Внимание!
воскресенье, 03 ноября 2013
Дедлайн как образ жизни
Название: Как дела?
Автор: Syringa aka Day;
Бета: Crazycoyote
Версия: Сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: миди, 5 702 слова
Пейринг/Персонажи: Джон Уотсон, Шерлок Холмс, Молли Хупер, Грегори Лестрейд, Майкрофт Холмс, Гарри Уотсон
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Даже если ваше тело покоится в морге, это не значит, что никто не спросит вас "Как дела?"
Примечание/Предупреждения: описания раздавленного грузовиком трупа, спойлер!смерть персонажафальшивая смерть персонажа
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Как дела?"
Посвящается замечательной Филифьонка в ожидании
В 16.48 на пульт службы спасения поступил срочный вызов. Наезд на пешехода.
В 17.02 врач скорой помощи констатировал смерть по причине травм, не совместимых с жизнедеятельностью. Для этого ему потребовалось лишь на секунду заглянуть под машину. Он успел перехватить стаканчик кофе, дожидаясь появления полиции, после чего принял следующий вызов.
В 17. 06 констебль, первым прибывший на место происшествия, натянул желтые ленты, огораживая край дороги, и переписал личные данные свидетелей.
Свидетелей было много. Шесть человек своими глазами видели, как мужчина, выскочив из такси, помчался через четыре полосы на противоположную сторону дороги. Две легковушки затормозили в последний момент, но тяжелый грузовик не успел.
— Он… он просто как из-под земли выскочил, — заикался водитель грузовика, держа в трясущихся руках стакан с водой.
Тормозной след подтверждал его слова.
— Он казался нормальным, — таксист пожал плечами. — Мы спокойно ехали, и вдруг он закричал «Остановите!», я притормозил, а он возьми и выскочи… и побежал…
— Почему?
— Откуда ж я знаю.
— Ну как вам показалось?
— По-моему, он кого-то увидел. На той стороне улицы. Увидел… и побежал навстречу.
Для того, чтобы достать труп, пришлось отогнать грузовик в сторону. Сразу стало понятно, что опознание будет непростым.
— Надеюсь, у тебя были с собой документы, приятель, — пробормотал детектив, склоняясь над телом. — Иначе лежать тебе в морге, пока родственники не найдутся.
— А рентген челюсти? — влез молодой констебль.
— Эту челюсть еще собрать нужно… Ага!
— Бумажник?
— Именно. Перепиши данные — и можно его паковать.
В 19.23 уже обмытое тело поместили в камеру морга, повесив бирку «Джон Х. Уотсон, № 18/95» на большой палец ноги.
За 24 часа до...
Молли ужасно спешила, но у нее, как на зло, все валилось из рук, и она все забывала.
Забыла захватить полотенце в душевую, забыла мобильник в раздевалке, заперла ключи от дома в кабинке и пролила кофе, застегивая сапоги. Этот день можно было бы объявить Днем катастроф.
Она волновалась с самого утра, а точнее, со звонка Джона Уотсона, пригласившего ее на ленч.
Они не виделись со дня похорон. Да и там она пряталась за чужими спинами, лишь издали наблюдая, как нервно он мнет пальцы, как запрокидывает голову, не разрешая вытечь жидкости, скапливающейся в уголках глаз.
Ей было ужасно стыдно.
Казалось, все смотрят на нее, все знают и говорят только об одном…
Молли нервно передернула плечами.
И вот теперь Джон хотел поговорить с ней. Но о чем? И как ей себя вести? А что если он догадался?
Промокнув бумажными полотенцами разлитый кофе и выкинув грязный ком в мусорную корзину, она вышла из здания больницы.
Джон ждал в небольшом кафе на углу — они порой пили тут кофе или брали бутерброды с собой, а иногда и просиживали минут сорок, болтая ни о чем и дожидаясь, пока Шерлок вдоволь поиздевается над очередным телом. Нельзя сказать, чтобы они стали такими уж близкими друзьями, однако Джон был ей симпатичен, и она ему, похоже, тоже.
Споткнувшись, Молли неловко наступила на ногу, выронила сумочку и досадливо чертыхнулась — каблук отломился, содержимое сумочки вывалилось на асфальт.
— Разреши я помогу, — уверенная рука помогла ей выпрямиться и осторожно направила к лавочке неподалеку. — Присядь.
— Спасибо, Джон.
— Рад помочь.
Быстро убрав ее вещи в сумку, он протянул ее Молли, а сам сел рядом.
— Как твоя нога?
— Мне кажется, все в порядке…
— Я взгляну?
— Ой, право… не стоит…
Но Джон уже опустился на одно колено и, обхватив рукой голень, расстегнул сапожок и аккуратно стащил. Молли пошевелила пальцами, перебарывая желание спрятать ногу под скамью. Не то чтобы ей было неприятно, но неловкость возрастала: она не заслуживала такого отношения, его внимания, его доброты.
— Похоже, растяжение. Небольшое, но стоит приложить лед.
— Мне почти не больно.
— Это пока ты на нее не наступила.
— Ох, ради бога, Джон, со мной все в порядке.
Так же аккуратно вернув сапожок на место, тот сел рядом и чуть сгорбился, опираясь руками на колени.
— Как твои дела, Молли?
— Пожалуй, я смогу прохромать до кафе…
Джон тихонько рассмеялся, покачав головой.
— Я имел в виду — вообще… Ты неважно выглядишь. Плохо спишь?
Молли пожала плечами.
Это была возможность отшутиться и перевести разговор на что-нибудь другое, узнать, почему Джон решил встретиться после двух недель молчания и как дела у него самого… но она была не уверена в том, что действительно готова его выслушать, выслушать и, поняв, что у него все не так хорошо, как он того заслуживает, не рассказать правду. И неожиданно для себя, она начала говорить о том, как давно не была в отпуске, как сильно устала от своей работы, что сосед справа всю ночь ссорится со своей молодой женой, под окнами тусуются трансвеститы, а она, не в силах уснуть, пересматривает по десятому разу «Реальную любовь» и «Дневник Бриджит Джонс». Молли замолчала только когда совершенно выдохлась и, подняв голову, заметила, что уже зажглись фонари, разрывая желтым светом легкие сумерки. Неуверенно подняв голову, она впервые с начала их встречи решилась встретиться глазами с Джоном. Тот смотрел внимательно и немного печально.
— Я совсем жалкая, верно?
— Совсем нет, это все Хью Грант, на меня он тоже так действует.
Молли невесело усмехнулась. Неожиданно, она почувствовала себя спокойнее, но что было тому причиной, понять не смогла: может то, что она впервые за долгое время вот так кому-то выговорилась, а может лицо ее собеседника, с которого не сходило выражение умиротворения.
Они поболтали еще немного, а потом еще чуть-чуть, пока наконец Джон не поднялся, сказав, что поймает ей такси.
Уже садясь в машину, Молли решилась задать вопрос, что крутился весь вечер у нее на языке:
— А у тебя как дела, Джон?
Но тот лишь тихо хмыкнул, наклонившись поцеловал ее в щеку сухими губами и захлопнул дверцу машины.
Этой ночью она уснула быстро — Бриджит даже не успела в очередной раз начать «новую жизнь».
За стеной было тихо, под окном тоже.
Ей снился невнятный белый туман и лишь под утро — умиротворенное лицо Джона, которое она закрывала краем белой простыни.
За 15 часов до…
Гул в баре обычно нарастал ближе к трем, пока же было относительно тихо, но это ненадолго: последний рабочий день, народ спешил оторваться.
Лестрейд сидел у барной стойки в самом дальнем от входа углу — здесь было темнее, тише и свободные леди не спешили напрашиваться на компанию и коктейль. В принципе, точно так же он мог набираться и дома, но здесь был знакомый бармен, который знал его норму и мог, если что, присмотреть за ключами от машины.
Возможно, алкоголь был не самым лучшим способом расслабиться, но Лестрейд чувствовал, что нервы на пределе. Вчера на месте преступления он сцепился с Андерсоном, проворонившим улику, а в ответ на фразу Донован «Какой бешеный Холмс вас покусал?» усомнился в ее компетенции и обмолвился о влиянии личных отношений на работу. Остыв немного, он признал перед самим собой, что был неправ. Будь это другие люди и другие обстоятельства, он бы тут же извинился и загладил свою вину посиделками с пивом, однако на этот раз его совесть молчала и предпринимать что-либо по восстановлению мостов он не хотел.
Отныне — исключительно рабочие отношения и никаких личных привязанностей.
На соседний стул кто-то приземлился, случайно задев Лестрейда локтем и обдав запахом тяжелых духов и женских сигарет. Знакомый голос попросил пинту пива. Лестрейд слегка скосил глаза.
— Джон?
— Грег, — тот приветственно поднял бокал и отпил пива.
— Ты пахнешь так, будто только что вырвался из публичного дома.
— Я два часа просидел в баре с шестью довольно агрессивно заигрывающими трансвеститами.
— И как?
— Ушел без потерь, хотя один из них был очень даже симпатичным.
Понимающе хмыкнув, Лестрейд привлек внимание бармена и указал на свой стакан. Еще два пальца — и ему, пожалуй, хватит.
— А здесь ты какими судьбами?
— Тебя искал.
Лестрейд подозрительно прищурился: про этот бар он никому не говорил, предпочитая встречаться с коллегами в том, что ближе к работе. Джон пожал плечами и улыбнулся немного печально:
— Между Ярдом и твоей квартирой около десятка подобных заведений, но твоя машина была припаркована лишь у одного.
— Зачем искал?
— У меня для тебя подарок… в некотором роде.
— Но сегодня не мой день рождения.
— Тебе понравится, — хмыкнул Джон, доставая из наплечной сумки большой пластиковый конверт. — А нет, сначала это. — И он достал из кармана знакомую Лестрейду книжечку.
— Мое удостоверение!
— Там в конверте еще штук пять, все разной давности, — пожал плечами Джон и добродушно усмехнулся: — Ты что, раньше усы носил?
— Вот паршивец, — помотал головой инспектор, пряча удостоверение.
— Да ладно, его можно понять — это весьма полезная штука.
— Что ты успел натворить? — подозрительно прищурился Лестрейд.
— Ничего криминального: успокоил одного мужика и его жену-истеричку, которые мешали всем соседям спать.
— Тоже дело, — не мог не согласиться инспектор, вспоминая о своих прежних соседях. — А что там еще интересного?
— А, это старые дела, что я спер из хранилища Скотланд-Ярда, когда вы нас пригласили на рождественскую вечеринку.
— Это когда вы взломали кабинет Андерсона и Шерлок затеял с ним драку?
— Это был отвлекающий маневр.
— А что за дела? — отодвинув бокал, Лестрейд положил перед собою папку и попытался разобрать хоть что-то на обложке, но было слишком темно.
— В основном — восьмидесятых и девяностых годов. Ничего нового.
— У убийств нет срока давности. И вы их раскрыли?
— Шерлок раскрыл — это ему был подарок.
— На Рождество?
— Угу.
— Очень романтично.
— Мы не пара, — автоматически буркнул Джон и тут же рассмеялся, прикрыв глаза рукой. — Прости, привычка.
Они немного помолчали, отпивая каждый из своего стакана. Лестрейд замялся — столько воспоминаний пробудила их встреча, столько эмоций, которые он старался подавить, столько невысказанного… Слова рвались с губ, но инспектор понимал, что слишком пьян, чтобы обсуждать это сейчас, чтобы что-то обещать и давать ложные надежды… надо встретиться с Джоном еще раз и все обговорить подробно… надо взять у него официальные показания… надо… но это все потом… единственное, что мог сказать он сейчас…
— Я постараюсь все исправить, Джон…
— Я знаю, Грег, я тоже… все нормально, — на несколько секунд замолчав, он оживился и с улыбкой сменил тему: — А как в этом году сыграла команда Столичной полиции? Неужели пожарники снова сделали вас?
Грег закивал, вспоминая тот матч, и их разговор плавно скатился на спорт и предстоящую Олимпиаду.
Уже под утро, чувствуя, как слегка покачивается под ним диван, Грег подумал, что так и не спросил, как же дела у самого Джона.
За 12 часов до…
У Гарри была удивительно трезвая пятница. Во многом это объяснялось тем, что в квартире уже вторую неделю не было ни капли спиртного. Именно две недели назад она вернулась из клиники, совершив очередную попытку начать новую жизнь. Без алкоголя.
За это время случилось многое, но фактически — ничего. Жизнь стала на удивление пустой: ей рекомендовали избегать тех мест, где искушение может стать больше силы воли, поэтому ни друзья, ни развлечения не могли скрасить ей это чертовски сухое время.
Статья не писалась. Слова вылетали из головы, не успевая в ней сформироваться, плоские, бесчувственные, бесполезные.
Она даже не помнила, о чем писала. Что-то о пчелах. Или о меде. Или об экологии.
Черт, о чем она должна писать?
Редактор на этой неделе уже звонила раза три, но сегодня мобильник молчал. Возможно, она просто отчаялась.
Гарри взглянула на сотовый. Нет, это батарейка села.
Подключив Нокиа на зарядку, она снова уселась к ноутбуку. В левой руке категорически чего-то не хватало. Запотевшего стекла с прохладной темной жидкостью, пощипывающей язык, скатывающейся нежно по горлу при каждом глотке.
Черт.
Сотовый, включенный на виброрежим, замигал, сдвигаясь по столу. Приглядевшись, Гарри все же взяла трубку:
— Ну что?
— Дай угадаю — я как всегда не вовремя.
Это была их семейная шутка. Брат никогда не звонил к месту. Даже когда служил в Афганистане и дозванивался хорошо если раз в месяц, он и тогда умудрялся попадать некстати.
— Да нет, все нормально, — отодвинувшись чуть дальше, она закинула ноги на стол, отпихнув пяткой ноутбук.
— Я так и думал, что тебе лучше звонить ближе к утру. Все нормальные люди спят, зато для тебя — подходящее время, — тихо усмехнулся в трубку Джон, а Гарри, чертыхнувшись, взглянула на часы: время приближалось к четырем утра. Она только сейчас поняла, как устала, устала, почти ничего не делая, потому что с полудня была занята только одним — сидела за ноутбуком и выдавливала из себя слова, запрещая себе вставать и выходить из квартиры. Она прикрыла глаза и представила, как почти на другом конце Лондона вот так же прикрыл глаза ее брат, тоже не желая смотреть на время, но по своим причинам, представила, как он сидит на диване в пустой квартире, в которой она никогда не была.
Кто бы мог подумать, что в детстве они были действительно дружны. Так дружны, что Гарри могла забыть позвонить маме или отцу, но брату — никогда, а Джон однажды бросил девушку, которая ей не понравилась… или, наоборот, понравилась слишком сильно.
Кажется, он о чем-то спросил.
— Что? — переспросила Гарри, прижимая к уху вспотевшую трубку.
— У тебя все нормально? — повторил Джон слегка встревожено.
— Я еще держусь, если ты об этом.
— Сколько по шкале?
— Противно, но терпимо.
— Хорошо, ты уверена, что не хочешь… ну я не знаю… поговорить о чем-нибудь?
— Хочу, — согласилась Гарри, — но для этого есть дипломированный психотерапевт и Группа анонимных алкоголиков, — она давно уже поняла, что обсуждение проблем с близкими хорошо только в том случае, если проблемы не длятся годами. В других — они разрушительны, потому что никто не захочет двенадцать лет подряд слушать о том, как тебе плохо и почему тебя тянет выпить. Даже если это самый любимый и самый близкий тебе человек. Особенно самый любимый и самый близкий.
— Какие у тебя планы?
— На выходные?
— На выходные и… вообще.
— Пишу про мед. И экологию. И всякую другую фигню.
— Здорово.
— Нет, не очень, — усмехнулась Гарри «детскому» сленгу брата.
— Ладно. Ну… не буду тебе мешать.
Она пожала плечами, забыв, что он ее не может видеть.
— Пока, — сказал он.
— Пока, — автоматически откликнулась она, и уже готова была нажать на отбой, когда вдруг вспомнила: — Погоди, а как твои дела?
Но брат уже успел отключиться.
За 10 часов до…
Утро неохотно занималось над городом, будто пожар в закрытой комнате без доступа кислорода.
Сидя на бетонной основе окна, Шерлок курил, сбрасывая пепел вниз.
Эту стройку заморозили пару месяцев назад, и с тех пор здесь успели побывать стритрейсеры, вольные художники и бомжи.
Шерлок смог просочиться и занять верхние этажи, не потревожив местную фауну.
Ему здесь понравилось: серый бетон стен — ничего лишнего, десять вариантов отхода и два десятка видеокамер на улицах, к управлению которыми он уже успел подключиться. Захватить его здесь смогло бы только вооруженное подразделение, но брат обещал никого не посылать.
Ему немного было нужно — ноутбук, надувной матрас да сигареты, заменившие пластырь, кофе и череп.
Майкрофт только морщился, принюхиваясь к его одежде. Но молчал.
Шерлок сам не понимал, почему застрял в городе. По сути, ему тут нечего было делать. Начинать следовало с портов, через которые приходили наркотики, контрабанда и оружие, с ячейки в цюрихском банке, с гениального математика, уже десять лет скрывающегося в Колумбии. Да и много с чего еще. Сеть раскинулась широко, подобно мифической Гидре, и пусть голова ее уже обратилась в пепел в лондонском крематории, сама она и не думала умирать.
Шерлок бросил окурок вниз и запрокинул голову, выдыхая последнюю затяжку в прохладный воздух.
Ему следовало уехать. Причем не завтра, не сегодня и даже не вчера. Он должен был сделать это гораздо раньше — не дожидаясь опознания и похорон.
Но что-то тянуло в районе груди, не пускало.
Он сам для себя находил отговорки.
Он наблюдал за собственными похоронами в бинокль с сильным усилением, он смог рассмотреть новые морщинки вокруг Джоновых глаз, но этого было недостаточно.
Он должен увидеть его.
Лично.
Близко.
Сначала он хотел пробраться на Бейкер-стрит ночью, и просто… просто посмотреть, но оказалось, что Джон спит очень плохо, может среди ночи проснуться и начать бродить, перебирая вещи или равнодушно сидеть, глядя на темный экран ноутбука. Шерлок не видел напрямую, но тень на занавесках не оставляла возможности для сомнений.
Дальше ему пришла гениальная идея с переодеванием — но Джон узнал бы его под любой личиной. Не мог не узнать.
Оставалась всего одна возможность — отследить его на улице, где можно было бы затеряться в толпе. Но Джон пережидал атаку журналистов, плотно запершись на Бейкер-стрит, и почти никуда не выходил оттуда, не считая посещений психолога и дня его, Шерлока, похорон.
Разум зацепился за эту идею.
Шерлок знал, что друг еще не раз навестит его могилу: он, может быть, и не относился к людям сверхсентиментальным, но был человеком эмоциональным, и Шерлок слышал его голос тогда, на крыше, хоть его разум и был занят четко проработанным планом спасения. И он понимал, что пытаясь пережить горе, сказать недосказанное и выразить непереносимое, Джон еще не однажды посетит его могилу. Хотя бы просто для того, чтобы взглянуть на мраморное надгробие и еще раз прочитать надпись на нем.
Шерлок невесело хмыкнул, кутаясь в пальто.
Джон хотел увидеть его, он хотел увидеть Джона.
Их желания часто были схожи.
Возможно, именно это делало их настолько родственными душами, делало их незаменимыми друг для друга.
«Если я хочу вернуться, я должен уйти, — сказал себе Шерлок и пересел на матрас, открывая ноутбук. — Я просто взгляну на него последний раз и все. Вот только когда он будет — этот последний раз?»
Камеры, настроенные на окна квартиры 221б по Бейкер-стрит, фиксировали не так много, как хотелось бы — лишь некоторые движения и перемещения в квартире: задернутые шторы гостиной не облегчали наблюдения. А вот комната Джона просматривалась на треть.
Шерлок за эти недели успел изучить его расписание — не то чтобы оно отличалось разнообразием. Он много спал, непривычно много. Вставал не раньше двенадцати. Пил кофе, шатался по квартире, что-то печатал на ноуте, серфил в интернете — Шерлок видел объем входящего трафика, но проследить загрузку не позволяла его собственная программа защиты. На обед он спускался к миссис Хадсон, чья кухня просматривалась просто превосходно. Ел мало, говорил короткими отрывистыми фразами.
Залив кипятком порошок, гордо носящий название «кофе», Шерлок в ускоренном режиме включил промотку вчерашних записей — он не видел Джона уже двенадцать часов и его не отпускало ощущение, что он мог что-то пропустить. Но у Майкрофта были свои причины не давать ему прямого доступа к камерам и только пересылать файлы дважды в день. Возможно, он опасался, что Шерлок просто перестанет отходить от ноутбука. Возможно, он не так уж заблуждался.
При первых же кадрах он насторожился, а через полминуты вскочил с гневным вскриком — после обеда, немного посидев в интернете, Джон оделся и вышел из дома.
— Проклятье!
Он упустил прекрасную возможность. Чертов Майкрофт и его чертовы правила!
Но куда и зачем выходил Джон?
Камеры поймали лишь черный бампер такси.
Это невозможно.
Это невыносимо.
Ему придется выйти в город.
И проследить за всем самому.
Решительно сбросив звонок замигавшего телефона — захотеть с ним поговорить сейчас мог только один человек — он захлопнул ноутбук и, спрятав его на всякий случай под строительным мусором в углу, направился к пожарной лестнице.
За 6 часов до…
Рассержено выдохнув, Майкрофт в который раз услышал «Аппарат абонента отключен или…» и отложил телефон. Найти Шерлока, когда он не хотел быть найденным, сложно, но возможно, а вот заставить его прислушаться к здравому смыслу — почти нереально.
Он понимал, почему брат остался в городе, он видел эту странную и нелогичную привязанность, что не давала ему отбросить все лишнее и заняться, наконец, тем, ради чего он и затеял весь этот спектакль. Но Шерлок медлил и тянул время, не утруждаясь даже придумать какую-нибудь отговорку.
В определенной степени он вполне его понимал, Майкрофт и сам не был лишен некоторых привязанностей и расположенностей, но то, что творил Шерлок, было безумием, чистым и яростным. Неким протестом против того, что ждало его впереди. Это Майкрофт тоже понимал, хотя привычка хвататься за прошлое все же не была свойственна его брату. Но что-то держало его.
Майкрофт увидел, как качнулись занавески на Бейкер-стрит, и замедлил проигрывание файла. Хотя стекло заливал водой вчерашний дождь, но сомнений не было: лицо принадлежало Джону. Майкрофт приблизил изображение, вглядываясь. Выражение лица угадывалось с трудом. Не разгневанное, не расстроенное, а какое-то... пустое. Он что-то произнес, но вода размывала, скрадывала. Возможно, это и не имело значения, но Майкрофт знал, что будет дальше: Джон оденется, поймает такси и поедет к своему психотерапевту, у которой не был уже очень давно. Разговор будет напряженым и бесполезным — отчет уже лежал у него на столе, с ним он ознакомился в первую очередь. Прочитал стенограмму и потребовал аудиофайл — видеозаписей психотерапевт не вела, а свои камеры они установить не посчитали нужным. Сегодня утром, вслушиваясь в глухой голос Джона, он пожалел о своей непредусмотрительности. Оставалась только вот эта вот пленка, но и она давала слишком мало.
С кем разговаривал Джон? С миссис Хадсон или сам с собой? Больше в доме в то утро никого не было. Телефонный звонок в это время зафиксирован тоже не был.
Закрыв файл, Майкрофт по внутренней почте переправил его техникам с пометкой "Срочно" и распоряжением распознать по возможности, что говорит единственный попавший в кадр человек.
После этого он переключился на режим реального времени и полюбовался на макушку брата, выглядывавшую из окна соседнего дома. Ну что ж, по крайней мере он не стоял под окнами с цветами и гитарой.
Конечно, можно было его оттуда забрать, хотя это, вполне вероятно, привлекло бы много ненужного внимания, можно было воззвать к его совести, его рациональности, в конце концов. Но Майкрофта не отпускало ощущение, что в жизни брата вот-вот произойдет что-то более важное, чем борьба с одной из крупнейших криминальных организаций Королевства.
За 3 часа до…
Знакомые окна притягивали взгляд, но Шерлок заставлял себя смотреть ниже — туда, где колыхались за стеклом синие занавески в спальне миссис Хадсон. Боковым зрением он видел дверь и отблеск металла на ней — всего три цифры.
Ему не следовало сюда приходить.
Но он знал, что не уйдет.
Его вело шестое чувство.
Предчувствие оказалось сильнее разума.
Он сидел, прикрываясь газеткой, как в старых черно-белых фильмах про шпионов, и даже если на голову ему сейчас начал бы падать самолет — он вряд ли встал бы.
Миссис Хадсон показалась в окне — не выглянула, нет, просто встала рядом и он ее увидел. Он заходил как-то в ее комнату — рядом с окном стоял старый трельяж с кучей стеклянных флаконов и каких-то коробочек. Очевидно, она одевалась.
Шерлок насторожился.
Когда в окне этажом выше мелькнул рукав знакомой куртки — все окончательно стало очевидным.
Ему следовало поторопиться, чтобы оказаться на кладбище раньше них. Сложив газету, он кинул ее в ближайшую урну и взмахнул рукой, подзывая такси.
Майкрофт на секунду отвлекся от бумаг и взглянул на окошко внутренней связи. Расшифровку записи ему еще не прислали. И его не оставляла мысль, что с этим стоило поторопиться.
Гарри сглотнула, облизала сухие губы и проснулась.
В щеку впечаталась клавиатура. Настроение за несколько часов сна успело скатиться со средне паршивого до «Боже, я не переживу этот день!». Голова гудела колоколом. И страшно хотелось пить, но мысль о воде или чае без кофеина вызывала у нее головокружение. Нет, ей нужно было что-то другое.
Распахнув окно, Лестрейд глубоко вдохнул терпкий, жаркий, пахнущий приближающимся вечером воздух любимого города. Похмелье давно прошло — генеральная уборка квартиры всегда была для него лучшим лекарством. Осталась лишь легкая муть да воспоминание о чем-то важном, что случилось вчера. О чем-то, что пряталось не столько в папке, которую принес Джон, сколько в самом факте, что он ее принес. О чем-то, что от Грега пока что ускользало.
Прихватив с кухни пиво, он разлегся прямо на ковре, и почувствовав, как на спину приземлились четыре мягких лапы Заразы, подтянул к себе папку.
Все попытки уговорить саму себя оказались бесполезны.
Как ни старалась Молли избежать этого, она снова оказалась здесь. Перед витриной обувного магазина, на лавочке, с которой открывался отличный вид на пару очаровательных сапожек ручной работы.
Цена не была завышена ни на пенс. Они стоили ровно столько, и было бы преступлением даже мечтать купить их за меньшую сумму.
Молли вздохнула, отпила кофе из картонного стаканчика.
В большом пакете, рядом на скамье, лежали ее сапоги. Мастер починит каблук за полчаса. Она сможет проносить их еще года два. В конце концов, ее старые сапоги тоже были очень хорошими.
Но она хотела эти.
И она не просто так дважды проверила перед выходом из дома, не забыла ли она положить в кошелек банковскую карточку.
Они играли в гляделки с этими сапожками уже второй месяц.
И подспудно она знала, что сегодня без них не уйдет.
Джон, немного потоптавшись у могилы, вернулся к миссис Хадсон, ждущей его неподалеку. Что-то сказал ей, целуя в щеку.
Расстояние слишком большое, Шерлок не услышал даже отголоска звука, все перекрывал непрерывный шум города. Но он примерно мог предположить. Джон явно был намерен прогуляться. После нескольких дней добровольной изоляции, вполне естественно, ему хотелось пройтись.
А Шерлоку следовало поймать первое же такси и выбрать аэропорт. Он знал, что в любом из трех ближайших его уже ждали и документы на фальшивое имя, и набор билетов в любом направлении. Брат наверняка позаботился.
Но сегодняшние рейсы улетят без него.
Следом за Джоном он вышел из парка, не способный оторвать взгляд от светлой макушки и знакомого разворота плеч под старой курткой. Друг шел чуть медленнее, чем в то время, когда они гуляли вдвоем, но вполне целенаправленно. Возможно, он шел на встречу? Или зайти в кино?
Шерлок шел следом, чуть сгорбившись и засунув руки в карманы плаща, и тихо ненавидел себя за спешку, помешавшую ему толком одеться и загримироваться. На это ушло бы минут двадцать, но зато сейчас он мог бы следовать за Джоном почти вплотную.
И не произошло бы того, что произошло.
Джон успел перейти на зеленый свет, а он — нет.
Он остался на краю тротуара, глядя через отгородивший его поток машин на удаляющуюся фигуру. Чувствуя, как что-то натягивается в груди, будто он был физически привязан к Джону невидимой леской, и теперь она напряглась, готовая вот-вот лопнуть, напряглась, выдирая из него такой же невидимый крючок, прочно засевший где-то в районе солнечного сплетения.
Кажется, он забыл выдохнуть…
Джон тем временем успел почти затеряться в толпе, но вдруг вынырнул на самой кромке, около дороги, и взмахнул рукой, подзывая такси.
Молли неспеша потягивала кофе. Решение было принято. Минут через десять она поднимется с лавки и зайдет в магазин.
Последняя папка привлекала внимание своей новизной. И обложка. Это была не стандартная полицейская папка с наклейкой, напечатанной на первом струйном принтере, как некоторые другие, а то и вовсе на печатной машинке, как все остальные в том пакете, что вчера передал ему Джон. Эта была новой. И подписана она была от руки с легким неправильным наклоном — левшой.
Грег открыл папку.
Одно из последних дел Шерлока.
Гарри не помнила, как вышла из дома. Как одевалась и причесывалась. Она не была уверена, что действительно делала это — джинсы точно были вчерашними — она помнила, как отколупывала стразы со шва, разговаривая с братом. А футболка… какая на ней была футболка? Да разве это важно…
Она стояла на пороге ближайшего к дому бара. Кажется, ее здесь и не должно быть, но она ведь ненадолго, верно? Только горло промочить. Ужасно хочется пить.
Майкрофт раздраженно потер ладонью в области желудка. От чертовых японцев у него всегда начиналась изжога. Даже если общение шло по скайпу. Голос, чуть искаженный динамиками, вызывал у него раздражение и желание послать Антею в буфет за пирожными. Говорят, корзиночки с желе и свежими фруктами чудо как хороши. Особенно по субботам.
Вглядываясь в параллельный перевод — все же его японский был недостаточно хорош, чтобы доверять ему в важных переговорах, он не сразу обратил внимание на замигавший в углу экрана восклицательный знак. А прочитав короткое, в два предложения, сообщение, схватился за телефон, нажимая и удерживая кнопку с цифрой два. Быстрый набор номера, секундная пауза и долгие гудки. Мысленно то проклиная брата на все лады, то умоляя его взять трубку, он ждал, чувствуя, как слегка подрагивает рука и сжимается горло.
Такси подскочило почти моментально.
В кармане завибрировал телефон…
Джон сел в машину.
Шерлок не собирался отвечать, он знал, кто и почему звонит…
Такси тронулось, отъезжая.
Он перезвонит сам — через пару минут, когда черные гладкие бока одного из символов Лондона проскользнут мимо, а он постарается убедить себя, что видел сквозь стекло и то и дело загораживающий поток машин родное лицо, и достанет сотовый…
Такси набирало скорость, еще пара секунд — и оно проедет мимо.
Шерлок достанет сотовый, позвонит брату, и скажет, что готов, что он простился, и пусть ему это далось нелегко, но он знал, знал…
У него перехватило дыхание и воздух будто прекратил движение, на долю секунды все будто замерло, прекратив существовать, когда он все же увидел лицо Джона, казалось, смотревшего прямо на него.
… он знал что вернется, потому что ему было куда возвращаться.
Мгновение ушло. Потоки машин снова ринулись навстречу друг другу.
Он отвернулся от дороги и нащупал в кармане по-прежнему вибрировавший телефон — брат сегодня был особенно настойчив, когда…
Визг тормозов.
Глухой удар.
Женский вопль.
«Вызовите скорую!»
Мат на арабском.
Он медленно обернулся, вцепился взглядом в черное такси, то самое черное такси, черное такси, пассажирская дверца которого была сейчас распахнута настежь, черное такси, водитель которого безумными глазами таращился сейчас под колеса грузовика, затормозившего через три полосы от него.
Там уже начинали скапливаться люди.
Они прижимали пальцы ко рту и бормотали «боже, боже».
На негнущихся ногах он подошел ближе… он подошел… он не осознавал, что шел… но вдруг все эти странные люди оказались за его спиной, а он… оказалось, он присел на корточки перед кусочком чего-то, что раньше было частью человека… просто человека… он не мог бы сказать то имя которое принадлежало этому человеку… он не знал, что случилось бы, произнеси он его сейчас хотя бы мысленно…
Небольшой кусочек. Почти плоский. С одной стороны были видны короткие русые волосы, с другой — красно-серая масса. Затылочная часть. Если изучить внимательнее…
Он не почувствовал, как его подхватили за руки, поднимая, просто красный кусочек на сером асфальте стал дальше, и перед глазами поплыло…
Майкрофт уже пару минут не слышал, что именно говорит японец. Слушал, но не слышал, лишь фиксировал краем сознания. Он и к сообщению, что Шерлок найден, накачан снотворным и уложен в кабинете, вот тут, в трех шагах от него, отнесся почти равнодушно.
Он не мог оторвать взгляда от экрана, на котором прокручивал раз за разом один и тот же момент.
Джон подходит к окну.
Джон смотрит на улицу.
Джон говорит: «Плохой день, чтобы умереть. Уж лучше завтра».
Гарри сидела, тупо глядя в стакан. На дне кружились золотистые пчелки.
Бармен, еще пару минут назад обративший внимание на ее странное поведение, немного замешкавшись, все же подошел.
— Что-то не так, мисс?
— Моего брата сбила машина, — отстраненным голосом сказала она.
— Очень жаль. Наверное, пьяный за рулем был?
Женщина глянула на него дико и, соскочив с табурета, влетела за дверь.
Грег продолжал недоуменно смотреть на папку, полностью копирующую то дело, что совсем недавно, какой-то год назад, раскрыл для него Шерлок. Как она затесалась сюда? Возможно совершенно случайно, но как можно было ее перепутать? Он все еще думал об этом, поглаживая пальцами обложку, когда зазвонил телефон.
— У меня выходной, — сказал он сразу четко и однозначно, не давая звонившему возможности заговорить первым. — Никуда не поеду.
Но в следующую секунду вскочил на ноги, не чувствуя, как кот, возмущенно мяукнув, соскочил с его спины, оцарапав ему бок когтями.
Продавец обувного магазинчика, запирая на ночь дверь, увидел на скамейке напротив оставленный кем-то пакет. В нем была пара ношенных, но еще хороших сапог, лишь один каблук оторвался.
Майкрофт перестал прокручивать один фрагмент снова и снова, разрешив программе спокойно доиграть файл. Окна все время были темными и пустыми, лишь изредка по ним проскальзывал свет проезжавших мимо машин. Снова и снова…
Но вдруг что-то насторожило, будто яркая вспышка мелькнула в голове и погасла.
Майкрофт склонился над монитором, вглядываясь в картинку, не веря собственным глазам. Всего лишь в одном месте, всего лишь на несколько секунд камера покачнулась, захватив чуть больше…
Дурман успокоительных подарил странное состояние невесомости, но спать больше не хотелось. Шерлок сел на диване. Огляделся. Кабинет Майкрофта в «Диогене». Хозяин за столом молча и сосредоточенно смотрел в монитор, вцепившись рукой в шевелюру. Почувствовав опустошение, равного которому еще не знал, Шерлок встал и молча вышел.
Майкрофт поднял голову от экрана, не веря своим глазам. Ему требовались подтверждения. Предположение было диким. Но вполне реальным. Но требовало проверки, самой тщательной, ибо ложная надежда будет более разрушительна для его брата, чем горькая истина. Переведя взгляд на диван, он лишь раздраженно вздохнул — Шерлок опять испарился.
Молли сняла простыню.
Сердце колотилось в горле. Она не верила в то, что видела.
Но заставляла себя смотреть.
От тела мало что осталось.
Кое-что пришлось буквально соскребать с асфальта.
Меньше всего были повреждены ноги и левая кисть.
Очевидно, это был очень тяжелый грузовик.
В морге было тихо.
Лишь чьи-то шаги вдалеке.
Она уже готова была вернуть простыню на место, когда кое-что привлекло ее внимание.
Лестрейд вошел в Бартс, пропустив вперед себя женщину с безумными глазами. Никого не замечая, он двигался к моргу. Он знал, что тело там, он знал, что не успокоится, пока не убедится. Ему нужно было. Просто нужно.
Гарри вошла, за прозрачной перегородкой все было белое. Она не видела перед собой ничего, кроме каталки с чем-то. Чем-то, что раньше было человеком…
Шерлок переступил через груду мусора, привычно пронырнул под строительную сетку и замер.
В его комнате кто-то был.
Странно, что он не заметил признаков чужого присутствия раньше.
На надувном матрасе спиной к нему сидел человек.
У человека был знакомый разворот плеч, знакомая спина и знакомый затылок.
Гарри вошла в белое и сказала:
— Это не он, это не может быть он!
— Я думаю, это не он, — сказал одновременно с ней за ее спиной мужской голос.
— Я знаю, — откликнулась женщина в белом халате, поднимая на нее взгляд. — Но я знаю, почему я это знаю. А почему знаете вы?
Человек обернулся.
Шерлок опустился на колени, а потом заполз на матрас.
— Как?
— Что именно «как»? Как я это организовал? Как я узнал, что ты не умер? Как я тебя нашел?
— Все сразу — как? — его мозг терпел значительные перегрузки и грозил вот-вот выключиться, не завершив программы.
Джон растянулся на матрасе, заложив руки за голову. Выглядел он весьма самодовольно.
— Один мой армейский приятель работает сейчас каскадером. Долго объяснять в мелочах, но уехал я с места аварии под днищем машины, что стояла рядом с грузовиком. Там были специальные крепления. Разумеется, и водитель грузовика, и водитель такси, и еще куча народу в курсе, но они будут немы как рыбы — хорошо иметь много друзей. Что касается остального: если хочешь, чтобы тебя считали мертвым — потрудись хотя бы сменить пальто, а для наблюдения за собственными похоронами, если еще раз решишь умереть, выбирай бинокль с линзами, защищенными от света отражения.
— Ты вычислил меня! — неверяще и восхищенно одновременно прошептал Шерлок.
Гарри глубоко вдохнула и выдохнула:
— Он обещал мне, что никогда не погибнет так глупо, никогда не умрет, попав под колеса пьяного водителя. Он клялся мне!
— Он оставил мне папку с делом о компании «Янус», которая помогала людям начать новую жизнь, инсценировав их смерть, — сказал Лестрейд.
— Эта кисть левая, но на ней нет характерных мозолей, какие должны были появиться у левши, и я их хорошо чувствовала вчера, когда Джон осматривал мою ногу. Так что… не знаю, где Джон сейчас, но это точно не он.
Все трое переглянулись, встретились взглядами, кивнули невысказанному, но принятому решению. Эта тайна останется между ними.
Все трое переглянулись, и Майкрофт удовлетворенно кивнул. Пора было возвращаться к японским контрактам. Но он все же закажет себе пару корзиночек на ужин. Право, сегодня был очень беспокойный день. Не самый лучший, чтобы умереть.
Три дня спустя…
К стойке регистрации подкатилась инвалидная коляска, иссохший старик протянул трясущейся рукой свой паспорт. Мужчина, его сопровождавший, среднего роста или чуть ниже, с шикарными пшеничными усами — наверное, сын — протянул руку, пытаясь помочь, но получил лишь гневный взгляд серых, не замутненных катарактой глаз.
— Сам справлюсь, — буркнул старик, забирая проштампованный документ. — Лучше поищи мне пластыри.
— Конечно, пап, — улыбнулся тот и в свою очередь протянул паспорт.
— Как дела, сэр? — заученно улыбнулся служащий.
— О, просто замечательно.
Автор: Syringa aka Day;
Бета: Crazycoyote
Версия: Сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: миди, 5 702 слова
Пейринг/Персонажи: Джон Уотсон, Шерлок Холмс, Молли Хупер, Грегори Лестрейд, Майкрофт Холмс, Гарри Уотсон
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Даже если ваше тело покоится в морге, это не значит, что никто не спросит вас "Как дела?"
Примечание/Предупреждения: описания раздавленного грузовиком трупа, спойлер!смерть персонажафальшивая смерть персонажа
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Как дела?"
Посвящается замечательной Филифьонка в ожидании
В 16.48 на пульт службы спасения поступил срочный вызов. Наезд на пешехода. В 17.02 врач скорой помощи констатировал смерть по причине травм, не совместимых с жизнедеятельностью. Для этого ему потребовалось лишь на секунду заглянуть под машину. Он успел перехватить стаканчик кофе, дожидаясь появления полиции, после чего принял следующий вызов.
В 17. 06 констебль, первым прибывший на место происшествия, натянул желтые ленты, огораживая край дороги, и переписал личные данные свидетелей.
Свидетелей было много. Шесть человек своими глазами видели, как мужчина, выскочив из такси, помчался через четыре полосы на противоположную сторону дороги. Две легковушки затормозили в последний момент, но тяжелый грузовик не успел.
— Он… он просто как из-под земли выскочил, — заикался водитель грузовика, держа в трясущихся руках стакан с водой.
Тормозной след подтверждал его слова.
— Он казался нормальным, — таксист пожал плечами. — Мы спокойно ехали, и вдруг он закричал «Остановите!», я притормозил, а он возьми и выскочи… и побежал…
— Почему?
— Откуда ж я знаю.
— Ну как вам показалось?
— По-моему, он кого-то увидел. На той стороне улицы. Увидел… и побежал навстречу.
Для того, чтобы достать труп, пришлось отогнать грузовик в сторону. Сразу стало понятно, что опознание будет непростым.
— Надеюсь, у тебя были с собой документы, приятель, — пробормотал детектив, склоняясь над телом. — Иначе лежать тебе в морге, пока родственники не найдутся.
— А рентген челюсти? — влез молодой констебль.
— Эту челюсть еще собрать нужно… Ага!
— Бумажник?
— Именно. Перепиши данные — и можно его паковать.
В 19.23 уже обмытое тело поместили в камеру морга, повесив бирку «Джон Х. Уотсон, № 18/95» на большой палец ноги.
За 24 часа до...
Молли ужасно спешила, но у нее, как на зло, все валилось из рук, и она все забывала.
Забыла захватить полотенце в душевую, забыла мобильник в раздевалке, заперла ключи от дома в кабинке и пролила кофе, застегивая сапоги. Этот день можно было бы объявить Днем катастроф.
Она волновалась с самого утра, а точнее, со звонка Джона Уотсона, пригласившего ее на ленч.
Они не виделись со дня похорон. Да и там она пряталась за чужими спинами, лишь издали наблюдая, как нервно он мнет пальцы, как запрокидывает голову, не разрешая вытечь жидкости, скапливающейся в уголках глаз.
Ей было ужасно стыдно.
Казалось, все смотрят на нее, все знают и говорят только об одном…
Молли нервно передернула плечами.
И вот теперь Джон хотел поговорить с ней. Но о чем? И как ей себя вести? А что если он догадался?
Промокнув бумажными полотенцами разлитый кофе и выкинув грязный ком в мусорную корзину, она вышла из здания больницы.
Джон ждал в небольшом кафе на углу — они порой пили тут кофе или брали бутерброды с собой, а иногда и просиживали минут сорок, болтая ни о чем и дожидаясь, пока Шерлок вдоволь поиздевается над очередным телом. Нельзя сказать, чтобы они стали такими уж близкими друзьями, однако Джон был ей симпатичен, и она ему, похоже, тоже.
Споткнувшись, Молли неловко наступила на ногу, выронила сумочку и досадливо чертыхнулась — каблук отломился, содержимое сумочки вывалилось на асфальт.
— Разреши я помогу, — уверенная рука помогла ей выпрямиться и осторожно направила к лавочке неподалеку. — Присядь.
— Спасибо, Джон.
— Рад помочь.
Быстро убрав ее вещи в сумку, он протянул ее Молли, а сам сел рядом.
— Как твоя нога?
— Мне кажется, все в порядке…
— Я взгляну?
— Ой, право… не стоит…
Но Джон уже опустился на одно колено и, обхватив рукой голень, расстегнул сапожок и аккуратно стащил. Молли пошевелила пальцами, перебарывая желание спрятать ногу под скамью. Не то чтобы ей было неприятно, но неловкость возрастала: она не заслуживала такого отношения, его внимания, его доброты.
— Похоже, растяжение. Небольшое, но стоит приложить лед.
— Мне почти не больно.
— Это пока ты на нее не наступила.
— Ох, ради бога, Джон, со мной все в порядке.
Так же аккуратно вернув сапожок на место, тот сел рядом и чуть сгорбился, опираясь руками на колени.
— Как твои дела, Молли?
— Пожалуй, я смогу прохромать до кафе…
Джон тихонько рассмеялся, покачав головой.
— Я имел в виду — вообще… Ты неважно выглядишь. Плохо спишь?
Молли пожала плечами.
Это была возможность отшутиться и перевести разговор на что-нибудь другое, узнать, почему Джон решил встретиться после двух недель молчания и как дела у него самого… но она была не уверена в том, что действительно готова его выслушать, выслушать и, поняв, что у него все не так хорошо, как он того заслуживает, не рассказать правду. И неожиданно для себя, она начала говорить о том, как давно не была в отпуске, как сильно устала от своей работы, что сосед справа всю ночь ссорится со своей молодой женой, под окнами тусуются трансвеститы, а она, не в силах уснуть, пересматривает по десятому разу «Реальную любовь» и «Дневник Бриджит Джонс». Молли замолчала только когда совершенно выдохлась и, подняв голову, заметила, что уже зажглись фонари, разрывая желтым светом легкие сумерки. Неуверенно подняв голову, она впервые с начала их встречи решилась встретиться глазами с Джоном. Тот смотрел внимательно и немного печально.
