню двери.

Джон замер на пороге.

Каждый раз это зрелище шокировало его и отчасти даже пугало.

В первое мгновение он просто не мог оторвать взгляда, не мог пошевельнуться.

На темно-синем покрывале, в темноте казавшемся черным, раскинулись белоснежные крылья. Они занимали почти всю кровать, прикрывая своего владельца… или своего раба?

Только голые ступни высовывались из-под маховых, да в изголовье вцепились руки, служа подушкой для поникшей головы.

— Здравствуй, — вновь обретя голос и откашлявшись, сказал Джон.

— Здравствуй, — чуть приоткрыв глаза, прохрипел Лестрейд.


***

Прежде всего — вколоть обезболивающее. Грег говорил, оно помогает, но Джон верил в это мало. Если на инспектора не действуют ни алкоголь, ни наркотики, то с чего вдруг подействует обезболивающее? Тем не менее, всегда обкалывал анестетиком места воспаления.

Руки действовали автоматически — открыть упаковку, набрать жидкость, спустить воздух. Приглядеться, вколоть. Пусть в комнате было темно — эту часть необходимого он мог бы сделать и на ощупь.

После того, как Грег расслабил руки, отпуская изголовье, и лег на подушку — возможно, анестетик и впрямь действовал, а может, сработал эффект плацебо, Джон разрешил себе не просто видеть, но увидеть.

Крылья лезли не в первый раз. Через толстые шрамы на лопатках они продирались с большим трудом, плотная от многочисленных регенераций кожа сопротивлялась. Края разрывов выглядели неровными и воспаленными.

Джон заставлял себя дышать глубоко, видя, как очередное перо выскальзывает из раны — в слизи и сукровице. Дышать глубоко и думать рационально.

Если тебе нехорошо, то каково Грегу?

Основная часть крыльев, самая широкая, еще не вылезла.

Придется надрезать.

Его хирургические инструменты хранились в буфете — рядом со столовыми приборами, завернутые в салфетку и засунутые в пакет для улик. Не самый лучший способ хранения медицинской стали, но хотя бы стерильно.

Пока ему потребуется не так уж много — скальпель да расширители, но маленький столик на колесиках он «сервирует» так, будто предстоит как минимум вырезать селезенку. Тщательно. Еще одна привычка военного времени, предусматривающая, что ассистента под рукой может и не оказаться.

Хорошо бы, конечно, и место для операции подобрать более соответствующее. В идеале — стол. Но Джон лишь вздохнул, прокатив столик мимо: если все пойдет как обычно, крылья будут расти еще часа два, а может, и чуть больше. На жесткой поверхности на животе будет слишком дискомфортно, да и стол недостаточно широк, под крылья придется делать подпорки из стульев… Нет уж. Кровать пока подойдет.

Оставив столик в спальне, Джон вернулся в гостиную и отвинтил от письменного стола Грега две мощные инженерные лампы на кронштейнах. Установил их на прикроватных тумбочках, хорошо завинтив крепления. Лампы были приобретены специально для… как и многое другое в этой квартире, на первый взгляд естественное и малопримечательное, но Джон всегда замечал эти вещи, в основном потому что были они выбраны им лично и предназначались скорее для него, хотя в повседневной жизни служили инспектору.

После сумрака гостиной и почти полной темноты в спальне, к которым уже успел привыкнуть, яркий свет резанул глаза.

Грег застонал и уткнулся лицом в белый хлопок наволочки. Чуть приподняв угол подушки, Джон нашарил повязку на глаза и помог Грегу ее натянуть.

Под белым светом высоких ламп картина распростертого на кровати под тяжестью крыльев человека казалась еще сюрреалистичнее.

Это выбивало из привычного ритма мыслей, заставляло разум двигаться по одной и той же колее, от вопроса «Как это может быть?» к восклицанию «Этого не может быть!» и дальше – недоумению: «Но я это вижу, слышу и осязаю…».

И так раз за разом.

И снова…

И еще раз…

Но зная об этой ловушке, Джон смог ее избежать, вспомнив ту мысль, что закрепилась в его сознании для самых экстренных
моментов: «Я подумаю об этом потом. У меня еще будет время».

К сожалению, он себе не лгал.

Джон надел перчатки и подошел к кровати вплотную.