— Я совсем жалкая, верно?
— Совсем нет, это все Хью Грант, на меня он тоже так действует.
Молли невесело усмехнулась. Неожиданно, она почувствовала себя спокойнее, но что было тому причиной, понять не смогла: может то, что она впервые за долгое время вот так кому-то выговорилась, а может лицо ее собеседника, с которого не сходило выражение умиротворения.
Они поболтали еще немного, а потом еще чуть-чуть, пока наконец Джон не поднялся, сказав, что поймает ей такси.
Уже садясь в машину, Молли решилась задать вопрос, что крутился весь вечер у нее на языке:
— А у тебя как дела, Джон?
Но тот лишь тихо хмыкнул, наклонившись поцеловал ее в щеку сухими губами и захлопнул дверцу машины.
Этой ночью она уснула быстро — Бриджит даже не успела в очередной раз начать «новую жизнь».
За стеной было тихо, под окном тоже.
Ей снился невнятный белый туман и лишь под утро — умиротворенное лицо Джона, которое она закрывала краем белой простыни.
За 15 часов до…
Гул в баре обычно нарастал ближе к трем, пока же было относительно тихо, но это ненадолго: последний рабочий день, народ спешил оторваться.
Лестрейд сидел у барной стойки в самом дальнем от входа углу — здесь было темнее, тише и свободные леди не спешили напрашиваться на компанию и коктейль. В принципе, точно так же он мог набираться и дома, но здесь был знакомый бармен, который знал его норму и мог, если что, присмотреть за ключами от машины.
Возможно, алкоголь был не самым лучшим способом расслабиться, но Лестрейд чувствовал, что нервы на пределе. Вчера на месте преступления он сцепился с Андерсоном, проворонившим улику, а в ответ на фразу Донован «Какой бешеный Холмс вас покусал?» усомнился в ее компетенции и обмолвился о влиянии личных отношений на работу. Остыв немного, он признал перед самим собой, что был неправ. Будь это другие люди и другие обстоятельства, он бы тут же извинился и загладил свою вину посиделками с пивом, однако на этот раз его совесть молчала и предпринимать что-либо по восстановлению мостов он не хотел.
Отныне — исключительно рабочие отношения и никаких личных привязанностей.
На соседний стул кто-то приземлился, случайно задев Лестрейда локтем и обдав запахом тяжелых духов и женских сигарет. Знакомый голос попросил пинту пива. Лестрейд слегка скосил глаза.
— Джон?
— Грег, — тот приветственно поднял бокал и отпил пива.
— Ты пахнешь так, будто только что вырвался из публичного дома.
— Я два часа просидел в баре с шестью довольно агрессивно заигрывающими трансвеститами.
— И как?
— Ушел без потерь, хотя один из них был очень даже симпатичным.
Понимающе хмыкнув, Лестрейд привлек внимание бармена и указал на свой стакан. Еще два пальца — и ему, пожалуй, хватит.
— А здесь ты какими судьбами?
— Тебя искал.
Лестрейд подозрительно прищурился: про этот бар он никому не говорил, предпочитая встречаться с коллегами в том, что ближе к работе. Джон пожал плечами и улыбнулся немного печально:
— Между Ярдом и твоей квартирой около десятка подобных заведений, но твоя машина была припаркована лишь у одного.
— Зачем искал?
— У меня для тебя подарок… в некотором роде.
— Но сегодня не мой день рождения.
— Тебе понравится, — хмыкнул Джон, доставая из наплечной сумки большой пластиковый конверт. — А нет, сначала это. — И он достал из кармана знакомую Лестрейду книжечку.
— Мое удостоверение!
— Там в конверте еще штук пять, все разной давности, — пожал плечами Джон и добродушно усмехнулся: — Ты что, раньше усы носил?
— Вот паршивец, — помотал головой инспектор, пряча удостоверение.
— Да ладно, его можно понять — это весьма полезная штука.
— Что ты успел натворить? — подозрительно прищурился Лестрейд.
— Ничего криминального: успокоил одного мужика и его жену-истеричку, которые мешали всем соседям спать.
— Тоже дело, — не мог не согласиться инспектор, вспоминая о своих прежних соседях. — А что там еще интересного?
— А, это старые дела, что я спер из хранилища Скотланд-Ярда, когда вы нас пригласили на рождественскую вечеринку.
— Это когда вы взломали кабинет Андерсона и Шерлок затеял с ним драку?
— Это был отвлекающий маневр.
— А что за дела? — отодвинув бокал, Лестрейд положил перед собою папку и попытался разобрать хоть что-то на обложке, но было слишком темно.
— В основном — восьмидесятых и девяностых годов. Ничего нового.
— У убийств нет срока давности. И вы их раскрыли?
— Шерлок раскрыл — это ему был подарок.
— На Рождество?
— Угу.
— Очень романтично.
— Мы не пара, — автоматически буркнул Джон и тут же рассмеялся, прикрыв глаза рукой. — Прости, привычка.
Они немного помолчали, отпивая каждый из своего стакана. Лестрейд замялся — столько воспоминаний пробудила их встреча, столько эмоций, которые он старался подавить, столько невысказанного… Слова рвались с губ, но инспектор понимал, что слишком пьян, чтобы обсуждать это сейчас, чтобы что-то обещать и давать ложные надежды… надо встретиться с Джоном еще раз и все обговорить подробно… надо взять у него официальные показания… надо… но это все потом… единственное, что мог сказать он сейчас…
— Я постараюсь все исправить, Джон…
— Я знаю, Грег, я тоже… все нормально, — на несколько секунд замолчав, он оживился и с улыбкой сменил тему: — А как в этом году сыграла команда Столичной полиции? Неужели пожарники снова сделали вас?
Грег закивал, вспоминая тот матч, и их разговор плавно скатился на спорт и предстоящую Олимпиаду.
Уже под утро, чувствуя, как слегка покачивается под ним диван, Грег подумал, что так и не спросил, как же дела у самого Джона.
За 12 часов до…
У Гарри была удивительно трезвая пятница. Во многом это объяснялось тем, что в квартире уже вторую неделю не было ни капли спиртного. Именно две недели назад она вернулась из клиники, совершив очередную попытку начать новую жизнь. Без алкоголя.
За это время случилось многое, но фактически — ничего. Жизнь стала на удивление пустой: ей рекомендовали избегать тех мест, где искушение может стать больше силы воли, поэтому ни друзья, ни развлечения не могли скрасить ей это чертовски сухое время.
Статья не писалась. Слова вылетали из головы, не успевая в ней сформироваться, плоские, бесчувственные, бесполезные.
Она даже не помнила, о чем писала. Что-то о пчелах. Или о меде. Или об экологии.
Черт, о чем она должна писать?
Редактор на этой неделе уже звонила раза три, но сегодня мобильник молчал. Возможно, она просто отчаялась.
Гарри взглянула на сотовый. Нет, это батарейка села.
Подключив Нокиа на зарядку, она снова уселась к ноутбуку. В левой руке категорически чего-то не хватало. Запотевшего стекла с прохладной темной жидкостью, пощипывающей язык, скатывающейся нежно по горлу при каждом глотке.
Черт.
Сотовый, включенный на виброрежим, замигал, сдвигаясь по столу. Приглядевшись, Гарри все же взяла трубку:
— Ну что?
— Дай угадаю — я как всегда не вовремя.
Это была их семейная шутка. Брат никогда не звонил к месту. Даже когда служил в Афганистане и дозванивался хорошо если раз в месяц, он и тогда умудрялся попадать некстати.
— Да нет, все нормально, — отодвинувшись чуть дальше, она закинула ноги на стол, отпихнув пяткой ноутбук.
— Я так и думал, что тебе лучше звонить ближе к утру. Все нормальные люди спят, зато для тебя — подходящее время, — тихо усмехнулся в трубку Джон, а Гарри, чертыхнувшись, взглянула на часы: время приближалось к четырем утра. Она только сейчас поняла, как устала, устала, почти ничего не делая, потому что с полудня была занята только одним — сидела за ноутбуком и выдавливала из себя слова, запрещая себе вставать и выходить из квартиры. Она прикрыла глаза и представила, как почти на другом конце Лондона вот так же прикрыл глаза ее брат, тоже не желая смотреть на время, но по своим причинам, представила, как он сидит на диване в пустой квартире, в которой она никогда не была.
Кто бы мог подумать, что в детстве они были действительно дружны. Так дружны, что Гарри могла забыть позвонить маме или отцу, но брату — никогда, а Джон однажды бросил девушку, которая ей не понравилась… или, наоборот, понравилась слишком сильно.
Кажется, он о чем-то спросил.
— Что? — переспросила Гарри, прижимая к уху вспотевшую трубку.
— У тебя все нормально? — повторил Джон слегка встревожено.
— Я еще держусь, если ты об этом.
— Сколько по шкале?
— Противно, но терпимо.
— Хорошо, ты уверена, что не хочешь… ну я не знаю… поговорить о чем-нибудь?
— Хочу, — согласилась Гарри, — но для этого есть дипломированный психотерапевт и Группа анонимных алкоголиков, — она давно уже поняла, что обсуждение проблем с близкими хорошо только в том случае, если проблемы не длятся годами. В других — они разрушительны, потому что никто не захочет двенадцать лет подряд слушать о том, как тебе плохо и почему тебя тянет выпить. Даже если это самый любимый и самый близкий тебе человек. Особенно самый любимый и самый близкий.
— Какие у тебя планы?
— На выходные?
— На выходные и… вообще.
— Пишу про мед. И экологию. И всякую другую фигню.
— Здорово.
— Нет, не очень, — усмехнулась Гарри «детскому» сленгу брата.
— Ладно. Ну… не буду тебе мешать.
Она пожала плечами, забыв, что он ее не может видеть.
— Пока, — сказал он.
— Пока, — автоматически откликнулась она, и уже готова была нажать на отбой, когда вдруг вспомнила: — Погоди, а как твои дела?
Но брат уже успел отключиться.
За 10 часов до…
Утро неохотно занималось над городом, будто пожар в закрытой комнате без доступа кислорода.
Сидя на бетонной основе окна, Шерлок курил, сбрасывая пепел вниз.
Эту стройку заморозили пару месяцев назад, и с тех пор здесь успели побывать стритрейсеры, вольные художники и бомжи.
Шерлок смог просочиться и занять верхние этажи, не потревожив местную фауну.
Ему здесь понравилось: серый бетон стен — ничего лишнего, десять вариантов отхода и два десятка видеокамер на улицах, к управлению которыми он уже успел подключиться. Захватить его здесь смогло бы только вооруженное подразделение, но брат обещал никого не посылать.
Ему немного было нужно — ноутбук, надувной матрас да сигареты, заменившие пластырь, кофе и череп.
Майкрофт только морщился, принюхиваясь к его одежде. Но молчал.
Шерлок сам не понимал, почему застрял в городе. По сути, ему тут нечего было делать. Начинать следовало с портов, через которые приходили наркотики, контрабанда и оружие, с ячейки в цюрихском банке, с гениального математика, уже десять лет скрывающегося в Колумбии. Да и много с чего еще. Сеть раскинулась широко, подобно мифической Гидре, и пусть голова ее уже обратилась в пепел в лондонском крематории, сама она и не думала умирать.
Шерлок бросил окурок вниз и запрокинул голову, выдыхая последнюю затяжку в прохладный воздух.
Ему следовало уехать. Причем не завтра, не сегодня и даже не вчера. Он должен был сделать это гораздо раньше — не дожидаясь опознания и похорон.
Но что-то тянуло в районе груди, не пускало.
Он сам для себя находил отговорки.
Он наблюдал за собственными похоронами в бинокль с сильным усилением, он смог рассмотреть новые морщинки вокруг Джоновых глаз, но этого было недостаточно.
Он должен увидеть его.
Лично.
Близко.
Сначала он хотел пробраться на Бейкер-стрит ночью, и просто… просто посмотреть, но оказалось, что Джон спит очень плохо, может среди ночи проснуться и начать бродить, перебирая вещи или равнодушно сидеть, глядя на темный экран ноутбука. Шерлок не видел напрямую, но тень на занавесках не оставляла возможности для сомнений.
Дальше ему пришла гениальная идея с переодеванием — но Джон узнал бы его под любой личиной. Не мог не узнать.
Оставалась всего одна возможность — отследить его на улице, где можно было бы затеряться в толпе. Но Джон пережидал атаку журналистов, плотно запершись на Бейкер-стрит, и почти никуда не выходил оттуда, не считая посещений психолога и дня его, Шерлока, похорон.
Разум зацепился за эту идею.
Шерлок знал, что друг еще не раз навестит его могилу: он, может быть, и не относился к людям сверхсентиментальным, но был человеком эмоциональным, и Шерлок слышал его голос тогда, на крыше, хоть его разум и был занят четко проработанным планом спасения. И он понимал, что пытаясь пережить горе, сказать недосказанное и выразить непереносимое, Джон еще не однажды посетит его могилу. Хотя бы просто для того, чтобы взглянуть на мраморное надгробие и еще раз прочитать надпись на нем.
Шерлок невесело хмыкнул, кутаясь в пальто.
Джон хотел увидеть его, он хотел увидеть Джона.
Их желания часто были схожи.
Возможно, именно это делало их настолько родственными душами, делало их незаменимыми друг для друга.
«Если я хочу вернуться, я должен уйти, — сказал себе Шерлок и пересел на матрас, открывая ноутбук. — Я просто взгляну на него последний раз и все. Вот только когда он будет — этот последний раз?»
Камеры, настроенные на окна квартиры 221б по Бейкер-стрит, фиксировали не так много, как хотелось бы — лишь некоторые движения и перемещения в квартире: задернутые шторы гостиной не облегчали наблюдения. А вот комната Джона просматривалась на треть.
Шерлок за эти недели успел изучить его расписание — не то чтобы оно отличалось разнообразием. Он много спал, непривычно много. Вставал не раньше двенадцати. Пил кофе, шатался по квартире, что-то печатал на ноуте, серфил в интернете — Шерлок видел объем входящего трафика, но проследить загрузку не позволяла его собственная программа защиты. На обед он спускался к миссис Хадсон, чья кухня просматривалась просто превосходно. Ел мало, говорил короткими отрывистыми фразами.
Залив кипятком порошок, гордо носящий название «кофе», Шерлок в ускоренном режиме включил промотку вчерашних записей — он не видел Джона уже двенадцать часов и его не отпускало ощущение, что он мог что-то пропустить. Но у Майкрофта были свои причины не давать ему прямого доступа к камерам и только пересылать файлы дважды в день. Возможно, он опасался, что Шерлок просто перестанет отходить от ноутбука. Возможно, он не так уж заблуждался.
При первых же кадрах он насторожился, а через полминуты вскочил с гневным вскриком — после обеда, немного посидев в интернете, Джон оделся и вышел из дома.
— Проклятье!
Он упустил прекрасную возможность. Чертов Майкрофт и его чертовы правила!
Но куда и зачем выходил Джон?
Камеры поймали лишь черный бампер такси.
Это невозможно.
Это невыносимо.
Ему придется выйти в город.
И проследить за всем самому.
Решительно сбросив звонок замигавшего телефона — захотеть с ним поговорить сейчас мог только один человек — он захлопнул ноутбук и, спрятав его на всякий случай под строительным мусором в углу, направился к пожарной лестнице.
За 6 часов до…
Рассержено выдохнув, Майкрофт в который раз услышал «Аппарат абонента отключен или…» и отложил телефон. Найти Шерлока, когда он не хотел быть найденным, сложно, но возможно, а вот заставить его прислушаться к здравому смыслу — почти нереально.
Он понимал, почему брат остался в городе, он видел эту странную и нелогичную привязанность, что не давала ему отбросить все лишнее и заняться, наконец, тем, ради чего он и затеял весь этот спектакль. Но Шерлок медлил и тянул время, не утруждаясь даже придумать какую-нибудь отговорку.
В определенной степени он вполне его понимал, Майкрофт и сам не был лишен некоторых привязанностей и расположенностей, но то, что творил Шерлок, было безумием, чистым и яростным. Неким протестом против того, что ждало его впереди. Это Майкрофт тоже понимал, хотя привычка хвататься за прошлое все же не была свойственна его брату. Но что-то держало его.
Майкрофт увидел, как качнулись занавески на Бейкер-стрит, и замедлил проигрывание файла. Хотя стекло заливал водой вчерашний дождь, но сомнений не было: лицо принадлежало Джону. Майкрофт приблизил изображение, вглядываясь. Выражение лица угадывалось с трудом. Не разгневанное, не расстроенное, а какое-то... пустое. Он что-то произнес, но вода размывала, скрадывала. Возможно, это и не имело значения, но Майкрофт знал, что будет дальше: Джон оденется, поймает такси и поедет к своему психотерапевту, у которой не был уже очень давно. Разговор будет напряженым и бесполезным — отчет уже лежал у него на столе, с ним он ознакомился в первую очередь. Прочитал стенограмму и потребовал аудиофайл — видеозаписей психотерапевт не вела, а свои камеры они установить не посчитали нужным. Сегодня утром, вслушиваясь в глухой голос Джона, он пожалел о своей непредусмотрительности. Оставалась только вот эта вот пленка, но и она давала слишком мало.
С кем разговаривал Джон? С миссис Хадсон или сам с собой? Больше в доме в то утро никого не было. Телефонный звонок в это время зафиксирован тоже не был.
Закрыв файл, Майкрофт по внутренней почте переправил его техникам с пометкой "Срочно" и распоряжением распознать по возможности, что говорит единственный попавший в кадр человек.
После этого он переключился на режим реального времени и полюбовался на макушку брата, выглядывавшую из окна соседнего дома. Ну что ж, по крайней мере он не стоял под окнами с цветами и гитарой.
Конечно, можно было его оттуда забрать, хотя это, вполне вероятно, привлекло бы много ненужного внимания, можно было воззвать к его совести, его рациональности, в конце концов. Но Майкрофта не отпускало ощущение, что в жизни брата вот-вот произойдет что-то более важное, чем борьба с одной из крупнейших криминальных организаций Королевства.
За 3 часа до…
Знакомые окна притягивали взгляд, но Шерлок заставлял себя смотреть ниже — туда, где колыхались за стеклом синие занавески в спальне миссис Хадсон. Боковым зрением он видел дверь и отблеск металла на ней — всего три цифры.
Ему не следовало сюда приходить.
Но он знал, что не уйдет.
Его вело шестое чувство.
Предчувствие оказалось сильнее разума.
Он сидел, прикрываясь газеткой, как в старых черно-белых фильмах про шпионов, и даже если на голову ему сейчас начал бы падать самолет — он вряд ли встал бы.
Миссис Хадсон показалась в окне — не выглянула, нет, просто встала рядом и он ее увидел. Он заходил как-то в ее комнату — рядом с окном стоял старый трельяж с кучей стеклянных флаконов и каких-то коробочек. Очевидно, она одевалась.
Шерлок насторожился.
Когда в окне этажом выше мелькнул рукав знакомой куртки — все окончательно стало очевидным.
Ему следовало поторопиться, чтобы оказаться на кладбище раньше них. Сложив газету, он кинул ее в ближайшую урну и взмахнул рукой, подзывая такси.
Майкрофт на секунду отвлекся от бумаг и взглянул на окошко внутренней связи. Расшифровку записи ему еще не прислали. И его не оставляла мысль, что с этим стоило поторопиться.
Гарри сглотнула, облизала сухие губы и проснулась.
В щеку впечаталась клавиатура. Настроение за несколько часов сна успело скатиться со средне паршивого до «Боже, я не переживу этот день!». Голова гудела колоколом. И страшно хотелось пить, но мысль о воде или чае без кофеина вызывала у нее головокружение. Нет, ей нужно было что-то другое.
Распахнув окно, Лестрейд глубоко вдохнул терпкий, жаркий, пахнущий приближающимся вечером воздух любимого города. Похмелье давно прошло — генеральная уборка квартиры всегда была для него лучшим лекарством. Осталась лишь легкая муть да воспоминание о чем-то важном, что случилось вчера. О чем-то, что пряталось не столько в папке, которую принес Джон, сколько в самом факте, что он ее принес. О чем-то, что от Грега пока что ускользало.
Прихватив с кухни пиво, он разлегся прямо на ковре, и почувствовав, как на спину приземлились четыре мягких лапы Заразы, подтянул к себе папку.
Все попытки уговорить саму себя оказались бесполезны.
Как ни старалась Молли избежать этого, она снова оказалась здесь. Перед витриной обувного магазина, на лавочке, с которой открывался отличный вид на пару очаровательных сапожек ручной работы.
Цена не была завышена ни на пенс. Они стоили ровно столько, и было бы преступлением даже мечтать купить их за меньшую сумму.
Молли вздохнула, отпила кофе из картонного стаканчика.
В большом пакете, рядом на скамье, лежали ее сапоги. Мастер починит каблук за полчаса. Она сможет проносить их еще года два. В конце концов, ее старые сапоги тоже были очень хорошими.
Но она хотела эти.
И она не просто так дважды проверила перед выходом из дома, не забыла ли она положить в кошелек банковскую карточку.
Они играли в гляделки с этими сапожками уже второй месяц.
И подспудно она знала, что сегодня без них не уйдет.
Джон, немного потоптавшись у могилы, вернулся к миссис Хадсон, ждущей его неподалеку. Что-то сказал ей, целуя в щеку.
Расстояние слишком большое, Шерлок не услышал даже отголоска звука, все перекрывал непрерывный шум города. Но он примерно мог предположить. Джон явно был намерен прогуляться. После нескольких дней добровольной изоляции, вполне естественно, ему хотелось пройтись.
А Шерлоку следовало поймать первое же такси и выбрать аэропорт. Он знал, что в любом из трех ближайших его уже ждали и документы на фальшивое имя, и набор билетов в любом направлении. Брат наверняка позаботился.
Но сегодняшние рейсы улетят без него.
Следом за Джоном он вышел из парка, не способный оторвать взгляд от светлой макушки и знакомого разворота плеч под старой курткой. Друг шел чуть медленнее, чем в то время, когда они гуляли вдвоем, но вполне целенаправленно. Возможно, он шел на встречу? Или зайти в кино?
Шерлок шел следом, чуть сгорбившись и засунув руки в карманы плаща, и тихо ненавидел себя за спешку, помешавшую ему толком одеться и загримироваться. На это ушло бы минут двадцать, но зато сейчас он мог бы следовать за Джоном почти вплотную.
И не произошло бы того, что произошло.
Джон успел перейти на зеленый свет, а он — нет.
Он остался на краю тротуара, глядя через отгородивший его поток машин на удаляющуюся фигуру. Чувствуя, как что-то натягивается в груди, будто он был физически привязан к Джону невидимой леской, и теперь она напряглась, готовая вот-вот лопнуть, напряглась, выдирая из него такой же невидимый крючок, прочно засевший где-то в районе солнечного сплетения.
Кажется, он забыл выдохнуть…
Джон тем временем успел почти затеряться в толпе, но вдруг вынырнул на самой кромке, около дороги, и взмахнул рукой, подзывая такси.
Молли неспеша потягивала кофе. Решение было принято. Минут через десять она поднимется с лавки и зайдет в магазин.
Последняя папка привлекала внимание своей новизной. И обложка. Это была не стандартная полицейская папка с наклейкой, напечатанной на первом струйном принтере, как некоторые другие, а то и вовсе на печатной машинке, как все остальные в том пакете, что вчера передал ему Джон. Эта была новой. И подписана она была от руки с легким неправильным наклоном — левшой.
Грег открыл папку.
Одно из последних дел Шерлока.
Гарри не помнила, как вышла из дома. Как одевалась и причесывалась. Она не была уверена, что действительно делала это — джинсы точно были вчерашними — она помнила, как отколупывала стразы со шва, разговаривая с братом. А футболка… какая на ней была футболка? Да разве это важно…
Она стояла на пороге ближайшего к дому бара. Кажется, ее здесь и не должно быть, но она ведь ненадолго, верно? Только горло промочить. Ужасно хочется пить.
Майкрофт раздраженно потер ладонью в области желудка. От чертовых японцев у него всегда начиналась изжога. Даже если общение шло по скайпу. Голос, чуть искаженный динамиками, вызывал у него раздражение и желание послать Антею в буфет за пирожными. Говорят, корзиночки с желе и свежими фруктами чудо как хороши. Особенно по субботам.
Вглядываясь в параллельный перевод — все же его японский был недостаточно хорош, чтобы доверять ему в важных переговорах, он не сразу обратил внимание на замигавший в углу экрана восклицательный знак. А прочитав короткое, в два предложения, сообщение, схватился за телефон, нажимая и удерживая кнопку с цифрой два. Быстрый набор номера, секундная пауза и долгие гудки. Мысленно то проклиная брата на все лады, то умоляя его взять трубку, он ждал, чувствуя, как слегка подрагивает рука и сжимается горло.
Такси подскочило почти моментально.
В кармане завибрировал телефон…
Джон сел в машину.
Шерлок не собирался отвечать, он знал, кто и почему звонит…
Такси тронулось, отъезжая.
Он перезвонит сам — через пару минут, когда черные гладкие бока одного из символов Лондона проскользнут мимо, а он постарается убедить себя, что видел сквозь стекло и то и дело загораживающий поток машин родное лицо, и достанет сотовый…
Такси набирало скорость, еще пара секунд — и оно проедет мимо.
Шерлок достанет сотовый, позвонит брату, и скажет, что готов, что он простился, и пусть ему это далось нелегко, но он знал, знал…
У него перехватило дыхание и воздух будто прекратил движение, на долю секунды все будто замерло, прекратив существовать, когда он все же увидел лицо Джона, казалось, смотревшего прямо на него.
… он знал что вернется, потому что ему было куда возвращаться.
Мгновение ушло. Потоки машин снова ринулись навстречу друг другу.
Он отвернулся от дороги и нащупал в кармане по-прежнему вибрировавший телефон — брат сегодня был особенно настойчив, когда…
Визг тормозов.
Глухой удар.
Женский вопль.
«Вызовите скорую!»
Мат на арабском.
Он медленно обернулся, вцепился взглядом в черное такси, то самое черное такси, черное такси, пассажирская дверца которого была сейчас распахнута настежь, черное такси, водитель которого безумными глазами таращился сейчас под колеса грузовика, затормозившего через три полосы от него.
Там уже начинали скапливаться люди.
Они прижимали пальцы ко рту и бормотали «боже, боже».
На негнущихся ногах он подошел ближе… он подошел… он не осознавал, что шел… но вдруг все эти странные люди оказались за его спиной, а он… оказалось, он присел на корточки перед кусочком чего-то, что раньше было частью человека… просто человека… он не мог бы сказать то имя которое принадлежало этому человеку… он не знал, что случилось бы, произнеси он его сейчас хотя бы мысленно…
Небольшой кусочек. Почти плоский. С одной стороны были видны короткие русые волосы, с другой — красно-серая масса. Затылочная часть. Если изучить внимательнее…
Он не почувствовал, как его подхватили за руки, поднимая, просто красный кусочек на сером асфальте стал дальше, и перед глазами поплыло…
Майкрофт уже пару минут не слышал, что именно говорит японец. Слушал, но не слышал, лишь фиксировал краем сознания. Он и к сообщению, что Шерлок найден, накачан снотворным и уложен в кабинете, вот тут, в трех шагах от него, отнесся почти равнодушно.
Он не мог оторвать взгляда от экрана, на котором прокручивал раз за разом один и тот же момент.
Джон подходит к окну.
Джон смотрит на улицу.
Джон говорит: «Плохой день, чтобы умереть. Уж лучше завтра».
Гарри сидела, тупо глядя в стакан. На дне кружились золотистые пчелки.
Бармен, еще пару минут назад обративший внимание на ее странное поведение, немного замешкавшись, все же подошел.
— Что-то не так, мисс?
— Моего брата сбила машина, — отстраненным голосом сказала она.
— Очень жаль. Наверное, пьяный за рулем был?
Женщина глянула на него дико и, соскочив с табурета, влетела за дверь.
Грег продолжал недоуменно смотреть на папку, полностью копирующую то дело, что совсем недавно, какой-то год назад, раскрыл для него Шерлок. Как она затесалась сюда? Возможно совершенно случайно, но как можно было ее перепутать? Он все еще думал об этом, поглаживая пальцами обложку, когда зазвонил телефон.
— У меня выходной, — сказал он сразу четко и однозначно, не давая звонившему возможности заговорить первым. — Никуда не поеду.
Но в следующую секунду вскочил на ноги, не чувствуя, как кот, возмущенно мяукнув, соскочил с его спины, оцарапав ему бок когтями.
Продавец обувного магазинчика, запирая на ночь дверь, увидел на скамейке напротив оставленный кем-то пакет. В нем была пара ношенных, но еще хороших сапог, лишь один каблук оторвался.
Майкрофт перестал прокручивать один фрагмент снова и снова, разрешив программе спокойно доиграть файл. Окна все время были темными и пустыми, лишь изредка по ним проскальзывал свет проезжавших мимо машин. Снова и снова…
Но вдруг что-то насторожило, будто яркая вспышка мелькнула в голове и погасла.
Майкрофт склонился над монитором, вглядываясь в картинку, не веря собственным глазам. Всего лишь в одном месте, всего лишь на несколько секунд камера покачнулась, захватив чуть больше…
Дурман успокоительных подарил странное состояние невесомости, но спать больше не хотелось. Шерлок сел на диване. Огляделся. Кабинет Майкрофта в «Диогене». Хозяин за столом молча и сосредоточенно смотрел в монитор, вцепившись рукой в шевелюру. Почувствовав опустошение, равного которому еще не знал, Шерлок встал и молча вышел.
Майкрофт поднял голову от экрана, не веря своим глазам. Ему требовались подтверждения. Предположение было диким. Но вполне реальным. Но требовало проверки, самой тщательной, ибо ложная надежда будет более разрушительна для его брата, чем горькая истина. Переведя взгляд на диван, он лишь раздраженно вздохнул — Шерлок опять испарился.
Молли сняла простыню.
Сердце колотилось в горле. Она не верила в то, что видела.
Но заставляла себя смотреть.
От тела мало что осталось.
Кое-что пришлось буквально соскребать с асфальта.
Меньше всего были повреждены ноги и левая кисть.
Очевидно, это был очень тяжелый грузовик.
В морге было тихо.
Лишь чьи-то шаги вдалеке.
Она уже готова была вернуть простыню на место, когда кое-что привлекло ее внимание.
Лестрейд вошел в Бартс, пропустив вперед себя женщину с безумными глазами. Никого не замечая, он двигался к моргу. Он знал, что тело там, он знал, что не успокоится, пока не убедится. Ему нужно было. Просто нужно.
Гарри вошла, за прозрачной перегородкой все было белое. Она не видела перед собой ничего, кроме каталки с чем-то. Чем-то, что раньше было человеком…
Шерлок переступил через груду мусора, привычно пронырнул под строительную сетку и замер.
В его комнате кто-то был.
Странно, что он не заметил признаков чужого присутствия раньше.
На надувном матрасе спиной к нему сидел человек.
У человека был знакомый разворот плеч, знакомая спина и знакомый затылок.
Гарри вошла в белое и сказала:
— Это не он, это не может быть он!
— Я думаю, это не он, — сказал одновременно с ней за ее спиной мужской голос.
— Я знаю, — откликнулась женщина в белом халате, поднимая на нее взгляд. — Но я знаю, почему я это знаю. А почему знаете вы?
Человек обернулся.
Шерлок опустился на колени, а потом заполз на матрас.
— Как?
— Что именно «как»? Как я это организовал? Как я узнал, что ты не умер? Как я тебя нашел?
— Все сразу — как? — его мозг терпел значительные перегрузки и грозил вот-вот выключиться, не завершив программы.
Джон растянулся на матрасе, заложив руки за голову. Выглядел он весьма самодовольно.
— Один мой армейский приятель работает сейчас каскадером. Долго объяснять в мелочах, но уехал я с места аварии под днищем машины, что стояла рядом с грузовиком. Там были специальные крепления. Разумеется, и водитель грузовика, и водитель такси, и еще куча народу в курсе, но они будут немы как рыбы — хорошо иметь много друзей. Что касается остального: если хочешь, чтобы тебя считали мертвым — потрудись хотя бы сменить пальто, а для наблюдения за собственными похоронами, если еще раз решишь умереть, выбирай бинокль с линзами, защищенными от света отражения.
— Ты вычислил меня! — неверяще и восхищенно одновременно прошептал Шерлок.
Гарри глубоко вдохнула и выдохнула:
— Он обещал мне, что никогда не погибнет так глупо, никогда не умрет, попав под колеса пьяного водителя. Он клялся мне!
— Он оставил мне папку с делом о компании «Янус», которая помогала людям начать новую жизнь, инсценировав их смерть, — сказал Лестрейд.
— Эта кисть левая, но на ней нет характерных мозолей, какие должны были появиться у левши, и я их хорошо чувствовала вчера, когда Джон осматривал мою ногу. Так что… не знаю, где Джон сейчас, но это точно не он.
Все трое переглянулись, встретились взглядами, кивнули невысказанному, но принятому решению. Эта тайна останется между ними.
Все трое переглянулись, и Майкрофт удовлетворенно кивнул. Пора было возвращаться к японским контрактам. Но он все же закажет себе пару корзиночек на ужин. Право, сегодня был очень беспокойный день. Не самый лучший, чтобы умереть.
Три дня спустя…
К стойке регистрации подкатилась инвалидная коляска, иссохший старик протянул трясущейся рукой свой паспорт. Мужчина, его сопровождавший, среднего роста или чуть ниже, с шикарными пшеничными усами — наверное, сын — протянул руку, пытаясь помочь, но получил лишь гневный взгляд серых, не замутненных катарактой глаз.
— Сам справлюсь, — буркнул старик, забирая проштампованный документ. — Лучше поищи мне пластыри.
— Конечно, пап, — улыбнулся тот и в свою очередь протянул паспорт.
— Как дела, сэр? — заученно улыбнулся служащий.
— О, просто замечательно.
@темы: шерлок ввс, фанфикшен, ФБ-2013
Дедлайн как образ жизни
Название: Самая классная в мире девчонка
Автор: Syringa aka Day;
Бета: Sectumsempra., Ar@lle
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: миди, 6 220 слов
Пейринг/Персонажи: kid!Джон Уотсон, kid!Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс, Гарри Уотсон
Категория: джен, преслеш, слеш за кадром
Жанр: романс, юмор, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Об опасностях игры в детском спектакле.
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Самая классная в мире девчонка"
Джон барабанил пальцами по спинке впереди стоящего стула, стараясь игнорировать голоса сестры и мамы. Отпуск начинался так себе.
— Зачем мы сюда пришли?
— Гарриет, успокойся.
— Ну мам, это глупо, это детский спектакль, что мы, черт возьми, здесь вообще забыли?
— Не говори «черт возьми».
— Я лучше вещи разложу и по берегу пройдусь. Идем, Джон.
— Немедленно сядь, скоро начнется.
— Это средневековье какое-то…
— Это традиции, Гарриет. Театральные постановки в этом доме начали ставить еще в начале прошлого века, когда лорд женился на какой-то актрисе, и та вынуждена была превратить свою работу в хобби. Ее правнучка, когда переделывала дом в отель, сохранила эту традицию. Летом в постановках участвуют обычно дети… помню я играла Белоснежку…
— Но «Красная шапочка»? Фу-у…
— Уймись, пожалуйста. Вот и занавес открывают.
— Я не буду хлопать.
— Ну и не надо. Джон, тебе хорошо видно?
Джон бросил на нее взгляд «Спасибо, что напомнила, что я самый низкий в классе»:
— Да, мам.
— Может быть, сядешь поближе, на первый ряд?
— Мне десять, а не пять, черт возьми!
— Не говори «черт возьми». Джон?
— Мам, а кто это?
— Где? А, Красная шапочка… не знаю, дорогой, не встречала тут раньше этой девочки, но она очень симпатичная.
— Она самая красивая девочка на свете!
— Ой, наш Джонни влюбился!
— Гарриет!
— Влюбился в девчонку в красной шапке!
— Гарри, не дразни брата… Джон, не обращай на нее внимания.
Но он и не обращал. Он во все глаза смотрел на сцену, где, весело помахивавшая корзиной Красная шапочка отшивала Серого волка на голову ниже ее. Тот терялся и что-то мямлил, нервно поглядывая за занавес, очевидно, мечтая удрать как можно скорее. Похоже, в сценарии, что он учил, слова были не те. Из-за занавеса на Шапочку рассерженно шипела какая-то тетенька — то ли ее мама, то ли режиссер.
Шапочке было наплевать. Она продолжала свое «По короткой пойдешь — к охотникам попадешь, а по длинной пойдешь — только хвост потеряешь».
Джон невольно улыбнулся ее энтузиазму.
Наконец Красная шапочка смилостивилась и отпустила измученного волка, пожелав ему вслед приятного аппетита, и сама убежала со сцены.
Весь разговор Волка с Бабушкой Джон просидел как на иголках, дожидаясь, пока съеденная Бабушка прекратит бороться с Волком под большим одеялом и свернется клубочком, изображая его раздувшийся живот. На этом моменте Джон поджал губы и покачал головой — ладно бы, сама Шапочка, но Бабушка была больше его раза в три и наверное смогла бы справиться с ним одной левой.
Наконец, на сцену снова вышла уже чем-то недовольная Шапочка, возможно ее наругала мама — та, которая, может быть, еще и режиссер. Шапочка плюхнулась на край кровати и, ткнув кулаком в «бабушкин» живот, то есть живот Волка, изображавшего Бабушку, спросила:
— А почему ты такая толстая, бабушка?
Волк снова что-то замямлил про болезнь.
— Нехило тебя раздуло, — восхитилась Шапочка.
— Да съешь ты ее уже! — на весь зал зашипела из-под одеяла Бабушка, снова получив тычок маленьким кулачком.
Волк вскочил и принялся бегать за Шапочкой, но та явно не собиралась сдаваться без боя. В ход пошла корзинка, за ней стулья. Волк всхлипывал, но послушно продолжал бегать за ней, пока не увидел выскочившего на сцену Дровосека. Тогда он быстренько лег на пол и притворился мертвым, хоть Дровосек и топором-то взмахнуть не успел.
Занавес задвинулся.
Джон захлопал.
Занавес внезапно открылся.
Джон не знал, какая там должна быть сцена, но, увидев, как плачущего Волка обнимает, утешая, Дровосек, а Шапочка и Бабушка перетягивают друг у друга топор, захлопал еще громче, смахивая непрошенные слезы, катившиеся из глаз.
Занавес снова задвинулся.
— Какая невоспитанная девочка, — вздохнула рядом мама.
— Что ты, мам, это было здорово.
— Она ничего так, — согласилась Гарри. — Ну теперь-то мы можем идти на ужин?
— Подожди, герои должны выйти на поклон.
И в самом деле — занавес колыхнулся, и из-за него вылезли Волк с распухшим носом, смущенно улыбающийся Дровосек и Бабушка, без пенсне и в парике, съехавшим на одно ухо. Красной шапочки не было и Джону сразу стало скучно.
Стоило разыскать ее и поблагодарить лично.
Соскользнув со стула, Джон выбрался в проход и вышел из зала.
Роль гримерки исполняла соседняя комната, смежная с залом, пробраться в которую можно было и из коридора, но главной героини там не было, только снова всхлипывающий Волк, около которого на корточках сидели «режиссер» и пожилая женщина, утешавшие его.
Джон отправился дальше. Вряд ли Шапочка ушла далеко — ведь ей надо переодеться, тем более скоро ужин, а по субботам на ужин всегда дают сливочный пудинг и фруктовое желе в красивых вазочках. Кто ж откажется от такого? Значит, она где-то в Доме, надо лишь найти где.
Джон неплохо знал отель — они каждое лето приезжали сюда на месяц или около того.
Оглядев холл, библиотеку, столовую, заглянув под лестницу и прошмыгнув на кухню, откуда его тут же прогнали, чтоб под ногами не вертелся, он решил, что здесь девочке спрятаться негде. Следующим на очереди был второй этаж.
На втором этаже располагались спальни хозяев и тех гостей, что приезжали по одному или вдвоем и хотели быть подальше от суеты и детей — писатели, врачи и люди с нервным заболеванием. В разных концах длинного коридора находились две зоны отдыха с диванами, креслами и журнальными столиками. Но ни в одной из них Шапочки не было.
Оставалось лишь одно место — чердак, на который вела небольшая дверь с площадки боковой лестницы. Он знал, что Шапочка там, он чувствовал это!
Поэтому подошел осторожно, не скрипнув ни единой половицей, стараясь не напугать.
Он думал, что девочка расстроилась и теперь прячется или даже плачет.
Девочка, присев перед дверью на корточки, взламывала шпилькой замок.
Джон поднял брови и задумчиво привалился к стене. Он думал, что успокоит актрису, намекнет на сегодняшний десерт и они вместе спустятся на ужин. Но она явно была занята делом. Однако Джон также знал, что простой шпилькой этот замок не откроешь: он был старинным и мудреным, не то, что какая-нибудь ерунда типа той, что висит на почтовом ящике. Девочка, поковырявшись еще немного, очевидно, тоже пришла к такому выводу, а потому вытащила из волос заколку с бабочкой и попыталась снова. Непослушные черные локоны, теперь не сдерживаемые ничем, упали ей на лоб, и у Джона что-то тихо екнуло внутри. Замок скрипел под напором заколок, но не открывался, Шапочка раздраженно шипела и сдувала со лба липнущие пряди. Повозившись еще пару минут, она поднялась на ноги и, обернувшись, вежливо спросила:
— На что пялимся?
В данный момент Джон пялился на длиннющие ноги с худыми коленками, которые не прикрывала короткая красная юбочка, но не говорить же об этом? К тому же, разыскивая актрису, он как-то не задумывался о том, что она может быть не слишком ему рада.
— Я… я хотел сказать, что из тебя вышла потрясающая Шапочка.
Девочка прищурилась, пристально вглядываясь в его лицо, но Джон хоть и улыбался, но искренне, без издевки или насмешки.
— Ладно, — сказала она и вернулась к замку.
— Что ты делаешь?
— А то не видно…
— Но зачем тебе на чердак?
— Там должны быть пауки. Много пауков.
Джон удивленно вытаращился. Девчонки из его класса при одном слове «паук» начинали визжать и забираться с ногами на стулья. Впрочем, о том, что эта — особенная, он уже давно догадался.
— В саду полно пауков.
— Но там также полно свидетелей.
— Я не знал, что охота на пауков — это преступление, — улыбнулся Джон.
— Это смотря для чего ты их собираешься использовать.
Джон нахмурил лоб:
— Ты собираешься отомстить Бабушке! — осенило его.
— А ты не такой уж дурак, — протянула Шапочка, продолжая активно ковыряться в замке.
— Зачем? То есть, за что?
— Это мой брат, Майкрофт…
— Какое дурацкое имя…
— А я — Шерлок, — сказала девочка насмешливо, и он прикусил язык. — И никаких сокращений.
Джон понимающе хмыкнул и кивнул. Гарри тоже уже второй год не откликалась ни на какой другой вариант имени, кроме полного. Правда еще он иногда звал ее «занозой», а она его — «козявкой», но об этом симпатичной девчонке знать не обязательно
— А я — Джон.
— Я знаю.
— Откуда?
— Это имя вышито на кармане твоей футболки.
— О! — восхитился он. — Так что там с братом?
— Он уговорил меня сыграть эту чертову Шапку! В юбке и чепчике. Но моим условием было, что он тогда сыграет бабушку…
Джон понимающе кивнул: заставить брата напялить старушечью ночнушку, парик и чепчик — это действительно хорошая шутка.
— Но он же сыграл?
— Да, но у меня еще и фотографии были! А он украл пленку!
— Хм…
— Это было бы потрясающее средство шантажа, — печально вздохнула Шерлок и отбросила заколку. — Он бы все сделал, лишь бы его друзья по колледжу никогда их не увидели.
Это Джон мог понять — сам не раз выманивал у Гарри что-нибудь нужное или интересное, угрожая, что расскажет маме, с кем она целовалась за школой после уроков.
— Ладно, — сказал он и достал из кармана джинсов связку ключей с прикрепленной к ним блесной. Перебрав половину, он снял один из них со связки — тяжелый, заржавелый — и присел рядом с девчонкой:
— Дай я.
— Ух ты, — сказала Шерлок.
— Ага, — гордо выдохнул Джон, проворачивая старый механизм. — Почти от всех помещений, даже от кладовой есть.
Ключ от кладовой был его особой гордостью — именно там в большой стеклянной банке хранились черничные леденцы. Эти леденцы лежали на маленькой кухоньке каждого домика — в синих стеклянных конфетницах, но те, что он таскал из кладовой, всегда казались ему слаще.
Дверь скрипнула и распахнулась.
На чердаке хранилось все то, что убиралось с глаз долой из Большого дома последние лет, наверное, пятьдесят. Или сто.
Огромный старый шкаф, напомнивший ворота в Нарнию, сундуки, чемоданы, кресла с вылезшими пружинами и колченогие табуреты. В прошлые свои исследования Джон нашел здесь немало занимательных вещей.
Щелкнув выключателем, он пропустил Шерлок вперед.
Охота на пауков началась.
В качестве места дислокации добычи они решили использовать красный чепчик, а когда он наполнился, Джон вспомнил о пакете из-под чипсов, который еще в машине он засунул в карман. Пакет едва ли заполнился наполовину, когда пауки на чердаке закончились. Возможно, десяток малышей и прятался где-нибудь по углам, но найти их, перепуганных, сейчас не представлялось возможным.
— Маловато, — нахмурилась Шерлок, подхватывая почти вывалившегося из чепчика паука поперек туловища и запихивая его обратно.
— Больше всего паутин в зарослях сирени, что у южного входа, около беседок и под крышами домиков. Ужин уже десять минут как начался. Нас никто не увидит.
Девчонка нахмурилась, взгляд ее выражал сомнение:
— Если хоть кто-нибудь произнесет при Майке мое имя и слово «паук» в одном предложении…
— Сегодня на десерт сливочный пудинг, — авторитетно заявил Джон: — Никто и не вспомнит о твоем существовании, пока не будет съедена последняя ложка. А пауки там просто потрясающие. С теннисный мяч.
Конечно, он имел ввиду настольный теннис, но глаза у Шерлок загорелись.
— Нам нужна будет лестница.
— Я знаю, где хранится одна.
Они лазали до полной темноты, но даже и тогда, пропустив поток постояльцев, медленно разбредающихся после ужина из Большого дома по своим маленьким домам, совершили еще несколько рейдов, подсвечивая себе фонариками, пока, упав с лестницы, Джон не распорол себе руку о торчавший из стены домика гвоздь.
Зашипев, он немного попрыгал на одном месте, зажимая рану ладонью и боясь посмотреть.
— Ох ты ж блин, — выдавил он через несколько секунд, надеясь, что его голос не прозвучал как мышиный писк. — Да что б меня…
— Подними повыше, и дай я посвечу, — скомандовала Шерлок.
— Не надо, — возразил Джон, чувствуя, как по пальцам струится теплая жидкость, — там кровь…
— Ну и что? Можно подумать, я какая-нибудь… Да подними ты руку!
«Какая-нибудь — кто?» — хотел уточнить Джон, но не по-девчачьи сильные пальцы уже вцепились в его руку, впихнув под мышку живой, шебаршащийся сотней маленьких ножек пакет, и куда-то поволокли.
— А чепчик? — заволновался он.
— У меня, — сердито буркнула Шерлок над ухом. — Топай давай.
Они продирались сквозь кусты и перешагивали небольшие канавы, что использовались для стока вод при сильных осенних ливнях. Через пару минут, когда Джон окончательно запутался, а болеть почти перестало, Шерлок вывела его к темному домику и, усадив на ступеньку крыльца, зажгла свет на веранде.
— Покажи. — Он показал. — Царапина!
Но мальчишка не собирался обесценивать боевую рану.
— Жутко больно. И кровь идет.
Шерлок закатила глаза:
— Сиди здесь.
Она вернулась через пару минут — без пакета, без чепчика, но зато с маленькой аптечной коробкой. Села на ступеньку рядом, зажав юбку между ног и потянув пострадавшую руку Джона себе на колени. Тот отвел взгляд, стараясь не смотреть и чувствуя, как изнутри поднимается что-то яркое и свежее, будто в груди вдруг забурлил гейзер. Его руку чем-то поливали, вытирали кровь, залепляли рану пластырем, но он ничего не чувствовал и почти не понимал, что собственно происходит, пока эти чудесные пальцы касались его руки, которая, черт возьми, лежала на ее голых коленках. Да ему никто в классе… да что там в классе — во всей школе никто в такое не поверит.
Они замерли на ступеньках, ему пора было уходить, но он все тянул, не желая расставаться.
— Ну, пока.
— Да, пока.
— Еще встретимся.
— Ну разумеется, встретимся.
— Как насчет завтра?
— Завтра?
— Да, я подумал… может быть, ты любишь головастиков?
В маленьком домике, одном из двух десятков, окружавших Большой дом, было темно. Мама еще не вернулась с ужина, сестра, скорее всего, носилась неизвестно где, и Джона это вполне устраивало.
Он медленно поднимался на второй этаж, боясь расплескать то чувство, что зародилось в его груди еще тогда, на ступеньках, или даже чуть раньше, когда он придерживал Шерлок на лестнице, утыкаясь носом ей в коленки и старательно не смотря вверх, что бы ни дай бог не заглянуть под юбку. Странное чувство. Это не была яркая радость, как если бы ему подарили радиоуправляемую модель самолета, или восторг, что возникает и щемит в груди тогда, когда над городом взмывает вверх салют, рассыпаясь снопом искр.
Это было что-то более глубокое, совершенно особенное, более спокойное, более постоянное. Как будто он увидел чудо. Или нет, еще не увидел, а только стоял на пороге, перед дверью, еще не решаясь открыть, но точно зная, что оно там и оно изменит весь его мир. То самое чувство, которое испытывал он, глядя ночами в черный квадрат окна и мечтая о несбыточном. О том, что он может стать великим ученым и открыть что-то этакое, или стать врачом и уехать в Африку, чтобы кого-нибудь спасать — говорят, там всегда есть, кого спасать…
Но и это не совсем то. То, что было сейчас, было глубже и вместе с тем — гораздо реальнее, чем бесплодные мечтания. От него дрожали колени, потела спина и хотелось целоваться.
Остановившись на предпоследней ступеньке, Джон подумал, что больше никогда не будет носить портфель за Роуз или делиться с Элен жвачкой. Эти выводы были как-то связаны с тем самым чувством, но он еще не совсем понимал как.
Поднявшись наверх, он упал на свою кровать вниз лицом и зарылся носом в подушку, и замер, еле дыша. Чувство росло внутри, бурлило и пенилось как шампанское, что открывали дома по праздникам, грозило выплеснуться и затопить все.
Джон ни о чем не думал, ни о чем не мечтал, он лежал тихо-тихо и вспоминал, как тонкие нити паутинки запутались в волосах Шерлок. Он и не знал, сколько прошло времени, но вдруг понял, что в комнате не один, что кто-то включил верхний свет и даже, кажется, пытается разговаривать с ним, Джоном.
— М-м-м?
— Ты где был? Мама была уверена, что десерт ты не пропустишь.
— Не хочу есть, — пробормотал он в подушку.
— Ты чего тут, порыдать решил? — подозрительно спросила Гарри, склоняясь над его кроватью.
— Что? Нет.
— А зачем тогда пытаешься задушить себя подушкой?
Джон поднял голову и недовольно посмотрел на сестру, подкрашивающую глаза тушью. Ее короткие синие волосы, мокрые после душа, торчали тонкими иголочками во все стороны, делая ее похожей на ежа. Джон фыркнул и пожал плечами. К счастью, Гарри относилась к тем сестрам, что могли завалить тебя вопросами, но вряд ли были готовы дождаться ответа хотя бы на один.
— Ладно, я пошла, — усмехнулась она, присаживаясь на подоконник. — Если мама будет спрашивать…
— …то ты спишь, — привычно закончил за нее Джон. Правда, на самом деле отвечая маме, он обычно добавлял слово «наверное», таким образом снимая с себя ответственность за ложь, делая ее как бы и не ложью, а так, предположением.
Гарри подмигнула, перекинула длиннющие ноги через подоконник, и, ухватившись за решетку, по которой полз к свету дикий виноград, спрыгнула вниз.
Джон встал только чтобы раздеться и снова лег, но не спалось. Не спалось, не лежалось и не думалось, он крутился с боку на бок под тонкой простыней и волновался так, будто завтра ему как минимум надо было баллотироваться в премьер-министры.
И сам не заметил, как уснул.
Будильник в наручных часах запиликал требовательно: приоткрыв один глаз, Джон глянул на время и подскочил.
Гарри спала одетая, лежа на неразобранной кровати. Джон даже не слышал, когда она вернулась, но полагал, что встанет она не раньше, чем к обеду. Мама тоже поднимется часа через три. А вот Шерлок будет ждать его через пятнадцать минут у своего домика.
Почистить зубы, надеть футболку, шорты, кроссовки и гарриным способом вылезти через окно. Добежать до старых кустов сирени, продраться сквозь них, оставив на каком-то сучке кусочек кожи, чертыхнуться и, споткнувшись на ровном месте, вывалиться на площадку перед домиком, под удивленным взглядом предмета обожания… эээ… то есть нет, под удивленным взглядом Шерлок. Буркнуть «Сдобрыутр» и усесться на ступеньки, где вчера предмет обож… эээ… Шерлок изображала Флорис Найтингейл.
Шерлок лазила по перилам веранды спокойно спящего дома. На ней были белые шорты, футболка и тенниски. Волосы непослушно торчали во все стороны, будто этим утром она и не вспоминала о расческе.
Буркнув что-то приветственное в ответ, она села рядом. Достала откуда-то два яблока, протерев о край футболки, одно молча протянула ему.
Они сидели, похрустывая, ждали неизвестного чего. Точнее, Шерлок, наверное, знала, а Джону было просто наплевать, что там, когда ее коленка была так близко от его ноги.
Вдруг где-то наверху зазвонил старый будильник — дребезжа и подпрыгивая на железных ножках. Кто-то замычал, уронил будильник, выключил его, встал, заскрипев половицами и, похоже, вышел из комнаты.
Шерлок замерла, прижав палец к губам. Джон перестал хрустеть.
Сверху, нарушая утренние покой и тишину, раздался визг, переходящий в вопль, а после небольшой передышки — очевидно этому кому-то потребовалось набрать еще воздуха в грудь — проклятья в адрес Шерлок и обещания скорой расправы.
Но последнее Джон слышал уже плохо: схватив его за не пострадавшую во вчерашних приключениях руку, Шерлок волокла его обратно в кусты, а через них — к старой мельнице и заросшему тиной пруду. По пути она не переставала смеяться, заражая своим настроением Джона. Тот примерно понимал, что произошло, но не знал одного — куда можно было спрятать такое количество лохматых монстров, да еще так, чтобы за ночь они не расползлись? Упав на траву перед мельницей, Шерлок рассмеялась еще громче, потом постаралась отдышаться, но не выдержала и рассмеялась снова:
— Представь, — хихикала она, сгибаясь пополам, — представь, что встаешь ты утром, ни о чем не подозревая, проходишь в ванную, открываешь аптечный шкафчик, чтобы достать новую зубную пасту, а оттуда…
Джон зажмурился, представляя поток пауков, хлынувших из-за белых дверок.
— Думаю, дома тебе лучше не показываться, — авторитетно заявил он, восхищенно глядя на девчонку: таких проказ он еще не устраивал, это же был принципиально новый уровень!
Они провели на старом озере весь день, другие отдыхающие тут и не показывались, только с проходящей неподалеку тропинки изредка слышались их голоса. Да и кого может заинтересовать почти развалившаяся мельница да заросший тиной пруд, если рядом, буквально в каких-то пяти минутах ходьбы плескалось теплое море? Джон тоже хотел на море, но еще больше он хотел быть рядом с Шерлок. Они ловили лягушек и головастиков пластиковыми пакетами. Залезали на дикую яблоню и лежали на ее толстых ветках, чуть раскачиваясь, пока Джон не сорвался и не полетел в воду. Отмывали его от тины в старом фонтанчике, брызгаясь друг на друга водой. Совершили набег на кухню, стащив через окно пару кусков пирога. И уже когда сумерки начали сгущаться в плотные тени под кронами деревьев и в углах беседок, они решили рискнуть и спуститься к морю по тропинке, что шла в стороне от асфальтированной дорожки, которой предпочитали пользоваться большинство отдыхающих, возвращающихся в это время с пляжа в Большой дом — ужинать.
На песчаный пляж они также не пошли, взяли правее и вышли на камни. Огромные валуны, обточенные водой и заросшие ракушками, в малиновом отблеске солнца походили на застывшую спину дракона, то тут, то там выглядывающую из пены прибоя.
Джон немного поплавал, показывая Шерлок все, на что был способен, потом улегся на еще не остывшие камни рядом с ней. Девчонка в воду не полезла, только ноги замочила, добираясь до валуна. Джон подумывал о том, чтобы ухватить ее за щиколотки да стащить в волны, но потом решил, что дело, наверное, в том, что она без купальника, а какая девчонка пойдет купаться просто так, когда тебе уже десять? Мальчишкам с этим проще. К тому же, ему не хотелось получить пяткой по лбу от девчонки, которая на полголовы выше него. И он оставил Шерлок в покое, радуясь возможности немного отдохнуть. Вместе с тем, включилось его любопытство.
— Ты как, собираешься возвращаться сегодня домой?
Шерлок покосилась на него краем глаза и вздохнула, поджав губы:
— Придется, а то мать поднимет на ноги всех, до кого сможет добраться, включая местное отделение МИ-6.
— Не уверен, что здесь есть отделение МИ-6, — протянул Джон, переворачиваясь на спину. Небо было потрясающе красивым, будто кто-то размешал в большой синей чаше арбузный сок и молоко.
— Они бы открыли по такому поводу.
— А как же брат? Думаешь, он уже забыл?
— Майкрофт не забывает ничего. Но и ничего сделать мне не сможет, не сейчас, по крайней мере, когда мы на отдыхе, и мы все — милая среднестатистическая семья, — слащавым голоском пропищала Шерлок, видимо, передразнивая голос брата. — А к тому времени, когда мы вернемся домой, проступков накопится столько, что он просто не будет знать, за что взяться в первую очередь, — уже нормальным голосом добавила она и легла рядом.
— За что ты так с ним?
— Он вредный, — пожала плечами Шерлок. — А твой разве не такой?
— У меня сестра.
— О… Твои шорты.
— А что с ними не так?
— Они не новые, такие были популярны лет шесть назад, но тебе великоваты, так что достались, скорее всего, по наследству от брата. Мужские, как-никак.
— Ух ты!
— Что?
— Ну ты и мозг, — восхитился Джон. — Но у меня и правда сестра. И у нее своеобразные вкусы в одежде, да и синие волосы к тому же.
— Синие волосы? — задумчиво переспросила Шерлок.
— Угу.
— Круто. А чем она их красит?
Спустя полчаса застигнутый на месте преступления Джон, красный как рак, стоял понурившись перед отчитывающей его сестрой. Та потрясала бутыльком с краской и требовала ответа:
— Зачем тебе это нужно?
— Это не мне, — решил признаться Джон.
— А кому?
— Одной девчонке.
— Она хочет покраситься в синий?
Джон задумался. Вряд ли Шерлок собиралась красить себя. К тому же, ее черные локоны ни одна краска бы не взяла. Разве что эмаль. Но говорить сестре, что оттеночный шампунь, скорее всего, хоть и будет употреблен по назначению, но без ведома и желания, пожалуй, не стоило. Он уже был готов что-нибудь сочинить, когда сестра неожиданно смилостивилась и перестала пронизывать его рентгеновским взглядом.
— Ладно. Можешь отлить сколько нужно.
Поспешив закончить манипуляции с бутыльками, пока она не передумала, Джон счастливо выдохнул. Это напоминало ему квест — необходимо было везде ходить и собирать нужные предметы, отдавать их и получать очки и бонусы… Джон задумался о бонусах и улыбнулся.
— О боже, ты похож на влюбленного идиота, — закатила глаза Гарри. — Оно хоть того стоит?
— Она ужасно красивая.
— Прям таки.
— У нее черные волосы, такие… пушистые и глаза, как… как…
— А сиськи?
— Ей десять! — возмутился Джон.
— Ну хоть ноги длинные?
— От ушей, — с готовностью подтвердил он.
Следующие пять дней он заходил в арендованный домик, только чтобы помыться и поспать. Шерлок, проводившая все время рядом с ним, наверное, тоже. В конце концов, его постоянное отсутствие обеспокоило маму, и его разбудили посреди ночи и привели на военный совет. Немного покочевряжившись — больше для порядка, он все же признался, что все свое время проводит с дочерью Холмсов и что беспокоиться не о чем.
— Холмсы — люди приличные, — протянула мама, не раз встречавшаяся с ними за обедом.
— Ага, — подтвердил, зевая, Джон, никогда никого из них не видевший, не считая Шерлок.
— Чем вы, говоришь, занимаетесь?
— Исследуем окрестности, — как можно равнодушнее пожал плечами он и переступил с ноги на ногу. — Ну, так что, я дальше спать пойду?
— Иди, — махнула рукой мама, отпуская его.
Джон подозревал, что она бы не сидела так спокойно, если б знала, где на самом деле проводит время ее сын и чем занимается. Но Джон старался не тревожить ее нервы лишний раз — с этим вполне справлялся новый пирсинг Гарри. Так что Джон предпочитал не упоминать, сколько раз нас этой неделе он был почти уверен, что наступили последние секунды его жизни. Собственно, он старался об этом даже не думать.
Шерлок любила действовать с размахом. Поэтому за прошедшие дни они не только излазали весь Большой дом и его окрестности, чуть не доведя до сердечного приступа садовника и до умопомешательства — кухарку, у которой теперь ежедневно таинственным образом пропадали то пара булочек, то пара кусков пирога, но и взглянули на окружающий мир много шире. Исследовали старый грот — наверняка пиратский, и чуть не утонули во время прилива. Организовали штаб на балках старой мельницы с запасом яблок, газировки и печенья. Одолжив велосипеды, съездили в соседнюю деревню на парад воздушных шаров и чуть не прокатились зайцами на одном из них. Угнали совершенно случайно лошадь и потом долго искали ее хозяина. Довели до приступа бешенства старую свинью из соседнего поместья и два часа прятались от нее на дереве.
Девочка явно городская, Шерлок относилась к животным с особым любопытством.
Но сегодня было пасмурно, и Джон заявил, что Шерлок как хочет, а у него рыбалка — на заросшем пруду именно в такую погоду рыба клевала особенно хорошо. Они весь день просидели на старых досках маленького пирса. Джон ловил, а Шерлок ловко вскрывала рыбу перочинным ножиком и внимательно рассматривала внутренности. Так что на все вопросы мамы он мог, не соврав, ответить, что они рыбачат вместе.
Но этот вечер должен был стать особенным.
Он уговорил Шерлок залезть на крышу Большого дома и полюбоваться на звезды. Ночь, звезды, они вдвоем… все это должно быть весьма романтично, вот. То есть, в фильмах, которые любила мама, обязательно были такие моменты: со свечами, шампанским и горящим камином. Но сейчас для каминов было слишком жарко, шампанское им заменяла газировка, а жечь свечи на крыше не станет даже безумец. Джон решил, что темноты и звезд должно быть достаточно, тем более что он не собирался заходить так далеко, как герои маминых фильмов, боже, нет, конечно. Он просто хотел поцеловать Шерлок. Наконец-то нормально поцеловать. Он пытался всю неделю, но получалось все как-то не так — в самый решающий момент он или куда-то падал, или Шерлок его куда-нибудь тащила, или что-то случалось, а вчера, уже решившись, зажмурившись и потянувшись губами, он наткнулся на подсунутую ему рыбью морду… бэээ…
Но сегодня все должно быть по-другому.
Собственно, Джон думал о Свидании с большой буквы с обязательным Поцелуем с большой буквы. И при этой мысли у него в животе все начинало ныть и бултыхаться.
После ужина он почистил заново зубы, надел новую футболку, почистил уши, вымыл ноги. Выдохнул, зажмурился, потряс головой и вышел из комнаты, чуть не впечатавшись лбом в косяк.
Шерлок была такой… такой… Тут главное все не испортить. Потому что другой такой девчонки на свете не было и быть не могло.
Они лежали на крыше и пялились в пока еще светлое небо.
Джон чувствовал спиной выпирающие шляпки гвоздей и все время ерзал, пытаясь устроиться удобнее. Шерлок лежала рядом, закинув руки за голову, медленно моргала и, кажется, собиралась уснуть.
— Очень красиво, — сказал Джон, переводя дыхание. Он никак не мог решить — пора уже ее целовать или романтики еще маловато было.
— Угу, — сказала она, переворачиваясь на живот и глядя уже вниз.
— И тут здорово, да? — предпринял еще одну попытку Джон, переворачиваясь следом.
— Ага. А чей это домик?
— Который?
— Слева, синий.
Джон напряг память.
— Там мистер Эркю живет. Такой седой старикашка в гавайской рубахе.
— Тень на окне совсем не похожа на стариковскую.
— Может, к нему пришли гости?
— И ходят с фонариком по дому?
— Может быть, выбило пробки?
— Тогда бы и на крыльце лампочка погасла. И кстати. Разве сам мистер Эркю не должен быть на ужине?
— Верно… — протянул Джон. Он сам выскочил из-за стола первым, но большинство будет сидеть еще минут сорок, наслаждаясь десертом, фруктами, вином и неспешными разговорами.
— Тогда кто в его домике?
Джон пожал плечами, забыв, что в темноте она не может его увидеть. И тут в его голову пришла замечательная мысль. Конечно, в фильмах охотно целовались при звездах и свечах, но еще больше поцелуев получают герои, мужественно боровшиеся с кем-нибудь. Парочка предположительных грабителей вполне могла подойти. Конечно, Джон не собирался ни с кем драться, но вполне мог, например, сбегать за помощью или даже громко закричать, привлекая внимание.
— Идем и посмотрим, — сказал он и включил маленький фонарик, освещая люк.
Пять минут спустя они уже прятались под окнами недалеко от крыльца. Чтобы увидеть лица грабителей, если они вдруг решат выйти раньше, чем вернется хозяин. Шиповник, разросшийся в почти непроходимые заросли, вцепился в футболку, нос чесался, а комары были готовы приступить к вечерней трапезе, влюбившись в его шею, но Джон терпел. Прошло минут пять, а, может, пятьдесят, когда на дорожке показался мистер Эркю, чья рубаха обжигала сетчатку кислотным зеленым даже в темноте. Шерлок насторожилась.
— Пусть войдет.
— Ок.
— Если на него нападут, то я побегу в дом — отвлекать преступников, а ты — за подмогой.
— Ага, — сказал Джон, а про себя подумал: «Вот еще».
Мистер Эркю взошел на крыльцо, повозился с ключами, открывая дверь…
Джон напрягся, готовясь к броску.
…вошел, зажег свет…
Услышав первый вопль, даже не разбирая, что там кричат, Джон перемахнул через перила веранды, ворвался внутрь, едва не снеся мистера Эркю, резко остановился и почувствовал, как в спину его толкнула не успевшая так быстро сориентироваться Шерлок.
Они оказались посреди толпы. Толпы нарядных людей, вооруженных дуделками и бумажными колпаками. Они все мгновенно замолчали, и только какая-то малявка на руках у своей мамы продолжала хлопать в ладоши и скандировать:
— Поз-дра-вля-ем! Поз-дра-вля-ем!
Джон растеряно замер.
Шерлок сориентировалась быстрее.
Обхватив двумя руками старческую ладонь, она потрясла ее хорошенько, повторяя:
— Поздравляем, очень за вас рады. Позвольте вас поздравить, — а потом привычно схватила Джона за руку и потянула за собой.
Они бежали прочь от дома так быстро, что Джон сначала и не понял куда. И только увидев остов старой мельницы, догадался, остановился, задыхаясь от бега и смеха, и посмотрел на Шерлок. Покачал головой.
— Что? — улыбаясь, спросила она.
— Ничего, просто «позвольте вас поздравить», — и Джон снова рассмеялся.
Шерлок улыбнулась в ответ, и тогда он просто наклонился и поцеловал ее в нежные и полные губы.
Одна, две, три секунды…
А потом развернулся и убежал.
Сердце билось то тягуче, будто текла по его венам не кровь, а патока, то ускорялось до неровного быстрого ритма, будто решило потанцевать в его груди. Ноги подгибались, слабли в коленях и шли куда-то сами. Голова стала гелиевым шариком и болталась на тонкой ниточке где-то рядом со звездами. А с лица никак не могла сойти дурацкая улыбка.
Волшебно.
Потрясающе.
Лучше, чем на американских горках.
Джон постоял перед домом минут пять, не желая входить и разрушать то удивительное, что сияло внутри. Потом еще пять. И еще. Потом уселся на ступеньки, обхватив себя руками, решив, что пожалуй, может здесь и переночевать.
Но ему не дали.
И почему взрослые вечно во все вмешиваются?
На крыльцо вдруг выскочила мама и принялась его поднимать, тормошить и о чем-то спрашивать. Джон недовольно и недоуменно отбивался, не понимая.
— Все нормально, все нормально. Ничего не случилось… нет, я ничего не курил… и не пил тоже. Мам, ты вообще о чем? Я не знакомился ни с какими мужчинами… нет, меня никто… что, мам, какого черта? Что значит, где я был? Я был с дочкой Холмсов. Да, мы… друзья, да… — И тут до него наконец дошло: — Что значит «У Холмсов нет дочери»?
— У мистера и миссис Холмс нет дочери — ни родной, ни приемной, ни племянницы… у них два сына Майкрофт и Шерлок.
— Что?!
Джон провалялся в кровати всю ночь, утро, день и вечер. Кажется, он вставал попить и в туалет, но не помнил этого. Возможно, на каком-то этапе он заснул, но опять же этого не помнил. Последнее, что осталось в памяти — как он успокаивает мать, успевшую себя накрутить и навоображать себе непонятно что. Гарри сказала, что у него шок:
— У меня тоже было что-то подобное, когда я все поняла, — сказала она.
«Поняла что?» — хотел спросить Джон, но ему было лень.
Сестра откармливала его чипсами. И к вечеру вся кровать уже была в колючих, пахнущих солью и перцем крошках.
В тот момент, когда закончилась двухлитровая бутылка газировки, Джон решил, что нужно что-то делать.
Он тихонько встал, обулся и вылез из окна, цепляясь за решетку винограда.
Путь до домика Шерлок… точнее, Шерлока, он мог бы пройти с закрытыми глазами. Вот только не знал, в какой комнате тот спит. А потому набрал на дорожке пригоршню гравия и стал кидать в первое приглянувшееся окно второго этажа, громко шипя:
— Шерлок… Шерлок…
Окно приоткрылось, и в него выглянуло круглое лицо с рыжим хохолком надо лбом. При мысли, что два дня назад этот хохолок еще был пего-синим, Джон улыбнулся. Лицо нахмурилось еще больше. Осмотрело его внимательно — от незавязанных стоптанных кроссовок на босу ногу до кошмара на голове. Что-то решило и буркнуло:
— Шерлок ночует в палатке за домом, — и закрыло окно.
Палатка за домом светилась изнутри — там еще не спали. Скромно пошаркав ногтем по брезенту, но не дождавшись реакции, Джон расстегнул молнию входа, заполз внутрь, закрыл за собой и лишь тогда посмотрел на Шерлока.
Тот в одних трусах лежал на животе и при свете закрепленного на крыше палатки фонарика рассматривал иллюстрированную энциклопедию — страницу про рептилий. Джон немного посопел и решительно лег рядом, вглядываясь в лицо своего друга и, чего уж лгать себе, своей первой любви. Тот из-под спутанных на лбу прядей глядел хмуро, и Джону даже показалось, что глаза и нос у него красные, будто он весь день спал на ярком солнце… или плакал. От этой мысли неприятно защемило в груди, и Джон пододвинулся еще ближе, коснувшись своим плечом его.
Шерлок отвернулся.
Джон толкнул его плечом еще раз.
И еще, притиснувшись ближе, почти навалившись.
Наконец, Шерлок не выдержал и толкнул его плечом в ответ.
Джон толкнул еще раз.
Шерлок двинул локтем.
Джон усмехнулся и толкнул сильнее, переворачивая Шерлока на спину и сразу, пока тот не очухался, сел на него сверху и принялся щекотать его ребра.
Шерлок шипел, пищал и отбивался, дрыгая ногами, но Джон знал, что победа всегда за настойчивым.
Наконец, Шерлок не выдержал и, расхохотавшись, сам полез пальцами Джону под футболку, разыскивая уязвимые места. Пришла очередь Джона вертеться угрем, гогоча во все горло. Наконец, обессилев, он свалился на спину, прижимая руки к бокам и не давая Шерлоку добраться до подмышек. Но тот уже и сам был не в силах мстить другу дальше. Они полежали пару минут, переводя дыхание, а потом Шерлок спросил:
— Ты и вправду принял меня за девчонку?
— На тебе была юбка, — начал оправдываться Джон. — И бабочка в волосах!
— Да раньше в театре вообще одни мужики играли!
— А как ты вообще узнал? Что я подумал, что ты… — Джон замялся и замолчал.
— Ну это было несложно: весь ужин твоя мама допрашивала моих родителей на предмет несуществующей дочери, а потом ты не пришел, и я совместил это и м-м-м… вчерашний вечер.
— Прости, — сказал Джон, — я был идиотом.
— Можно подумать, это новость.
Они полежали еще немного, но какой-то черт тянул и тянул Джона за язык, и наконец он не выдержал:
— А из тебя получилась классная девчонка.
И тут же получил тычок локтем под ребра.
— Ай!
— Заткнись.
— Да нет, действительно классная!
Сорок лет спустя
Под старыми мостками тихо плескалась вода. Джон лежал на животе, чувствуя кожей прохладные, еще не успевшие нагреться доски. В метре от него сидел в шезлонге Шерлок — в легких шортах, расстегнутой рубашке и сланцах. Сдвинув очки на кончик носа, он читал в журнале статью о новейших открытиях в области органической химии и правил ее по ходу зеленой ручкой, хмыкая и что-то бормоча.
Доски заскрипели под легкими шагами. Джон приподнял голову и улыбнулся дочери. Энн села на край мостков и опустила ноги в прохладную воду, придержав юбки легкого белого платья, пока еще скрывавшего ее положение.
— Ни за что не поверите, что я нашла, разбирая чердак.
Шерлок отвлекся от статьи и приподнял брови, что означало «слушаю тебя внимательно». Дочь протянула ему небольшой потрепанный листочек пожелтевшей бумаги. Приглядевшись, Шерлок застонал и зажмурился. Приподнявшись, Джон забрал у него листок и тут же расхохотался. Фотография была старой и черно-белой, но тем не менее узнать братьев Холмсов было не трудно, хотя тот, что пониже, был в чепце и юбочке, второй в кудлатом седом парике и древней старушечьей ночной рубашке.
— Полагаю, это до сих пор прекрасное средство для шантажа. Не уверен насчет дяди Майкрофта, но относительно твоего отца — уж точно.
— Я ужасно хочу услышать эту историю, — загорелась Энн.
— Ни за что, — сказал Шерлок.
— Полагаю, начать можно с того, — будто не заметив его слов, начал Джон, — что я целую неделю считал твоего отца самой классной в мире девчонкой…
Автор: Syringa aka Day;
Бета: Sectumsempra., Ar@lle
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: миди, 6 220 слов
Пейринг/Персонажи: kid!Джон Уотсон, kid!Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс, Гарри Уотсон
Категория: джен, преслеш, слеш за кадром
Жанр: романс, юмор, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Об опасностях игры в детском спектакле.
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Самая классная в мире девчонка"
Джон барабанил пальцами по спинке впереди стоящего стула, стараясь игнорировать голоса сестры и мамы. Отпуск начинался так себе.— Зачем мы сюда пришли?
— Гарриет, успокойся.
— Ну мам, это глупо, это детский спектакль, что мы, черт возьми, здесь вообще забыли?
— Не говори «черт возьми».
— Я лучше вещи разложу и по берегу пройдусь. Идем, Джон.
— Немедленно сядь, скоро начнется.
— Это средневековье какое-то…
— Это традиции, Гарриет. Театральные постановки в этом доме начали ставить еще в начале прошлого века, когда лорд женился на какой-то актрисе, и та вынуждена была превратить свою работу в хобби. Ее правнучка, когда переделывала дом в отель, сохранила эту традицию. Летом в постановках участвуют обычно дети… помню я играла Белоснежку…
— Но «Красная шапочка»? Фу-у…
— Уймись, пожалуйста. Вот и занавес открывают.
— Я не буду хлопать.
— Ну и не надо. Джон, тебе хорошо видно?
Джон бросил на нее взгляд «Спасибо, что напомнила, что я самый низкий в классе»:
— Да, мам.
— Может быть, сядешь поближе, на первый ряд?
— Мне десять, а не пять, черт возьми!
— Не говори «черт возьми». Джон?
— Мам, а кто это?
— Где? А, Красная шапочка… не знаю, дорогой, не встречала тут раньше этой девочки, но она очень симпатичная.
— Она самая красивая девочка на свете!
— Ой, наш Джонни влюбился!
— Гарриет!
— Влюбился в девчонку в красной шапке!
— Гарри, не дразни брата… Джон, не обращай на нее внимания.
Но он и не обращал. Он во все глаза смотрел на сцену, где, весело помахивавшая корзиной Красная шапочка отшивала Серого волка на голову ниже ее. Тот терялся и что-то мямлил, нервно поглядывая за занавес, очевидно, мечтая удрать как можно скорее. Похоже, в сценарии, что он учил, слова были не те. Из-за занавеса на Шапочку рассерженно шипела какая-то тетенька — то ли ее мама, то ли режиссер.
Шапочке было наплевать. Она продолжала свое «По короткой пойдешь — к охотникам попадешь, а по длинной пойдешь — только хвост потеряешь».
Джон невольно улыбнулся ее энтузиазму.
Наконец Красная шапочка смилостивилась и отпустила измученного волка, пожелав ему вслед приятного аппетита, и сама убежала со сцены.
Весь разговор Волка с Бабушкой Джон просидел как на иголках, дожидаясь, пока съеденная Бабушка прекратит бороться с Волком под большим одеялом и свернется клубочком, изображая его раздувшийся живот. На этом моменте Джон поджал губы и покачал головой — ладно бы, сама Шапочка, но Бабушка была больше его раза в три и наверное смогла бы справиться с ним одной левой.
Наконец, на сцену снова вышла уже чем-то недовольная Шапочка, возможно ее наругала мама — та, которая, может быть, еще и режиссер. Шапочка плюхнулась на край кровати и, ткнув кулаком в «бабушкин» живот, то есть живот Волка, изображавшего Бабушку, спросила:
— А почему ты такая толстая, бабушка?
Волк снова что-то замямлил про болезнь.
— Нехило тебя раздуло, — восхитилась Шапочка.
— Да съешь ты ее уже! — на весь зал зашипела из-под одеяла Бабушка, снова получив тычок маленьким кулачком.
Волк вскочил и принялся бегать за Шапочкой, но та явно не собиралась сдаваться без боя. В ход пошла корзинка, за ней стулья. Волк всхлипывал, но послушно продолжал бегать за ней, пока не увидел выскочившего на сцену Дровосека. Тогда он быстренько лег на пол и притворился мертвым, хоть Дровосек и топором-то взмахнуть не успел.
Занавес задвинулся.
Джон захлопал.
Занавес внезапно открылся.
Джон не знал, какая там должна быть сцена, но, увидев, как плачущего Волка обнимает, утешая, Дровосек, а Шапочка и Бабушка перетягивают друг у друга топор, захлопал еще громче, смахивая непрошенные слезы, катившиеся из глаз.
Занавес снова задвинулся.
— Какая невоспитанная девочка, — вздохнула рядом мама.
— Что ты, мам, это было здорово.
— Она ничего так, — согласилась Гарри. — Ну теперь-то мы можем идти на ужин?
— Подожди, герои должны выйти на поклон.
И в самом деле — занавес колыхнулся, и из-за него вылезли Волк с распухшим носом, смущенно улыбающийся Дровосек и Бабушка, без пенсне и в парике, съехавшим на одно ухо. Красной шапочки не было и Джону сразу стало скучно.
Стоило разыскать ее и поблагодарить лично.
Соскользнув со стула, Джон выбрался в проход и вышел из зала.
Роль гримерки исполняла соседняя комната, смежная с залом, пробраться в которую можно было и из коридора, но главной героини там не было, только снова всхлипывающий Волк, около которого на корточках сидели «режиссер» и пожилая женщина, утешавшие его.
Джон отправился дальше. Вряд ли Шапочка ушла далеко — ведь ей надо переодеться, тем более скоро ужин, а по субботам на ужин всегда дают сливочный пудинг и фруктовое желе в красивых вазочках. Кто ж откажется от такого? Значит, она где-то в Доме, надо лишь найти где.
Джон неплохо знал отель — они каждое лето приезжали сюда на месяц или около того.
Оглядев холл, библиотеку, столовую, заглянув под лестницу и прошмыгнув на кухню, откуда его тут же прогнали, чтоб под ногами не вертелся, он решил, что здесь девочке спрятаться негде. Следующим на очереди был второй этаж.
На втором этаже располагались спальни хозяев и тех гостей, что приезжали по одному или вдвоем и хотели быть подальше от суеты и детей — писатели, врачи и люди с нервным заболеванием. В разных концах длинного коридора находились две зоны отдыха с диванами, креслами и журнальными столиками. Но ни в одной из них Шапочки не было.
Оставалось лишь одно место — чердак, на который вела небольшая дверь с площадки боковой лестницы. Он знал, что Шапочка там, он чувствовал это!
Поэтому подошел осторожно, не скрипнув ни единой половицей, стараясь не напугать.
Он думал, что девочка расстроилась и теперь прячется или даже плачет.
Девочка, присев перед дверью на корточки, взламывала шпилькой замок.
Джон поднял брови и задумчиво привалился к стене. Он думал, что успокоит актрису, намекнет на сегодняшний десерт и они вместе спустятся на ужин. Но она явно была занята делом. Однако Джон также знал, что простой шпилькой этот замок не откроешь: он был старинным и мудреным, не то, что какая-нибудь ерунда типа той, что висит на почтовом ящике. Девочка, поковырявшись еще немного, очевидно, тоже пришла к такому выводу, а потому вытащила из волос заколку с бабочкой и попыталась снова. Непослушные черные локоны, теперь не сдерживаемые ничем, упали ей на лоб, и у Джона что-то тихо екнуло внутри. Замок скрипел под напором заколок, но не открывался, Шапочка раздраженно шипела и сдувала со лба липнущие пряди. Повозившись еще пару минут, она поднялась на ноги и, обернувшись, вежливо спросила:
— На что пялимся?
В данный момент Джон пялился на длиннющие ноги с худыми коленками, которые не прикрывала короткая красная юбочка, но не говорить же об этом? К тому же, разыскивая актрису, он как-то не задумывался о том, что она может быть не слишком ему рада.
— Я… я хотел сказать, что из тебя вышла потрясающая Шапочка.
Девочка прищурилась, пристально вглядываясь в его лицо, но Джон хоть и улыбался, но искренне, без издевки или насмешки.
— Ладно, — сказала она и вернулась к замку.
— Что ты делаешь?
— А то не видно…
— Но зачем тебе на чердак?
— Там должны быть пауки. Много пауков.
Джон удивленно вытаращился. Девчонки из его класса при одном слове «паук» начинали визжать и забираться с ногами на стулья. Впрочем, о том, что эта — особенная, он уже давно догадался.
— В саду полно пауков.
— Но там также полно свидетелей.
— Я не знал, что охота на пауков — это преступление, — улыбнулся Джон.
— Это смотря для чего ты их собираешься использовать.
Джон нахмурил лоб:
— Ты собираешься отомстить Бабушке! — осенило его.
— А ты не такой уж дурак, — протянула Шапочка, продолжая активно ковыряться в замке.
— Зачем? То есть, за что?
— Это мой брат, Майкрофт…
— Какое дурацкое имя…
— А я — Шерлок, — сказала девочка насмешливо, и он прикусил язык. — И никаких сокращений.
Джон понимающе хмыкнул и кивнул. Гарри тоже уже второй год не откликалась ни на какой другой вариант имени, кроме полного. Правда еще он иногда звал ее «занозой», а она его — «козявкой», но об этом симпатичной девчонке знать не обязательно
— А я — Джон.
— Я знаю.
— Откуда?
— Это имя вышито на кармане твоей футболки.
— О! — восхитился он. — Так что там с братом?
— Он уговорил меня сыграть эту чертову Шапку! В юбке и чепчике. Но моим условием было, что он тогда сыграет бабушку…
Джон понимающе кивнул: заставить брата напялить старушечью ночнушку, парик и чепчик — это действительно хорошая шутка.
— Но он же сыграл?
— Да, но у меня еще и фотографии были! А он украл пленку!
— Хм…
— Это было бы потрясающее средство шантажа, — печально вздохнула Шерлок и отбросила заколку. — Он бы все сделал, лишь бы его друзья по колледжу никогда их не увидели.
Это Джон мог понять — сам не раз выманивал у Гарри что-нибудь нужное или интересное, угрожая, что расскажет маме, с кем она целовалась за школой после уроков.
— Ладно, — сказал он и достал из кармана джинсов связку ключей с прикрепленной к ним блесной. Перебрав половину, он снял один из них со связки — тяжелый, заржавелый — и присел рядом с девчонкой:
— Дай я.
— Ух ты, — сказала Шерлок.
— Ага, — гордо выдохнул Джон, проворачивая старый механизм. — Почти от всех помещений, даже от кладовой есть.
Ключ от кладовой был его особой гордостью — именно там в большой стеклянной банке хранились черничные леденцы. Эти леденцы лежали на маленькой кухоньке каждого домика — в синих стеклянных конфетницах, но те, что он таскал из кладовой, всегда казались ему слаще.
Дверь скрипнула и распахнулась.
На чердаке хранилось все то, что убиралось с глаз долой из Большого дома последние лет, наверное, пятьдесят. Или сто.
Огромный старый шкаф, напомнивший ворота в Нарнию, сундуки, чемоданы, кресла с вылезшими пружинами и колченогие табуреты. В прошлые свои исследования Джон нашел здесь немало занимательных вещей.
Щелкнув выключателем, он пропустил Шерлок вперед.
Охота на пауков началась.
В качестве места дислокации добычи они решили использовать красный чепчик, а когда он наполнился, Джон вспомнил о пакете из-под чипсов, который еще в машине он засунул в карман. Пакет едва ли заполнился наполовину, когда пауки на чердаке закончились. Возможно, десяток малышей и прятался где-нибудь по углам, но найти их, перепуганных, сейчас не представлялось возможным.
— Маловато, — нахмурилась Шерлок, подхватывая почти вывалившегося из чепчика паука поперек туловища и запихивая его обратно.
— Больше всего паутин в зарослях сирени, что у южного входа, около беседок и под крышами домиков. Ужин уже десять минут как начался. Нас никто не увидит.
Девчонка нахмурилась, взгляд ее выражал сомнение:
— Если хоть кто-нибудь произнесет при Майке мое имя и слово «паук» в одном предложении…
— Сегодня на десерт сливочный пудинг, — авторитетно заявил Джон: — Никто и не вспомнит о твоем существовании, пока не будет съедена последняя ложка. А пауки там просто потрясающие. С теннисный мяч.
Конечно, он имел ввиду настольный теннис, но глаза у Шерлок загорелись.
— Нам нужна будет лестница.
— Я знаю, где хранится одна.
Они лазали до полной темноты, но даже и тогда, пропустив поток постояльцев, медленно разбредающихся после ужина из Большого дома по своим маленьким домам, совершили еще несколько рейдов, подсвечивая себе фонариками, пока, упав с лестницы, Джон не распорол себе руку о торчавший из стены домика гвоздь.
Зашипев, он немного попрыгал на одном месте, зажимая рану ладонью и боясь посмотреть.
— Ох ты ж блин, — выдавил он через несколько секунд, надеясь, что его голос не прозвучал как мышиный писк. — Да что б меня…
— Подними повыше, и дай я посвечу, — скомандовала Шерлок.
— Не надо, — возразил Джон, чувствуя, как по пальцам струится теплая жидкость, — там кровь…
— Ну и что? Можно подумать, я какая-нибудь… Да подними ты руку!
«Какая-нибудь — кто?» — хотел уточнить Джон, но не по-девчачьи сильные пальцы уже вцепились в его руку, впихнув под мышку живой, шебаршащийся сотней маленьких ножек пакет, и куда-то поволокли.
— А чепчик? — заволновался он.
— У меня, — сердито буркнула Шерлок над ухом. — Топай давай.
Они продирались сквозь кусты и перешагивали небольшие канавы, что использовались для стока вод при сильных осенних ливнях. Через пару минут, когда Джон окончательно запутался, а болеть почти перестало, Шерлок вывела его к темному домику и, усадив на ступеньку крыльца, зажгла свет на веранде.
— Покажи. — Он показал. — Царапина!
Но мальчишка не собирался обесценивать боевую рану.
— Жутко больно. И кровь идет.
Шерлок закатила глаза:
— Сиди здесь.
Она вернулась через пару минут — без пакета, без чепчика, но зато с маленькой аптечной коробкой. Села на ступеньку рядом, зажав юбку между ног и потянув пострадавшую руку Джона себе на колени. Тот отвел взгляд, стараясь не смотреть и чувствуя, как изнутри поднимается что-то яркое и свежее, будто в груди вдруг забурлил гейзер. Его руку чем-то поливали, вытирали кровь, залепляли рану пластырем, но он ничего не чувствовал и почти не понимал, что собственно происходит, пока эти чудесные пальцы касались его руки, которая, черт возьми, лежала на ее голых коленках. Да ему никто в классе… да что там в классе — во всей школе никто в такое не поверит.
Они замерли на ступеньках, ему пора было уходить, но он все тянул, не желая расставаться.
— Ну, пока.
— Да, пока.
— Еще встретимся.
— Ну разумеется, встретимся.
— Как насчет завтра?
— Завтра?
— Да, я подумал… может быть, ты любишь головастиков?
В маленьком домике, одном из двух десятков, окружавших Большой дом, было темно. Мама еще не вернулась с ужина, сестра, скорее всего, носилась неизвестно где, и Джона это вполне устраивало.
Он медленно поднимался на второй этаж, боясь расплескать то чувство, что зародилось в его груди еще тогда, на ступеньках, или даже чуть раньше, когда он придерживал Шерлок на лестнице, утыкаясь носом ей в коленки и старательно не смотря вверх, что бы ни дай бог не заглянуть под юбку. Странное чувство. Это не была яркая радость, как если бы ему подарили радиоуправляемую модель самолета, или восторг, что возникает и щемит в груди тогда, когда над городом взмывает вверх салют, рассыпаясь снопом искр.