Направив свет на левое плечо Грега, он подложил под него скатанную в валик простыню, заставляя приподняться, выступить чуть вверх, и ухватился за предплечье. Тонкий слой силиконовых перчаток не мог скрыть от него жар кожи, скользкой от испарины.

Левое крыло всегда давалось труднее, потому что фиксировать плечо Грега приходилось тоже левой, а действовать правой. Ассистент бы не помешал. Да и пара сестричек в придачу.

Продезинфицировать рану, очищая от скопившихся сгустков крови, слизи и сукровицы. Приглядеться, намечая путь скальпелю.

Крылья всегда пробивались в одном и том же месте, но делая надрез на этой лопатке, он всегда брал чуть правее, совсем рядом со шрамом, но там, где кожа была тоньше, на правом он, наоборот, перенесет его левее.

Линия вверх.

Кожа беззвучно разошлась под острейшей сталью – хватило легкого нажатия, главное найти правильный угол…

Кожа разошлась, а под ней были перья.

Перья начали пробиваться сквозь рану, как трава через трещину в асфальте, только в тысячу раз быстрее.

Джон вставил расширитель. Взяв заранее подготовленный шприц, еще раз обколол место разреза анестетиком. Взглянул на Грега.

Черная повязка намокла от пота там, где соприкасалась с бровями, губы были крепко сжаты и казались обескровленными. Видимо, почувствовав колебания Джона, он чуть дернул краем рта и еле кивнул — продолжай.

Разрез, уходящий от рванной раны вниз под углом, почти к позвоночнику, был длиннее — надо было выпустить лопаточную кость, которая уже прощупывалась под тонкой кожей. И хорошо бы поторопиться — очевидно, Грег ждал до последнего, прежде чем вызвать его.

Давал отдохнуть.

Подобная забота была непривычной, а в таких обстоятельствах казалась еще и глупой. Глупой, но приятной.

Хотя при мысли, что друг лежал здесь один, сдерживая, сколько было сил, давление растущих крыльев, будто рвотный позыв, Джону становилось не по себе. Лежал, понимая, что не удержит, сдаваясь, позволяя затопить себя наплыву боли и облегчения.

В такие минуты никто не должен быть один.

Но инспектор относился к тем людям, которым особенно трудно быть слабыми. Джон знал, он и сам был таким.

Правое крыло пошло легче: лопаточная кость уже натягивала кожу, будто странный толстый червяк шевелилась под ней. И буквально вырвалась с влажным звуком, стоило только провести скальпелем вниз. Края разреза, в который Джон не успел вставить расширители, вывернулись наружу и вспухли.

Грег застонал, мотнул головой, успокоился.

Первая часть вечера прошла успешно.

До второй оставалось минут сорок: именно столько потребуется времени для того, чтобы кости окончательно закрепились, а перья расправились, сбрасывая с себя шелуху, в которую превратится высохшая слизь.

Тогда можно будет приступать к ампутации.

А пока есть время немного отдохнуть.

Если б в голове был тумблер, отвечающий за работу мозга, Джон бы тут же перевел его в положение «Выключено», но увы.

Вместо этого он стянул перчатки, бросил их в корзину для мусора и лег на спину на коврик около кровати… стащил с кресла подушку и подложил ее под голову.

И только теперь услышал тишину: до этого в его голове было слишком шумно от голоса, проговаривающего в голове мельчайшие детали операции, желающего предусмотреть все. Если вслушиваться, то можно было понять, что этот голос принадлежал его старому профессору из медицинского колледжа. Но теперь он утих. Ненадолго.

Те звуки, что услышал он, входя в квартиру, изменились. Пациент дышал легче, хоть Джон и не сомневался, что ему все еще больно, но боль эта, очевидно, стала более терпимой.

— Как ты думаешь, я мог бы взлететь? — прошептал сверху Грег едва слышно.

Джон моргнул: как ни странно, но этот вопрос они еще не обсуждали, хотя ответ был однозначным:

— Нет.

— Они кажутся такими большими… — Грег помолчал немного и, не дождавшись реакции, добавил: — Мне кажется, я мог бы…

— Они сломают тебе спину при первой же попытке взмахнуть. Как ни крути, но фактически твоя физиология не изменяется. Это рудимент. Он бесполезен, Грег.

Он еще хотел добавить «Ты человек, а люди не летают», но промолчал.