Это было что-то более глубокое, совершенно особенное, более спокойное, более постоянное. Как будто он увидел чудо. Или нет, еще не увидел, а только стоял на пороге, перед дверью, еще не решаясь открыть, но точно зная, что оно там и оно изменит весь его мир. То самое чувство, которое испытывал он, глядя ночами в черный квадрат окна и мечтая о несбыточном. О том, что он может стать великим ученым и открыть что-то этакое, или стать врачом и уехать в Африку, чтобы кого-нибудь спасать — говорят, там всегда есть, кого спасать…
Но и это не совсем то. То, что было сейчас, было глубже и вместе с тем — гораздо реальнее, чем бесплодные мечтания. От него дрожали колени, потела спина и хотелось целоваться.
Остановившись на предпоследней ступеньке, Джон подумал, что больше никогда не будет носить портфель за Роуз или делиться с Элен жвачкой. Эти выводы были как-то связаны с тем самым чувством, но он еще не совсем понимал как.
Поднявшись наверх, он упал на свою кровать вниз лицом и зарылся носом в подушку, и замер, еле дыша. Чувство росло внутри, бурлило и пенилось как шампанское, что открывали дома по праздникам, грозило выплеснуться и затопить все.
Джон ни о чем не думал, ни о чем не мечтал, он лежал тихо-тихо и вспоминал, как тонкие нити паутинки запутались в волосах Шерлок. Он и не знал, сколько прошло времени, но вдруг понял, что в комнате не один, что кто-то включил верхний свет и даже, кажется, пытается разговаривать с ним, Джоном.
— М-м-м?
— Ты где был? Мама была уверена, что десерт ты не пропустишь.
— Не хочу есть, — пробормотал он в подушку.
— Ты чего тут, порыдать решил? — подозрительно спросила Гарри, склоняясь над его кроватью.
— Что? Нет.
— А зачем тогда пытаешься задушить себя подушкой?
Джон поднял голову и недовольно посмотрел на сестру, подкрашивающую глаза тушью. Ее короткие синие волосы, мокрые после душа, торчали тонкими иголочками во все стороны, делая ее похожей на ежа. Джон фыркнул и пожал плечами. К счастью, Гарри относилась к тем сестрам, что могли завалить тебя вопросами, но вряд ли были готовы дождаться ответа хотя бы на один.
— Ладно, я пошла, — усмехнулась она, присаживаясь на подоконник. — Если мама будет спрашивать…
— …то ты спишь, — привычно закончил за нее Джон. Правда, на самом деле отвечая маме, он обычно добавлял слово «наверное», таким образом снимая с себя ответственность за ложь, делая ее как бы и не ложью, а так, предположением.
Гарри подмигнула, перекинула длиннющие ноги через подоконник, и, ухватившись за решетку, по которой полз к свету дикий виноград, спрыгнула вниз.
Джон встал только чтобы раздеться и снова лег, но не спалось. Не спалось, не лежалось и не думалось, он крутился с боку на бок под тонкой простыней и волновался так, будто завтра ему как минимум надо было баллотироваться в премьер-министры.
И сам не заметил, как уснул.
Будильник в наручных часах запиликал требовательно: приоткрыв один глаз, Джон глянул на время и подскочил.
Гарри спала одетая, лежа на неразобранной кровати. Джон даже не слышал, когда она вернулась, но полагал, что встанет она не раньше, чем к обеду. Мама тоже поднимется часа через три. А вот Шерлок будет ждать его через пятнадцать минут у своего домика.
Почистить зубы, надеть футболку, шорты, кроссовки и гарриным способом вылезти через окно. Добежать до старых кустов сирени, продраться сквозь них, оставив на каком-то сучке кусочек кожи, чертыхнуться и, споткнувшись на ровном месте, вывалиться на площадку перед домиком, под удивленным взглядом предмета обожания… эээ… то есть нет, под удивленным взглядом Шерлок. Буркнуть «Сдобрыутр» и усесться на ступеньки, где вчера предмет обож… эээ… Шерлок изображала Флорис Найтингейл.
Шерлок лазила по перилам веранды спокойно спящего дома. На ней были белые шорты, футболка и тенниски. Волосы непослушно торчали во все стороны, будто этим утром она и не вспоминала о расческе.
Буркнув что-то приветственное в ответ, она села рядом. Достала откуда-то два яблока, протерев о край футболки, одно молча протянула ему.
Они сидели, похрустывая, ждали неизвестного чего. Точнее, Шерлок, наверное, знала, а Джону было просто наплевать, что там, когда ее коленка была так близко от его ноги.
Вдруг где-то наверху зазвонил старый будильник — дребезжа и подпрыгивая на железных ножках. Кто-то замычал, уронил будильник, выключил его, встал, заскрипев половицами и, похоже, вышел из комнаты.
Шерлок замерла, прижав палец к губам. Джон перестал хрустеть.
Сверху, нарушая утренние покой и тишину, раздался визг, переходящий в вопль, а после небольшой передышки — очевидно этому кому-то потребовалось набрать еще воздуха в грудь — проклятья в адрес Шерлок и обещания скорой расправы.
Но последнее Джон слышал уже плохо: схватив его за не пострадавшую во вчерашних приключениях руку, Шерлок волокла его обратно в кусты, а через них — к старой мельнице и заросшему тиной пруду. По пути она не переставала смеяться, заражая своим настроением Джона. Тот примерно понимал, что произошло, но не знал одного — куда можно было спрятать такое количество лохматых монстров, да еще так, чтобы за ночь они не расползлись? Упав на траву перед мельницей, Шерлок рассмеялась еще громче, потом постаралась отдышаться, но не выдержала и рассмеялась снова:
— Представь, — хихикала она, сгибаясь пополам, — представь, что встаешь ты утром, ни о чем не подозревая, проходишь в ванную, открываешь аптечный шкафчик, чтобы достать новую зубную пасту, а оттуда…
Джон зажмурился, представляя поток пауков, хлынувших из-за белых дверок.
— Думаю, дома тебе лучше не показываться, — авторитетно заявил он, восхищенно глядя на девчонку: таких проказ он еще не устраивал, это же был принципиально новый уровень!
Они провели на старом озере весь день, другие отдыхающие тут и не показывались, только с проходящей неподалеку тропинки изредка слышались их голоса. Да и кого может заинтересовать почти развалившаяся мельница да заросший тиной пруд, если рядом, буквально в каких-то пяти минутах ходьбы плескалось теплое море? Джон тоже хотел на море, но еще больше он хотел быть рядом с Шерлок. Они ловили лягушек и головастиков пластиковыми пакетами. Залезали на дикую яблоню и лежали на ее толстых ветках, чуть раскачиваясь, пока Джон не сорвался и не полетел в воду. Отмывали его от тины в старом фонтанчике, брызгаясь друг на друга водой. Совершили набег на кухню, стащив через окно пару кусков пирога. И уже когда сумерки начали сгущаться в плотные тени под кронами деревьев и в углах беседок, они решили рискнуть и спуститься к морю по тропинке, что шла в стороне от асфальтированной дорожки, которой предпочитали пользоваться большинство отдыхающих, возвращающихся в это время с пляжа в Большой дом — ужинать.
На песчаный пляж они также не пошли, взяли правее и вышли на камни. Огромные валуны, обточенные водой и заросшие ракушками, в малиновом отблеске солнца походили на застывшую спину дракона, то тут, то там выглядывающую из пены прибоя.
Джон немного поплавал, показывая Шерлок все, на что был способен, потом улегся на еще не остывшие камни рядом с ней. Девчонка в воду не полезла, только ноги замочила, добираясь до валуна. Джон подумывал о том, чтобы ухватить ее за щиколотки да стащить в волны, но потом решил, что дело, наверное, в том, что она без купальника, а какая девчонка пойдет купаться просто так, когда тебе уже десять? Мальчишкам с этим проще. К тому же, ему не хотелось получить пяткой по лбу от девчонки, которая на полголовы выше него. И он оставил Шерлок в покое, радуясь возможности немного отдохнуть. Вместе с тем, включилось его любопытство.
— Ты как, собираешься возвращаться сегодня домой?
Шерлок покосилась на него краем глаза и вздохнула, поджав губы:
— Придется, а то мать поднимет на ноги всех, до кого сможет добраться, включая местное отделение МИ-6.
— Не уверен, что здесь есть отделение МИ-6, — протянул Джон, переворачиваясь на спину. Небо было потрясающе красивым, будто кто-то размешал в большой синей чаше арбузный сок и молоко.
— Они бы открыли по такому поводу.
— А как же брат? Думаешь, он уже забыл?
— Майкрофт не забывает ничего. Но и ничего сделать мне не сможет, не сейчас, по крайней мере, когда мы на отдыхе, и мы все — милая среднестатистическая семья, — слащавым голоском пропищала Шерлок, видимо, передразнивая голос брата. — А к тому времени, когда мы вернемся домой, проступков накопится столько, что он просто не будет знать, за что взяться в первую очередь, — уже нормальным голосом добавила она и легла рядом.
— За что ты так с ним?
— Он вредный, — пожала плечами Шерлок. — А твой разве не такой?
— У меня сестра.
— О… Твои шорты.
— А что с ними не так?
— Они не новые, такие были популярны лет шесть назад, но тебе великоваты, так что достались, скорее всего, по наследству от брата. Мужские, как-никак.
— Ух ты!
— Что?
— Ну ты и мозг, — восхитился Джон. — Но у меня и правда сестра. И у нее своеобразные вкусы в одежде, да и синие волосы к тому же.
— Синие волосы? — задумчиво переспросила Шерлок.
— Угу.
— Круто. А чем она их красит?
Спустя полчаса застигнутый на месте преступления Джон, красный как рак, стоял понурившись перед отчитывающей его сестрой. Та потрясала бутыльком с краской и требовала ответа:
— Зачем тебе это нужно?
— Это не мне, — решил признаться Джон.
— А кому?
— Одной девчонке.
— Она хочет покраситься в синий?
Джон задумался. Вряд ли Шерлок собиралась красить себя. К тому же, ее черные локоны ни одна краска бы не взяла. Разве что эмаль. Но говорить сестре, что оттеночный шампунь, скорее всего, хоть и будет употреблен по назначению, но без ведома и желания, пожалуй, не стоило. Он уже был готов что-нибудь сочинить, когда сестра неожиданно смилостивилась и перестала пронизывать его рентгеновским взглядом.
— Ладно. Можешь отлить сколько нужно.
Поспешив закончить манипуляции с бутыльками, пока она не передумала, Джон счастливо выдохнул. Это напоминало ему квест — необходимо было везде ходить и собирать нужные предметы, отдавать их и получать очки и бонусы… Джон задумался о бонусах и улыбнулся.
— О боже, ты похож на влюбленного идиота, — закатила глаза Гарри. — Оно хоть того стоит?
— Она ужасно красивая.
— Прям таки.
— У нее черные волосы, такие… пушистые и глаза, как… как…
— А сиськи?
— Ей десять! — возмутился Джон.
— Ну хоть ноги длинные?
— От ушей, — с готовностью подтвердил он.
Следующие пять дней он заходил в арендованный домик, только чтобы помыться и поспать. Шерлок, проводившая все время рядом с ним, наверное, тоже. В конце концов, его постоянное отсутствие обеспокоило маму, и его разбудили посреди ночи и привели на военный совет. Немного покочевряжившись — больше для порядка, он все же признался, что все свое время проводит с дочерью Холмсов и что беспокоиться не о чем.
— Холмсы — люди приличные, — протянула мама, не раз встречавшаяся с ними за обедом.
— Ага, — подтвердил, зевая, Джон, никогда никого из них не видевший, не считая Шерлок.
— Чем вы, говоришь, занимаетесь?
— Исследуем окрестности, — как можно равнодушнее пожал плечами он и переступил с ноги на ногу. — Ну, так что, я дальше спать пойду?
— Иди, — махнула рукой мама, отпуская его.
Джон подозревал, что она бы не сидела так спокойно, если б знала, где на самом деле проводит время ее сын и чем занимается. Но Джон старался не тревожить ее нервы лишний раз — с этим вполне справлялся новый пирсинг Гарри. Так что Джон предпочитал не упоминать, сколько раз нас этой неделе он был почти уверен, что наступили последние секунды его жизни. Собственно, он старался об этом даже не думать.
Шерлок любила действовать с размахом. Поэтому за прошедшие дни они не только излазали весь Большой дом и его окрестности, чуть не доведя до сердечного приступа садовника и до умопомешательства — кухарку, у которой теперь ежедневно таинственным образом пропадали то пара булочек, то пара кусков пирога, но и взглянули на окружающий мир много шире. Исследовали старый грот — наверняка пиратский, и чуть не утонули во время прилива. Организовали штаб на балках старой мельницы с запасом яблок, газировки и печенья. Одолжив велосипеды, съездили в соседнюю деревню на парад воздушных шаров и чуть не прокатились зайцами на одном из них. Угнали совершенно случайно лошадь и потом долго искали ее хозяина. Довели до приступа бешенства старую свинью из соседнего поместья и два часа прятались от нее на дереве.
Девочка явно городская, Шерлок относилась к животным с особым любопытством.
Но сегодня было пасмурно, и Джон заявил, что Шерлок как хочет, а у него рыбалка — на заросшем пруду именно в такую погоду рыба клевала особенно хорошо. Они весь день просидели на старых досках маленького пирса. Джон ловил, а Шерлок ловко вскрывала рыбу перочинным ножиком и внимательно рассматривала внутренности. Так что на все вопросы мамы он мог, не соврав, ответить, что они рыбачат вместе.
Но этот вечер должен был стать особенным.
Он уговорил Шерлок залезть на крышу Большого дома и полюбоваться на звезды. Ночь, звезды, они вдвоем… все это должно быть весьма романтично, вот. То есть, в фильмах, которые любила мама, обязательно были такие моменты: со свечами, шампанским и горящим камином. Но сейчас для каминов было слишком жарко, шампанское им заменяла газировка, а жечь свечи на крыше не станет даже безумец. Джон решил, что темноты и звезд должно быть достаточно, тем более что он не собирался заходить так далеко, как герои маминых фильмов, боже, нет, конечно. Он просто хотел поцеловать Шерлок. Наконец-то нормально поцеловать. Он пытался всю неделю, но получалось все как-то не так — в самый решающий момент он или куда-то падал, или Шерлок его куда-нибудь тащила, или что-то случалось, а вчера, уже решившись, зажмурившись и потянувшись губами, он наткнулся на подсунутую ему рыбью морду… бэээ…
Но сегодня все должно быть по-другому.
Собственно, Джон думал о Свидании с большой буквы с обязательным Поцелуем с большой буквы. И при этой мысли у него в животе все начинало ныть и бултыхаться.
После ужина он почистил заново зубы, надел новую футболку, почистил уши, вымыл ноги. Выдохнул, зажмурился, потряс головой и вышел из комнаты, чуть не впечатавшись лбом в косяк.
Шерлок была такой… такой… Тут главное все не испортить. Потому что другой такой девчонки на свете не было и быть не могло.
Они лежали на крыше и пялились в пока еще светлое небо.
Джон чувствовал спиной выпирающие шляпки гвоздей и все время ерзал, пытаясь устроиться удобнее. Шерлок лежала рядом, закинув руки за голову, медленно моргала и, кажется, собиралась уснуть.
— Очень красиво, — сказал Джон, переводя дыхание. Он никак не мог решить — пора уже ее целовать или романтики еще маловато было.
— Угу, — сказала она, переворачиваясь на живот и глядя уже вниз.
— И тут здорово, да? — предпринял еще одну попытку Джон, переворачиваясь следом.
— Ага. А чей это домик?
— Который?
— Слева, синий.
Джон напряг память.
— Там мистер Эркю живет. Такой седой старикашка в гавайской рубахе.
— Тень на окне совсем не похожа на стариковскую.
— Может, к нему пришли гости?
— И ходят с фонариком по дому?
— Может быть, выбило пробки?
— Тогда бы и на крыльце лампочка погасла. И кстати. Разве сам мистер Эркю не должен быть на ужине?
— Верно… — протянул Джон. Он сам выскочил из-за стола первым, но большинство будет сидеть еще минут сорок, наслаждаясь десертом, фруктами, вином и неспешными разговорами.
— Тогда кто в его домике?
Джон пожал плечами, забыв, что в темноте она не может его увидеть. И тут в его голову пришла замечательная мысль. Конечно, в фильмах охотно целовались при звездах и свечах, но еще больше поцелуев получают герои, мужественно боровшиеся с кем-нибудь. Парочка предположительных грабителей вполне могла подойти. Конечно, Джон не собирался ни с кем драться, но вполне мог, например, сбегать за помощью или даже громко закричать, привлекая внимание.
— Идем и посмотрим, — сказал он и включил маленький фонарик, освещая люк.
Пять минут спустя они уже прятались под окнами недалеко от крыльца. Чтобы увидеть лица грабителей, если они вдруг решат выйти раньше, чем вернется хозяин. Шиповник, разросшийся в почти непроходимые заросли, вцепился в футболку, нос чесался, а комары были готовы приступить к вечерней трапезе, влюбившись в его шею, но Джон терпел. Прошло минут пять, а, может, пятьдесят, когда на дорожке показался мистер Эркю, чья рубаха обжигала сетчатку кислотным зеленым даже в темноте. Шерлок насторожилась.
— Пусть войдет.
— Ок.
— Если на него нападут, то я побегу в дом — отвлекать преступников, а ты — за подмогой.
— Ага, — сказал Джон, а про себя подумал: «Вот еще».
Мистер Эркю взошел на крыльцо, повозился с ключами, открывая дверь…
Джон напрягся, готовясь к броску.
…вошел, зажег свет…
Услышав первый вопль, даже не разбирая, что там кричат, Джон перемахнул через перила веранды, ворвался внутрь, едва не снеся мистера Эркю, резко остановился и почувствовал, как в спину его толкнула не успевшая так быстро сориентироваться Шерлок.
Они оказались посреди толпы. Толпы нарядных людей, вооруженных дуделками и бумажными колпаками. Они все мгновенно замолчали, и только какая-то малявка на руках у своей мамы продолжала хлопать в ладоши и скандировать:
— Поз-дра-вля-ем! Поз-дра-вля-ем!
Джон растеряно замер.
Шерлок сориентировалась быстрее.
Обхватив двумя руками старческую ладонь, она потрясла ее хорошенько, повторяя:
— Поздравляем, очень за вас рады. Позвольте вас поздравить, — а потом привычно схватила Джона за руку и потянула за собой.
Они бежали прочь от дома так быстро, что Джон сначала и не понял куда. И только увидев остов старой мельницы, догадался, остановился, задыхаясь от бега и смеха, и посмотрел на Шерлок. Покачал головой.
— Что? — улыбаясь, спросила она.
— Ничего, просто «позвольте вас поздравить», — и Джон снова рассмеялся.
Шерлок улыбнулась в ответ, и тогда он просто наклонился и поцеловал ее в нежные и полные губы.
Одна, две, три секунды…
А потом развернулся и убежал.
Сердце билось то тягуче, будто текла по его венам не кровь, а патока, то ускорялось до неровного быстрого ритма, будто решило потанцевать в его груди. Ноги подгибались, слабли в коленях и шли куда-то сами. Голова стала гелиевым шариком и болталась на тонкой ниточке где-то рядом со звездами. А с лица никак не могла сойти дурацкая улыбка.
Волшебно.
Потрясающе.
Лучше, чем на американских горках.
Джон постоял перед домом минут пять, не желая входить и разрушать то удивительное, что сияло внутри. Потом еще пять. И еще. Потом уселся на ступеньки, обхватив себя руками, решив, что пожалуй, может здесь и переночевать.
Но ему не дали.
И почему взрослые вечно во все вмешиваются?
На крыльцо вдруг выскочила мама и принялась его поднимать, тормошить и о чем-то спрашивать. Джон недовольно и недоуменно отбивался, не понимая.
— Все нормально, все нормально. Ничего не случилось… нет, я ничего не курил… и не пил тоже. Мам, ты вообще о чем? Я не знакомился ни с какими мужчинами… нет, меня никто… что, мам, какого черта? Что значит, где я был? Я был с дочкой Холмсов. Да, мы… друзья, да… — И тут до него наконец дошло: — Что значит «У Холмсов нет дочери»?
— У мистера и миссис Холмс нет дочери — ни родной, ни приемной, ни племянницы… у них два сына Майкрофт и Шерлок.
— Что?!
Джон провалялся в кровати всю ночь, утро, день и вечер. Кажется, он вставал попить и в туалет, но не помнил этого. Возможно, на каком-то этапе он заснул, но опять же этого не помнил. Последнее, что осталось в памяти — как он успокаивает мать, успевшую себя накрутить и навоображать себе непонятно что. Гарри сказала, что у него шок:
— У меня тоже было что-то подобное, когда я все поняла, — сказала она.
«Поняла что?» — хотел спросить Джон, но ему было лень.
Сестра откармливала его чипсами. И к вечеру вся кровать уже была в колючих, пахнущих солью и перцем крошках.
В тот момент, когда закончилась двухлитровая бутылка газировки, Джон решил, что нужно что-то делать.
Он тихонько встал, обулся и вылез из окна, цепляясь за решетку винограда.
Путь до домика Шерлок… точнее, Шерлока, он мог бы пройти с закрытыми глазами. Вот только не знал, в какой комнате тот спит. А потому набрал на дорожке пригоршню гравия и стал кидать в первое приглянувшееся окно второго этажа, громко шипя:
— Шерлок… Шерлок…
Окно приоткрылось, и в него выглянуло круглое лицо с рыжим хохолком надо лбом. При мысли, что два дня назад этот хохолок еще был пего-синим, Джон улыбнулся. Лицо нахмурилось еще больше. Осмотрело его внимательно — от незавязанных стоптанных кроссовок на босу ногу до кошмара на голове. Что-то решило и буркнуло:
— Шерлок ночует в палатке за домом, — и закрыло окно.
Палатка за домом светилась изнутри — там еще не спали. Скромно пошаркав ногтем по брезенту, но не дождавшись реакции, Джон расстегнул молнию входа, заполз внутрь, закрыл за собой и лишь тогда посмотрел на Шерлока.
Тот в одних трусах лежал на животе и при свете закрепленного на крыше палатки фонарика рассматривал иллюстрированную энциклопедию — страницу про рептилий. Джон немного посопел и решительно лег рядом, вглядываясь в лицо своего друга и, чего уж лгать себе, своей первой любви. Тот из-под спутанных на лбу прядей глядел хмуро, и Джону даже показалось, что глаза и нос у него красные, будто он весь день спал на ярком солнце… или плакал. От этой мысли неприятно защемило в груди, и Джон пододвинулся еще ближе, коснувшись своим плечом его.
Шерлок отвернулся.
Джон толкнул его плечом еще раз.
И еще, притиснувшись ближе, почти навалившись.
Наконец, Шерлок не выдержал и толкнул его плечом в ответ.
Джон толкнул еще раз.
Шерлок двинул локтем.
Джон усмехнулся и толкнул сильнее, переворачивая Шерлока на спину и сразу, пока тот не очухался, сел на него сверху и принялся щекотать его ребра.
Шерлок шипел, пищал и отбивался, дрыгая ногами, но Джон знал, что победа всегда за настойчивым.
Наконец, Шерлок не выдержал и, расхохотавшись, сам полез пальцами Джону под футболку, разыскивая уязвимые места. Пришла очередь Джона вертеться угрем, гогоча во все горло. Наконец, обессилев, он свалился на спину, прижимая руки к бокам и не давая Шерлоку добраться до подмышек. Но тот уже и сам был не в силах мстить другу дальше. Они полежали пару минут, переводя дыхание, а потом Шерлок спросил:
— Ты и вправду принял меня за девчонку?
— На тебе была юбка, — начал оправдываться Джон. — И бабочка в волосах!
— Да раньше в театре вообще одни мужики играли!
— А как ты вообще узнал? Что я подумал, что ты… — Джон замялся и замолчал.
— Ну это было несложно: весь ужин твоя мама допрашивала моих родителей на предмет несуществующей дочери, а потом ты не пришел, и я совместил это и м-м-м… вчерашний вечер.
— Прости, — сказал Джон, — я был идиотом.
— Можно подумать, это новость.
Они полежали еще немного, но какой-то черт тянул и тянул Джона за язык, и наконец он не выдержал:
— А из тебя получилась классная девчонка.
И тут же получил тычок локтем под ребра.
— Ай!
— Заткнись.
— Да нет, действительно классная!
Сорок лет спустя
Под старыми мостками тихо плескалась вода. Джон лежал на животе, чувствуя кожей прохладные, еще не успевшие нагреться доски. В метре от него сидел в шезлонге Шерлок — в легких шортах, расстегнутой рубашке и сланцах. Сдвинув очки на кончик носа, он читал в журнале статью о новейших открытиях в области органической химии и правил ее по ходу зеленой ручкой, хмыкая и что-то бормоча.
Доски заскрипели под легкими шагами. Джон приподнял голову и улыбнулся дочери. Энн села на край мостков и опустила ноги в прохладную воду, придержав юбки легкого белого платья, пока еще скрывавшего ее положение.
— Ни за что не поверите, что я нашла, разбирая чердак.
Шерлок отвлекся от статьи и приподнял брови, что означало «слушаю тебя внимательно». Дочь протянула ему небольшой потрепанный листочек пожелтевшей бумаги. Приглядевшись, Шерлок застонал и зажмурился. Приподнявшись, Джон забрал у него листок и тут же расхохотался. Фотография была старой и черно-белой, но тем не менее узнать братьев Холмсов было не трудно, хотя тот, что пониже, был в чепце и юбочке, второй в кудлатом седом парике и древней старушечьей ночной рубашке.
— Полагаю, это до сих пор прекрасное средство для шантажа. Не уверен насчет дяди Майкрофта, но относительно твоего отца — уж точно.
— Я ужасно хочу услышать эту историю, — загорелась Энн.
— Ни за что, — сказал Шерлок.
— Полагаю, начать можно с того, — будто не заметив его слов, начал Джон, — что я целую неделю считал твоего отца самой классной в мире девчонкой…
@темы: шерлок ввс, фанфикшен, ФБ-2013
Дедлайн как образ жизни
Название: Два крыла до рассвета
Автор: Syringa aka Day
Бета: Xenya-m
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: мини, 2 224 слова
Пейринг/Персонажи: Джон Уотсон, Грегори Лестрейд, Шерлок Холмс
Категория: джен
Жанр: драма, фэнтези
Рейтинг: R (за описание операции)
Краткое содержание: Джон Уотсон уже не первую ночь выезжает на подпольную операцию.
Примечание/Предупреждения: AU, Wing!fic
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Два крыла до рассвета"
от автора нравится мне эта идея )), возможно, напишу еще пару историй, а то и серию (планы-планы
)
Телефон пискнул нервно, будто мышь, которой наступили на хвост.
Звук вырвал из сна, и Джон, повернувшись на спину, протянул руку, чтобы нащупать сотовый на столе.
Свет дисплея резанул по глазам, впрочем, смс оказалось пустым, но он знал, что так и будет, еще только увидев имя отправителя.
Едва сдерживая зевоту, он встал, потянулся. Белье, джинсы, ботинки — все по давней привычке лежало на расстоянии вытянутой руки от кровати, и Джон одевался практически вслепую.
Мышцы ломило: прошлая ночь была непростой, но отказать он не мог.
Тихо спустился в гостиную, убедился в том, что беспокойный сосед не уснул случайно на диване, и вышел из квартиры.
Жизнь в центре Лондона имеет много плюсов, и один из них — возможность поймать такси даже в полтретьего ночи. Машина тихо зашуршала шинами, притормаживая. Стряхнув с плеч капли едва-едва моросившего дождя, Джон залез в теплое нутро и, откинувшись на спинку, разрешил себе немного расслабиться.
В голове сам собой составлялся четкий план предстоящего.
Все необходимое есть там, куда он едет, но если что-то осталось неучтенным или закончилось — в двух шагах есть круглосуточный магазин и аптека.
Он автоматически разминал пальцы, как делал всегда. Со сна они немного непослушны, особенно на правой руке, но легкие движения кистью разгоняли кровь, и минут через пять все будет в порядке.
Такси остановилось около приземистого трехэтажного здания из красного кирпича, очень напоминающего то, где жил он сам — маленькая мастерская на первом этаже, темные окна, не считая одного, крайнего слева, под крышей, три дверных звонка, ведущих в квартиры А, В и С.
Впрочем, у него есть ключи.
Дорожка на деревянных ступеньках заглушила его шаги.
Дом спал, но Джона ждали, он это знал.
Благодаря хорошо смазанным замку и петлям открыть дверь получилось совершенно бесшумно. Еще тише он закрыл ее. Он знал, что, по сути, в том, что он делает, нет ничего и близко похожего на состав преступления, но все равно чувствовал себя преступником — возможно потому, что один случайный свидетель способен разрушить все.
Из гостиной, откуда проникал в темный коридор приглушенный свет, доносились тихие звуки. Шипение. Будто кто-то втягивал воздух сквозь плотно сжатые зубы и, после секундной паузы, выдыхал его, едва сдерживая стон. Его ждали именно там, но руководствуясь давней привычкой, ставшей уже частью его ДНК, Джон сначала снял свитер, прошел в ванную и, найдя антисептическое мыло, тщательно, но быстро вымыл руки до локтя. Достал из аптечного шкафчика пару шприцов и нужное лекарство, и только тогда прошел в гостиную.
Но комната была пуста. Звук на самом деле шел из темного проема открытой в спальню двери.
Джон замер на пороге.
Каждый раз это зрелище шокировало его и отчасти даже пугало.
В первое мгновение он просто не мог оторвать взгляда, не мог пошевельнуться.
На темно-синем покрывале, в темноте казавшемся черным, раскинулись белоснежные крылья. Они занимали почти всю кровать, прикрывая своего владельца… или своего раба?
Только голые ступни высовывались из-под маховых, да в изголовье вцепились руки, служа подушкой для поникшей головы.
— Здравствуй, — вновь обретя голос и откашлявшись, сказал Джон.
— Здравствуй, — чуть приоткрыв глаза, прохрипел Лестрейд.
***
Прежде всего — вколоть обезболивающее. Грег говорил, оно помогает, но Джон верил в это мало. Если на инспектора не действуют ни алкоголь, ни наркотики, то с чего вдруг подействует обезболивающее? Тем не менее, всегда обкалывал анестетиком места воспаления.
Руки действовали автоматически — открыть упаковку, набрать жидкость, спустить воздух. Приглядеться, вколоть. Пусть в комнате было темно — эту часть необходимого он мог бы сделать и на ощупь.
После того, как Грег расслабил руки, отпуская изголовье, и лег на подушку — возможно, анестетик и впрямь действовал, а может, сработал эффект плацебо, Джон разрешил себе не просто видеть, но увидеть.
Крылья лезли не в первый раз. Через толстые шрамы на лопатках они продирались с большим трудом, плотная от многочисленных регенераций кожа сопротивлялась. Края разрывов выглядели неровными и воспаленными.
Джон заставлял себя дышать глубоко, видя, как очередное перо выскальзывает из раны — в слизи и сукровице. Дышать глубоко и думать рационально.
Если тебе нехорошо, то каково Грегу?
Основная часть крыльев, самая широкая, еще не вылезла.
Придется надрезать.
Его хирургические инструменты хранились в буфете — рядом со столовыми приборами, завернутые в салфетку и засунутые в пакет для улик. Не самый лучший способ хранения медицинской стали, но хотя бы стерильно.
Пока ему потребуется не так уж много — скальпель да расширители, но маленький столик на колесиках он «сервирует» так, будто предстоит как минимум вырезать селезенку. Тщательно. Еще одна привычка военного времени, предусматривающая, что ассистента под рукой может и не оказаться.
Хорошо бы, конечно, и место для операции подобрать более соответствующее. В идеале — стол. Но Джон лишь вздохнул, прокатив столик мимо: если все пойдет как обычно, крылья будут расти еще часа два, а может, и чуть больше. На жесткой поверхности на животе будет слишком дискомфортно, да и стол недостаточно широк, под крылья придется делать подпорки из стульев… Нет уж. Кровать пока подойдет.
Оставив столик в спальне, Джон вернулся в гостиную и отвинтил от письменного стола Грега две мощные инженерные лампы на кронштейнах. Установил их на прикроватных тумбочках, хорошо завинтив крепления. Лампы были приобретены специально для… как и многое другое в этой квартире, на первый взгляд естественное и малопримечательное, но Джон всегда замечал эти вещи, в основном потому что были они выбраны им лично и предназначались скорее для него, хотя в повседневной жизни служили инспектору.
После сумрака гостиной и почти полной темноты в спальне, к которым уже успел привыкнуть, яркий свет резанул глаза.
Грег застонал и уткнулся лицом в белый хлопок наволочки. Чуть приподняв угол подушки, Джон нашарил повязку на глаза и помог Грегу ее натянуть.
Под белым светом высоких ламп картина распростертого на кровати под тяжестью крыльев человека казалась еще сюрреалистичнее.
Это выбивало из привычного ритма мыслей, заставляло разум двигаться по одной и той же колее, от вопроса «Как это может быть?» к восклицанию «Этого не может быть!» и дальше – недоумению: «Но я это вижу, слышу и осязаю…».
И так раз за разом.
И снова…
И еще раз…
Но зная об этой ловушке, Джон смог ее избежать, вспомнив ту мысль, что закрепилась в его сознании для самых экстренных
моментов: «Я подумаю об этом потом. У меня еще будет время».
К сожалению, он себе не лгал.
Джон надел перчатки и подошел к кровати вплотную.
Направив свет на левое плечо Грега, он подложил под него скатанную в валик простыню, заставляя приподняться, выступить чуть вверх, и ухватился за предплечье. Тонкий слой силиконовых перчаток не мог скрыть от него жар кожи, скользкой от испарины.
Левое крыло всегда давалось труднее, потому что фиксировать плечо Грега приходилось тоже левой, а действовать правой. Ассистент бы не помешал. Да и пара сестричек в придачу.
Продезинфицировать рану, очищая от скопившихся сгустков крови, слизи и сукровицы. Приглядеться, намечая путь скальпелю.
Крылья всегда пробивались в одном и том же месте, но делая надрез на этой лопатке, он всегда брал чуть правее, совсем рядом со шрамом, но там, где кожа была тоньше, на правом он, наоборот, перенесет его левее.
Линия вверх.
Кожа беззвучно разошлась под острейшей сталью – хватило легкого нажатия, главное найти правильный угол…
Кожа разошлась, а под ней были перья.
Перья начали пробиваться сквозь рану, как трава через трещину в асфальте, только в тысячу раз быстрее.
Джон вставил расширитель. Взяв заранее подготовленный шприц, еще раз обколол место разреза анестетиком. Взглянул на Грега.
Черная повязка намокла от пота там, где соприкасалась с бровями, губы были крепко сжаты и казались обескровленными. Видимо, почувствовав колебания Джона, он чуть дернул краем рта и еле кивнул — продолжай.
Разрез, уходящий от рванной раны вниз под углом, почти к позвоночнику, был длиннее — надо было выпустить лопаточную кость, которая уже прощупывалась под тонкой кожей. И хорошо бы поторопиться — очевидно, Грег ждал до последнего, прежде чем вызвать его.
Давал отдохнуть.
Подобная забота была непривычной, а в таких обстоятельствах казалась еще и глупой. Глупой, но приятной.
Хотя при мысли, что друг лежал здесь один, сдерживая, сколько было сил, давление растущих крыльев, будто рвотный позыв, Джону становилось не по себе. Лежал, понимая, что не удержит, сдаваясь, позволяя затопить себя наплыву боли и облегчения.
В такие минуты никто не должен быть один.
Но инспектор относился к тем людям, которым особенно трудно быть слабыми. Джон знал, он и сам был таким.
Правое крыло пошло легче: лопаточная кость уже натягивала кожу, будто странный толстый червяк шевелилась под ней. И буквально вырвалась с влажным звуком, стоило только провести скальпелем вниз. Края разреза, в который Джон не успел вставить расширители, вывернулись наружу и вспухли.
Грег застонал, мотнул головой, успокоился.
Первая часть вечера прошла успешно.
До второй оставалось минут сорок: именно столько потребуется времени для того, чтобы кости окончательно закрепились, а перья расправились, сбрасывая с себя шелуху, в которую превратится высохшая слизь.
Тогда можно будет приступать к ампутации.
А пока есть время немного отдохнуть.
Если б в голове был тумблер, отвечающий за работу мозга, Джон бы тут же перевел его в положение «Выключено», но увы.
Вместо этого он стянул перчатки, бросил их в корзину для мусора и лег на спину на коврик около кровати… стащил с кресла подушку и подложил ее под голову.
И только теперь услышал тишину: до этого в его голове было слишком шумно от голоса, проговаривающего в голове мельчайшие детали операции, желающего предусмотреть все. Если вслушиваться, то можно было понять, что этот голос принадлежал его старому профессору из медицинского колледжа. Но теперь он утих. Ненадолго.
Те звуки, что услышал он, входя в квартиру, изменились. Пациент дышал легче, хоть Джон и не сомневался, что ему все еще больно, но боль эта, очевидно, стала более терпимой.
— Как ты думаешь, я мог бы взлететь? — прошептал сверху Грег едва слышно.
Джон моргнул: как ни странно, но этот вопрос они еще не обсуждали, хотя ответ был однозначным:
— Нет.
— Они кажутся такими большими… — Грег помолчал немного и, не дождавшись реакции, добавил: — Мне кажется, я мог бы…
— Они сломают тебе спину при первой же попытке взмахнуть. Как ни крути, но фактически твоя физиология не изменяется. Это рудимент. Он бесполезен, Грег.
Он еще хотел добавить «Ты человек, а люди не летают», но промолчал.
Грег не верил в то, что он — человек.
Трудно в это верить, когда умеешь видеть души людей и, натыкаясь на особо черную и прогнившую, не способен думать больше ни о чем другом, пока эта душа не будет выдворена из нашей реальности куда-нибудь подальше.
Трудно не назвать себя ангелом-мстителем, если после убийства человека у тебя начинают расти крылья.
Грег не называл, пока не называл, но верил.
Джон не верил.
Иногда, перевязывая Грега уже после операции, он вглядывался в его иссушенное лицо, прокусанную нижнюю губу, покрасневшие веки, и требовал, просил, умолял прекратить изображать из себя Декстера Моргана и дать себе передышку.
Дать передышку этому миру.
Да и спина хоть и проявляла чудеса регенерации, но весь остальной организм — вовсе нет. Если что и требовалось Грегу — так это хороший отдых. Но никак не еще одна пара крыльев за спиной.
Джон слишком твердо стоял на земле, чтобы верить в божественное вмешательство.
Ангелы, если б они и существовали, должны были бы выглядеть явно не так.
К тому же физически невозможно вырастить из чужого тела что-то равное трети его веса за четыре часа. Это невозможно ни на уровне физиологии, ни на уровне генетики, ни на уровне логики, черт возьми!
Крылья росли не из костей, не из мышц. Они росли из тонкого слоя нереальности прямо под кожей, иначе бы их ампутация не была бы процедурой настолько легкой, что он раз за разом справлялся с ней в одиночку. Ведь даже на ветеринарном форуме говорили, что подобную операцию совершать лучше вдвоем, а уж если речь идет о ком-то покрупнее совы, да без анестезии…
Обычно на размышления Грега о собственной природе он отвечал неразборчивым бурчанием, но про себя решил, что Грег… пусть это предположение было еще более диким, но он думал что Грег — выдумка. А точнее — идея. Тысячи лондонцев хотели, чтобы на страже справедливости стоял кто-то, кто доберется до виновного в обход закона. Тысячи лондонцев придумали себе Лейстреда.
А возможно, Джон просто слишком увлекся дневными телешоу.
Как бы то ни было, этой мыслью он с другом не делился.
Крылья достигли его лица, защекотали щеку.
Время на передышку закончилось.
Натянув новые перчатки, Джон пальпировал оставшуюся под кожей часть крыла, нащупывая основание клювовидной кости, прикидывая, откуда резать. Довольно кивнул — еще полчаса, и можно приступать.
Оставшееся время стоило провести с толком.
О том, чтобы выполнить подобную операцию на кровати, не могло быть и речи. Надо было подготовить обеденный стол в гостиной. Порывшись в шкафу, Джон достал огромный рулон полиэтилена и липкую ленту. Теперь уже очередь Грега была шутить по поводу сериала о маньяке, некоторые привычки которого Джон с легкостью присвоил себе, но ему было не до того.
Прозрачный полиэтилен тихо шуршал, лента отрывалась с легким треском. Они еще потребуются: крылья надо будет упаковать, прежде чем осторожно отнести вниз и, погрузив в машину Грега, отвезти в крематорий для животных к тому парню, что не узнал в пепле свою тетю, но вспомнил выразившего сочувствие Уотсона.
Когда он вернется на Бейкер-стрит, уже наступит утро. Шерлок, разумеется, будет встречать его в гостиной: осмотрит, обнюхает, возможно, даже лизнет, пытаясь еще на шаг продвинуться к разгадке.
Он уже знал, что Джон это время проводит у Грега, как знал и то, что у того некоторое время будет перебинтована спина.
Последним его предположением стали BDSM-игры.
Джон старался не думать о том, что будет, когда детектив узнает правду.
Лучше он помечтает о том, как вернется домой.
Поднимется наверх, примет продолжительный теплый душ, если только его неугомонный сосед не успеет израсходовать всю горячую воду.
В одном белье ляжет на чистые простыни, накроется легким, но теплым одеялом.
И с наслаждением потрется лопатками о прохладный хлопок, прогоняя нервный зуд, безусловно, нервный — ведь его собственные крылья вырастали только тогда, когда он не мог спасти пациента, а этого не случалось уже очень и очень давно.
Прилепив последнюю полоску ленты, Джон отошел на шаг и довольно кивнул.
Ночь будет длинной, пора было приступать.
Автор: Syringa aka Day
Бета: Xenya-m
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: мини, 2 224 слова
Пейринг/Персонажи: Джон Уотсон, Грегори Лестрейд, Шерлок Холмс
Категория: джен
Жанр: драма, фэнтези
Рейтинг: R (за описание операции)
Краткое содержание: Джон Уотсон уже не первую ночь выезжает на подпольную операцию.
Примечание/Предупреждения: AU, Wing!fic
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Два крыла до рассвета"
от автора нравится мне эта идея )), возможно, напишу еще пару историй, а то и серию (планы-планы
)Телефон пискнул нервно, будто мышь, которой наступили на хвост.
Звук вырвал из сна, и Джон, повернувшись на спину, протянул руку, чтобы нащупать сотовый на столе.
Свет дисплея резанул по глазам, впрочем, смс оказалось пустым, но он знал, что так и будет, еще только увидев имя отправителя.
Едва сдерживая зевоту, он встал, потянулся. Белье, джинсы, ботинки — все по давней привычке лежало на расстоянии вытянутой руки от кровати, и Джон одевался практически вслепую.
Мышцы ломило: прошлая ночь была непростой, но отказать он не мог.
Тихо спустился в гостиную, убедился в том, что беспокойный сосед не уснул случайно на диване, и вышел из квартиры.
Жизнь в центре Лондона имеет много плюсов, и один из них — возможность поймать такси даже в полтретьего ночи. Машина тихо зашуршала шинами, притормаживая. Стряхнув с плеч капли едва-едва моросившего дождя, Джон залез в теплое нутро и, откинувшись на спинку, разрешил себе немного расслабиться.
В голове сам собой составлялся четкий план предстоящего.
Все необходимое есть там, куда он едет, но если что-то осталось неучтенным или закончилось — в двух шагах есть круглосуточный магазин и аптека.
Он автоматически разминал пальцы, как делал всегда. Со сна они немного непослушны, особенно на правой руке, но легкие движения кистью разгоняли кровь, и минут через пять все будет в порядке.
Такси остановилось около приземистого трехэтажного здания из красного кирпича, очень напоминающего то, где жил он сам — маленькая мастерская на первом этаже, темные окна, не считая одного, крайнего слева, под крышей, три дверных звонка, ведущих в квартиры А, В и С.
Впрочем, у него есть ключи.
Дорожка на деревянных ступеньках заглушила его шаги.
Дом спал, но Джона ждали, он это знал.
Благодаря хорошо смазанным замку и петлям открыть дверь получилось совершенно бесшумно. Еще тише он закрыл ее. Он знал, что, по сути, в том, что он делает, нет ничего и близко похожего на состав преступления, но все равно чувствовал себя преступником — возможно потому, что один случайный свидетель способен разрушить все.
Из гостиной, откуда проникал в темный коридор приглушенный свет, доносились тихие звуки. Шипение. Будто кто-то втягивал воздух сквозь плотно сжатые зубы и, после секундной паузы, выдыхал его, едва сдерживая стон. Его ждали именно там, но руководствуясь давней привычкой, ставшей уже частью его ДНК, Джон сначала снял свитер, прошел в ванную и, найдя антисептическое мыло, тщательно, но быстро вымыл руки до локтя. Достал из аптечного шкафчика пару шприцов и нужное лекарство, и только тогда прошел в гостиную.
Но комната была пуста. Звук на самом деле шел из темного проема открытой в спальню двери.
Джон замер на пороге.
Каждый раз это зрелище шокировало его и отчасти даже пугало.
В первое мгновение он просто не мог оторвать взгляда, не мог пошевельнуться.
На темно-синем покрывале, в темноте казавшемся черным, раскинулись белоснежные крылья. Они занимали почти всю кровать, прикрывая своего владельца… или своего раба?
Только голые ступни высовывались из-под маховых, да в изголовье вцепились руки, служа подушкой для поникшей головы.
— Здравствуй, — вновь обретя голос и откашлявшись, сказал Джон.
— Здравствуй, — чуть приоткрыв глаза, прохрипел Лестрейд.
***
Прежде всего — вколоть обезболивающее. Грег говорил, оно помогает, но Джон верил в это мало. Если на инспектора не действуют ни алкоголь, ни наркотики, то с чего вдруг подействует обезболивающее? Тем не менее, всегда обкалывал анестетиком места воспаления.
Руки действовали автоматически — открыть упаковку, набрать жидкость, спустить воздух. Приглядеться, вколоть. Пусть в комнате было темно — эту часть необходимого он мог бы сделать и на ощупь.
После того, как Грег расслабил руки, отпуская изголовье, и лег на подушку — возможно, анестетик и впрямь действовал, а может, сработал эффект плацебо, Джон разрешил себе не просто видеть, но увидеть.
Крылья лезли не в первый раз. Через толстые шрамы на лопатках они продирались с большим трудом, плотная от многочисленных регенераций кожа сопротивлялась. Края разрывов выглядели неровными и воспаленными.
Джон заставлял себя дышать глубоко, видя, как очередное перо выскальзывает из раны — в слизи и сукровице. Дышать глубоко и думать рационально.
Если тебе нехорошо, то каково Грегу?
Основная часть крыльев, самая широкая, еще не вылезла.
Придется надрезать.
Его хирургические инструменты хранились в буфете — рядом со столовыми приборами, завернутые в салфетку и засунутые в пакет для улик. Не самый лучший способ хранения медицинской стали, но хотя бы стерильно.
Пока ему потребуется не так уж много — скальпель да расширители, но маленький столик на колесиках он «сервирует» так, будто предстоит как минимум вырезать селезенку. Тщательно. Еще одна привычка военного времени, предусматривающая, что ассистента под рукой может и не оказаться.
Хорошо бы, конечно, и место для операции подобрать более соответствующее. В идеале — стол. Но Джон лишь вздохнул, прокатив столик мимо: если все пойдет как обычно, крылья будут расти еще часа два, а может, и чуть больше. На жесткой поверхности на животе будет слишком дискомфортно, да и стол недостаточно широк, под крылья придется делать подпорки из стульев… Нет уж. Кровать пока подойдет.
Оставив столик в спальне, Джон вернулся в гостиную и отвинтил от письменного стола Грега две мощные инженерные лампы на кронштейнах. Установил их на прикроватных тумбочках, хорошо завинтив крепления. Лампы были приобретены специально для… как и многое другое в этой квартире, на первый взгляд естественное и малопримечательное, но Джон всегда замечал эти вещи, в основном потому что были они выбраны им лично и предназначались скорее для него, хотя в повседневной жизни служили инспектору.
После сумрака гостиной и почти полной темноты в спальне, к которым уже успел привыкнуть, яркий свет резанул глаза.
Грег застонал и уткнулся лицом в белый хлопок наволочки. Чуть приподняв угол подушки, Джон нашарил повязку на глаза и помог Грегу ее натянуть.
Под белым светом высоких ламп картина распростертого на кровати под тяжестью крыльев человека казалась еще сюрреалистичнее.
Это выбивало из привычного ритма мыслей, заставляло разум двигаться по одной и той же колее, от вопроса «Как это может быть?» к восклицанию «Этого не может быть!» и дальше – недоумению: «Но я это вижу, слышу и осязаю…».
И так раз за разом.
И снова…
И еще раз…
Но зная об этой ловушке, Джон смог ее избежать, вспомнив ту мысль, что закрепилась в его сознании для самых экстренных
моментов: «Я подумаю об этом потом. У меня еще будет время».
К сожалению, он себе не лгал.
Джон надел перчатки и подошел к кровати вплотную.
Направив свет на левое плечо Грега, он подложил под него скатанную в валик простыню, заставляя приподняться, выступить чуть вверх, и ухватился за предплечье. Тонкий слой силиконовых перчаток не мог скрыть от него жар кожи, скользкой от испарины.
Левое крыло всегда давалось труднее, потому что фиксировать плечо Грега приходилось тоже левой, а действовать правой. Ассистент бы не помешал. Да и пара сестричек в придачу.
Продезинфицировать рану, очищая от скопившихся сгустков крови, слизи и сукровицы. Приглядеться, намечая путь скальпелю.
Крылья всегда пробивались в одном и том же месте, но делая надрез на этой лопатке, он всегда брал чуть правее, совсем рядом со шрамом, но там, где кожа была тоньше, на правом он, наоборот, перенесет его левее.
Линия вверх.
Кожа беззвучно разошлась под острейшей сталью – хватило легкого нажатия, главное найти правильный угол…
Кожа разошлась, а под ней были перья.
Перья начали пробиваться сквозь рану, как трава через трещину в асфальте, только в тысячу раз быстрее.
Джон вставил расширитель. Взяв заранее подготовленный шприц, еще раз обколол место разреза анестетиком. Взглянул на Грега.
Черная повязка намокла от пота там, где соприкасалась с бровями, губы были крепко сжаты и казались обескровленными. Видимо, почувствовав колебания Джона, он чуть дернул краем рта и еле кивнул — продолжай.
Разрез, уходящий от рванной раны вниз под углом, почти к позвоночнику, был длиннее — надо было выпустить лопаточную кость, которая уже прощупывалась под тонкой кожей. И хорошо бы поторопиться — очевидно, Грег ждал до последнего, прежде чем вызвать его.
Давал отдохнуть.
Подобная забота была непривычной, а в таких обстоятельствах казалась еще и глупой. Глупой, но приятной.
Хотя при мысли, что друг лежал здесь один, сдерживая, сколько было сил, давление растущих крыльев, будто рвотный позыв, Джону становилось не по себе. Лежал, понимая, что не удержит, сдаваясь, позволяя затопить себя наплыву боли и облегчения.
В такие минуты никто не должен быть один.
Но инспектор относился к тем людям, которым особенно трудно быть слабыми. Джон знал, он и сам был таким.
Правое крыло пошло легче: лопаточная кость уже натягивала кожу, будто странный толстый червяк шевелилась под ней. И буквально вырвалась с влажным звуком, стоило только провести скальпелем вниз. Края разреза, в который Джон не успел вставить расширители, вывернулись наружу и вспухли.
Грег застонал, мотнул головой, успокоился.
Первая часть вечера прошла успешно.
До второй оставалось минут сорок: именно столько потребуется времени для того, чтобы кости окончательно закрепились, а перья расправились, сбрасывая с себя шелуху, в которую превратится высохшая слизь.
Тогда можно будет приступать к ампутации.
А пока есть время немного отдохнуть.
Если б в голове был тумблер, отвечающий за работу мозга, Джон бы тут же перевел его в положение «Выключено», но увы.
Вместо этого он стянул перчатки, бросил их в корзину для мусора и лег на спину на коврик около кровати… стащил с кресла подушку и подложил ее под голову.
И только теперь услышал тишину: до этого в его голове было слишком шумно от голоса, проговаривающего в голове мельчайшие детали операции, желающего предусмотреть все. Если вслушиваться, то можно было понять, что этот голос принадлежал его старому профессору из медицинского колледжа. Но теперь он утих. Ненадолго.
Те звуки, что услышал он, входя в квартиру, изменились. Пациент дышал легче, хоть Джон и не сомневался, что ему все еще больно, но боль эта, очевидно, стала более терпимой.
— Как ты думаешь, я мог бы взлететь? — прошептал сверху Грег едва слышно.
Джон моргнул: как ни странно, но этот вопрос они еще не обсуждали, хотя ответ был однозначным:
— Нет.
— Они кажутся такими большими… — Грег помолчал немного и, не дождавшись реакции, добавил: — Мне кажется, я мог бы…
— Они сломают тебе спину при первой же попытке взмахнуть. Как ни крути, но фактически твоя физиология не изменяется. Это рудимент. Он бесполезен, Грег.
Он еще хотел добавить «Ты человек, а люди не летают», но промолчал.
Грег не верил в то, что он — человек.
Трудно в это верить, когда умеешь видеть души людей и, натыкаясь на особо черную и прогнившую, не способен думать больше ни о чем другом, пока эта душа не будет выдворена из нашей реальности куда-нибудь подальше.
Трудно не назвать себя ангелом-мстителем, если после убийства человека у тебя начинают расти крылья.
Грег не называл, пока не называл, но верил.
Джон не верил.
Иногда, перевязывая Грега уже после операции, он вглядывался в его иссушенное лицо, прокусанную нижнюю губу, покрасневшие веки, и требовал, просил, умолял прекратить изображать из себя Декстера Моргана и дать себе передышку.
Дать передышку этому миру.
Да и спина хоть и проявляла чудеса регенерации, но весь остальной организм — вовсе нет. Если что и требовалось Грегу — так это хороший отдых. Но никак не еще одна пара крыльев за спиной.
Джон слишком твердо стоял на земле, чтобы верить в божественное вмешательство.
Ангелы, если б они и существовали, должны были бы выглядеть явно не так.
К тому же физически невозможно вырастить из чужого тела что-то равное трети его веса за четыре часа. Это невозможно ни на уровне физиологии, ни на уровне генетики, ни на уровне логики, черт возьми!
Крылья росли не из костей, не из мышц. Они росли из тонкого слоя нереальности прямо под кожей, иначе бы их ампутация не была бы процедурой настолько легкой, что он раз за разом справлялся с ней в одиночку. Ведь даже на ветеринарном форуме говорили, что подобную операцию совершать лучше вдвоем, а уж если речь идет о ком-то покрупнее совы, да без анестезии…
Обычно на размышления Грега о собственной природе он отвечал неразборчивым бурчанием, но про себя решил, что Грег… пусть это предположение было еще более диким, но он думал что Грег — выдумка. А точнее — идея. Тысячи лондонцев хотели, чтобы на страже справедливости стоял кто-то, кто доберется до виновного в обход закона. Тысячи лондонцев придумали себе Лейстреда.
А возможно, Джон просто слишком увлекся дневными телешоу.
Как бы то ни было, этой мыслью он с другом не делился.
Крылья достигли его лица, защекотали щеку.
Время на передышку закончилось.
Натянув новые перчатки, Джон пальпировал оставшуюся под кожей часть крыла, нащупывая основание клювовидной кости, прикидывая, откуда резать. Довольно кивнул — еще полчаса, и можно приступать.
Оставшееся время стоило провести с толком.
О том, чтобы выполнить подобную операцию на кровати, не могло быть и речи. Надо было подготовить обеденный стол в гостиной. Порывшись в шкафу, Джон достал огромный рулон полиэтилена и липкую ленту. Теперь уже очередь Грега была шутить по поводу сериала о маньяке, некоторые привычки которого Джон с легкостью присвоил себе, но ему было не до того.
Прозрачный полиэтилен тихо шуршал, лента отрывалась с легким треском. Они еще потребуются: крылья надо будет упаковать, прежде чем осторожно отнести вниз и, погрузив в машину Грега, отвезти в крематорий для животных к тому парню, что не узнал в пепле свою тетю, но вспомнил выразившего сочувствие Уотсона.
Когда он вернется на Бейкер-стрит, уже наступит утро. Шерлок, разумеется, будет встречать его в гостиной: осмотрит, обнюхает, возможно, даже лизнет, пытаясь еще на шаг продвинуться к разгадке.
Он уже знал, что Джон это время проводит у Грега, как знал и то, что у того некоторое время будет перебинтована спина.
Последним его предположением стали BDSM-игры.
Джон старался не думать о том, что будет, когда детектив узнает правду.
Лучше он помечтает о том, как вернется домой.
Поднимется наверх, примет продолжительный теплый душ, если только его неугомонный сосед не успеет израсходовать всю горячую воду.
В одном белье ляжет на чистые простыни, накроется легким, но теплым одеялом.
И с наслаждением потрется лопатками о прохладный хлопок, прогоняя нервный зуд, безусловно, нервный — ведь его собственные крылья вырастали только тогда, когда он не мог спасти пациента, а этого не случалось уже очень и очень давно.
Прилепив последнюю полоску ленты, Джон отошел на шаг и довольно кивнул.
Ночь будет длинной, пора было приступать.
@темы: шерлок ввс, фанфикшен, ФБ-2013
Дедлайн как образ жизни
Я участвовала в ФБ впервые. Как автор и, немного, как бартерщик. Про первое могу сказать, что не реализовала и половину надуманного, про второе - открыла для себя не мало новых замечательных фандомов и великолепных авторов. Но больше никогда 
Название: Снятся ли Шерлокам кудрявые овцы?
Автор: Syringa aka Day;
Бета: Crazycoyote, Ar@lle, Xenya-m
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: драббл, 700 слов
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Уотсон, Грегори Лестрейд
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Джон и Шерлок ночуют в палатке и никак не могут уснуть.
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Снятся ли Шерлокам кудрявые овцы?"
20.25
— Ладно уже тебе, Шерлок, темнеет. Надо ехать в ближайший населенный пункт и устраиваться в гостинице.
— Чушь. Джон, скажи Лестрейду, что это чушь.
— Но он прав — ни зги не видно.
— Ночью улики могут исчезнуть.
— Если только дождь пойдет. Но небо чистое.
— Или за ними вернется преступник.
— Мы оставляем здесь констебля.
— Который получит поленом по голове. Если только не он сам преступник.
— Да ты видел эти честнейшие глаза?
— Да, говорят, у Банди были такие же.
— Шерлок, ничего не случится, мы вернемся утром.
— Не-е-ет, Джон, мы не вернемся утром. Если мы сейчас поедем на поиски гостиницы, то будет следующее. Во-первых, проснувшись, я пойду будить тебя, и ты меня прогонишь раз пять, прежде чем пошевелиться…
— А к тому моменту уже хоть немного рассветет?
— Не существенно. Потом вы оба будете долго ходить как потерянные, потому что накануне, прежде чем оказаться в своих теплых постельках, будете долго перемывать всякую чушь за тремя-четырьмя бокалами пива…
— Всякую чушь? Скорее это будут твои кости. Верно, Грег?
— Потом вы будете бриться, мыться, выбирать свитер из тех двух, что взяли с собой, завтракать, непрестанно болтая, и спорить, какую музыку слушать в пути. Так что здесь мы будем не раньше чем к обеду…
— Джон, ты куда?
— Ставить палатку. Посмотри на его лицо, Грег, он не отстанет.
— Постой, у тебя с собой палатка?
— Палатка, два спальника, газовая плитка, набор инструментов, расширенная аптечка, запас пресной воды, паек на три дня…
— Хорошо-хорошо, я так понял, ты планировал подобное стечение обстоятельств?
— Я живу с Шерлоком. Планировать что-либо — просто невозможно, но предусматривать приходится все. Ты будешь с нами?
— Нет, я лучше в машине переночую.
— Правильный выбор.
23.40
— Джон! Джон!! Джон, хватит сопеть! Джон!!
— А? Что? Что случилось?
— Я уснуть не могу.
— Что?
— Уснуть, Джон!
— Попробуй считать овец.
— Я пересчитал всех преступников в своей картотеке, начиная с середины 19 века.
— Попробуй подумать о чем-нибудь приятном… О солнечном побережье… бриз треплет твои волосы и раскачивает пальмы… теплый прибой ласкает берег…
— И выносит на песок труп мужчины. Тело обнажено. Отпечатки пальцев в базе отсутствуют. Колотая рана в области груди… странгуляционная борозда на шее… в легких вода… в голове сквозное… пулевое… а-ах, ранение…
— Слава тебе господи, уснул.
00.50
— Шерлок! Шерлок!!!
— Мрф…
— Шерлок!
— В чем дело?
— Я уснуть не могу!
— Овцы?
— Устали прыгать.
— Солнечное побережье? Пляж? Ты сам мне советовал…
— Это было до того, как море вынесло труп неопознанного мужчины!
— Мрф…
— Шерлок, не спи!
— Хрмп…
— Шерлок, от чего же он умер?
— Кто?
— Мужчина на пляже!
— О… его повесили, но веревка оборвалась, и он упал в море, наколовшись грудиной на что-то длинное и острое, возможно, штырь. Это помешало всплыть, и он захлебнулся. А пуля в голову — просто для гарантии, видимо, подобраться к телу и убедиться, что пульса нет, было трудно. Бандитские разборки.
— Ух ты, здорово… Ну ладно, теперь спать…
— Что? Джон. Джон!
— Т-ш-ш…
— Не шикай на меня! Джон… Джон… Вот, черт!
02.00
— Просни-ись!
— М-м-м…
— Проснись, Джон, ну же…
— Ты чего шепчешь?
— Слышишь?
— Нет, что я должен слышать?
— Шаги…
— Что?
— Шаги, Джон, он вернулся на место преступления.
— Я не слышу…
— Ты не вслушиваешься.
— Ветка хрустнула.
— Верно… и дыхание, такое тяжелое.
— Так, где мой топорик?
— Ты собираешься идти на него с топориком?
— Есть идеи лучше?
— А где твой пистолет?
— Там же, где и твой.
— Черт!
— Ну что, выползаем?
— Давай, быстро, тихо, и сразу его не руби, я пока не определил, чем он расчленил тело.
— Раз, два…
02.15
— Ну кто ж знал…
— Шерлок…
— Да ладно, такое иногда случается…
— Шерлок…
— Да он даже не злится.
— Шерлок, я чуть не зарубил топором инспектора полиции!
— Но кто знал, что он полезет в кустики? Да еще без фонаря?
— Он не включил фонарь, потому что не хотел тебя будить. Так что у нас только один выход. Ты сейчас молча и быстро запакуешься обратно и начнешь считать овец сначала по всему Королевству, потом по Европе, и далее — в любой точке мира с развитой структурой овцеводства.
— Да, но…
— Живо!
03.00
Над поляной замерла густая тьма.
Констебль сидел в машине, пил кофе и старался не уснуть.
Детектив-инспектор Лестрейд свернулся калачиком на заднем сидении машины, стараясь выкинуть из головы на секунду поймавшее лунный свет лезвие топора.
Великий детектив, верный данному слову, пересчитывал поголовье овцеводческих ферм Уэльса, старательно представляя окрас и характеристику каждой особи.
И только доктор Джон Уотсон мирно сопел, вцепившись двумя руками в спальный мешок соседа — на случай, если овцы в мире закончатся раньше, чем придет рассвет. Он, право, бывал и не в таких переделках.
Название: Снятся ли Шерлокам кудрявые овцы?
Автор: Syringa aka Day;
Бета: Crazycoyote, Ar@lle, Xenya-m
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Размер: драббл, 700 слов
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Уотсон, Грегори Лестрейд
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Джон и Шерлок ночуют в палатке и никак не могут уснуть.
Для голосования: #. fandom Holmes 2013 - работа "Снятся ли Шерлокам кудрявые овцы?"
20.25
— Ладно уже тебе, Шерлок, темнеет. Надо ехать в ближайший населенный пункт и устраиваться в гостинице.
— Чушь. Джон, скажи Лестрейду, что это чушь.
— Но он прав — ни зги не видно.
— Ночью улики могут исчезнуть.
— Если только дождь пойдет. Но небо чистое.
— Или за ними вернется преступник.
— Мы оставляем здесь констебля.
— Который получит поленом по голове. Если только не он сам преступник.
— Да ты видел эти честнейшие глаза?
— Да, говорят, у Банди были такие же.
— Шерлок, ничего не случится, мы вернемся утром.
— Не-е-ет, Джон, мы не вернемся утром. Если мы сейчас поедем на поиски гостиницы, то будет следующее. Во-первых, проснувшись, я пойду будить тебя, и ты меня прогонишь раз пять, прежде чем пошевелиться…
— А к тому моменту уже хоть немного рассветет?
— Не существенно. Потом вы оба будете долго ходить как потерянные, потому что накануне, прежде чем оказаться в своих теплых постельках, будете долго перемывать всякую чушь за тремя-четырьмя бокалами пива…
— Всякую чушь? Скорее это будут твои кости. Верно, Грег?
— Потом вы будете бриться, мыться, выбирать свитер из тех двух, что взяли с собой, завтракать, непрестанно болтая, и спорить, какую музыку слушать в пути. Так что здесь мы будем не раньше чем к обеду…
— Джон, ты куда?
— Ставить палатку. Посмотри на его лицо, Грег, он не отстанет.
— Постой, у тебя с собой палатка?
— Палатка, два спальника, газовая плитка, набор инструментов, расширенная аптечка, запас пресной воды, паек на три дня…
— Хорошо-хорошо, я так понял, ты планировал подобное стечение обстоятельств?
— Я живу с Шерлоком. Планировать что-либо — просто невозможно, но предусматривать приходится все. Ты будешь с нами?
— Нет, я лучше в машине переночую.
— Правильный выбор.
23.40
— Джон! Джон!! Джон, хватит сопеть! Джон!!
— А? Что? Что случилось?
— Я уснуть не могу.
— Что?
— Уснуть, Джон!
— Попробуй считать овец.
— Я пересчитал всех преступников в своей картотеке, начиная с середины 19 века.
— Попробуй подумать о чем-нибудь приятном… О солнечном побережье… бриз треплет твои волосы и раскачивает пальмы… теплый прибой ласкает берег…
— И выносит на песок труп мужчины. Тело обнажено. Отпечатки пальцев в базе отсутствуют. Колотая рана в области груди… странгуляционная борозда на шее… в легких вода… в голове сквозное… пулевое… а-ах, ранение…
— Слава тебе господи, уснул.
00.50
— Шерлок! Шерлок!!!
— Мрф…
— Шерлок!
— В чем дело?
— Я уснуть не могу!
— Овцы?
— Устали прыгать.
— Солнечное побережье? Пляж? Ты сам мне советовал…
— Это было до того, как море вынесло труп неопознанного мужчины!
— Мрф…
— Шерлок, не спи!
— Хрмп…
— Шерлок, от чего же он умер?
— Кто?
— Мужчина на пляже!
— О… его повесили, но веревка оборвалась, и он упал в море, наколовшись грудиной на что-то длинное и острое, возможно, штырь. Это помешало всплыть, и он захлебнулся. А пуля в голову — просто для гарантии, видимо, подобраться к телу и убедиться, что пульса нет, было трудно. Бандитские разборки.
— Ух ты, здорово… Ну ладно, теперь спать…
— Что? Джон. Джон!
— Т-ш-ш…
— Не шикай на меня! Джон… Джон… Вот, черт!
02.00
— Просни-ись!
— М-м-м…
— Проснись, Джон, ну же…
— Ты чего шепчешь?
— Слышишь?
— Нет, что я должен слышать?
— Шаги…
— Что?
— Шаги, Джон, он вернулся на место преступления.
— Я не слышу…
— Ты не вслушиваешься.
— Ветка хрустнула.
— Верно… и дыхание, такое тяжелое.
— Так, где мой топорик?
— Ты собираешься идти на него с топориком?
— Есть идеи лучше?
— А где твой пистолет?
— Там же, где и твой.
— Черт!
— Ну что, выползаем?
— Давай, быстро, тихо, и сразу его не руби, я пока не определил, чем он расчленил тело.
— Раз, два…
02.15
— Ну кто ж знал…
— Шерлок…
— Да ладно, такое иногда случается…
— Шерлок…
— Да он даже не злится.
— Шерлок, я чуть не зарубил топором инспектора полиции!
— Но кто знал, что он полезет в кустики? Да еще без фонаря?
— Он не включил фонарь, потому что не хотел тебя будить. Так что у нас только один выход. Ты сейчас молча и быстро запакуешься обратно и начнешь считать овец сначала по всему Королевству, потом по Европе, и далее — в любой точке мира с развитой структурой овцеводства.
— Да, но…
— Живо!
03.00
Над поляной замерла густая тьма.
Констебль сидел в машине, пил кофе и старался не уснуть.
Детектив-инспектор Лестрейд свернулся калачиком на заднем сидении машины, стараясь выкинуть из головы на секунду поймавшее лунный свет лезвие топора.
Великий детектив, верный данному слову, пересчитывал поголовье овцеводческих ферм Уэльса, старательно представляя окрас и характеристику каждой особи.
И только доктор Джон Уотсон мирно сопел, вцепившись двумя руками в спальный мешок соседа — на случай, если овцы в мире закончатся раньше, чем придет рассвет. Он, право, бывал и не в таких переделках.
@темы: шерлок ввс, фанфикшен, ФБ-2013
Дедлайн как образ жизни
Еще один фик на БИ-3, которому я все пыталась придумать другое, более оптимистичное окончание, но так и не смогла.
Название: За твоим плечом
Автор: Syringa aka Day
Бета: Tenar и Nadalz
Баннер к тексту: Элеанор Ригби
Кнопка: Элеанор Ригби
Жанр: Кейс, мистика, драма
Персонажи: Шерлок Холмс, доктор Уотсон, НМП
Рейтинг: G
Размер: 13 000
Дисклаймер: Когда лошадь украдена, поздно запирать двери конюшни.
Саммари: Смерть преследует тех, кто однажды сумел вырваться из ее цепких пальцев. Вы можете попытаться сыграть с ней в партию, где на кону ваша жизнь, но лучше и не надейтесь выиграть…
Предупреждения: ретеллинг (фильма «Пункт назначения 1, 2, 3, 4, 5», со всеми вытекающими из этого последствиями)
Примечание: фик написан для «Большой Игры-3 по Шерлоку Холмсу» на Slash World форуме
Тур «Шахматный этюд», Викторианский Холмс, кейс
Это был обыкновенный февральский день, мало отличимый от любого другого.
Холмс сидел без дела уже вторую неделю, и это сказывалось на его настроении самым неблагоприятным образом.
Скука заставила его совершить набег на портовые доки и притащить два мешка обрывков веревок и канатов. В нашей гостиной поселился стойкий запах рыбы, смолы и гниющих водорослей. Трофеи, разобранные на волокна, изучались самым тщательным образом — рассматривались под лупой, поджигались, вымачивались. Иногда Холмс отрывался от очередного опыта и, подняв просветлевшее лицо, заявлял в пространство: «Марсель, определенно!» или «Очевидно, это был поджог!». А порой доходило до того, что он определял, какому судну какой канат принадлежал.
Но и нового увлечения хватило ненадолго, и этим утром, с негодующим возгласом отбросив последний обрывок веревки, Холмс пробежался по комнате, снес ворох газет со столика, метнулся к окну и уставился на улицу сквозь заледеневшее по краям стекло.
— Жизнь будто замерла, Уотсон!
— Чертовски холодно, мой друг.
— Не настолько, чтоб вымер весь Лондон!
— Неужели ни одного случайного прохожего, который мог бы привлечь ваше внимание?
— С улицы будто метлой всех вымело, если не считать студента, поджидающего друга у его дверей. Не богат, младший ребенок в семье и, вероятно, недавно потерял кого-то близкого. Что касается его друга, который значительно опаздывает, то он немного старше и более обеспечен. Вряд ли он живет один — скорее всего, снимает квартиру со своим знакомым.
— Холмс, вы не могли рассмотреть все это через окно! Признайтесь, вы просто знаете, кто живет напротив.
— Я знал, кто живет напротив, но та молодая пара переехала на прошлой неделе, а заселение этих молодых людей я пропустил, будучи занят анализом морских узлов. Однако если вы подойдете… О, кажется, это становится интересным!
И с этой фразой он поспешил вниз, едва успев прихватить пальто. Я перевернул страницу, понадеявшись, что он не выскочил в домашних туфлях.
Произойди подобный разговор между нами года четыре назад, я непременно подскочил бы к окну, вникая в подробности выводов и пытаясь их оспорить — попытки, чаще всего бесплодные, устремился бы за ним следом на улицу. Но стужа и ветер, гудевший в трубе, отбивали всякую охоту высовывать нос из дома, особенно когда знаешь, что дома тебя не будут ждать ни туфли, пододвинутые к очагу, ни горячий чай с капелькой бренди, ни заботливые руки, готовые растереть твою спину согревающей мазью.
В такие дни я особенно скучал по Мэри.
Понимая, что при необходимости мой друг обратится ко мне за помощью, я спокойно дочитал газету и устроился у камина, взяв себе в компанию кисет и трубку. Прошло не менее получаса, когда на лестнице послышался звук шагов, и его было достаточно, для того чтобы понять — у нас появилось дело.
Так, весьма прозаически и началось расследование исчезновения Джеймса Филлимора.
— Это очень интересно, Уотсон. Для начала я расскажу вам о том, чему сам стал свидетелем. В окно я видел молодого человека, топтавшегося у чужих дверей — он явно кого-то ждал. Но в такую погоду будешь ждать только если уверен, что человек вот-вот выйдет — в любом другом случае лучше договориться встретиться на углу в кабачке. Значит, кого бы он ни ждал, этот человек сначала вышел, а потом решил вернуться в квартиру — скорее всего, за оставленной вещью, потому как на первом этаже снимает помещение миссис Гербер, модистка, и она уже третий день как не открывается — уехала к заболевшей матери. Так вот, я наблюдал, как он расхаживает перед домом, пытаясь не замерзнуть, минуты две, когда подошел молодой человек, очевидно, снимающий квартиру вместе с пропавшим. Они раскланялись, и вновь прибывший поднялся наверх. Ну, подумал я, конец городской сценке — он поторопит на что-то отвлекшегося товарища, и тот поспешит к ожидавшему его уже замерзшему молодому джентльмену. Но не тут-то было. Молодой человек выскочил через пару минут, и по его жестикуляции было понятно, что друга он не нашел. Тут я насторожился, и робкая надежда на то, что день продолжится не так скучно, как начался, зародилась в моей душе.
— Я так понимаю, надежда эта оправдалась?
— Причем самым что ни на есть замечательным образом, — довольно прищурился Холмс, набивая трубку. — Вот послушайте, пока это все весьма любопытно, хотя закончиться может весьма прозаически, как это часто бывает. Итак, Адам Уилкс встретил своего знакомого Джеймса Филлимора примерно в одиннадцать с четвертью. Они успели сделать буквально пару шагов по направлению к Бландфорд-стрит, когда Филлимор сказал, что забыл захватить зонт, и, резко развернувшись, возвратился в дом, оставив на улице опешившего приятеля.
— Зонт? В такую погоду?
— Да, молодой человек тоже подумал, что это просто предлог, но тем не менее продолжал ждать, пока второй квартиросъемщик, вернувшись, не подтвердил, что Филлимора в доме действительно нет.
— Куда же он мог деться?
— А вот это, Уотсон, и есть самая большая загадка. Снег, что идет с самого вчерашнего вечера, прекрасный помощник, благодаря ему следы есть не только снаружи, но и внутри — мокрые следы от ботинок. Так вот, мистер Филлимор, после того как вошел, постоял на коврике у порога несколько секунд — но думаю, не больше десяти, — после чего просто растворился в воздухе. В квартире наверху нет места чтобы спрятаться, ни малейшей возможности сделать потайную комнату. Правда, есть выход на чердак и на крышу — но ровный слой снега на ней опровергает и эту теорию. Я подумал, что он мог зайти к модистке, но замок не тронут, да и та, уезжая, защемила дверью ниточку у самого пола — она бы выпала.
— Кухня?
— Там была служанка.
— Подвал?
— Домовладелица с самого утра оттуда не выходила — подсчитывала запасы. И вокруг дома следов посторонних нет: часов в семь приходил мясник, в девять выходила служанка (к одиннадцати вернулась), потом топтался Уилкс, вышел Филлимор, прошел почтальон, Филлимор вернулся в дом, после чего появился его сосед, Джонатан Адамс. А следом — ваш покорный слуга. Итак, у нас есть свидетель, который видел, как пропавший зашел в дом. В дом, который он не покидал, но при этом его в нем нет.
— Это мистика, Холмс!
— Ни в коем случае, мой друг, просто очень ловкий расчет. И найти нашего таинственного мистера Филлимора не составляет труда, если бы не одно обстоятельство — я не знаю причины, по которой он так внезапно и эффектно исчез.
— Решил сбежать от кредиторов?
— Это не объясняет той порывистости, с которой он обставил свое исчезновение. Все можно было сделать гораздо более прозаично и достоверно. Нет, здесь что-то другое. И я не буду выводить молодого человека на чистую воду, пока не выясню, что именно… А вот и те, кто нам помогут!
В комнату вошли два джентльмена. Один из них, судя по описанию Холмса — Адам Уилкс, был невысоким щуплым юношей, одетым весьма скромно. Он то и дело нервно сглатывал и теребил поля своей фетровой шляпы. Второй, очевидно, Адамс, был старше лет на пять и держал себя гораздо увереннее, хотя тоже выглядел обеспокоенным.
— Все это чрезвычайно странно, — заявил он, едва нас успели представить друг другу. — Поймите меня верно: Джеймс — человек не склонный к подобного рода розыгрышам. Возможно, произошло какое-то недоразумение…
Холмс откинулся в кресле, удовлетворенно потирая руки:
— Именно так вам и сказали в полиции, верно?
— Они сказали, что причин вести расследование нет, тем более что не прошло еще и суток с его исчезновения… И они были весьма убедительны…
— Но вы с этим не согласны, — обернулся Холмс к Адаму Уилксу.
Тот глянул в ответ пугливо, метнулся взглядом к окну, к камину, но все же выдавил, казалось, через силу:
— Мне кажется, Джеймс в последнее время был… встревожен.
— Встревожен?
— Поместья наших родителей соседствуют, и мы с детства росли бок о бок, и хотя сейчас мы встречаемся редко, я не мог не заметить, как сильно он изменился. Стал очень замкнутым, нелюдимым. Заядлый лошадник, в рождественские праздники он ни разу не подошел к конюшне, все больше отсиживался дома, в библиотеке. И подобное поведение никогда не было ему свойственно.
— Насколько я вижу, — протянул Холмс, — вы не так давно потеряли кого-то близкого. Сестру, я полагаю?
— Как это может быть связанно? — недовольно фыркнул Адамс, поднимаясь и подхватывая со столика перчатки. — Мы благодарны вам за помощь, мистер Холмс, но полагаю, больше в ней нет необходимости. Я уверен, у Джеймса были причины для столь неожиданного отъезда, и скоро он даст о себе знать.
— Но он не выходил из дома.
— Ерунда. Мистер Уилкс, — он отвесил легкий поклон в сторону нашего второго гостя, — человек задумчивый, да и на дверь, наверное, постоянно не смотрел. Мог и пропустить. Прошу извинить, но мне пора.
С этими словами он раскланялся и вышел. Но Холмс на его уход не обратил никакого внимания. Он продолжал рассматривать оставшегося юношу, будто прелюбопытнейший объект в музее — настолько пристально, насколько это вообще допустимо по отношению к другому джентльмену.
— Если вы не возражаете, у меня имеется еще несколько вопросов…
— Если они касаются трагедии, произошедшей в моей семье… Не представляю, как это может быть связанно. Дело в том, что за последний год я потерял обеих своих сестер, а буквально вчера погибла и их верная горничная.
— Несчастный случай?
— Да, она подавилась.
— И именно об этом вы разговаривали с Филлимором, когда он вышел из дома?
— Да, но как вы узнали?
— Просто предположил. И последний вопрос, мистер Уилкс, как вы думаете, реши ваш знакомый спрятаться, какое место он бы выбрал, куда бы он пошел?
— К сестре, я полагаю.
— Она живет в Лондоне?
— Да.
— Уотсон, запишите адрес.
Стоило двери Бейкер-стрит скрыться за бесконечным смогом и тонкой пеленой снегопада, как я, не в силах сдержать любопытство, обернулся к Холмсу:
— Так вы полагаете, он у сестры?
— Возможно. В любом случае, она должна знать больше, чем друг детства, с которым он почти не виделся около года, и знакомый по колледжу, с которым он снимает квартиру меньше недели. В конце концов, именно у нее он останавливался, пока не снял квартиру. Полагаю, у них весьма близкие отношения.
— С чего вы взяли?
— Я видел его комнату, Уотсон, наши никогда не будут такими — ее явно обставляла женщина. И у него два ее портрета и один — их совместный. Полагаю, это тот случай, когда старшая сестра заменила мать. Она должна знать причины его исчезновения или хотя бы догадываться.
— Значит, вы думаете, он исчез сам, по своей воле?
— Уверен в этом, но ничто в его комнате не указывало на причину… Мотив, дорогой друг, вот главная загадка этого дела.
Что могло подвигнуть молодого человека на столь странный поступок? Несчастная любовь? Денежные затруднения? Тайны прошлого? Я не переставал задаваться этим вопросом, как вдруг меня из мыслей выдернул короткий отчаянный вопль, и, кажется, прямо с неба свалилось нечто черное и кулем упало под копыта лошади. Та взвилась на дыбы, ударила копытами в воздух и с негодующим ржанием опустила их на… Боже… я взмолился, чтобы мне померещилась мелькнувшая в складках черной ткани тонкая женская кисть, но звук, с которым ломались в теле хрупкие кости, ни с чем спутать было нельзя. Извозчик кричал что-то резкое и бессмысленное, лошадь еще раз взвилась… Я уже выскакивал из кэба, успев подумать: «Лишь бы не понесла…», — но Холмс действовал быстрее. Увернувшись, он накинул на голову лошади свое пальто и ухватил ее за узду, заставляя снова встать на четыре ноги и податься чуть назад, предоставляя мне возможность подойти к телу.
Я мог и не спешить — даже полному дилетанту в медицине достаточно было бы просто взглянуть на позу, чтобы понять, что не бывает такого чуда, которое позволило бы этому человеку выжить. Однако, исполняя свой долг, я все же стянул перчатку и попытался найти хотя бы слабое биение пульса. Бесполезно, разумеется.
Убирая руку от шеи погибшей, я случайно дотронулся до ее подбородка — голова качнулась и обернулась ко мне лицом.
— Как молода! — невольно воскликнул я.
— И как своевременно, не правда ли?
— О чем вы, Холмс?
— Ведь это и есть сестра Джеймса Филлимора.
Название: За твоим плечом
Автор: Syringa aka Day
Бета: Tenar и Nadalz
Баннер к тексту: Элеанор Ригби
Кнопка: Элеанор Ригби
Жанр: Кейс, мистика, драма
Персонажи: Шерлок Холмс, доктор Уотсон, НМП
Рейтинг: G
Размер: 13 000
Дисклаймер: Когда лошадь украдена, поздно запирать двери конюшни.
Саммари: Смерть преследует тех, кто однажды сумел вырваться из ее цепких пальцев. Вы можете попытаться сыграть с ней в партию, где на кону ваша жизнь, но лучше и не надейтесь выиграть…
Предупреждения: ретеллинг (фильма «Пункт назначения 1, 2, 3, 4, 5», со всеми вытекающими из этого последствиями)
Примечание: фик написан для «Большой Игры-3 по Шерлоку Холмсу» на Slash World форуме
Тур «Шахматный этюд», Викторианский Холмс, кейс
Ша́хматный этю́д — составленная шахматным композитором позиция, в которой одной из сторон предлагается выполнить задание без указания количества ходов, необходимых для достижения этой цели.
Это был обыкновенный февральский день, мало отличимый от любого другого.
Холмс сидел без дела уже вторую неделю, и это сказывалось на его настроении самым неблагоприятным образом.
Скука заставила его совершить набег на портовые доки и притащить два мешка обрывков веревок и канатов. В нашей гостиной поселился стойкий запах рыбы, смолы и гниющих водорослей. Трофеи, разобранные на волокна, изучались самым тщательным образом — рассматривались под лупой, поджигались, вымачивались. Иногда Холмс отрывался от очередного опыта и, подняв просветлевшее лицо, заявлял в пространство: «Марсель, определенно!» или «Очевидно, это был поджог!». А порой доходило до того, что он определял, какому судну какой канат принадлежал.
Но и нового увлечения хватило ненадолго, и этим утром, с негодующим возгласом отбросив последний обрывок веревки, Холмс пробежался по комнате, снес ворох газет со столика, метнулся к окну и уставился на улицу сквозь заледеневшее по краям стекло.
— Жизнь будто замерла, Уотсон!
— Чертовски холодно, мой друг.
— Не настолько, чтоб вымер весь Лондон!
— Неужели ни одного случайного прохожего, который мог бы привлечь ваше внимание?
— С улицы будто метлой всех вымело, если не считать студента, поджидающего друга у его дверей. Не богат, младший ребенок в семье и, вероятно, недавно потерял кого-то близкого. Что касается его друга, который значительно опаздывает, то он немного старше и более обеспечен. Вряд ли он живет один — скорее всего, снимает квартиру со своим знакомым.
— Холмс, вы не могли рассмотреть все это через окно! Признайтесь, вы просто знаете, кто живет напротив.
— Я знал, кто живет напротив, но та молодая пара переехала на прошлой неделе, а заселение этих молодых людей я пропустил, будучи занят анализом морских узлов. Однако если вы подойдете… О, кажется, это становится интересным!
И с этой фразой он поспешил вниз, едва успев прихватить пальто. Я перевернул страницу, понадеявшись, что он не выскочил в домашних туфлях.
Произойди подобный разговор между нами года четыре назад, я непременно подскочил бы к окну, вникая в подробности выводов и пытаясь их оспорить — попытки, чаще всего бесплодные, устремился бы за ним следом на улицу. Но стужа и ветер, гудевший в трубе, отбивали всякую охоту высовывать нос из дома, особенно когда знаешь, что дома тебя не будут ждать ни туфли, пододвинутые к очагу, ни горячий чай с капелькой бренди, ни заботливые руки, готовые растереть твою спину согревающей мазью.
В такие дни я особенно скучал по Мэри.
Понимая, что при необходимости мой друг обратится ко мне за помощью, я спокойно дочитал газету и устроился у камина, взяв себе в компанию кисет и трубку. Прошло не менее получаса, когда на лестнице послышался звук шагов, и его было достаточно, для того чтобы понять — у нас появилось дело.
Так, весьма прозаически и началось расследование исчезновения Джеймса Филлимора.
— Это очень интересно, Уотсон. Для начала я расскажу вам о том, чему сам стал свидетелем. В окно я видел молодого человека, топтавшегося у чужих дверей — он явно кого-то ждал. Но в такую погоду будешь ждать только если уверен, что человек вот-вот выйдет — в любом другом случае лучше договориться встретиться на углу в кабачке. Значит, кого бы он ни ждал, этот человек сначала вышел, а потом решил вернуться в квартиру — скорее всего, за оставленной вещью, потому как на первом этаже снимает помещение миссис Гербер, модистка, и она уже третий день как не открывается — уехала к заболевшей матери. Так вот, я наблюдал, как он расхаживает перед домом, пытаясь не замерзнуть, минуты две, когда подошел молодой человек, очевидно, снимающий квартиру вместе с пропавшим. Они раскланялись, и вновь прибывший поднялся наверх. Ну, подумал я, конец городской сценке — он поторопит на что-то отвлекшегося товарища, и тот поспешит к ожидавшему его уже замерзшему молодому джентльмену. Но не тут-то было. Молодой человек выскочил через пару минут, и по его жестикуляции было понятно, что друга он не нашел. Тут я насторожился, и робкая надежда на то, что день продолжится не так скучно, как начался, зародилась в моей душе.
— Я так понимаю, надежда эта оправдалась?
— Причем самым что ни на есть замечательным образом, — довольно прищурился Холмс, набивая трубку. — Вот послушайте, пока это все весьма любопытно, хотя закончиться может весьма прозаически, как это часто бывает. Итак, Адам Уилкс встретил своего знакомого Джеймса Филлимора примерно в одиннадцать с четвертью. Они успели сделать буквально пару шагов по направлению к Бландфорд-стрит, когда Филлимор сказал, что забыл захватить зонт, и, резко развернувшись, возвратился в дом, оставив на улице опешившего приятеля.
— Зонт? В такую погоду?
— Да, молодой человек тоже подумал, что это просто предлог, но тем не менее продолжал ждать, пока второй квартиросъемщик, вернувшись, не подтвердил, что Филлимора в доме действительно нет.
— Куда же он мог деться?
— А вот это, Уотсон, и есть самая большая загадка. Снег, что идет с самого вчерашнего вечера, прекрасный помощник, благодаря ему следы есть не только снаружи, но и внутри — мокрые следы от ботинок. Так вот, мистер Филлимор, после того как вошел, постоял на коврике у порога несколько секунд — но думаю, не больше десяти, — после чего просто растворился в воздухе. В квартире наверху нет места чтобы спрятаться, ни малейшей возможности сделать потайную комнату. Правда, есть выход на чердак и на крышу — но ровный слой снега на ней опровергает и эту теорию. Я подумал, что он мог зайти к модистке, но замок не тронут, да и та, уезжая, защемила дверью ниточку у самого пола — она бы выпала.
— Кухня?
— Там была служанка.
— Подвал?
— Домовладелица с самого утра оттуда не выходила — подсчитывала запасы. И вокруг дома следов посторонних нет: часов в семь приходил мясник, в девять выходила служанка (к одиннадцати вернулась), потом топтался Уилкс, вышел Филлимор, прошел почтальон, Филлимор вернулся в дом, после чего появился его сосед, Джонатан Адамс. А следом — ваш покорный слуга. Итак, у нас есть свидетель, который видел, как пропавший зашел в дом. В дом, который он не покидал, но при этом его в нем нет.
— Это мистика, Холмс!
— Ни в коем случае, мой друг, просто очень ловкий расчет. И найти нашего таинственного мистера Филлимора не составляет труда, если бы не одно обстоятельство — я не знаю причины, по которой он так внезапно и эффектно исчез.
— Решил сбежать от кредиторов?
— Это не объясняет той порывистости, с которой он обставил свое исчезновение. Все можно было сделать гораздо более прозаично и достоверно. Нет, здесь что-то другое. И я не буду выводить молодого человека на чистую воду, пока не выясню, что именно… А вот и те, кто нам помогут!
В комнату вошли два джентльмена. Один из них, судя по описанию Холмса — Адам Уилкс, был невысоким щуплым юношей, одетым весьма скромно. Он то и дело нервно сглатывал и теребил поля своей фетровой шляпы. Второй, очевидно, Адамс, был старше лет на пять и держал себя гораздо увереннее, хотя тоже выглядел обеспокоенным.
— Все это чрезвычайно странно, — заявил он, едва нас успели представить друг другу. — Поймите меня верно: Джеймс — человек не склонный к подобного рода розыгрышам. Возможно, произошло какое-то недоразумение…
Холмс откинулся в кресле, удовлетворенно потирая руки:
— Именно так вам и сказали в полиции, верно?
— Они сказали, что причин вести расследование нет, тем более что не прошло еще и суток с его исчезновения… И они были весьма убедительны…
— Но вы с этим не согласны, — обернулся Холмс к Адаму Уилксу.