Грег не верил в то, что он — человек.

Трудно в это верить, когда умеешь видеть души людей и, натыкаясь на особо черную и прогнившую, не способен думать больше ни о чем другом, пока эта душа не будет выдворена из нашей реальности куда-нибудь подальше.

Трудно не назвать себя ангелом-мстителем, если после убийства человека у тебя начинают расти крылья.

Грег не называл, пока не называл, но верил.

Джон не верил.

Иногда, перевязывая Грега уже после операции, он вглядывался в его иссушенное лицо, прокусанную нижнюю губу, покрасневшие веки, и требовал, просил, умолял прекратить изображать из себя Декстера Моргана и дать себе передышку.

Дать передышку этому миру.

Да и спина хоть и проявляла чудеса регенерации, но весь остальной организм — вовсе нет. Если что и требовалось Грегу — так это хороший отдых. Но никак не еще одна пара крыльев за спиной.

Джон слишком твердо стоял на земле, чтобы верить в божественное вмешательство.

Ангелы, если б они и существовали, должны были бы выглядеть явно не так.

К тому же физически невозможно вырастить из чужого тела что-то равное трети его веса за четыре часа. Это невозможно ни на уровне физиологии, ни на уровне генетики, ни на уровне логики, черт возьми!

Крылья росли не из костей, не из мышц. Они росли из тонкого слоя нереальности прямо под кожей, иначе бы их ампутация не была бы процедурой настолько легкой, что он раз за разом справлялся с ней в одиночку. Ведь даже на ветеринарном форуме говорили, что подобную операцию совершать лучше вдвоем, а уж если речь идет о ком-то покрупнее совы, да без анестезии…

Обычно на размышления Грега о собственной природе он отвечал неразборчивым бурчанием, но про себя решил, что Грег… пусть это предположение было еще более диким, но он думал что Грег — выдумка. А точнее — идея. Тысячи лондонцев хотели, чтобы на страже справедливости стоял кто-то, кто доберется до виновного в обход закона. Тысячи лондонцев придумали себе Лейстреда.

А возможно, Джон просто слишком увлекся дневными телешоу.

Как бы то ни было, этой мыслью он с другом не делился.

Крылья достигли его лица, защекотали щеку.

Время на передышку закончилось.

Натянув новые перчатки, Джон пальпировал оставшуюся под кожей часть крыла, нащупывая основание клювовидной кости, прикидывая, откуда резать. Довольно кивнул — еще полчаса, и можно приступать.

Оставшееся время стоило провести с толком.

О том, чтобы выполнить подобную операцию на кровати, не могло быть и речи. Надо было подготовить обеденный стол в гостиной. Порывшись в шкафу, Джон достал огромный рулон полиэтилена и липкую ленту. Теперь уже очередь Грега была шутить по поводу сериала о маньяке, некоторые привычки которого Джон с легкостью присвоил себе, но ему было не до того.

Прозрачный полиэтилен тихо шуршал, лента отрывалась с легким треском. Они еще потребуются: крылья надо будет упаковать, прежде чем осторожно отнести вниз и, погрузив в машину Грега, отвезти в крематорий для животных к тому парню, что не узнал в пепле свою тетю, но вспомнил выразившего сочувствие Уотсона.

Когда он вернется на Бейкер-стрит, уже наступит утро. Шерлок, разумеется, будет встречать его в гостиной: осмотрит, обнюхает, возможно, даже лизнет, пытаясь еще на шаг продвинуться к разгадке.

Он уже знал, что Джон это время проводит у Грега, как знал и то, что у того некоторое время будет перебинтована спина.

Последним его предположением стали BDSM-игры.

Джон старался не думать о том, что будет, когда детектив узнает правду.

Лучше он помечтает о том, как вернется домой.

Поднимется наверх, примет продолжительный теплый душ, если только его неугомонный сосед не успеет израсходовать всю горячую воду.

В одном белье ляжет на чистые простыни, накроется легким, но теплым одеялом.

И с наслаждением потрется лопатками о прохладный хлопок, прогоняя нервный зуд, безусловно, нервный — ведь его собственные крылья вырастали только тогда, когда он не мог спасти пациента, а этого не случалось уже очень и очень давно.

Прилепив последнюю полоску ленты, Джон отошел на шаг и довольно кивнул.

Ночь будет длинной, пора было приступать.