Тот глянул в ответ пугливо, метнулся взглядом к окну, к камину, но все же выдавил, казалось, через силу:
— Мне кажется, Джеймс в последнее время был… встревожен.
— Встревожен?
— Поместья наших родителей соседствуют, и мы с детства росли бок о бок, и хотя сейчас мы встречаемся редко, я не мог не заметить, как сильно он изменился. Стал очень замкнутым, нелюдимым. Заядлый лошадник, в рождественские праздники он ни разу не подошел к конюшне, все больше отсиживался дома, в библиотеке. И подобное поведение никогда не было ему свойственно.
— Насколько я вижу, — протянул Холмс, — вы не так давно потеряли кого-то близкого. Сестру, я полагаю?
— Как это может быть связанно? — недовольно фыркнул Адамс, поднимаясь и подхватывая со столика перчатки. — Мы благодарны вам за помощь, мистер Холмс, но полагаю, больше в ней нет необходимости. Я уверен, у Джеймса были причины для столь неожиданного отъезда, и скоро он даст о себе знать.
— Но он не выходил из дома.
— Ерунда. Мистер Уилкс, — он отвесил легкий поклон в сторону нашего второго гостя, — человек задумчивый, да и на дверь, наверное, постоянно не смотрел. Мог и пропустить. Прошу извинить, но мне пора.
С этими словами он раскланялся и вышел. Но Холмс на его уход не обратил никакого внимания. Он продолжал рассматривать оставшегося юношу, будто прелюбопытнейший объект в музее — настолько пристально, насколько это вообще допустимо по отношению к другому джентльмену.
— Если вы не возражаете, у меня имеется еще несколько вопросов…
— Если они касаются трагедии, произошедшей в моей семье… Не представляю, как это может быть связанно. Дело в том, что за последний год я потерял обеих своих сестер, а буквально вчера погибла и их верная горничная.
— Несчастный случай?
— Да, она подавилась.
— И именно об этом вы разговаривали с Филлимором, когда он вышел из дома?
— Да, но как вы узнали?
— Просто предположил. И последний вопрос, мистер Уилкс, как вы думаете, реши ваш знакомый спрятаться, какое место он бы выбрал, куда бы он пошел?
— К сестре, я полагаю.
— Она живет в Лондоне?
— Да.
— Уотсон, запишите адрес.
Стоило двери Бейкер-стрит скрыться за бесконечным смогом и тонкой пеленой снегопада, как я, не в силах сдержать любопытство, обернулся к Холмсу:
— Так вы полагаете, он у сестры?
— Возможно. В любом случае, она должна знать больше, чем друг детства, с которым он почти не виделся около года, и знакомый по колледжу, с которым он снимает квартиру меньше недели. В конце концов, именно у нее он останавливался, пока не снял квартиру. Полагаю, у них весьма близкие отношения.
— С чего вы взяли?
— Я видел его комнату, Уотсон, наши никогда не будут такими — ее явно обставляла женщина. И у него два ее портрета и один — их совместный. Полагаю, это тот случай, когда старшая сестра заменила мать. Она должна знать причины его исчезновения или хотя бы догадываться.
— Значит, вы думаете, он исчез сам, по своей воле?
— Уверен в этом, но ничто в его комнате не указывало на причину… Мотив, дорогой друг, вот главная загадка этого дела.
Что могло подвигнуть молодого человека на столь странный поступок? Несчастная любовь? Денежные затруднения? Тайны прошлого? Я не переставал задаваться этим вопросом, как вдруг меня из мыслей выдернул короткий отчаянный вопль, и, кажется, прямо с неба свалилось нечто черное и кулем упало под копыта лошади. Та взвилась на дыбы, ударила копытами в воздух и с негодующим ржанием опустила их на… Боже… я взмолился, чтобы мне померещилась мелькнувшая в складках черной ткани тонкая женская кисть, но звук, с которым ломались в теле хрупкие кости, ни с чем спутать было нельзя. Извозчик кричал что-то резкое и бессмысленное, лошадь еще раз взвилась… Я уже выскакивал из кэба, успев подумать: «Лишь бы не понесла…», — но Холмс действовал быстрее. Увернувшись, он накинул на голову лошади свое пальто и ухватил ее за узду, заставляя снова встать на четыре ноги и податься чуть назад, предоставляя мне возможность подойти к телу.
Я мог и не спешить — даже полному дилетанту в медицине достаточно было бы просто взглянуть на позу, чтобы понять, что не бывает такого чуда, которое позволило бы этому человеку выжить. Однако, исполняя свой долг, я все же стянул перчатку и попытался найти хотя бы слабое биение пульса. Бесполезно, разумеется.
Убирая руку от шеи погибшей, я случайно дотронулся до ее подбородка — голова качнулась и обернулась ко мне лицом.
— Как молода! — невольно воскликнул я.
— И как своевременно, не правда ли?
— О чем вы, Холмс?
— Ведь это и есть сестра Джеймса Филлимора.
Дедлайн как образ жизни
Этот текст был написан на БИ еще с полгода назад, но все руки не доходили выложить. Второй текст, написанный по "классическому" Холмсу, первый, писавшийся именно по Ричи. Меня несколько раз спрашивали, как вообще могла прийти в голову идея такого кроссовера (тоже спрашивали и про второй текст по Пункту назначения). Что ж, я просто взяла те книги и фильмы, которые по-моему мнению, стояли на другом полюсе от АКД и хорошенько перемешала.
Название: Связка серых
Автор: Syringa aka Day
Бета: КП
Баннер и коллаж: MadAlena Mor
Канон: Гай Ричи
Пейринг: Шерлок Холмс/Джон Уотсон
Рейтинг: G
Жанр: романс, херт/комфорт, флафф, фэнтези
Категория: слэш
Размер: 12 600 слов
Саммари: Когда Джон Уотсон стал оборотнем, он понимал, что его жизнь отныне будет сложна, но и представить не мог, насколько необычной она окажется.
Дисклеймер: Деньги — тлен! Слава — преходяща! Вечны лишь Британия и Королева.
Примечание: Фик основан на реалиях мира произведений Лорел Гамильтон из серии «Анита Блейк». Написано для «Большой Игры-3» на Slash World форуме.
Тема задания: «Связка». Викторианский Холмс, романс (херт/комфорт) или романс (юмор/флафф)
Пролог
Прибытие в Лондон ознаменовалось для меня абсолютным смятением души.
Я стоял на станции, глядя на жмущийся к моим ногам саквояж и вцепившись в ручку медицинского чемоданчика. Суета вокруг оглушала. Не меня, любившего огромный, шумный город, скучавшего по нему. Моего внутреннего зверя. Он был новичком, он чувствовал слабость и ломоту после приема лекарств, позволивших нам пережить полнолуние на борту, он впервые за долгое время ощутил под лапами твердую землю и хотел бы рвануть вперед, ощущая шкурой ласкающий ветер и ловя носом запах родной стаи... Но он был в чужом, незнакомом, страшном городе, и стая была далеко.
— Прости, приятель, но Лондон — мой дом.
Я несколько раз глубоко вздохнул — обычная практика для успокоения — но на этот раз не помогло. Ноздри забивались густым, вязким, отвратительным... нет, даже не запахом, а какой-то субстанцией, которой и названия-то подобрать было нельзя. Все вокруг казалось и чужим, и знакомым, и отвратительным, и желанным.
Меня разрывало.
Я стоял на вокзале, откуда несколько лет назад начал свой путь, приведший меня снова сюда же, и не мог ни о чем думать, не мог ни на что решиться.
Отсюда надо было уходить, но куда?
Зверь тоскливо ныл, мешая сосредоточиться.
Если нельзя бежать, хорошо бы забиться в нору и отсидеться там, привыкая, смиряясь с происходящим.
С этой мыслью я подхватил саквояж и отправился на поиски кэба.
Следующие несколько дней я провел в гостинице, практически не выходя из комнат. Будь я натурой деятельной, подобное заточение сказалось бы на мне весьма плачевно, но будучи от природы человеком ленивым, я наслаждался часами покоя и уединения — всем тем, чего мне так не хватало на службе. Это время дало возможность моему зверю немного успокоиться и если и не смириться с новыми обстоятельствами, то по крайней мере немного притерпеться к ним. А для меня оно стало периодом тяжелых раздумий.
Многим кампания в Афганистане принесла почести и повышения, мне же не досталось ничего кроме неудач и несчастий. В роковом сражении при Майванде пуля, угодившая мне в плечо, раздробила кость и задела подключичную артерию. Несколько недель спустя в главном госпитале в Пешаваре произошел случай, резко изменивший мою жизнь.
До всех нас доходили слухи, что по окрестностям бродит оборотень, собирает стаю. В основном его жертвами становились молодые мужчины из местного населения, некоторые даже шли на это добровольно, надеясь приобрести все те положительные черты, что отличают оборотня от человека — силу, выносливость, неуязвимость перед болезнями и оружием. Оборотень хотел, очевидно, во главе собственной стаи выступить против местного лидера и отвоевать себе хотя бы часть территории. Но не учел, что за новоявленными оборотнями требуется тщательный присмотр, особенно первые год-два, причем не только в полнолуния. Юноши и молодые мужчины, почувствовав себя свободными и всемогущими, порой просто теряли контроль над своим зверем.
Именно поэтому я однажды проснулся от дикой боли и понимания, что меня пытаются съесть.
Как оказалось, молодой парень поссорился со своей девушкой и, не сдержав эмоции, обернулся на двое суток раньше. Его зверь кинулся на девушку, а после — на всех, кто попадался на глаза. В основном ранения жертв были незначительными. Будь он, например, вервольфом — хватило бы и царапины для того, чтобы заразиться его не-человечностью, но от юного оборотня люди разбегались, прятались — и оставались людьми.
Мне повезло меньше.
Никто так и не узнал, почему он устремился в госпиталь, почему напал именно на меня. Да это и неважно.
Пока, поднятые шумом, прибежали санитары, пока поняли, в чем дело, пока принесли ружье и серебряные пули...
Когда раздался выстрел, а следом за ним второй, и огромная туша на мне наконец обмякла, я уже почти сошел с ума от ужаса и боли и только каким-то чудом оставался в сознании, не желая уходить за грань, хотя прекрасно понимал, что повреждения, нанесенные моему телу, необратимы. Вокруг меня мельтешили люди, но мне уже не было до них никакого дела.
Я был растерзан. Я умирал.
Я закрыл глаза и разрешил себе рухнуть в бездну.
Через несколько часов я очнулся совершенно здоровым.
Совершенно здоровым новообращенным вертигром.
Полученных мной повреждений оказалось достаточно для заражения. Впрочем, оно-то и спасло мою жизнь. Шрамы зажили, от них не осталось и следа, силы прибывали ко мне с каждым днем, но никогда я еще не чувствовал себя столь подавленно.
Полнолуние приближалось, и мне предстояло провести несколько ночей запертым в клетке в подвале госпиталя, когда на меня вышел лидер местного клана. Выразив соболезнования и поинтересовавшись моими дальнейшими планами, он предложил пожить некоторое время в их стае. По его словам, это должно было позволить мне быстрей научиться управляться со своим зверем и одновременно защитить других от того вреда, что могу по неосторожности и незнанию принести я. Таким образом, три своих первых полнолуния я встречал, потираясь боками с другими вертиграми, чувствуя себя почти дома, хотя большинство из своих новых товарищей видел впервые.
Среди них был лишь один европеец, и неудивительно, что именно с ним я завел более близкое знакомство. Благодаря его помощи за эти несколько месяцев я достиг главного — сумел договориться со своим внутренним зверем. Я не мешал ему иметь свои маленькие прихоти, вроде внезапной острой любви к мясу или желания вздремнуть после обеда. Иногда я даже выпускал его «погулять» и не в полнолуние, радуя душу хищника вольной охотой. Он, в свою очередь, позволил мне оставаться не только человеком, личностью, но и джентльменом. Позволил сохранить большинство привычек, хотя от курения и алкоголя пришлось отказаться.
Именно благодаря этой договоренности, весьма зыбкой, как я сам прекрасно понимал, я все же смог убедить коллег и начальство в своей неопасности для окружающих и пережить без эксцессов возвращение в Англию. К моему удивлению, оказалось, что о произошедшем со мной знают не так уж много людей. Мне не составило труда убедить их, что разглашение подобной информации повлечет за собой большие неприятности, причем не только для меня. Потому в больничной выписке было написано «брюшной тиф», и это оставляло за мной право при желании вернуться к медицинской практике.
И теперь передо мной стоял непростой выбор.
Большинство оборотней в стране были вервольфами — логично, учитывая, что заразиться можно от малейшей царапины. Они не только объединялись в стаи для совместной полнолунной охоты, но и создавали целые поселения.
Я был единственным вертигром в Лондоне, да и в Англии, пожалуй, тоже. Возможно, где-то и существовали люди, чья душа тоже была полосатой, но скрывались они не хуже меня.
Мне предстояло стать одиночкой, но при этом постараться продолжить нормальное существование, что на пенсию военного врача было не так просто сделать.
Наилучшим местом для моего зверя стала бы отдаленная деревня, место у самого края обширного леса, но, увы, в маленьких поселениях каждый человек как на ладони, не пройдет и полгода, и обо мне начнет судачить каждый, и придется снова переезжать и начинать все сначала. Единственным приемлемым вариантом оставался Лондон — в этой огромной мусорке мог затеряться кто угодно.
Однако на мои доходы съём квартиры я не потяну, не в одиночку, по крайней мере. Только как найти соседа? Скрыть от него свои «особенности» я не смогу, значит, нужен человек, который не только не проболтается, но и не перестанет относиться ко мне «по-человечески».
Вампирам в этом плане было проще — их считали пусть мертвыми, но все же джентльменами. А относиться «как к джентльмену» к тому, кто раз в месяц, а то и чаще обращается в животное, моим соотечественникам было нелегко.
Однако другого выхода для себя я просто не находил.
Сейчас, видя ситуацию почти безнадежной, я мог только горько улыбаться над превратностями судьбы: если раньше я жаждал всего нового, яркого и переменчивого, то теперь, после всех перенесенных мной испытаний, стремился стать самым обыкновенным добропорядочным подданным Ее Величества.
Мог ли я предположить, что меньше чем через сутки познакомлюсь с Шерлоком Холмсом?
Название: Связка серых
Автор: Syringa aka Day
Бета: КП
Баннер и коллаж: MadAlena Mor
Канон: Гай Ричи
Пейринг: Шерлок Холмс/Джон Уотсон
Рейтинг: G
Жанр: романс, херт/комфорт, флафф, фэнтези
Категория: слэш
Размер: 12 600 слов
Саммари: Когда Джон Уотсон стал оборотнем, он понимал, что его жизнь отныне будет сложна, но и представить не мог, насколько необычной она окажется.
Дисклеймер: Деньги — тлен! Слава — преходяща! Вечны лишь Британия и Королева.
Примечание: Фик основан на реалиях мира произведений Лорел Гамильтон из серии «Анита Блейк». Написано для «Большой Игры-3» на Slash World форуме.
Тема задания: «Связка». Викторианский Холмс, романс (херт/комфорт) или романс (юмор/флафф)
Пролог
Прибытие в Лондон ознаменовалось для меня абсолютным смятением души.
Я стоял на станции, глядя на жмущийся к моим ногам саквояж и вцепившись в ручку медицинского чемоданчика. Суета вокруг оглушала. Не меня, любившего огромный, шумный город, скучавшего по нему. Моего внутреннего зверя. Он был новичком, он чувствовал слабость и ломоту после приема лекарств, позволивших нам пережить полнолуние на борту, он впервые за долгое время ощутил под лапами твердую землю и хотел бы рвануть вперед, ощущая шкурой ласкающий ветер и ловя носом запах родной стаи... Но он был в чужом, незнакомом, страшном городе, и стая была далеко.
— Прости, приятель, но Лондон — мой дом.
Я несколько раз глубоко вздохнул — обычная практика для успокоения — но на этот раз не помогло. Ноздри забивались густым, вязким, отвратительным... нет, даже не запахом, а какой-то субстанцией, которой и названия-то подобрать было нельзя. Все вокруг казалось и чужим, и знакомым, и отвратительным, и желанным.
Меня разрывало.
Я стоял на вокзале, откуда несколько лет назад начал свой путь, приведший меня снова сюда же, и не мог ни о чем думать, не мог ни на что решиться.
Отсюда надо было уходить, но куда?
Зверь тоскливо ныл, мешая сосредоточиться.
Если нельзя бежать, хорошо бы забиться в нору и отсидеться там, привыкая, смиряясь с происходящим.
С этой мыслью я подхватил саквояж и отправился на поиски кэба.
Следующие несколько дней я провел в гостинице, практически не выходя из комнат. Будь я натурой деятельной, подобное заточение сказалось бы на мне весьма плачевно, но будучи от природы человеком ленивым, я наслаждался часами покоя и уединения — всем тем, чего мне так не хватало на службе. Это время дало возможность моему зверю немного успокоиться и если и не смириться с новыми обстоятельствами, то по крайней мере немного притерпеться к ним. А для меня оно стало периодом тяжелых раздумий.
Многим кампания в Афганистане принесла почести и повышения, мне же не досталось ничего кроме неудач и несчастий. В роковом сражении при Майванде пуля, угодившая мне в плечо, раздробила кость и задела подключичную артерию. Несколько недель спустя в главном госпитале в Пешаваре произошел случай, резко изменивший мою жизнь.
До всех нас доходили слухи, что по окрестностям бродит оборотень, собирает стаю. В основном его жертвами становились молодые мужчины из местного населения, некоторые даже шли на это добровольно, надеясь приобрести все те положительные черты, что отличают оборотня от человека — силу, выносливость, неуязвимость перед болезнями и оружием. Оборотень хотел, очевидно, во главе собственной стаи выступить против местного лидера и отвоевать себе хотя бы часть территории. Но не учел, что за новоявленными оборотнями требуется тщательный присмотр, особенно первые год-два, причем не только в полнолуния. Юноши и молодые мужчины, почувствовав себя свободными и всемогущими, порой просто теряли контроль над своим зверем.
Именно поэтому я однажды проснулся от дикой боли и понимания, что меня пытаются съесть.
Как оказалось, молодой парень поссорился со своей девушкой и, не сдержав эмоции, обернулся на двое суток раньше. Его зверь кинулся на девушку, а после — на всех, кто попадался на глаза. В основном ранения жертв были незначительными. Будь он, например, вервольфом — хватило бы и царапины для того, чтобы заразиться его не-человечностью, но от юного оборотня люди разбегались, прятались — и оставались людьми.
Мне повезло меньше.
Никто так и не узнал, почему он устремился в госпиталь, почему напал именно на меня. Да это и неважно.
Пока, поднятые шумом, прибежали санитары, пока поняли, в чем дело, пока принесли ружье и серебряные пули...
Когда раздался выстрел, а следом за ним второй, и огромная туша на мне наконец обмякла, я уже почти сошел с ума от ужаса и боли и только каким-то чудом оставался в сознании, не желая уходить за грань, хотя прекрасно понимал, что повреждения, нанесенные моему телу, необратимы. Вокруг меня мельтешили люди, но мне уже не было до них никакого дела.
Я был растерзан. Я умирал.
Я закрыл глаза и разрешил себе рухнуть в бездну.
Через несколько часов я очнулся совершенно здоровым.
Совершенно здоровым новообращенным вертигром.
Полученных мной повреждений оказалось достаточно для заражения. Впрочем, оно-то и спасло мою жизнь. Шрамы зажили, от них не осталось и следа, силы прибывали ко мне с каждым днем, но никогда я еще не чувствовал себя столь подавленно.
Полнолуние приближалось, и мне предстояло провести несколько ночей запертым в клетке в подвале госпиталя, когда на меня вышел лидер местного клана. Выразив соболезнования и поинтересовавшись моими дальнейшими планами, он предложил пожить некоторое время в их стае. По его словам, это должно было позволить мне быстрей научиться управляться со своим зверем и одновременно защитить других от того вреда, что могу по неосторожности и незнанию принести я. Таким образом, три своих первых полнолуния я встречал, потираясь боками с другими вертиграми, чувствуя себя почти дома, хотя большинство из своих новых товарищей видел впервые.
Среди них был лишь один европеец, и неудивительно, что именно с ним я завел более близкое знакомство. Благодаря его помощи за эти несколько месяцев я достиг главного — сумел договориться со своим внутренним зверем. Я не мешал ему иметь свои маленькие прихоти, вроде внезапной острой любви к мясу или желания вздремнуть после обеда. Иногда я даже выпускал его «погулять» и не в полнолуние, радуя душу хищника вольной охотой. Он, в свою очередь, позволил мне оставаться не только человеком, личностью, но и джентльменом. Позволил сохранить большинство привычек, хотя от курения и алкоголя пришлось отказаться.
Именно благодаря этой договоренности, весьма зыбкой, как я сам прекрасно понимал, я все же смог убедить коллег и начальство в своей неопасности для окружающих и пережить без эксцессов возвращение в Англию. К моему удивлению, оказалось, что о произошедшем со мной знают не так уж много людей. Мне не составило труда убедить их, что разглашение подобной информации повлечет за собой большие неприятности, причем не только для меня. Потому в больничной выписке было написано «брюшной тиф», и это оставляло за мной право при желании вернуться к медицинской практике.
И теперь передо мной стоял непростой выбор.
Большинство оборотней в стране были вервольфами — логично, учитывая, что заразиться можно от малейшей царапины. Они не только объединялись в стаи для совместной полнолунной охоты, но и создавали целые поселения.
Я был единственным вертигром в Лондоне, да и в Англии, пожалуй, тоже. Возможно, где-то и существовали люди, чья душа тоже была полосатой, но скрывались они не хуже меня.
Мне предстояло стать одиночкой, но при этом постараться продолжить нормальное существование, что на пенсию военного врача было не так просто сделать.
Наилучшим местом для моего зверя стала бы отдаленная деревня, место у самого края обширного леса, но, увы, в маленьких поселениях каждый человек как на ладони, не пройдет и полгода, и обо мне начнет судачить каждый, и придется снова переезжать и начинать все сначала. Единственным приемлемым вариантом оставался Лондон — в этой огромной мусорке мог затеряться кто угодно.
Однако на мои доходы съём квартиры я не потяну, не в одиночку, по крайней мере. Только как найти соседа? Скрыть от него свои «особенности» я не смогу, значит, нужен человек, который не только не проболтается, но и не перестанет относиться ко мне «по-человечески».
Вампирам в этом плане было проще — их считали пусть мертвыми, но все же джентльменами. А относиться «как к джентльмену» к тому, кто раз в месяц, а то и чаще обращается в животное, моим соотечественникам было нелегко.
Однако другого выхода для себя я просто не находил.
Сейчас, видя ситуацию почти безнадежной, я мог только горько улыбаться над превратностями судьбы: если раньше я жаждал всего нового, яркого и переменчивого, то теперь, после всех перенесенных мной испытаний, стремился стать самым обыкновенным добропорядочным подданным Ее Величества.
Мог ли я предположить, что меньше чем через сутки познакомлюсь с Шерлоком Холмсом?
воскресенье, 24 февраля 2013
15:36
Доступ к записи ограничен
Дедлайн как образ жизни
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 22 ноября 2012
12:33
Доступ к записи ограничен
Дедлайн как образ жизни
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 29 октября 2012
Дедлайн как образ жизни
читать дальше
Прихватив с собой стаканчик кофе и небольшую продолговатую коробку, Майкрофт вышел из машины, буркнув:
– Возможно, я задержусь.
Утро только-только начинало окрашивать серым светом стены домов, и пригород Лондона был все еще погружен в самую сладкую, пятничную, дрему.
Впрочем, там, куда он направлялся, уже точно не спали. Небольшой домик с зеленой крышей и следами собачьих зубов на ограждении веранды светился окнами. Его ждали. В этом не было ничего удивительного – точно так же его ждали и вчера, и позавчера, и почти каждое утро в течение последних двадцати лет.
Майкрофт Холмс был человеком привычки.
Именно поэтому он ежедневно (без пятнадцати семь и ни минутой позже) приезжал сюда, держа под мышкой коробку с галстуком. Поэтому, ну и еще потому, что, сколько бы девушка, сегодня известная под именем «Антея», ни листала пособия и ни ходила на специальные курсы, но завязывать галстуки именно так, как делал это Джон, она так и не научилась.
Так что каждое утро по пути на работу он притормаживал здесь. Ненадолго. Семи-восьми минут было вполне достаточно для того, чтобы они успели по-быстрому обменяться новостями. Они никогда не говорили о работе – его или Джона, хотя Майкрофт всегда знал, когда отец был недоволен его решениями (поджатая нижняя губа, ловкие пальцы чуть медленнее, чем обычно, справляются со скользким материалом). В основном они говорили о погоде, игре сборной Англии, новом сериале, планах на ближайшие выходные (которые, скорее всего, не сбудутся, но помечтать было приятно) и, конечно, о Шерлоке. Каждый день о Шерлоке, хотя иногда это лишь не озвученный вопрос в глазах Джона: «Как он?», и Майкрофт в ответ только моргнет успокаивающе: «Как обычно».
Впрочем, сегодня говорить они будут именно о брате.
О нем и еще об одном человеке.
Записная книжка Майкрофта – не электронная, а самая обыкновенная (натуральная кожа, золотое тиснение, паркер в комплекте) – порой ему самому напоминала бомбу замедленного действия, а иногда и не один десяток «бомб». Но этим утром новости были хорошими, настолько хорошими, что он просто не мог не улыбаться, чем ужасно пугал свою помощницу.
«Я ангел, принесший благую весть, – насмешливо хмыкнул он про себя, отворяя дверь. – Наконец-то».
Привычным движением накинув пиджак на свободные плечики в коридоре, Майкрофт прошел на кухню. Терпкий запах кофе, настоящего кофе, а не той безкофеиновой бурды, что плескалась у него в стаканчике, слегка ударил в голову.
– Доброе утро.
– Доброе? – фыркнул суетящийся Джон, подхватывая с плиты турку. – Пятница, Майкрофт!
Он быстро вымыл руки и вытер их полотенцем, прежде чем взять у сына коробку. Как-то раз он пошутил, что ему «как профессиональному галстукозавязывателю Серого кардинала всея Британии» требуются хоть какие-нибудь внешние атрибуты титула, и со следующего дня в коробке вместе с галстуком и зажимом стали лежать короткие белые перчатки. Джон шутку оценил и даже иногда их надевал.
Вторым поводом улыбнуться были сами галстуки. Потому что выбирал их всегда Грег, и Джон никогда не мог понять, о чем он думал, покупая вот, например, этот, красный в белый цветочек. С другой стороны, если б не Грег, Майкрофт так никогда бы и не отошел от скучной серо-синей гаммы однотонных галстуков.
Ловя в Джоновых глазах отблески улыбки, Майкрофт между тем мысленно готовился сообщить новость. Он бы хотел поделиться ею при более подходящих обстоятельствах, но времени оставалось мало.
– Ко мне тут недавно в руки попала весьма любопытная папка, – начал он слегка издалека.
– М-м-м?
– Записи психолога об одном пациенте.
– Что-то любопытное?
– Тебе видней… Мужчина, бывший военный, комиссован по ранению…
– Таких сотни.
– Врач подозревает посттравматический синдром…
– Как и у каждого, комиссованного по ранению.
– Проблемы с доверием…
– Что не удивительно
– Преходящий тремор…
– Ты что, раскопал мое дело?
Пожав плечами, Майкрофт молча протянул отцу свое сокровище – записную книжку, – открытую на нужной странице. Взгляд Джона, пробежав по аккуратным строчкам, вновь метнулся к лицу Майкрофта.
– Это… Это не обо мне.
– Это о новом вероятном соседе Шерлока. Они познакомились вчера в Бартсе и встречаются сегодня в семь на Бейкер-стрит. И нет, – уточнил он, уловив тревогу на родном лице, – это случайность, действительно случайность.
Уже с полгода до него доходили слухи, что некто, достаточно умный, чтобы все время оставаться в тени, заинтересовался Шерлоком. Майкрофт пытался найти этого человека, но пока безрезультатно. Не хотелось бы, чтоб новый сосед оказался для него просто способом подобраться к Шерлоку поближе.
– Хорошо, но ты думаешь… это оно?
Можно было не уточнять, что именно – оно. Они оба слишком долго ждали человека, который смог бы существовать рядом с Шерлоком не борясь при этом с желанием его задушить. До сих пор их надежды были необоснованны, но отставной военврач имел все шансы. Хотя, конечно, ничего нельзя было утверждать наверняка, это все-таки Шерлок – Мистер Непредсказуемость, так что Майкрофт еще раз пожал плечами.
– Я побеседую с ним вечером, если они договорятся.
– Хорошо, и держи меня в курсе.
– Конечно, «мамочка», – улыбнулся Майкрофт и поддернул кончик галстука, направляясь к двери. – До встречи.
– До встречи, – задумчиво откликнулся Джон, мальчишеским жестом взъерошивая свой совершенно седой ежик.
Уже в машине, застегивая пиджак, Майкрофт вспомнил о стаканчике с жидкостью, притворяющейся его кофе, оставленном на столе. Ну и черт с ним, день все равно начинался хорошо. Оставалось только понять, как Шерлок сумел залезть в его, Майкрофта, систему и сорвать Грегу пресс-конференцию своими дурацкими смс.
День тянулся безумно долго. Бумаги, схемы, чертежи, отчеты… Обычно Майкрофту доставляла удовольствие необходимость все изучить, систематизировать, прийти к выводам, набросать план реализации. Но сегодня его томило любопытство, заставляя то и дело поднимать голову, чтобы взглянуть на часы.
Личная встреча с «претендентом на руку и сердце», как уже мысленно называл Майкрофт нового соседа Шерлока, оставила чувство глубокого удовлетворения и укрепившуюся надежду. Сев в машину, он позвонил Джону.
– У меня консультация, – откликнулся тот, что означало: «Говори быстро и по существу».
– Независим, адекватен, предан, с чувством юмора.
– Прекрасно.
– И Шерлок уже пригласил его на место преступления.
– Похоже, мне пора покупать в гостиную еще один диван, – хмыкнул Джон.
– О, нет, очередного совместного просмотра «Фореста Гампа» я просто не выдержу, - посетовал Майкрофт и отключился.
Через пару часов, в течение которых он снова возился с документами и мечтал о нормальном ужине (черт, судя по списку покупок, что висел утром на Джоновом холодильнике, тот собирался готовить лазанью), Майкрофту наябедничал Лестрейд:
«Он скрыл улику ».
Майкрофт терпеть не мог набирать смс, хотя для некоторых людей готов был сделать исключение, но убедившись, что Грег сейчас в машине, уезжает с Бейкер-стрит, решил позвонить.
– Можно подумать, в первый раз.
– Зато дома – ни следа порошка. И даже сигарет нет.
– Не слышу радости в голосе.
– Я проспорил «мамуле» двадцать фунтов: был уверен, что он и до среды не продержится.
Майкрофт понимающе хмыкнул. За всей его безалаберностью и потаканием собственным капризам, порой даже давно знавшие Шерлока люди упускали, насколько упрямым он мог быть.
– Я еду домой, – между тем продолжил Лестрейд. – Ты скоро?
– Еще пару часов, – бросив взгляд на документы, которые только предстояло изучить, Майкрофт невольно скривился. – А что ты…
– Подожди секунду, у меня параллельный звонок, – перебили его, и из динамика зазвучала навязчивая мелодия «режима ожидания». Секунда превратилась в минуту, поползла вторая… Ухо, прижатое к пластику, вспотело, а интуиция забила тревогу и, повинуясь ей, Майкрофт встал, схватил пиджак… – Это был тот мужчина, новый сосед… Какой-то черт понес Шерлока в колледж Роланда Кэрра…
– Я выезжаю.
– Только не торопись вызывать десант, мы еще не знаем, что там.
Не торопись… Легко было говорить Грегу, он весь – движение, стремление, действие. Когда что-то делаешь, не думаешь о том, насколько плохо все может обернуться. Тем более в ситуации, когда речь идет о Шерлоке. Машина еле ползла – центр, здесь пробки даже ночью. Майкрофт давно бы пересел на вертолет, он ненавидел ждать или опаздывать, но представив насмешливый взгляд брата, каждый раз отменял распоряжение.
Поймав, наконец, полицейскую волну, Майкрофт немного расслабился. Кто-то был мертв, но, слава богу, это был не Шерлок.
Велев припарковаться чуть в стороне от места происшествия, освещаемого яркими мигалками полицейских машин и скорой, но так, чтоб брат обязательно прошел мимо, Майкрофт принялся наблюдать.
Вот Шерлок сидит, нахохлившийся как воробей, укутанный в забавное оранжевое одеяло (не забыть запросить записи с ближайших камер, Джону понравится), вот его на секунду загораживает подошедший Лестрейд, о чем-то спрашивает… Шерлок начинает говорить, он, как всегда, излишне эмоционален, а Грег смотрит прямо на его нового соседа, старательно пряча улыбку и что-то решая для себя. Шерлок останавливается на полном скаку, на секунду замирает, вскакивает, что-то пытается внушить инспектору. Тот, возмутившись для порядка, жестом отпускает его и все же не выдерживает, улыбается за его спиной.
Майкрофт улыбнулся тоже. Глянув на часы (привычный, отработанный за два десятилетия жест – достать, открыть, мазнуть взглядом по надписи на крышке, посмотреть на циферблат, захлопнуть и спрятать), он все же решил не звонить, а набрать смс.
«Будем завтра на барбекю. Возможно, и Шерлок тоже. Судя по тому, как быстро его новый сосед начал убивать ради него, там все не так уж просто. М.Х.».
Спустя несколько секунд пришел ответ:
«А с вами никогда не бывало просто».
Усмехнувшись, Майкрофт вышел из машины, сделал шаг навстречу брату и человеку, который, похоже, весьма скоро станет неотъемлемой частью их семьи, и, поморщившись, выдал:
– Еще одно преступление раскрыто… Поднимает патриотический дух…
Не успел он договорить, как мобильник в кармане провибрировал дважды. Майкрофту не было необходимости доставать его, он и так знал, что сообщения от Джона, ровно как и знал, что там написано.
«Да помиритесь вы уже».
«И купите мне наконец кто-нибудь молока».
Прихватив с собой стаканчик кофе и небольшую продолговатую коробку, Майкрофт вышел из машины, буркнув:
– Возможно, я задержусь.
Утро только-только начинало окрашивать серым светом стены домов, и пригород Лондона был все еще погружен в самую сладкую, пятничную, дрему.
Впрочем, там, куда он направлялся, уже точно не спали. Небольшой домик с зеленой крышей и следами собачьих зубов на ограждении веранды светился окнами. Его ждали. В этом не было ничего удивительного – точно так же его ждали и вчера, и позавчера, и почти каждое утро в течение последних двадцати лет.
Майкрофт Холмс был человеком привычки.
Именно поэтому он ежедневно (без пятнадцати семь и ни минутой позже) приезжал сюда, держа под мышкой коробку с галстуком. Поэтому, ну и еще потому, что, сколько бы девушка, сегодня известная под именем «Антея», ни листала пособия и ни ходила на специальные курсы, но завязывать галстуки именно так, как делал это Джон, она так и не научилась.
Так что каждое утро по пути на работу он притормаживал здесь. Ненадолго. Семи-восьми минут было вполне достаточно для того, чтобы они успели по-быстрому обменяться новостями. Они никогда не говорили о работе – его или Джона, хотя Майкрофт всегда знал, когда отец был недоволен его решениями (поджатая нижняя губа, ловкие пальцы чуть медленнее, чем обычно, справляются со скользким материалом). В основном они говорили о погоде, игре сборной Англии, новом сериале, планах на ближайшие выходные (которые, скорее всего, не сбудутся, но помечтать было приятно) и, конечно, о Шерлоке. Каждый день о Шерлоке, хотя иногда это лишь не озвученный вопрос в глазах Джона: «Как он?», и Майкрофт в ответ только моргнет успокаивающе: «Как обычно».
Впрочем, сегодня говорить они будут именно о брате.
О нем и еще об одном человеке.
Записная книжка Майкрофта – не электронная, а самая обыкновенная (натуральная кожа, золотое тиснение, паркер в комплекте) – порой ему самому напоминала бомбу замедленного действия, а иногда и не один десяток «бомб». Но этим утром новости были хорошими, настолько хорошими, что он просто не мог не улыбаться, чем ужасно пугал свою помощницу.
«Я ангел, принесший благую весть, – насмешливо хмыкнул он про себя, отворяя дверь. – Наконец-то».
Привычным движением накинув пиджак на свободные плечики в коридоре, Майкрофт прошел на кухню. Терпкий запах кофе, настоящего кофе, а не той безкофеиновой бурды, что плескалась у него в стаканчике, слегка ударил в голову.
– Доброе утро.
– Доброе? – фыркнул суетящийся Джон, подхватывая с плиты турку. – Пятница, Майкрофт!
Он быстро вымыл руки и вытер их полотенцем, прежде чем взять у сына коробку. Как-то раз он пошутил, что ему «как профессиональному галстукозавязывателю Серого кардинала всея Британии» требуются хоть какие-нибудь внешние атрибуты титула, и со следующего дня в коробке вместе с галстуком и зажимом стали лежать короткие белые перчатки. Джон шутку оценил и даже иногда их надевал.
Вторым поводом улыбнуться были сами галстуки. Потому что выбирал их всегда Грег, и Джон никогда не мог понять, о чем он думал, покупая вот, например, этот, красный в белый цветочек. С другой стороны, если б не Грег, Майкрофт так никогда бы и не отошел от скучной серо-синей гаммы однотонных галстуков.
Ловя в Джоновых глазах отблески улыбки, Майкрофт между тем мысленно готовился сообщить новость. Он бы хотел поделиться ею при более подходящих обстоятельствах, но времени оставалось мало.
– Ко мне тут недавно в руки попала весьма любопытная папка, – начал он слегка издалека.
– М-м-м?
– Записи психолога об одном пациенте.
– Что-то любопытное?
– Тебе видней… Мужчина, бывший военный, комиссован по ранению…
– Таких сотни.
– Врач подозревает посттравматический синдром…
– Как и у каждого, комиссованного по ранению.
– Проблемы с доверием…
– Что не удивительно
– Преходящий тремор…
– Ты что, раскопал мое дело?
Пожав плечами, Майкрофт молча протянул отцу свое сокровище – записную книжку, – открытую на нужной странице. Взгляд Джона, пробежав по аккуратным строчкам, вновь метнулся к лицу Майкрофта.
– Это… Это не обо мне.
– Это о новом вероятном соседе Шерлока. Они познакомились вчера в Бартсе и встречаются сегодня в семь на Бейкер-стрит. И нет, – уточнил он, уловив тревогу на родном лице, – это случайность, действительно случайность.
Уже с полгода до него доходили слухи, что некто, достаточно умный, чтобы все время оставаться в тени, заинтересовался Шерлоком. Майкрофт пытался найти этого человека, но пока безрезультатно. Не хотелось бы, чтоб новый сосед оказался для него просто способом подобраться к Шерлоку поближе.
– Хорошо, но ты думаешь… это оно?
Можно было не уточнять, что именно – оно. Они оба слишком долго ждали человека, который смог бы существовать рядом с Шерлоком не борясь при этом с желанием его задушить. До сих пор их надежды были необоснованны, но отставной военврач имел все шансы. Хотя, конечно, ничего нельзя было утверждать наверняка, это все-таки Шерлок – Мистер Непредсказуемость, так что Майкрофт еще раз пожал плечами.
– Я побеседую с ним вечером, если они договорятся.
– Хорошо, и держи меня в курсе.
– Конечно, «мамочка», – улыбнулся Майкрофт и поддернул кончик галстука, направляясь к двери. – До встречи.
– До встречи, – задумчиво откликнулся Джон, мальчишеским жестом взъерошивая свой совершенно седой ежик.
Уже в машине, застегивая пиджак, Майкрофт вспомнил о стаканчике с жидкостью, притворяющейся его кофе, оставленном на столе. Ну и черт с ним, день все равно начинался хорошо. Оставалось только понять, как Шерлок сумел залезть в его, Майкрофта, систему и сорвать Грегу пресс-конференцию своими дурацкими смс.
День тянулся безумно долго. Бумаги, схемы, чертежи, отчеты… Обычно Майкрофту доставляла удовольствие необходимость все изучить, систематизировать, прийти к выводам, набросать план реализации. Но сегодня его томило любопытство, заставляя то и дело поднимать голову, чтобы взглянуть на часы.
Личная встреча с «претендентом на руку и сердце», как уже мысленно называл Майкрофт нового соседа Шерлока, оставила чувство глубокого удовлетворения и укрепившуюся надежду. Сев в машину, он позвонил Джону.
– У меня консультация, – откликнулся тот, что означало: «Говори быстро и по существу».
– Независим, адекватен, предан, с чувством юмора.
– Прекрасно.
– И Шерлок уже пригласил его на место преступления.
– Похоже, мне пора покупать в гостиную еще один диван, – хмыкнул Джон.
– О, нет, очередного совместного просмотра «Фореста Гампа» я просто не выдержу, - посетовал Майкрофт и отключился.
Через пару часов, в течение которых он снова возился с документами и мечтал о нормальном ужине (черт, судя по списку покупок, что висел утром на Джоновом холодильнике, тот собирался готовить лазанью), Майкрофту наябедничал Лестрейд:
«Он скрыл улику ».
Майкрофт терпеть не мог набирать смс, хотя для некоторых людей готов был сделать исключение, но убедившись, что Грег сейчас в машине, уезжает с Бейкер-стрит, решил позвонить.
– Можно подумать, в первый раз.
– Зато дома – ни следа порошка. И даже сигарет нет.
– Не слышу радости в голосе.
– Я проспорил «мамуле» двадцать фунтов: был уверен, что он и до среды не продержится.
Майкрофт понимающе хмыкнул. За всей его безалаберностью и потаканием собственным капризам, порой даже давно знавшие Шерлока люди упускали, насколько упрямым он мог быть.
– Я еду домой, – между тем продолжил Лестрейд. – Ты скоро?
– Еще пару часов, – бросив взгляд на документы, которые только предстояло изучить, Майкрофт невольно скривился. – А что ты…
– Подожди секунду, у меня параллельный звонок, – перебили его, и из динамика зазвучала навязчивая мелодия «режима ожидания». Секунда превратилась в минуту, поползла вторая… Ухо, прижатое к пластику, вспотело, а интуиция забила тревогу и, повинуясь ей, Майкрофт встал, схватил пиджак… – Это был тот мужчина, новый сосед… Какой-то черт понес Шерлока в колледж Роланда Кэрра…
– Я выезжаю.
– Только не торопись вызывать десант, мы еще не знаем, что там.
Не торопись… Легко было говорить Грегу, он весь – движение, стремление, действие. Когда что-то делаешь, не думаешь о том, насколько плохо все может обернуться. Тем более в ситуации, когда речь идет о Шерлоке. Машина еле ползла – центр, здесь пробки даже ночью. Майкрофт давно бы пересел на вертолет, он ненавидел ждать или опаздывать, но представив насмешливый взгляд брата, каждый раз отменял распоряжение.
Поймав, наконец, полицейскую волну, Майкрофт немного расслабился. Кто-то был мертв, но, слава богу, это был не Шерлок.
Велев припарковаться чуть в стороне от места происшествия, освещаемого яркими мигалками полицейских машин и скорой, но так, чтоб брат обязательно прошел мимо, Майкрофт принялся наблюдать.
Вот Шерлок сидит, нахохлившийся как воробей, укутанный в забавное оранжевое одеяло (не забыть запросить записи с ближайших камер, Джону понравится), вот его на секунду загораживает подошедший Лестрейд, о чем-то спрашивает… Шерлок начинает говорить, он, как всегда, излишне эмоционален, а Грег смотрит прямо на его нового соседа, старательно пряча улыбку и что-то решая для себя. Шерлок останавливается на полном скаку, на секунду замирает, вскакивает, что-то пытается внушить инспектору. Тот, возмутившись для порядка, жестом отпускает его и все же не выдерживает, улыбается за его спиной.
Майкрофт улыбнулся тоже. Глянув на часы (привычный, отработанный за два десятилетия жест – достать, открыть, мазнуть взглядом по надписи на крышке, посмотреть на циферблат, захлопнуть и спрятать), он все же решил не звонить, а набрать смс.
«Будем завтра на барбекю. Возможно, и Шерлок тоже. Судя по тому, как быстро его новый сосед начал убивать ради него, там все не так уж просто. М.Х.».
Спустя несколько секунд пришел ответ:
«А с вами никогда не бывало просто».
Усмехнувшись, Майкрофт вышел из машины, сделал шаг навстречу брату и человеку, который, похоже, весьма скоро станет неотъемлемой частью их семьи, и, поморщившись, выдал:
– Еще одно преступление раскрыто… Поднимает патриотический дух…
Не успел он договорить, как мобильник в кармане провибрировал дважды. Майкрофту не было необходимости доставать его, он и так знал, что сообщения от Джона, ровно как и знал, что там написано.
«Да помиритесь вы уже».
«И купите мне наконец кто-нибудь молока».
@темы: шерлок ввс, фики, Непростая простая
Дедлайн как образ жизни
читать дальше
День седьмой, четверг
*************
Запись в блоге:
Снова четверг.
Снова суетный, бесконечный день.
Один из многих и совершенно особенный.
П.С. Молоко!! Купить, наконец, молоко!
*************
Открыв дверь в комнату Шерлока, Джон не выдержал и тихо застонал сквозь стиснутые зубы. Он видел это каждый день и давно уже успел привыкнуть к тому, что комната Шерлока – это всегда комната Шерлока, не зависимо от того, где они сейчас живут, дома ли хозяин и сколько времени прошло с того момента, как Джон убирался в ней последний раз. Он привык и даже в бесконечном хаосе вещей начал видеть определенный порядок.
Почему вешалка со школьной формой висит на крюке для люстры? Потому что это единственное место в комнате, где форма точно не помнется. Шкаф? Шкаф уже полгода как претерпел необратимую трансформацию – был обклеен изнутри специальной бумагой, и теперь Шерлок проводит в нем опыты, для которых необходима полная темнота. Так что когда он увлечется проявлением пленок, например, останется только провести туда освещение и лаборатория готова.
Хорошо хоть, он не тронул комод – пока еще было, где хранить носки и рубашки. Впрочем, в нижних ящиках лежали совсем другие вещи. Например, двадцать семь медных шариков, скрученных Шерлоком со спинок старых кроватей, видимо, вывезенных на свалку металлолома из детского лагеря. Они на этой свалке искали запчасти для робота, очередной задумки младшего, а набрели на кровати и старый музыкальный автомат. Эти шарики терроризировали их дом почти неделю, обнаруживаясь везде, где только можно. Они раскатывались по полу, порой среди ночи с громким бум-бум-бум падали со ступеньки на ступеньку, оказывались под ногой, под креслом, под диванной подушкой, в холодильнике, в стиральной машине, в Джоновом рюкзаке, в банке кофе. Однажды ночью, дождавшись, когда Шерлок уснет, старшие представители семьи Ватсонов-Холмсов переглянулись и, не сговариваясь, принялись отыскивать проклятые шарики, заглядывая во все доступные и недоступные места. Им потребовалось почти три часа, чтобы их собрать, дважды пересчитать, запереть в старой коробке для инструментов и забросить коробку на середину небольшого пруда в парке неподалеку. Возвращались они с этой «боевой операции» ужасно довольными собой, в полной уверенности, что сделали все возможное. Правда спустя пару дней, укладывая в комод выглаженные пижамы, Джон снова обнаружил их и даже головой потряс, глазам своим не веря, однако заострять внимание не стал: пока шарики мирно перекатываются по дну ящика, блестя медными боками, их дом в безопасности, но пусть только попробуют отсюда выбраться…
Форма могла висеть на крюке для люстры еще и потому, что самой люстры не было. То есть, она, конечно, была, когда они переехали. Но уже на следующий день Шерлок, сопя, выметал из комнаты осколки, а Джон, высунув от усердия кончик языка, придумывал Три Великих Правила, благодаря которым их жизнь несколько упорядочилась, а спальня Шерлока могла продолжать выполнять свои прямые функции. 1) Никаких диких животных (птиц, рыб, насекомых) ни в живом, ни в мертвом состоянии!! Впрочем, как показало время, формулировка оказалась неточна – против домашних животных Джон тоже возражал, но вносить поправки было уже поздно. 2) Никаких опытов, результат которых ты не обдумал трижды!! (Да, если под определенным углом и с определенной силой бросить мячик о стену, он, стукнувшись о стену, дверь, шкаф и пол, сможет попасть в люстру, но это можно было проверить и другим способом!!). И последним он внес пункт, против которого Шерлок возмущался больше всего: 3) Родитель оставляет за собой право выкинуть из комнаты любой хлам без объяснения причин.
Именно этим пунктом он и собирался сейчас воспользоваться, потому что пять минут назад, когда они закрыли дверь за мужчинами семьи Лестрейд, а часы на кухне пропищали дважды, сигнализируя наступление нового дня, Майкрофт сообщил о звонке из соцслужбы. К ним могли нагрянуть в любой момент, с часов, пожалуй, семи, а значит, у них не так много времени, чтоб привести все хотя бы в относительный порядок. Джон привычно взял на себя самое сложное и сейчас стоял на пороге комнаты сына, гадая, за что же взяться в первую очередь. Глаза разбегались и к горлу подступала паника, но он заставил себя успокоиться и сосредоточиться. В конце концов, он военврач, он убивал людей, он спасал людей, он сможет справиться с уборкой в спальне младшего сына.
Решительно выдохнув, Джон раскрыл большой мусорный пакет (в котором могли бы поместиться трое мужчин его комплекции, но и его явно будет недостаточно) и взялся за старую рыболовную сеть...
Закончили они генеральную уборку уже в четвертом часу. Дом был приведен в относительный порядок, и даже взыскательный взгляд Майкрофта не смог отыскать ничего, что заставило б социальную службу задуматься о лишении Джона опекунских прав.
За это время Шерлок успел прислать штук двадцать смс. Скучающих, ноющих, угрожающих, капризничающих, а Джон отвечал все время одно: «Ложись спать, буду позже». Лишь последнее сообщение, вежливое, но ужасно тоскливое: «Возвращайся поскорей», заставило его сказать: «Так, все, на сегодня хватит!» и, пожелав Майкрофту не проспать на уроки, помчаться в госпиталь.
В палате было темно, только зыбкий свет пробивался из коридора сквозь плотно закрытые жалюзи, да непогашенными лампочками светилась уже, слава богу, не нужная пациенту аппаратура.
Шерлок спал, сжавшись в клубок на краю постели. Сама его поза, все еще зажатый в руке телефон и скорбный излом рта говорили о том, что заснул он просто вымотавшись, и сон этот не приносит ему облегчения. Не следовало оставлять его одного так надолго, черт, Джон прекрасно знал, как сильно Шерлок ненавидит больницы. Больницы – это зависимость от взрослых, скука и одиночество – три самых злейших его врага.
Джон, аккуратно убрав телефон из детской ладони и положив его на тумбочку рядом, приобнял сына за плечи, переворачивая на спину, в более удобную позу, распрямил его скрюченные руки и ноги.
Шерлок чуть приоткрыл глаза и что-то невнятно пробормотал.
– Да, я вернулся, – расшифровал Джон и, откинув с его лба влажную прядь, прошептал: – Спи, я никуда больше не уйду.
Чуть причмокнув, Шерлок снова повернулся набок. Вглядевшись, Джон улыбнулся: морщинка меж бровей разгладилась, уголки губ приподнялись.
– Какой ты у меня еще маленький, – хмыкнул он, не удержавшись.
– Ничего подобного, – четко ответил Шерлок и снова заснул.
*************
Сладкой мечтой Джону снилось то время, когда он мог спокойно высыпаться по утрам. Кажется, это было еще в школе.
Потом был институт с вечной зубрежкой и посиделками до утра, когда сокурсники собирались, чтобы вместе подучить анатомию, а заканчивалось все встречей восхода где-нибудь на окраине Лондона в компании не менее пьяных юристов.
Далее были первые операции, пришло понимание своей значимости и ответственности, Джон перестал развлекаться и начал вкалывать. Он спал вполне достаточно, не выспавшийся хирург – плохой хирург, но снились ему все больше операции, да и вскакивал он даже в выходные по будильнику.
Даже когда он завершил обучение и получил на руки диплом – мало что изменилось.
Работа перестала ему сниться только в Афганистане, но и там он не спал – проваливался в темный зыбучий песок.
Потом было ранение, и мешала спать боль в плече.
Когда почти зажило плечо, вдруг заныла нога и начались кошмары.
Но жизнь потихоньку восстанавливалась, Ватсон снова начал мечтать о спокойном предутреннем сне, как судьба решила выкинуть очередной финт – он познакомился с Мери и ее сыновьями.
Теперь о спокойном сне он мог забыть надолго.
Собственно, с этой мыслью Джон и проснулся, протестующее застонав от невыносимой ломоты в теле. Вторая ночь в чертовом кресле, а ведь он уже не мальчик!
За окнами – серый, будничный лондонский рассвет… Сколько он проспал? Часа два-три? На постели бугор, будто от свернувшегося в клубок тела, но Джон уже давно не верил в подобные хитрости – если из-под одеяла не высовываются ни пятка, ни вихры, значит, и Шерлока под ним нет.
И похоже, именно его «не-присутствие» и разбудило. Или оно, или смска от Майкрофта. Нашарив в кармане телефон, Джон прищурился. «Отец Грега приглашает нас поиграть в пейнтбол в эту субботу. Где Шерлок, ты и сам знаешь».
Джон действительно знал. Не в ванной, не в кафе, и даже не в лаборатории. Он готов был поставить свою месячную зарплату, что младший сын сейчас обдумывает, каким способом проникнуть в морг.
Его желание во что бы то ни стало выяснить, что же случилось с тем мальчиком, Карлом Пауэрсом, было очевидным еще вчера. Джону удалось усмирить его любопытство, попросив подождать хотя бы до утра. Но утро наступило, и Шерлок, со свойственной ему целеустремленностью, ринулся на поиски ответов (Джон пошарил по карманам), прихватив с собой его ключ-карту.
И оставалось только надеяться, что Джон остановит сына раньше, чем он сунется туда, куда соваться десятилетнему ребенку действительно не следует.
Шерлок, уже переодевшийся в привезенные Джоном вещи, стоял в том же коридоре, где они вчера прижимались к стене, пропуская каталки с черными мешками. Но интересовал его вовсе не служебный вход в помещение – он смотрел в зеркальное окно, ведущее в комнату для посетителей, и на лице его застыла странная смесь эмоций: обиды, гнева, сострадания и чего-то более неопределенного, более глубокого, заставившего сердце Джона болезненно сжаться.
Он подошел ближе, глянул в окно.
– Это родственники Карла Пауэрса, – проговорил Шерлок очень ровным, странно неэмоциональным голосом. – Они оформляют бумаги, чтобы забрать тело.
Чужое горе, такое знакомое, казалось, просачивается сквозь стекло. Не так много времени прошло с тех пор, как они сами двигались медленно, словно под водой, с застывшими лицами, боясь посмотреть друг другу в глаза.
– Надо спросить их о кроссовках, вдруг они нашлись.
– Ты с ума сошел, какие кроссовки…
– Джон…
– Посмотри на них, ты думаешь, его родителям есть сейчас дело до какой-то обуви?
– Но иначе не узнать, что произошло!
– Их сын погиб – вот что произошло.
– Этого мало.
– Для них достаточно.
– Не передергивай мои слова! – рассерженно топнул Шерлок. – Они не знают, что произошло на самом деле, никто не знает! Утром в новостях сказали «несчастный случай… возможно, судорога…», но ведь это, скорее всего, не верно!
– Шерлок, у них горе, им сейчас нет дела до истины.
– Истина – всегда истина, есть до нее кому-то дело или нет! Это может быть убийство, нельзя просто проигнорировать это!
Джон рассерженно выдохнул, потерев рукою лицо. Возразить было нечего, но и пускать Шерлока к горюющим родственникам было нельзя.
– Хорошо. Я поговорю с помощником патологоанатома. Попрошу его осторожно уточнить у родственников, когда он будет отдавать вещи, нашли ли обувь. Его вопрос будет выглядеть вполне естественно. А ты стой здесь – и никуда ни шагу. И ни с кем не разговаривай. И ничего не делай.
– Хорошо, хорошо, я понял, – кивнул Шерлок, отдавая ему карточку-ключ и подталкивая в сторону дверей. – Иди давай.
Он остался стоять у окна, вглядываясь в лица незнакомых ему людей. И только когда Джон уже взялся за ручку, тихо спросил:
– Как ты думаешь, если б со мной что-то случилось… кто-нибудь бы вот так… переживал?
– А все-таки, ты идиот, – вздохнул Джон, открывая двери.
****************
Шерлок мерил шагами мостовую перед госпиталем, перешагивая через трещины и выбоины. Джон, сообщив ему информацию, занялся оформлением выписки и еще каких-то документов и попросил подождать в небольшом скверике, но никуда не соваться, не уходить, ни с кем не заговаривать… и далее по списку. Шерлок этот список уже наизусть знал, и даже вел когда-то таблицу учета – сколько когда он чего нарушил.
Впрочем, сейчас ему и дела не было до мира вокруг, хотя мозг продолжал автоматически получать и анализировать информацию из него. Но основная его часть была все же занята другой мыслью.
Кроссовки так и не были найдены.
А это означает, это означает…
Ну, во-первых, это означает, что он вчера допустил непоправимую ошибку. Он зря послушался Джона. Конечно, на него повлияли не только слова «мамули», но и собственная усталость, да и жучки, подброшенные братом, сыграли свою роль – он искал их почти час, а потом столько же думал, что будет правильней: растоптать их или же постараться выманить у Майкрофта все остальное для полного комплекта. Поэтому он отказался от первоначального замысла еще вечером провернуть операцию по вытаскиванию у Джона карточки-ключа и проникновению в морг. Перенес ее на утро и опоздал. Вряд ли ему удастся убедить Джона проехать в Сассекс, чтобы там осмотреть тело.
Что именно он собирался увидеть, Шерлок и сам толком не представлял, но был уверен, что стоит ему только взглянуть на тело, как мозг сам начнет выдавать информацию, подмечая малейшие детали. Так всегда происходило.
Иногда ему ужасно хотелось избавиться от этой своей особенности, хотелось не знать, не понимать, хотелось верить в спасительную ложь взрослых, хотелось верить, что все будет хорошо, несмотря на то, что все факты говорят об обратном, но он не мог… Единственное, что помогало ему смириться, так это понимание того, что Майкрофт не может тоже.
Шерлок покосился на серую коробку госпиталя и передернул плечами. Джон перестраховался и притащил теплую зимнюю куртку, однако ему все равно было зябко.
Как же он ненавидит больницы!
Стоп.
Стоп!
Кроссовки Карла Пауэрса.
Думай о кроссовках Карла Пауэрса, думай о нем самом, думай о его убийце.
О том, чтобы взглянуть на тело можно даже и не мечтать, как и о доступе к его вещам. Придется строить предположения исходя из тех отрывочных сведений, что он успел получить. Информации слишком мало…
– Мне нужны свежие газеты, – буркнул он, привычно беря за руку подошедшего Джона.
Госпиталь давно остался позади, а Шерлок все шуршал газетами на заднем сидении, изредка замирая над страницей и невидяще глядя куда-то вдаль.
Интересно, как скоро он заметит, что едут они не в такси, что Джон за рулем, что это машина его сослуживца, что направляются они куда угодно, но точно не домой? Или он все это уже заметил, но промолчал, увлеченный загадкой, захватившей его разум?
Карл Пауэрс незримо присутствовал в машине, но не как личность, человек, а как некое абстрактное понятие, идея.
Джон то и дело косился в зеркало заднего вида, стараясь поймать смутные эмоции, мелькающие на лице сына, запечатлеть их в памяти. Интуиция говорила ему, что сейчас на его глазах творится история. Не история человечества, но история одного человека, однако этот человек был половиной его, Джона, мира.
Шерлок не станет известным музыкантом или дирижером.
Он не станет знаменитым ученым и вряд ли когда получит Нобелевскую.
Он не станет врачом, тем более – хирургом (Джон хмыкнул, представив, как взрослый сын в операционном костюме замер над пациентом, занеся инструмент, вот с этим самым задумчивым выражением лица, озадаченный каким-нибудь вопросом, даже близко не относящимся к хирургии).
Нет, все это – не его.
За минувшую четверть часа стало очевидно: настолько целиком захватить Шерлока может только одно – решение загадок.
Правда профессии такой в мире не существует.
Но они что-нибудь придумают.
– Джон, – Шерлок поднял голову и поймал его взгляд в отражении зеркала заднего вида, – куда бы мы ни ехали – поворачивай, мне нужно в Скотланд-Ярд.
**********
– Вот уж нет, – сказал Джон.
– Ни за что, – переформулировал он.
– Мы туда не поедем! – однозначно заявил он и перевел взгляд на дорогу, устав спорить с безмолвным осуждением в глазах сына.
– Это было убийство.
– Ты не можешь быть уверен.
– Я уверен.
– Уверенность дают доказательства, у тебя их нет.
– Кроссовки, Джон! И мой мозг говорит, что их отсутствие – уже доказательство.
– Нет, кроссовки – это просто кроссовки, а их отсутствие может быть следствием других событий, с этой трагедией никак не связанных.
– Например?
– Случайность, кража для перепродажи, ведь они были хоть и поношенными, но все же весьма дорогими, или для удовлетворения любопытства какого-нибудь социопата…
– Кого?
– Социопата. Человека, не желающего или не способного соответствовать тем нормам морали и поведения, которые предъявляет общество. Такой человек, узнав о произошедшей трагедии, вполне мог выкрасть обувь погибшего мальчика, не задумываясь над тем, насколько это… неправильно и неэтично…
– Не желающий соответствовать… – задумчиво пробормотал Шерлок. – Наверное, это очень удобно…
– Вряд ли, рано или поздно, но им аукается подобное поведение: нельзя пинать общество и надеяться, что оно не пнет тебя в ответ, – Джон, обрадованный, что смог отвлечь внимание Шерлока на какой-то другой вопрос, осторожно вырулил на трассу. – Но в каких-то вопросах – да, им проще. К тому же социопат может всегда сказать, что он не виноват в том, кто он есть, хотя в строгом понимании – это не болезнь.
– Интересно… это очень интересно, – кивнул Шерлок все так же задумчиво. – А теперь поворачивай.
– Опять ты за свое… Ну зачем? Что ты им скажешь, кто к тебе прислушается?
– Возможно, кто-нибудь…
– Но у них даже сомнений не возникло насчет причин смерти – ни вскрытия, ни следствия, ни заявлений родственников… Шерлок, кто станет слушать десятилетнего мальчика с версией о кроссовках?
– Но что я еще могу сделать? – возмутился тот. – Конечно, мне вряд ли поверят, ведь даже ты, ты, лучше всех меня знающий, и то сомневаешься. Но и оставить все просто так вот – я тоже не могу, понимаешь, Джон, я просто не могу!
Ужасно несчастные глаза сына говорили о том, что он не преувеличивает, не играет на публику. Джон задумался.
– У меня есть знакомый инспектор…
– Тот, которому ты сообщил о той даме, что мы встретили на барбекю? Как ее… чешская фамилия…
– Именно. И моя информация ему пригодилась, так что, думаю, можно ему позвонить и обрисовать ситуацию, рассказать о твоих сомнениях. Но не рассчитывай на многое…
– Давай телефон.
Притормозив у обочины, благо машин в это время дня было мало, и поток шел ровно и не плотно, Джон набрал номер, поприветствовал бывшего сослуживца и, все время косясь на нетерпеливо ерзающего сына, ввел его в курс дела парой фраз. Тот, имея опыт воспитания двух младших ужасно любопытных братьев, легко согласился если и не помочь, то, по крайней мере, выслушать юного детектива. Передав телефон Шерлоку, Джон снова вырулил на трассу. До места назначения оставалось еще минут десять пути.
– Вообще-то, тут самое интересное не в кроссовках, хотя и они тоже важны, – зачастил Шерлок, глядя вдаль с отсутствующим выражением лица. Он весь был там, в разговоре, в логической схеме, что разворачивалась перед его мысленным взором. – По словам дяди мальчика, это были любимые его кроссовки, про такие обычно говорят «счастливые», хотя у меня вызывает недоумение сама мысль, что кто-то может приписывать свою удачливость не случайности, а определенному предмету. Впрочем, это не важно. В этих кроссовках Карл Пауэрс всегда ездил на чемпионаты по плаванию, и в то утро они были на нем. Он снял их в раздевалке и, отчистив подошву, положил в специальный мешок. Но уже спустя пару часов их там не было. Все вещи – в кабинке, кроме обуви, даже мешок на месте, но кроссовок в нем нет. Так кто же их взял? Зачем и когда? Команды переодевались все вместе, но для посещений бассейн был закрыт, следовательно, это мог сделать только ребенок – на присутствие постороннего взрослого сразу бы обратили внимание, а вот про ровесника, скорее всего, подумали бы, что он из чужой команды. Украсть «для себя» их не могли – Карл Пауэрс был весьма высоким для своего возраста и размер ноги у него был соответствующим, взрослым. Я смотрел фотографию, сделанную перед началом соревнований, – никого столь же высокого нет ни в их команде, ни в остальных. Украсть, чтобы потом продать? Да, они были дорогими, но очень, очень поношенными. Тот же дядя говорил, что Карл их очень любил, ухаживал, менял шнурки, отбеливал. То есть, носил их достаточно долго и очевидно, они уже не выглядели как новые. Да и украсть, например, часы или мобильный было бы куда как легче. Кто их еще мог взять? Какой-нибудь… социопат – «на память» о трагедии, разыгравшейся на его глазах? Но как только стало понятно, что мальчик не дышит и все серьезно, всех остальных участников согнали обратно в раздевалку. Буквально через пару минут они все уже были там, и никто не решился бы полезть в кабинку только что погибшего ребенка в присутствии такой толпы. Нет, и еще раз нет, – распаляясь, Шерлок взмахнул рукой, – забрать кроссовки можно было только во время самого выступления, до трагедии, пока большинство участников было на скамейках. И потребоваться они могли только человеку, как-то виновному в произошедшем. Вот он как раз и мог взять их «на память», или они как-то доказывают его вину, но я правда не знаю, что это может быть. И да, я думаю, что мальчика убили, но не знаю как, слишком, слишком мало данных. Первое, что приходит в голову – так это, что ему что-то вкололи перед его выступлением, какой-то яд, парализующий мышцы, – он перевел дыхание, слушая ответ собеседника. – Нет, это не единственный вариант, но наиболее приемлемый. Надо осмотреть тело. Что значит «зачем кому-то убивать ребенка?». Вы его видели? Он самый высокий в классе, регулярные занятия спортом сделали его еще и сильным, тренер называет его «подающим большие надежды», что не удивительно – он выигрывает чемпионаты в своей возрастной категории последние два года. Он успешен в учебе. К тому же единственный ребенок – родители и многочисленные родственники его холят и лелеют и, судя по фотографии его комнаты, готовы покупать ему все что угодно. Да я уверен – каждый второй ученик в его школе ему завидует, каждый третий его ненавидит. К сожалению, о трагически погибшем ребенке никогда не напишут, насколько вредным он был при жизни и кого задирал на заднем дворе. Но пай-мальчиком он точно не был…
Вслушиваясь в эмоциональную, чуть сбивчивую речь сына, Джон чуть было не пропустил нужный поворот, но опомнился вовремя и, свернув и проехав чуть вперед, припарковался на стоянке. Слова его бывшего сослуживца заставляли Шерлока недовольно морщиться, но это не мешало ему крутить головой, выглядывая в окна и посылать Джону недоумевающие взгляды в зеркало заднего вида.
– Хорошо, – в конце концов вздохнул он, – я понимаю. Спасибо. – И отключил телефон. – Где мы?
– До чего вы договорились?
– Он запросит документы из твоего госпиталя о первичном осмотре тела, и если там будет что-то о проколах, покраснениях или… – Шерлок неопределенно взмахнул рукой, поморщившись как от зубной боли. – Но там этого не будет. Я знаю, не будет… А осматривать тело, уже выданное родственникам, нет оснований. Где мы?
Он бросил телефон на сидение и, отстегнув ремень безопасности, выскользнул из машины. Ему хватило нескольких секунд, чтобы оглядеться и, поняв, где они, метнуться обратно.
– Я здесь не останусь! – его голосе проскользнуло что-то паническое.
– Нет, конечно, – закатил глаза Джон. – Мы здесь на экскурсию. Вылезай!
– Не вылезу! Что я здесь не видел?
– А ну быстро вылез и ждешь меня снаружи! – скомандовал Джон «тем самым» голосом, не послушаться которого не мог даже один из Холмсов.
Сердито насупившись, Шерлок неохотно выбрался снова и уставился на высокие кованые ворота и серую будку охраны.
Он знал, что это было за место, но он поверить не мог, что Джон привез его СЮДА.
Закрытая школа для мальчиков – так значилось в документах и новостных сводках, но вообще-то это было заведение постоянного пребывания для трудных детей и подростков. Жесточайшая дисциплина, полный контроль.
И Шерлок на что угодно готов был поспорить, глядя, как маршируют отряды в столовую, что в последние годы здесь заведовал кто-то из бывших военных. Снова сослуживец? Вполне возможно, учитывая, как легко их пропустили.
Они шли вроде как прогуливаясь, но странное напряжение не отпускало Шерлока. Джон, не глядя на него, но, очевидно, не сомневаясь, что он идет следом, шел немного впереди, заложив руки за спину. Его напряженная спина и чуть заметная хромота беспокоили Холмса-младшего все больше. И затылок. По нему явно было видно, что Джон сердит. Напряженно поджав губы, Шерлок начал судорожно вспоминать, чем же мог его разозлить. Собственная ладонь, не сжимавшая сейчас знакомые пальцы с коротко стрижеными ногтями и небольшими мозолями, казалась ему неправильно пустой, но сам взять отца за руку он почему-то решиться не мог. Странная, непривычная робость… Да что же он такого натворил?
– Видишь вон того паренька? – прохладно спросил Джон, едва заметно кивая на неприметного подростка. Впрочем, одинаковые форма, стрижка и выправка всех их делали неприметными, лишенными индивидуальности. – Я знал его родителей, хорошие люди, тоже врачи, да и мальчик рос умненьким. Но пару лет назад увлекся паркуром. Перелом за переломом, у него неважно было с координацией, такое часто бывает в период активного роста. Никакие запреты на него не действовали, и родители были вынуждены отдать его сюда, опасаясь, что иначе он просто свернет себе однажды шею.
– Я не… – начал Шерлок, обрадованный, что с ним наконец заговорили.
– А вон того ты и сам, наверное, узнал. Он был в известной подростковой группе. Сильный голос. Но начал принимать наркотики, дебоширить, вылетел из группы. Вернулся затем в свою школу, снова взялся за наркоту. Избил одноклассника и после огромных выплат пострадавшей стороне оказался здесь.
– Джон! – воскликнул Шерлок, дергая отца за рукав. Больше, чем слова, его пугал, пожалуй, окаменевший голос и пустой, отстраненный взгляд. – Джон!
– А вон тот мальчик…
– Джон, перестань!
– Нет, про него ты точно должен услышать. Я читал о нем в газете. Он очень любил эксперименты, Шерлок, очень. Юный гений. Пока однажды из-за его эксперимента не пострадал младший ребенок. Серьезно пострадал. Брат или сестра, я уже не помню, да это и не важно. Он не специально, он просто не рассчитал до конца, а ему так хотелось узнать, что в итоге выйдет… Его мама просто не могла его больше видеть. Это не правильно с ее стороны, это ужасно не правильно, но я ее понимаю.
– Джон!
– Мне прибить тебя хотелось, когда я нашел под ванной чертову склянку с отравой, – четко проговорил тот, глядя на сына жестко и зло.
– Но я никому не вредил! Я никем не рисковал! – отчаянно вскричал Шерлок. Он никогда не видел Джона таким, никогда. И он все на свете готов был отдать, чтобы больше никогда его таким не увидеть. В груди его закипало что-то огромное и тяжелое, сдавливающее горло, горчащее на языке.
– Неправда! – Джон не повышал голоса, но от прорывающихся в нем эмоций казалось, будто он кричит. – Неправда! Ты рисковал моим самым близким человеком, самым родным! Ты рисковал моим сыном! Какое ты имел на это право?!
После нескольких мгновений тяжелой тишины Шерлок сел на траву у его ног и заплакал.
Присев на корточки рядом, Джон нащупал в кармане носовой платок и протянул его сыну.
Обдумывая эту поездку, он понимал, что Шерлок расстроится, возможно – разозлится, а вероятнее всего – устроит грандиозную истерику под девизом «Отстоять свои права во что бы то ни стало!». Но подобной реакции он, право, не ожидал и потому пришел в смятение.
Душа тихо ныла, призывая его обнять, успокоить и сказать, что он совсем не сердится, нет-нет, просто ужасно переволновался. Сердце с ней было солидарно, оно ненавидело детские слезы, особенно вот такие – искренние, чистые, а заодно привычно ненавидело и тех, кто послужил причиной. А сегодня это был он сам. Мозг с бешеной скоростью вспоминал все те талмуды по педагогике, что он успел прочитать за последние годы, но только для того, чтобы прийти к выводу об их полной бесполезности.
То есть, педагогика – это замечательно, но малоприменимо к одному конкретному ребенку. Особенно такому, как Шерлок.
И после секундной заминки, он сделал то единственно правильное, что ему оставалось – сел рядом и, притянув к себе сына, устроил его кудрявую голову на своем плече. На джинсах точно останутся следы от травы, а на куртке – мокрое пятно, потому что большим клетчатым платком Шерлок не столько вытирал лицо, сколько просто мял его в руках. Да и сидеть было ужасно неудобно, к тому же они наверняка нарушали сейчас устав заведения, но Джону было наплевать.
За сына было больно, однако иного пути у него не было. Шерлок должен осознать, насколько безответственным был его поступок и к каким последствиям он мог привести. К тому же Джон совсем не тешил себя иллюзиями, понимая, что чем дальше, тем сложнее и опаснее будут становиться эксперименты сына, и что без разумного ограничения пышущий идеями мозг юного гения может спалить и себя, и своего владельца.
Шмыгнув еще пару раз, Шерлок затих и немного отстранился, садясь ровнее, потом снова засопел и, сложив вчетверо измочаленный платок, запихнул его обратно в карман Джоновой куртки. Похоже, он уже успокоился и, возможно, даже был готов к конструктивному диалогу. По крайней мере Джон очень на это рассчитывал: время убегало сквозь пальцы. Подняв взгляд, Шерлок мельком глянул на него, посмотрел куда-то в сторону и вновь вернулся к его лицу.
– Ты больше не сердишься на меня? – Нос у него распух, а подбородок еще слегка подрагивал. Но черт возьми, в глазах уже светилась знакомая фамильная прозорливость Холмсов.
Джон тихо хмыкнул. Нет уж, друг, меня не проведешь.
– Я не сержусь, больше не сержусь. Но твой поступок заставил меня задуматься о том, насколько я могу тебе доверять.
– Доверять?
– Да, Шерлок, доверие – это основа для мирного сосуществования. Доверие – это когда я соглашаюсь на домашнее обучение, потому что знаю, что ты не наделаешь глупостей, пока я отлучился по делам. Доверие – это когда я соглашаюсь делить холодильник с твоими экспериментами, не опасаясь однажды не проснуться. Доверие – это когда я точно знаю, что ты пойдешь за мной, даже если я отпущу твою руку. Без доверия, Шерлок, никуда. Но как я могу тебе доверять?
– А если узнаешь, зачем я это сделал, – сможешь?
– Я смогу попробовать.
Потерев шею и стряхнув с рукава несуществующие пылинки, Шерлок обхватил колени руками:
– Я не хотел навредить себе или настолько сильно… обеспокоить тебя. Я не думал, что мне будет так плохо. Я просто… просто вдохнул пару раз испарения…
– Но зачем, зачем вообще…Что это было? Детская ревность? Или тебе хотелось привлечь к себе больше внимания? Или…
Шерлок поморщился.
– Нет… не то… Помнишь, мы тогда вернулись с тобой из школы, у меня в руках был череп, ты смеялся, а Майкрофт разыгрывал из себя Большого Брата... и нам было так хорошо вместе, так... правильно. Впервые после смерти мамы все было правильно, так, как надо. А потом вы заговорили про каких-то там женщин, что они за тобой ухаживают, что они могут прийти в наш дом... Я знал, это кто-то из твоих коллег, но как их увидеть, если мы и были-то у тебя на работе лишь раз, да и тогда по собственной инициативе? Мне надо было попасть в госпиталь, надо было посмотреть все самому. Убедиться, что ни одна из них не подходит тебе...
– Ни одна из них не подходит нам, – согласился Джон. – Да у меня и в мыслях не было на самом деле кого-то искать… в этом плане. Это просто случайное стечение обстоятельств.
– Нет. Нет, не случайное, – Шерлок упрямо поджал губы, насупившись. – Ты симпатичный врач с романтичным прошлым. Не слишком обеспеченный, зато относительно молодой холостяк…
– Вдовец, – поправил его с интересом слушавший Джон и возмутился: – Как понимать «относительно молодой»?
– Поверь мне, судя по той болтовне медсестер, что я подслушал, когда они думали, что я сплю, большинство из них не видит разницы между «холостяком» и «вдовцом». Ты для них – просто свободный мужчина… А ты один очень давно, хотя мама совсем недавно… Но фактически… очень давно… И я читал в Интернете: у тебя сейчас должен быть кризис среднего возраста, поиск новых горизонтов и все такое… и к тому же «преодоление горя от утраты супруги часто связывают с беспорядочными половыми связями», – глядя на него абсолютно серьезными глазами, Шерлок процитировал отрывок из какой-то статьи. – А учитывая, какой ты у нас ответственный, беспорядочные связи очень быстро могут стать упорядоченными! – закончил он и возмущенно засопел, глядя на ошарашено моргающего Джона. – Ну, теперь ты понял – почему?
– Я понял, что Интернет – великое зло, – выдал тот.
Они немного помолчали. Мимо промаршировал отряд человек в десять, и некоторые посмотрели на них удивленно, но ничего не сказали. Впрочем, разговаривать с незнакомцами устав запрещал тоже.
– Ладно, я понял, – Джон поднялся, отряхнул джинсы и протянул руку Шерлоку, помогая ему встать.
– Полагаю, теперь я должен буду в чем-нибудь поклясться, – пробормотал тот, приводя одежду в порядок.
– Никогда больше не экспериментировать над собой.
– Да без проблем, мне совсем не понравилось.
– И над другими тоже!
– Не требуй от меня невозможного! – фыркнул его сын в ответ. Он уже пришел в себя и с удовольствием начал спорить, ступив на знакомые земли.
– Шерлок! Никаких экспериментов над другими без их согласия!
– Да кто ж мне его даст?
Они направились обратно к воротам, и рука Шерлока сама нашла знакомую ладонь и сжала пальцы, дожидаясь ответного пожатия.
– Значит, никаких экспериментов на живых людях вообще. И на не людях – тоже.
– А на неживых?
– Шерлок!
– Ну Джон, ну подумай сам, где была бы наука…
Джон закатил глаза. Это было вечное оправдание всех ученых, с которого обычно и разгорался их с Шерлоком бесконечный спор о том, что же разрешено делать «во имя науки», а чем даже во славу ее рисковать не следует.
– Я согласен на пару подопытных хомячков, но ничьих больше трупиков в холодильнике быть не должно!
– В Лондонском зоопарке на следующей неделе собираются усыпить гориллу, она старая и давно болеет… – будто не слыша его, задумчиво пробормотал Шерлок.
Джон только мысленно застонал, надеясь, что в уж в Лондонском зоопарке охрана должна быть надежнее, чем в школе, и неугомонному исследователю туда ни за что не пробраться.
*********
Подавив зевок, Майкрофт метнул косой взгляд на сидящего рядом Грега – не заметил ли он, не подумал ли, что ему, Майкрофту, с ним скучно, не обиделся ли. Но Грег, подперев ладонью щеку, не отрывал глаз от тетради, рисуя на полях карандашом кленовый листок, хотя, следуя условиям задачи, должен был рисовать графики прибытия поездов на станцию Дептфорд.
Чуть толкнув его плечом, чтобы обратить на себя внимание, Майкрофт указал глазами на учебник и грозно нахмурился. Грег на это только фыркнул, но все же вернулся карандашом к системе координат. Майкрофт мог снова развернуться к ноубуку. По экрану медленно ползли вверх два текста – один на испанском (чертов испанский, никак ему не давался, а ведь вторая неделя уже пошла, как он его изучает) – какой-то детектив, один из тех, что он заметил на книжной полке в комнате Грегори, а второй… О, второй был куда более интересен. Настолько, что прочитав последнюю строку, он потянулся к своему блокноту и сделал пометку «Проверить системы безопасности Лондонского зоопарка» и подчеркнул ее дважды. Потом подумал и дополнил: «Всех зоопарков», поставил рядом букву «Ш» и восклицательный знак.
Ну надо же, а ведь Шерлок и впрямь решил, что он подбросил ему в палату «жучков». То есть, он, конечно, подбросил, только вот были это не они, а хорошая имитация (зря он, что ли, был два года президентом клуба электроники?). Ну вот правда – откуда бы он взял настоящие? Впрочем, если поискать… но жучки – это уже прошлый век. Может, у тех же спецслужб и есть возможность сидеть неделями в микроавтобусе в радиусе действия «жучка», поджидая, когда объект скажет или сделает что-то лишнее, но у него столько времени нет. И микроавтобуса нет тоже. И группы наблюдения. Зато у него есть голова на плечах и руки карточного шулера. Активизировать в телефоне Шерлока вирусную программу (не его разработка, а жаль) было делом пары минут, которые он выиграл, расхаживая по палате и засовывая то тут, то там «якобы жучки». Теперь мобильный брата работал как один большой очень удобный «жучок», а его собственный находился в режиме разговора, записывая звуковые файлы и передавая их на ноут, который, в свою очередь, переводил их в текстовые, и таким образом Майкрофт с двухсекундной задержкой узнавал обо всем, что происходило рядом с Шерлоком.
Очень хорошая программа, скольких проблем успела бы избежать их семья, окажись она у него раньше.
Хотя вообще-то, телефон – вещь ненадежная. Гораздо больше его бы устроил «жучок», внедренный Шерлоку непосредственно в черепную коробку, с возможностью читать его мысли…
– Мечтаешь? – хмыкнул под ухом Грег.
– Засыпаю, – честно признался Майкрофт и, устав соответствовать своему идеальному представлению о самом себе, положил голову на скрещенные на столе руки и прикрыл глаза. Всего на секунду.
– Не спи… – шепнул Грег и дунул ему в ухо.
– Не сплю, – зевнул Майкрофт и, потершись «обиженным» ухом о его плечо, уснул.
Грег отбросил карандаш и чуть развернулся – так наблюдать за лицом посапывающего приятеля было удобнее. Впрочем, какой он ему приятель? С приятелями Грег гоняет мяч, пьет пиво на чердаке заброшенного дома, ходит в кино посмеяться над спецэффектами в фильмах ужасов. Приятелей у него много, с некоторыми он сидел на соседних горшках еще в яслях и теперь мог лишь надеяться, что не все из них вычеркнут его из «друзей» на фейсбуке, когда узнают, что он – гей, что они… они с Майкрофтом вроде как вместе. К Майкрофту он относился по-другому. Совсем по-другому, потому что и сам Майкрофт был совсем другим. Он никогда не сможет объяснить своим приятелям, почему именно Майкрофт и только он. Почему у него потели ладони и холодело все внутри, когда он набирался храбрости впервые его поцеловать… Почему так упорно он бьется над математикой, хотя и знает, что это совсем не его… Почему в груди поднялось странное теплое чувство, когда сегодня Майкрофт играл «адвоката дьявола» на открытых дебатах дискуссионного клуба и делал это так блестяще, что приглашенное жюри – сплошь профессора университетов, о которых большинству выпускников можно и не мечтать – кивало в такт его речи… Он так гордился им тогда.
Как гордился и своим отцом накануне – за то, что принял, пусть и не понял.
Но что-то подсказывало, что друзья и не примут, и не поймут. Нет, они не были гомофобами. Они бы поняли, увлекись он Джереми, красивым мальчиком, рядом с которым сидел на социологии, или Лесли, которому пророчили стать вторым Бэкхемом, или тем парнем, с которым он целовался после отбоя в лагере прошлым летом (как же его звали?). Они бы поняли, привлеки его в другом парне внешность, слава Великого игрока или Казановы.
Но они никогда не смогут понять, что привлекло его в Майкрофте, да он и сам никогда не сможет объяснить.
Когда-то давно (ему, наверное, было года три-четыре) Грегори впервые увидел океан и задохнулся от восторга.
Следующие десять лет он мечтал стать капитаном, строил модели парусников и каждый раз ошеломленно замирал при виде бесконечной водной глади.
К шестнадцати стало очевидно, что капитаном дальнего плавания ему не быть, а еще – что для поступления в колледж ему совершенно точно придется подтянуть математику.
Так в его жизни появился Майкрофт.
Его личный океан.
Величественный, гордый, опасный, снисходительный к людским страстям, таящий множество секретов в глубинах своей души.
Даже странно, как что-то столь непростое могло скрываться под довольно заурядной внешностью?
Иногда Грегори хотелось спросить его: «Тебе со мной не скучно?». Потому что, чего он действительно не понимал, так это того, что нашел в нем Майкрофт Холмс.
Он самый обыкновенный, ничем не примечательный парень: никаких особенных достижений ни в учебе, ни в спорте, ни в чем-то еще. Говорят, симпатичный, хотя опять же, ничего необычного Грег в своем лице не видел. Лицо как лицо. То ли дело семейство Холмсов-Ватсонов. Он бы хотел уметь прищуриваться так, как это делал Майкрофт, выбивая мишени в тире – жестко, холодно, – учитывая, на кого он собирается учиться и кем работать – иметь подобный взгляд в запасе было бы не лишне. Или такое выражение лица, как иногда бывает у Шерлока – «Ах, мир, как же ты меня достал!». Наблюдать его у десятилетнего мальчишки было особенно забавно. Но больше всего ему нравилась мимика Джона. Порой создавалось впечатление, что он разговаривает больше всех других вместе взятых, хотя на самом деле это было совсем не так. Просто выражения его лица сменялись так быстро и порой означали так много… Вот от чего бы уж Грегори точно не отказался, так это от возможности слегка прищурившись, приподняв правую бровь и поджав губы добиваться от братьев Холмсов чего угодно. Ну, может, и не чего угодно, но вымытой посуды от Майкрофта и пятнадцати минут тишины от Шерлока – точно, он сам видел…
– Можешь и не стараться… – промычал Майкрофт, не шевелясь и даже глаз не открывая.
– Ты вроде бы спал, – смутился Грег.
– А ты вроде бы пытался скопировать лицо Джона в тот момент, когда он вспоминает, что вообще-то является главой семьи и помимо обязанностей имеет еще и привилегии.
– И как, похоже было?
– Казалось, ты увидел таракана и одновременно вспомнил, что пора платить налоги. Но не переживай, это выражение не получается и у меня. На Шерлока оно ничуть не действует, – глянув на монитор, Майкрофт поднялся на ноги и потянулся, разминая затекшие плечи. – Нам пора, они подъезжают. А минут через десять здесь уже будет соцработник.
*********
Припарковав машину на стоянке за пару кварталов от дома, Джон развернулся к Шерлоку. Тот как раз закончил разговор и отложил телефон.
– Экзема и аллергическая сыпь на запястьях и щиколотке, – повторил Шерлок слова собеседника и бросил чуть слышно: – Черт!
– Мне жаль.
– Тебе не жаль!
– Мне жаль, что у тебя не получилось. Но я рад, что нам не надо ехать в Сассекс, – спокойно добавил Джон, давно уже привыкший к вспышкам раздражения, которыми так и искрил Шеролок, когда что-то происходило вопреки его желаниям.
Как раз таки поведение сына и было одной из главных причин, почему его так обеспокоил предстоящий визит соцслужбы. Не то чтобы их проверяли так уж часто, однако достаточно, чтобы прийти к выводу – экстренная уборка в доме далеко не самое сложное.
Будь их семья самой простой, заурядной семьей, никаких проблем бы не возникло. Или, если б все члены их маленькой семьи могли притворяться обывателями с той легкостью, с которой умеет это делать Майкрофт. Но увы, ни он, Джон, ни Шерлок особенными талантами лицедеев не обладали. Однако если ему притворяться и необходимости не было, то Шерлок, со своей потрясающе не своевременной искренностью и любовью к экспериментам и над чужими нервами тоже, нуждался в кратком курсе по обращению с представителями соцслужб.
Джон эту лекцию проводил каждый раз, как они ожидали визита кого-нибудь незнакомого, и с каждым разом список всевозможных «не» – нельзя, не смей, не вздумай – стремительно возрастал. Впрочем, в оправдание Шерлока можно заметить, что он ни разу не повторился, если не считать приема «Ой, кажется, из террариума сбежал мой тарантул. Как вы думаете, он мог спрятаться в вашей сумочке?». Причем в первый раз вопрос этот был совершенно искренним и соответствовал действительности. И лишь оглушительная реакция гостьи виновата в том, что сын задумался о повторении. Обычно же он все-таки предпочитал изобретать что-нибудь новенькое.
Но и это было не самым страшным: за последнее время Шерлок стал более рассудительным, и Джон надеялся, что все же сумел взрастить в нем некий внутренний ограничитель. Большее беспокойство у него вызывала мысль, что младший напортачит не из вредности, а по незнанию. Поэтому на всякий случай он решил уточнить:
– Ты запомнил?
– Да, – поджал губы тот.
– И то, что…
– Да.
– Самое главное – не пытайся умничать!
– Знаю.
– Говори кратко и просто…
– Умный ребенок… Боже, что может быть ужаснее?
– Быть умным – это одно, а умничать – другое.
Шерлок отвернулся к окну, нахмурившись.
– Я буду самим собой…
– Да ты вообще меня слышал? – всплеснул руками Джон. Он был готов повторить все еще раз, если б это имело хоть какой-то смысл и если б оставалось время.
Обычно проверка состояла из стандартных моментов: разговор с семьей, осмотр дома и двора, заполнение тестов и разговор с ребятами наедине. Наименее опасным было совместное интервью, в течение которого Джон мог хоть как-то контролировать Шерлока, и тесты, в основном направленные на выявление домашнего насилия. Дом был приведен в относительный порядок и казался вполне уютным и очень, очень обыкновенным – не зря Джон трижды бегал к мусорным бакам в соседнем квартале, соблюдая на всякий случай всевозможные методы конспирации – старую куртку Майкрофта, надвинутое на лицо кепи и фонарик на самой малой мощности.
Ну а самым трудным было, как не сложно догадаться, собеседование. Особенно когда Шерлоку становилось откровенно скучно или человек вызывал у него явную неприязнь. Именно из-за него при воспоминании о последнем визите представителей соцслужбы Джон непроизвольно кривился как от зубной боли. Ему оставалось лишь надеяться, что в этот раз все будет лучше, да утешаться мыслью, что в любом случае хуже уже просто некуда.
************
Спустя два часа Джон осторожно закрыл дверь за пожилой дамой. Так осторожно, будто эта дверь была хрустальной. Документы с официальным заключением по результатам проверки придут в течение трех дней. Но он уже знал, что в них будет написано.
В течение всего визита этой дамы они ходили буквально по краю.
Все началось с элементарного – представляя мальчишек, он сказал: «Младший – Шерлок, а это Майкрофт и его парень, Грегори Лестрейд». Грег отнесся к его словам абсолютно нормально и, поздоровавшись, вернулся к учебникам. А вот Майкрофт впал в ступор. И Джону, дабы вернуть старшего к реальности, даже по голове его потрепать пришлось, чего тот терпеть не мог. Чуть нервно пригладив встрепанные волосы ладонью, Майкрофт вернулся к разработанному ими этой ночью плану.
– Джон и Шерлок только что вернулись из больницы, – улыбнулся он соцработнику мило и скромно, так, как это и должны делать Настоящие Юные Джентльмены. – Если вы не возражаете, дом вам покажу я.
Улыбнувшись в ответ, та согласно кивнула, и Джон показал за ее спиной большой палец. Этим ходом они добились ненавязчивого присутствия Майкрофта во время всего визита: если б дом показывал Джон, оно показалось бы странным. К тому же идеальные манеры Майкрофта и его четко выверенный по случаю тон всегда приводили в благодушное настроение людей, еще помнящих, что такое правильное английское воспитание.
Старший сын – весь, от кончиков домашних туфель до идеального порядка на верхних полках его шкафа – прямое доказательство того, насколько Джон замечательный отец.
Подав руку даме, Майкрофт помог ей подняться по лестнице, по пути рассказывая о своих любимых предметах и планах на поступление в университет. Трое, оставшиеся в гостиной, медленно выдохнули, переглянулись, и у них одновременно мелькнула мысль, что если за дело взялся Майкрофт, значит, все будет хорошо. По крайней мере до того момента, как в игру вступит Шерлок.
Пользуясь передышкой, Джон заварил чай и, оставив Шерлока биться над какими-то графиками под неукоснительным присмотром Грега, сбегал наверх переодеться. Дверь в его комнату была чуть приоткрыта, значит, сюда соцработник уже заглянула. И Джон наверняка знал, на что она точно обратила внимание: на явно узкую для двоих кровать и фотографию в траурной рамке на тумбочке, и знал, какие она сделала выводы. Соцработники все как один вечно пропускали стандартный для одиноких опекунов вопрос, встречается ли он с кем-нибудь и как к этому относятся дети.
Между тем Майкрофт, пропустив вперед даму, вышел из своей комнаты и, слегка перегнувшись через перила, позвал Шерлока:
– Братец, будь столь любезен, поднимись к нам.
Майкрофт не был бы Майкрофтом, если б не добавил к тону чуть-чуть насмешливого подзуживания, но уловить его смогли лишь те, кто действительно хорошо его знал. Соцработник по-прежнему улыбалась и рассматривала потолок. А посмотреть было на что.
Их дом, впрочем как и любой старый дом, внешне выглядя вполне пристойно, любил, тем не менее, преподносить им сюрпризы. Внезапно начинали скрипеть половицы, отказывались открываться фрамуги, или вот однажды потекла крыша, оставив на потолке коридора темные разводы.
Полазив по Инету и узнав о крышах все, что было можно, Джон решил обойтись своими силами – вызов ремонтника был непозволительной на тот момент роскошью. Он написал завещание, вооружился молотком и плоскогубцами и, пообещав Шерлоку все сокровища мира, только бы он держался подальше от лестницы, полез на крышу. Через несколько часов и пару отбитых пальцев протечка была устранена, но оставался грязный потолок. Пожав плечами и сказав, что раз каникулы и время есть, то и он вполне может за это взяться, ведь не Джону же с его ногой туда лезть, Майкрофт пошел за краской. Джон полагал, что тот потолок просто побелит, и, зная дотошность старшего сына, не придавал значения тому, насколько затянулись работы.
И вот, спустя пару недель Майкрофт поставил его на верхней ступеньке и убрал закрепленное под скошенным потолком полотно.
И из Джона просто выбило дух: он судорожно открывал рот, силясь произнести хоть слово, но все мысли враз разбежались.
Майкрофт не просто закрасил грязные разводы, он разрисовал потолок. Фактически, это была фреска. Их старый дом: полукруглые ступеньки крыльца, белые занавески распахнутых окон зимнего сада вздуваются парусами, плетеная мебель под кустами сирени; на столике его ноубук, пяльцы с незаконченной вышивкой небрежно брошены в корзину, чуть в стороне высится модель Тауэрского моста, построенная Шерлоком из палочек от эскимо (прошлое лето действительно было безумно жарким), а на подоконнике одного из окон корешком вверх лежит знакомая записная книжка.
Джон повернулся к сыну и вгляделся в его слегка смущенное, неуверенное лицо. За всем ярким блеском, суетностью, взрывоопасностью и беспокойностью гениальности младшего сына, он как-то упустил из виду, что гениев в этой семье все же двое. Нет, он всегда понимал, что Майкрофт умен, очень умен, но только сейчас осознал, насколько сильно тот ограничивал себя, будучи успешным слишком во многом. Он вспомнил, Мери говорила – Майкрофт в средней школе был чудо-ребенком: участвовал в спектаклях, писал рассказы, рисовал пастелью, увлекался орнитологией. И проявлял талант ко всему, за что бы ни брался. Но потом… Зная Майкрофта, нетрудно было угадать, что произошло. Мальчик вырос, осознал свою ответственность перед семьей и собственным будущим и выбрал то, что считал правильным. Джон был рад, наблюдая истоки становления Холмса-политика, но Холмса-художника, Холмса-актера, Холмса-писателя, Холмса-ученого и всех других Холмсов, которые никогда не сбудутся, ему было искренне жаль.
Он так и сказал тогда Майкрофту:
– Мне очень жаль.
Тот неуверенно улыбнулся и передернул плечами.
– Мне тоже… Но все могло быть намного хуже.
– Но это очень красиво. И я никогда не уеду из этого дома – ведь тогда придется забирать с собой и крышу, а кто у меня купит дом без крыши? – столь же серьезным голосом продолжил Джон, но получив тычок локтем, рассмеялся. – Действительно, очень красиво.
И Майкрофт благодарно улыбнулся, принимая похвалу.
А вот соцработник, похоже, решила, что это фотообои, и Джон не стал ее разуверять. Потому что следующим наверняка был бы вопрос о Школе Искусств, а что мог ответить Джон? «Нет-нет, мой сын предпочитает стать Серым кардиналом»?
Поднявшийся тем временем Шерлок распахнул перед ней дверь своей комнаты, галантно пропуская даму вперед. И замер на пороге.
Его комната… ну, это была вовсе не его комната!
Он три вечера потратил, выцарапывая на стене смайлик, а сейчас на этом месте была карта мира, совершенно скучная, ничем не примечательная карта мира! По центру комнаты висела люстра, но слава богу, было еще светло и ее можно было не зажигать, потому что Шерлок был уверен: сколько ни щелкай выключателем – она не загорится. Стол был разобран, фантастическое хитросплетение сообщающихся стеклянных трубочек стояло вместе с вытащенными из кладовой наградами на полке, с которой исчезли все заспиртованные части летучей мыши. Правда на подоконнике по-прежнему росла пшеница: один лоток контрольный, второй – поливаемый пестицидами, третий Джон дважды в месяц отвозил на работу и подвергал десятиминутному рентгеновскому излучению.
Но это была не его комната!
Где банка с головастиками? Где схема метро с его личными примечаниями и прогнозами где и когда будет ремонтироваться конкретная ветка? Где чучело альбатроса? Где та штука из спичек, которую он начал клеить на днях сам не зная зачем?
Где, где все остальное?
Впрочем, понятно где – давно уже увезено мусорной машиной.
Послав виновникам катастрофы гневный взгляд, в котором явно читалось «Я с вами еще разберусь», Шерлок прошел в комнату.
– У вас очень чисто, – ненавязчиво попыталась завязать разговор соцработник.
– Сам удивляюсь, – фыркнул Шерлок.
– Могу я?.. – она прикоснулась к ручке шкафа, дождавшись равнодушного кивка, открыла дверцу и посмотрела на верхнюю полку.
С верхней полки на нее смотрел череп и улыбался.
На несколько секунд все замерло.
– Он… настоящий? – пискнула соцработник, отступая на шаг.
– Ну что вы! – тут же спохватился Джон. – Пластиковый. Очень хорошая имитация.
– Хотите подержать? – невинно предложил Шерлок.
– Ни за что! – решительно выдохнула она и закрыла шкаф. – А где другие игрушки?
– Что, простите? – удивился Шерлок.
А Джон встретился взглядами со стоящим в коридоре Майкрофтом. Игрушки! Как они могли забыть об игрушках?
– Игрушки? – продолжила дама уже не таким уверенным тоном. – Во что ты играешь в свободное время?
– Я играю на скрипке! – гордо ответил Шерлок, задирая подбородок.
– Да, я вижу, но… Машинки? Лего? М-м-м… Роботы?
– Мне что, пять? – возмущенно фыркнул Шерлок.
Она растерянно глянула на Джона, но тот лишь плечами пожал, мол, возраст такой, сами понимаете.
– Кстати, о возрасте. Нам поступило заявление на перевод ребенка на домашнее обучение…
Джон подтверждающее кивнул. Конечно, знай он, какую глупость выкинет Шерлок, подождал бы с письмом еще месяц-другой, но так уж получилось, и от своих намерений отказываться он не собирался. Все равно за что повесят: за овцу или ягненка*.
– Вы знаете, мы не рекомендуем оставлять детей до двенадцати лет дома одних.
– Я уже не маленький! – не мог не встрять Шерлок.
– Он и не будет один. Утром занятия с репетиторами, а со второй половины дня я буду уже свободен, – по крайней мере Джон надеялся, что все так и будет, и он не вернется однажды к развалинам дома.
Дальнейший осмотр происходил спокойнее. Шерлок вел себя идеально и только однажды не выдержал: увидев сияющий чистотой барабан стиральной машинки, он обернулся к брату и спросил с нескрываемым изумлением:
– Как?!
Но Майкрофт лишь хмыкнул и, достав пилочку, подровнял ногти.
Следующий раз Джон забеспокоился в гараже – младший отчаянно сигнализировал глазами, переводя перепуганный взгляд с соцработника на ничем не примечательную банку из-под краски в углу. Вероятность, что в нее сунутся, была очень мала, но по побледневшему лицу Шерлока было понятно, что если вдруг все же – это будет катастрофа. Но тут в игру вернулся Майкрофт, перехватывая инициативу:
– Не хотите ли вернуться в дом? Нам там будет удобнее заполнить тесты, к тому же, думаю, чай как раз заварился, вы же не откажетесь присоединиться к Джону?
Во время собеседования Джон мерил шагами гостиную, готовый в любую минуту сорваться и бежать за лекарствами для дамы или адвокатом для Шерлока. Но все обошлось. Сын вышел чуть надутым, буркнул, что все нормально, и, взяв из шкафа книгу, уселся на диван. С легким беспокойством Джон отметил, что это «Приключения Тома Сойера», а когда сын, достав чистый листок, принялся делать пометки, и вовсе забеспокоился не на шутку. Но с этим он разберется чуть позже.
И вот теперь, закрыв за соцработником дверь и, наконец, свободно переведя дыхание, он точно мог сказать, как все прошло.
Они справились.
Все-таки справились.
Он вернулся в гостиную, где в напряженной тишине его ждали мальчишки. И ничего не говоря, просто улыбнулся, и еще раз – шире, заметив, как расслабляются их лица и начинают светиться глаза.
– Ну, что, сыграем в «Клюедо*»?
– А давайте, – кивнул Майкрофт. – Только, чур, карточки тасует не Шерлок!
– Это еще почему?
– Потому что в прошлый раз ты смухлевал, дорогой братец!
– Как можно смухлевать в «Клюедо»?
– Он взял еще один набор и смешал карточки, – пояснил Грегу Майкрофт. – Вот и получилось, что труп мало того, что покончил с собой, так еще и сделал это при помощи веревки, ножа и двух гаечных ключей одновременно!
– Зато как весело было, – ухмыльнулся Шерлок, явно вспоминая выражение лица брата после вскрытия карт.
– Знаешь, что…
– Так, мальчики, не ссорьтесь, я раздаю. Майкрофт, дай сюда колоды. Итак, убийца, место, оружие… И у нас сорок минут, чтобы все раскрыть, потому что мне еще ехать к психологу, после чего придется еще и убеждать ее не начинать повсеместное лечение блоготерапией.
__________
* английская пословица (As well be hanged for a sheep as for a lamb) русский аналог:
семь бед – один ответ.
Клюедо (Cluedo) – известная также как «Улика»
************
– О чем бы вы хотели сегодня поговорить?
– Я не знаю. Все как обычно. Моя жизнь абсолютно заурядна.
– Вы сегодня без трости.
– Да.
– И рука не дрожит?
– Как видите.
– Так что же случилось за эту неделю, что прошла с нашей предыдущей встречи?
– Ничего особенного. Нет, правда. То есть, она была весьма насыщенной на события, но не больше, чем предыдущая, или та, что была до предыдущей, или чем та, что была месяц назад… А вы все так же пишете «Проблемы с доверием».
– А вы все так же заглядываете в мой блокнот. Если вы не будете откровенны со мной, то тремор может вернуться. Вам кажется, что вы сумели убежать от войны, но в любой момент она может настигнуть вас снова…
– Вы думаете, я убегаю от войны? Нет, совсем нет. Я никогда не покидал поля боя. Это другая война, совсем другая, но тем не менее… Война с обстоятельствами, неудачами, судьбой, человеческим непониманием – я давно уже «воюю» на ней. Что изменилось за эту неделю? Я просто понял, что я на ней не один. Больше не один.
День седьмой, четверг
*************
Запись в блоге:
Снова четверг.
Снова суетный, бесконечный день.
Один из многих и совершенно особенный.
П.С. Молоко!! Купить, наконец, молоко!
*************
Открыв дверь в комнату Шерлока, Джон не выдержал и тихо застонал сквозь стиснутые зубы. Он видел это каждый день и давно уже успел привыкнуть к тому, что комната Шерлока – это всегда комната Шерлока, не зависимо от того, где они сейчас живут, дома ли хозяин и сколько времени прошло с того момента, как Джон убирался в ней последний раз. Он привык и даже в бесконечном хаосе вещей начал видеть определенный порядок.
Почему вешалка со школьной формой висит на крюке для люстры? Потому что это единственное место в комнате, где форма точно не помнется. Шкаф? Шкаф уже полгода как претерпел необратимую трансформацию – был обклеен изнутри специальной бумагой, и теперь Шерлок проводит в нем опыты, для которых необходима полная темнота. Так что когда он увлечется проявлением пленок, например, останется только провести туда освещение и лаборатория готова.
Хорошо хоть, он не тронул комод – пока еще было, где хранить носки и рубашки. Впрочем, в нижних ящиках лежали совсем другие вещи. Например, двадцать семь медных шариков, скрученных Шерлоком со спинок старых кроватей, видимо, вывезенных на свалку металлолома из детского лагеря. Они на этой свалке искали запчасти для робота, очередной задумки младшего, а набрели на кровати и старый музыкальный автомат. Эти шарики терроризировали их дом почти неделю, обнаруживаясь везде, где только можно. Они раскатывались по полу, порой среди ночи с громким бум-бум-бум падали со ступеньки на ступеньку, оказывались под ногой, под креслом, под диванной подушкой, в холодильнике, в стиральной машине, в Джоновом рюкзаке, в банке кофе. Однажды ночью, дождавшись, когда Шерлок уснет, старшие представители семьи Ватсонов-Холмсов переглянулись и, не сговариваясь, принялись отыскивать проклятые шарики, заглядывая во все доступные и недоступные места. Им потребовалось почти три часа, чтобы их собрать, дважды пересчитать, запереть в старой коробке для инструментов и забросить коробку на середину небольшого пруда в парке неподалеку. Возвращались они с этой «боевой операции» ужасно довольными собой, в полной уверенности, что сделали все возможное. Правда спустя пару дней, укладывая в комод выглаженные пижамы, Джон снова обнаружил их и даже головой потряс, глазам своим не веря, однако заострять внимание не стал: пока шарики мирно перекатываются по дну ящика, блестя медными боками, их дом в безопасности, но пусть только попробуют отсюда выбраться…
Форма могла висеть на крюке для люстры еще и потому, что самой люстры не было. То есть, она, конечно, была, когда они переехали. Но уже на следующий день Шерлок, сопя, выметал из комнаты осколки, а Джон, высунув от усердия кончик языка, придумывал Три Великих Правила, благодаря которым их жизнь несколько упорядочилась, а спальня Шерлока могла продолжать выполнять свои прямые функции. 1) Никаких диких животных (птиц, рыб, насекомых) ни в живом, ни в мертвом состоянии!! Впрочем, как показало время, формулировка оказалась неточна – против домашних животных Джон тоже возражал, но вносить поправки было уже поздно. 2) Никаких опытов, результат которых ты не обдумал трижды!! (Да, если под определенным углом и с определенной силой бросить мячик о стену, он, стукнувшись о стену, дверь, шкаф и пол, сможет попасть в люстру, но это можно было проверить и другим способом!!). И последним он внес пункт, против которого Шерлок возмущался больше всего: 3) Родитель оставляет за собой право выкинуть из комнаты любой хлам без объяснения причин.
Именно этим пунктом он и собирался сейчас воспользоваться, потому что пять минут назад, когда они закрыли дверь за мужчинами семьи Лестрейд, а часы на кухне пропищали дважды, сигнализируя наступление нового дня, Майкрофт сообщил о звонке из соцслужбы. К ним могли нагрянуть в любой момент, с часов, пожалуй, семи, а значит, у них не так много времени, чтоб привести все хотя бы в относительный порядок. Джон привычно взял на себя самое сложное и сейчас стоял на пороге комнаты сына, гадая, за что же взяться в первую очередь. Глаза разбегались и к горлу подступала паника, но он заставил себя успокоиться и сосредоточиться. В конце концов, он военврач, он убивал людей, он спасал людей, он сможет справиться с уборкой в спальне младшего сына.
Решительно выдохнув, Джон раскрыл большой мусорный пакет (в котором могли бы поместиться трое мужчин его комплекции, но и его явно будет недостаточно) и взялся за старую рыболовную сеть...
Закончили они генеральную уборку уже в четвертом часу. Дом был приведен в относительный порядок, и даже взыскательный взгляд Майкрофта не смог отыскать ничего, что заставило б социальную службу задуматься о лишении Джона опекунских прав.
За это время Шерлок успел прислать штук двадцать смс. Скучающих, ноющих, угрожающих, капризничающих, а Джон отвечал все время одно: «Ложись спать, буду позже». Лишь последнее сообщение, вежливое, но ужасно тоскливое: «Возвращайся поскорей», заставило его сказать: «Так, все, на сегодня хватит!» и, пожелав Майкрофту не проспать на уроки, помчаться в госпиталь.
В палате было темно, только зыбкий свет пробивался из коридора сквозь плотно закрытые жалюзи, да непогашенными лампочками светилась уже, слава богу, не нужная пациенту аппаратура.
Шерлок спал, сжавшись в клубок на краю постели. Сама его поза, все еще зажатый в руке телефон и скорбный излом рта говорили о том, что заснул он просто вымотавшись, и сон этот не приносит ему облегчения. Не следовало оставлять его одного так надолго, черт, Джон прекрасно знал, как сильно Шерлок ненавидит больницы. Больницы – это зависимость от взрослых, скука и одиночество – три самых злейших его врага.
Джон, аккуратно убрав телефон из детской ладони и положив его на тумбочку рядом, приобнял сына за плечи, переворачивая на спину, в более удобную позу, распрямил его скрюченные руки и ноги.
Шерлок чуть приоткрыл глаза и что-то невнятно пробормотал.
– Да, я вернулся, – расшифровал Джон и, откинув с его лба влажную прядь, прошептал: – Спи, я никуда больше не уйду.
Чуть причмокнув, Шерлок снова повернулся набок. Вглядевшись, Джон улыбнулся: морщинка меж бровей разгладилась, уголки губ приподнялись.
– Какой ты у меня еще маленький, – хмыкнул он, не удержавшись.
– Ничего подобного, – четко ответил Шерлок и снова заснул.
*************
Сладкой мечтой Джону снилось то время, когда он мог спокойно высыпаться по утрам. Кажется, это было еще в школе.
Потом был институт с вечной зубрежкой и посиделками до утра, когда сокурсники собирались, чтобы вместе подучить анатомию, а заканчивалось все встречей восхода где-нибудь на окраине Лондона в компании не менее пьяных юристов.
Далее были первые операции, пришло понимание своей значимости и ответственности, Джон перестал развлекаться и начал вкалывать. Он спал вполне достаточно, не выспавшийся хирург – плохой хирург, но снились ему все больше операции, да и вскакивал он даже в выходные по будильнику.
Даже когда он завершил обучение и получил на руки диплом – мало что изменилось.
Работа перестала ему сниться только в Афганистане, но и там он не спал – проваливался в темный зыбучий песок.
Потом было ранение, и мешала спать боль в плече.
Когда почти зажило плечо, вдруг заныла нога и начались кошмары.
Но жизнь потихоньку восстанавливалась, Ватсон снова начал мечтать о спокойном предутреннем сне, как судьба решила выкинуть очередной финт – он познакомился с Мери и ее сыновьями.
Теперь о спокойном сне он мог забыть надолго.
Собственно, с этой мыслью Джон и проснулся, протестующее застонав от невыносимой ломоты в теле. Вторая ночь в чертовом кресле, а ведь он уже не мальчик!
За окнами – серый, будничный лондонский рассвет… Сколько он проспал? Часа два-три? На постели бугор, будто от свернувшегося в клубок тела, но Джон уже давно не верил в подобные хитрости – если из-под одеяла не высовываются ни пятка, ни вихры, значит, и Шерлока под ним нет.
И похоже, именно его «не-присутствие» и разбудило. Или оно, или смска от Майкрофта. Нашарив в кармане телефон, Джон прищурился. «Отец Грега приглашает нас поиграть в пейнтбол в эту субботу. Где Шерлок, ты и сам знаешь».
Джон действительно знал. Не в ванной, не в кафе, и даже не в лаборатории. Он готов был поставить свою месячную зарплату, что младший сын сейчас обдумывает, каким способом проникнуть в морг.
Его желание во что бы то ни стало выяснить, что же случилось с тем мальчиком, Карлом Пауэрсом, было очевидным еще вчера. Джону удалось усмирить его любопытство, попросив подождать хотя бы до утра. Но утро наступило, и Шерлок, со свойственной ему целеустремленностью, ринулся на поиски ответов (Джон пошарил по карманам), прихватив с собой его ключ-карту.
И оставалось только надеяться, что Джон остановит сына раньше, чем он сунется туда, куда соваться десятилетнему ребенку действительно не следует.
Шерлок, уже переодевшийся в привезенные Джоном вещи, стоял в том же коридоре, где они вчера прижимались к стене, пропуская каталки с черными мешками. Но интересовал его вовсе не служебный вход в помещение – он смотрел в зеркальное окно, ведущее в комнату для посетителей, и на лице его застыла странная смесь эмоций: обиды, гнева, сострадания и чего-то более неопределенного, более глубокого, заставившего сердце Джона болезненно сжаться.
Он подошел ближе, глянул в окно.
– Это родственники Карла Пауэрса, – проговорил Шерлок очень ровным, странно неэмоциональным голосом. – Они оформляют бумаги, чтобы забрать тело.
Чужое горе, такое знакомое, казалось, просачивается сквозь стекло. Не так много времени прошло с тех пор, как они сами двигались медленно, словно под водой, с застывшими лицами, боясь посмотреть друг другу в глаза.
– Надо спросить их о кроссовках, вдруг они нашлись.
– Ты с ума сошел, какие кроссовки…
– Джон…
– Посмотри на них, ты думаешь, его родителям есть сейчас дело до какой-то обуви?
– Но иначе не узнать, что произошло!
– Их сын погиб – вот что произошло.
– Этого мало.
– Для них достаточно.
– Не передергивай мои слова! – рассерженно топнул Шерлок. – Они не знают, что произошло на самом деле, никто не знает! Утром в новостях сказали «несчастный случай… возможно, судорога…», но ведь это, скорее всего, не верно!
– Шерлок, у них горе, им сейчас нет дела до истины.
– Истина – всегда истина, есть до нее кому-то дело или нет! Это может быть убийство, нельзя просто проигнорировать это!
Джон рассерженно выдохнул, потерев рукою лицо. Возразить было нечего, но и пускать Шерлока к горюющим родственникам было нельзя.
– Хорошо. Я поговорю с помощником патологоанатома. Попрошу его осторожно уточнить у родственников, когда он будет отдавать вещи, нашли ли обувь. Его вопрос будет выглядеть вполне естественно. А ты стой здесь – и никуда ни шагу. И ни с кем не разговаривай. И ничего не делай.
– Хорошо, хорошо, я понял, – кивнул Шерлок, отдавая ему карточку-ключ и подталкивая в сторону дверей. – Иди давай.
Он остался стоять у окна, вглядываясь в лица незнакомых ему людей. И только когда Джон уже взялся за ручку, тихо спросил:
– Как ты думаешь, если б со мной что-то случилось… кто-нибудь бы вот так… переживал?
– А все-таки, ты идиот, – вздохнул Джон, открывая двери.
****************
Шерлок мерил шагами мостовую перед госпиталем, перешагивая через трещины и выбоины. Джон, сообщив ему информацию, занялся оформлением выписки и еще каких-то документов и попросил подождать в небольшом скверике, но никуда не соваться, не уходить, ни с кем не заговаривать… и далее по списку. Шерлок этот список уже наизусть знал, и даже вел когда-то таблицу учета – сколько когда он чего нарушил.
Впрочем, сейчас ему и дела не было до мира вокруг, хотя мозг продолжал автоматически получать и анализировать информацию из него. Но основная его часть была все же занята другой мыслью.
Кроссовки так и не были найдены.
А это означает, это означает…
Ну, во-первых, это означает, что он вчера допустил непоправимую ошибку. Он зря послушался Джона. Конечно, на него повлияли не только слова «мамули», но и собственная усталость, да и жучки, подброшенные братом, сыграли свою роль – он искал их почти час, а потом столько же думал, что будет правильней: растоптать их или же постараться выманить у Майкрофта все остальное для полного комплекта. Поэтому он отказался от первоначального замысла еще вечером провернуть операцию по вытаскиванию у Джона карточки-ключа и проникновению в морг. Перенес ее на утро и опоздал. Вряд ли ему удастся убедить Джона проехать в Сассекс, чтобы там осмотреть тело.
Что именно он собирался увидеть, Шерлок и сам толком не представлял, но был уверен, что стоит ему только взглянуть на тело, как мозг сам начнет выдавать информацию, подмечая малейшие детали. Так всегда происходило.
Иногда ему ужасно хотелось избавиться от этой своей особенности, хотелось не знать, не понимать, хотелось верить в спасительную ложь взрослых, хотелось верить, что все будет хорошо, несмотря на то, что все факты говорят об обратном, но он не мог… Единственное, что помогало ему смириться, так это понимание того, что Майкрофт не может тоже.
Шерлок покосился на серую коробку госпиталя и передернул плечами. Джон перестраховался и притащил теплую зимнюю куртку, однако ему все равно было зябко.
Как же он ненавидит больницы!
Стоп.
Стоп!
Кроссовки Карла Пауэрса.
Думай о кроссовках Карла Пауэрса, думай о нем самом, думай о его убийце.
О том, чтобы взглянуть на тело можно даже и не мечтать, как и о доступе к его вещам. Придется строить предположения исходя из тех отрывочных сведений, что он успел получить. Информации слишком мало…
– Мне нужны свежие газеты, – буркнул он, привычно беря за руку подошедшего Джона.
Госпиталь давно остался позади, а Шерлок все шуршал газетами на заднем сидении, изредка замирая над страницей и невидяще глядя куда-то вдаль.
Интересно, как скоро он заметит, что едут они не в такси, что Джон за рулем, что это машина его сослуживца, что направляются они куда угодно, но точно не домой? Или он все это уже заметил, но промолчал, увлеченный загадкой, захватившей его разум?
Карл Пауэрс незримо присутствовал в машине, но не как личность, человек, а как некое абстрактное понятие, идея.
Джон то и дело косился в зеркало заднего вида, стараясь поймать смутные эмоции, мелькающие на лице сына, запечатлеть их в памяти. Интуиция говорила ему, что сейчас на его глазах творится история. Не история человечества, но история одного человека, однако этот человек был половиной его, Джона, мира.
Шерлок не станет известным музыкантом или дирижером.
Он не станет знаменитым ученым и вряд ли когда получит Нобелевскую.
Он не станет врачом, тем более – хирургом (Джон хмыкнул, представив, как взрослый сын в операционном костюме замер над пациентом, занеся инструмент, вот с этим самым задумчивым выражением лица, озадаченный каким-нибудь вопросом, даже близко не относящимся к хирургии).
Нет, все это – не его.
За минувшую четверть часа стало очевидно: настолько целиком захватить Шерлока может только одно – решение загадок.
Правда профессии такой в мире не существует.
Но они что-нибудь придумают.
– Джон, – Шерлок поднял голову и поймал его взгляд в отражении зеркала заднего вида, – куда бы мы ни ехали – поворачивай, мне нужно в Скотланд-Ярд.
**********
– Вот уж нет, – сказал Джон.
– Ни за что, – переформулировал он.
– Мы туда не поедем! – однозначно заявил он и перевел взгляд на дорогу, устав спорить с безмолвным осуждением в глазах сына.
– Это было убийство.
– Ты не можешь быть уверен.
– Я уверен.
– Уверенность дают доказательства, у тебя их нет.
– Кроссовки, Джон! И мой мозг говорит, что их отсутствие – уже доказательство.
– Нет, кроссовки – это просто кроссовки, а их отсутствие может быть следствием других событий, с этой трагедией никак не связанных.
– Например?
– Случайность, кража для перепродажи, ведь они были хоть и поношенными, но все же весьма дорогими, или для удовлетворения любопытства какого-нибудь социопата…
– Кого?
– Социопата. Человека, не желающего или не способного соответствовать тем нормам морали и поведения, которые предъявляет общество. Такой человек, узнав о произошедшей трагедии, вполне мог выкрасть обувь погибшего мальчика, не задумываясь над тем, насколько это… неправильно и неэтично…
– Не желающий соответствовать… – задумчиво пробормотал Шерлок. – Наверное, это очень удобно…
– Вряд ли, рано или поздно, но им аукается подобное поведение: нельзя пинать общество и надеяться, что оно не пнет тебя в ответ, – Джон, обрадованный, что смог отвлечь внимание Шерлока на какой-то другой вопрос, осторожно вырулил на трассу. – Но в каких-то вопросах – да, им проще. К тому же социопат может всегда сказать, что он не виноват в том, кто он есть, хотя в строгом понимании – это не болезнь.
– Интересно… это очень интересно, – кивнул Шерлок все так же задумчиво. – А теперь поворачивай.
– Опять ты за свое… Ну зачем? Что ты им скажешь, кто к тебе прислушается?
– Возможно, кто-нибудь…
– Но у них даже сомнений не возникло насчет причин смерти – ни вскрытия, ни следствия, ни заявлений родственников… Шерлок, кто станет слушать десятилетнего мальчика с версией о кроссовках?
– Но что я еще могу сделать? – возмутился тот. – Конечно, мне вряд ли поверят, ведь даже ты, ты, лучше всех меня знающий, и то сомневаешься. Но и оставить все просто так вот – я тоже не могу, понимаешь, Джон, я просто не могу!
Ужасно несчастные глаза сына говорили о том, что он не преувеличивает, не играет на публику. Джон задумался.
– У меня есть знакомый инспектор…
– Тот, которому ты сообщил о той даме, что мы встретили на барбекю? Как ее… чешская фамилия…
– Именно. И моя информация ему пригодилась, так что, думаю, можно ему позвонить и обрисовать ситуацию, рассказать о твоих сомнениях. Но не рассчитывай на многое…
– Давай телефон.
Притормозив у обочины, благо машин в это время дня было мало, и поток шел ровно и не плотно, Джон набрал номер, поприветствовал бывшего сослуживца и, все время косясь на нетерпеливо ерзающего сына, ввел его в курс дела парой фраз. Тот, имея опыт воспитания двух младших ужасно любопытных братьев, легко согласился если и не помочь, то, по крайней мере, выслушать юного детектива. Передав телефон Шерлоку, Джон снова вырулил на трассу. До места назначения оставалось еще минут десять пути.
– Вообще-то, тут самое интересное не в кроссовках, хотя и они тоже важны, – зачастил Шерлок, глядя вдаль с отсутствующим выражением лица. Он весь был там, в разговоре, в логической схеме, что разворачивалась перед его мысленным взором. – По словам дяди мальчика, это были любимые его кроссовки, про такие обычно говорят «счастливые», хотя у меня вызывает недоумение сама мысль, что кто-то может приписывать свою удачливость не случайности, а определенному предмету. Впрочем, это не важно. В этих кроссовках Карл Пауэрс всегда ездил на чемпионаты по плаванию, и в то утро они были на нем. Он снял их в раздевалке и, отчистив подошву, положил в специальный мешок. Но уже спустя пару часов их там не было. Все вещи – в кабинке, кроме обуви, даже мешок на месте, но кроссовок в нем нет. Так кто же их взял? Зачем и когда? Команды переодевались все вместе, но для посещений бассейн был закрыт, следовательно, это мог сделать только ребенок – на присутствие постороннего взрослого сразу бы обратили внимание, а вот про ровесника, скорее всего, подумали бы, что он из чужой команды. Украсть «для себя» их не могли – Карл Пауэрс был весьма высоким для своего возраста и размер ноги у него был соответствующим, взрослым. Я смотрел фотографию, сделанную перед началом соревнований, – никого столь же высокого нет ни в их команде, ни в остальных. Украсть, чтобы потом продать? Да, они были дорогими, но очень, очень поношенными. Тот же дядя говорил, что Карл их очень любил, ухаживал, менял шнурки, отбеливал. То есть, носил их достаточно долго и очевидно, они уже не выглядели как новые. Да и украсть, например, часы или мобильный было бы куда как легче. Кто их еще мог взять? Какой-нибудь… социопат – «на память» о трагедии, разыгравшейся на его глазах? Но как только стало понятно, что мальчик не дышит и все серьезно, всех остальных участников согнали обратно в раздевалку. Буквально через пару минут они все уже были там, и никто не решился бы полезть в кабинку только что погибшего ребенка в присутствии такой толпы. Нет, и еще раз нет, – распаляясь, Шерлок взмахнул рукой, – забрать кроссовки можно было только во время самого выступления, до трагедии, пока большинство участников было на скамейках. И потребоваться они могли только человеку, как-то виновному в произошедшем. Вот он как раз и мог взять их «на память», или они как-то доказывают его вину, но я правда не знаю, что это может быть. И да, я думаю, что мальчика убили, но не знаю как, слишком, слишком мало данных. Первое, что приходит в голову – так это, что ему что-то вкололи перед его выступлением, какой-то яд, парализующий мышцы, – он перевел дыхание, слушая ответ собеседника. – Нет, это не единственный вариант, но наиболее приемлемый. Надо осмотреть тело. Что значит «зачем кому-то убивать ребенка?». Вы его видели? Он самый высокий в классе, регулярные занятия спортом сделали его еще и сильным, тренер называет его «подающим большие надежды», что не удивительно – он выигрывает чемпионаты в своей возрастной категории последние два года. Он успешен в учебе. К тому же единственный ребенок – родители и многочисленные родственники его холят и лелеют и, судя по фотографии его комнаты, готовы покупать ему все что угодно. Да я уверен – каждый второй ученик в его школе ему завидует, каждый третий его ненавидит. К сожалению, о трагически погибшем ребенке никогда не напишут, насколько вредным он был при жизни и кого задирал на заднем дворе. Но пай-мальчиком он точно не был…
Вслушиваясь в эмоциональную, чуть сбивчивую речь сына, Джон чуть было не пропустил нужный поворот, но опомнился вовремя и, свернув и проехав чуть вперед, припарковался на стоянке. Слова его бывшего сослуживца заставляли Шерлока недовольно морщиться, но это не мешало ему крутить головой, выглядывая в окна и посылать Джону недоумевающие взгляды в зеркало заднего вида.
– Хорошо, – в конце концов вздохнул он, – я понимаю. Спасибо. – И отключил телефон. – Где мы?
– До чего вы договорились?
– Он запросит документы из твоего госпиталя о первичном осмотре тела, и если там будет что-то о проколах, покраснениях или… – Шерлок неопределенно взмахнул рукой, поморщившись как от зубной боли. – Но там этого не будет. Я знаю, не будет… А осматривать тело, уже выданное родственникам, нет оснований. Где мы?
Он бросил телефон на сидение и, отстегнув ремень безопасности, выскользнул из машины. Ему хватило нескольких секунд, чтобы оглядеться и, поняв, где они, метнуться обратно.
– Я здесь не останусь! – его голосе проскользнуло что-то паническое.
– Нет, конечно, – закатил глаза Джон. – Мы здесь на экскурсию. Вылезай!
– Не вылезу! Что я здесь не видел?
– А ну быстро вылез и ждешь меня снаружи! – скомандовал Джон «тем самым» голосом, не послушаться которого не мог даже один из Холмсов.
Сердито насупившись, Шерлок неохотно выбрался снова и уставился на высокие кованые ворота и серую будку охраны.
Он знал, что это было за место, но он поверить не мог, что Джон привез его СЮДА.
Закрытая школа для мальчиков – так значилось в документах и новостных сводках, но вообще-то это было заведение постоянного пребывания для трудных детей и подростков. Жесточайшая дисциплина, полный контроль.
И Шерлок на что угодно готов был поспорить, глядя, как маршируют отряды в столовую, что в последние годы здесь заведовал кто-то из бывших военных. Снова сослуживец? Вполне возможно, учитывая, как легко их пропустили.
Они шли вроде как прогуливаясь, но странное напряжение не отпускало Шерлока. Джон, не глядя на него, но, очевидно, не сомневаясь, что он идет следом, шел немного впереди, заложив руки за спину. Его напряженная спина и чуть заметная хромота беспокоили Холмса-младшего все больше. И затылок. По нему явно было видно, что Джон сердит. Напряженно поджав губы, Шерлок начал судорожно вспоминать, чем же мог его разозлить. Собственная ладонь, не сжимавшая сейчас знакомые пальцы с коротко стрижеными ногтями и небольшими мозолями, казалась ему неправильно пустой, но сам взять отца за руку он почему-то решиться не мог. Странная, непривычная робость… Да что же он такого натворил?
– Видишь вон того паренька? – прохладно спросил Джон, едва заметно кивая на неприметного подростка. Впрочем, одинаковые форма, стрижка и выправка всех их делали неприметными, лишенными индивидуальности. – Я знал его родителей, хорошие люди, тоже врачи, да и мальчик рос умненьким. Но пару лет назад увлекся паркуром. Перелом за переломом, у него неважно было с координацией, такое часто бывает в период активного роста. Никакие запреты на него не действовали, и родители были вынуждены отдать его сюда, опасаясь, что иначе он просто свернет себе однажды шею.
– Я не… – начал Шерлок, обрадованный, что с ним наконец заговорили.
– А вон того ты и сам, наверное, узнал. Он был в известной подростковой группе. Сильный голос. Но начал принимать наркотики, дебоширить, вылетел из группы. Вернулся затем в свою школу, снова взялся за наркоту. Избил одноклассника и после огромных выплат пострадавшей стороне оказался здесь.
– Джон! – воскликнул Шерлок, дергая отца за рукав. Больше, чем слова, его пугал, пожалуй, окаменевший голос и пустой, отстраненный взгляд. – Джон!
– А вон тот мальчик…
– Джон, перестань!
– Нет, про него ты точно должен услышать. Я читал о нем в газете. Он очень любил эксперименты, Шерлок, очень. Юный гений. Пока однажды из-за его эксперимента не пострадал младший ребенок. Серьезно пострадал. Брат или сестра, я уже не помню, да это и не важно. Он не специально, он просто не рассчитал до конца, а ему так хотелось узнать, что в итоге выйдет… Его мама просто не могла его больше видеть. Это не правильно с ее стороны, это ужасно не правильно, но я ее понимаю.
– Джон!
– Мне прибить тебя хотелось, когда я нашел под ванной чертову склянку с отравой, – четко проговорил тот, глядя на сына жестко и зло.
– Но я никому не вредил! Я никем не рисковал! – отчаянно вскричал Шерлок. Он никогда не видел Джона таким, никогда. И он все на свете готов был отдать, чтобы больше никогда его таким не увидеть. В груди его закипало что-то огромное и тяжелое, сдавливающее горло, горчащее на языке.
– Неправда! – Джон не повышал голоса, но от прорывающихся в нем эмоций казалось, будто он кричит. – Неправда! Ты рисковал моим самым близким человеком, самым родным! Ты рисковал моим сыном! Какое ты имел на это право?!
После нескольких мгновений тяжелой тишины Шерлок сел на траву у его ног и заплакал.
Присев на корточки рядом, Джон нащупал в кармане носовой платок и протянул его сыну.
Обдумывая эту поездку, он понимал, что Шерлок расстроится, возможно – разозлится, а вероятнее всего – устроит грандиозную истерику под девизом «Отстоять свои права во что бы то ни стало!». Но подобной реакции он, право, не ожидал и потому пришел в смятение.
Душа тихо ныла, призывая его обнять, успокоить и сказать, что он совсем не сердится, нет-нет, просто ужасно переволновался. Сердце с ней было солидарно, оно ненавидело детские слезы, особенно вот такие – искренние, чистые, а заодно привычно ненавидело и тех, кто послужил причиной. А сегодня это был он сам. Мозг с бешеной скоростью вспоминал все те талмуды по педагогике, что он успел прочитать за последние годы, но только для того, чтобы прийти к выводу об их полной бесполезности.
То есть, педагогика – это замечательно, но малоприменимо к одному конкретному ребенку. Особенно такому, как Шерлок.
И после секундной заминки, он сделал то единственно правильное, что ему оставалось – сел рядом и, притянув к себе сына, устроил его кудрявую голову на своем плече. На джинсах точно останутся следы от травы, а на куртке – мокрое пятно, потому что большим клетчатым платком Шерлок не столько вытирал лицо, сколько просто мял его в руках. Да и сидеть было ужасно неудобно, к тому же они наверняка нарушали сейчас устав заведения, но Джону было наплевать.
За сына было больно, однако иного пути у него не было. Шерлок должен осознать, насколько безответственным был его поступок и к каким последствиям он мог привести. К тому же Джон совсем не тешил себя иллюзиями, понимая, что чем дальше, тем сложнее и опаснее будут становиться эксперименты сына, и что без разумного ограничения пышущий идеями мозг юного гения может спалить и себя, и своего владельца.
Шмыгнув еще пару раз, Шерлок затих и немного отстранился, садясь ровнее, потом снова засопел и, сложив вчетверо измочаленный платок, запихнул его обратно в карман Джоновой куртки. Похоже, он уже успокоился и, возможно, даже был готов к конструктивному диалогу. По крайней мере Джон очень на это рассчитывал: время убегало сквозь пальцы. Подняв взгляд, Шерлок мельком глянул на него, посмотрел куда-то в сторону и вновь вернулся к его лицу.
– Ты больше не сердишься на меня? – Нос у него распух, а подбородок еще слегка подрагивал. Но черт возьми, в глазах уже светилась знакомая фамильная прозорливость Холмсов.
Джон тихо хмыкнул. Нет уж, друг, меня не проведешь.
– Я не сержусь, больше не сержусь. Но твой поступок заставил меня задуматься о том, насколько я могу тебе доверять.
– Доверять?
– Да, Шерлок, доверие – это основа для мирного сосуществования. Доверие – это когда я соглашаюсь на домашнее обучение, потому что знаю, что ты не наделаешь глупостей, пока я отлучился по делам. Доверие – это когда я соглашаюсь делить холодильник с твоими экспериментами, не опасаясь однажды не проснуться. Доверие – это когда я точно знаю, что ты пойдешь за мной, даже если я отпущу твою руку. Без доверия, Шерлок, никуда. Но как я могу тебе доверять?
– А если узнаешь, зачем я это сделал, – сможешь?
– Я смогу попробовать.
Потерев шею и стряхнув с рукава несуществующие пылинки, Шерлок обхватил колени руками:
– Я не хотел навредить себе или настолько сильно… обеспокоить тебя. Я не думал, что мне будет так плохо. Я просто… просто вдохнул пару раз испарения…
– Но зачем, зачем вообще…Что это было? Детская ревность? Или тебе хотелось привлечь к себе больше внимания? Или…
Шерлок поморщился.
– Нет… не то… Помнишь, мы тогда вернулись с тобой из школы, у меня в руках был череп, ты смеялся, а Майкрофт разыгрывал из себя Большого Брата... и нам было так хорошо вместе, так... правильно. Впервые после смерти мамы все было правильно, так, как надо. А потом вы заговорили про каких-то там женщин, что они за тобой ухаживают, что они могут прийти в наш дом... Я знал, это кто-то из твоих коллег, но как их увидеть, если мы и были-то у тебя на работе лишь раз, да и тогда по собственной инициативе? Мне надо было попасть в госпиталь, надо было посмотреть все самому. Убедиться, что ни одна из них не подходит тебе...
– Ни одна из них не подходит нам, – согласился Джон. – Да у меня и в мыслях не было на самом деле кого-то искать… в этом плане. Это просто случайное стечение обстоятельств.
– Нет. Нет, не случайное, – Шерлок упрямо поджал губы, насупившись. – Ты симпатичный врач с романтичным прошлым. Не слишком обеспеченный, зато относительно молодой холостяк…
– Вдовец, – поправил его с интересом слушавший Джон и возмутился: – Как понимать «относительно молодой»?
– Поверь мне, судя по той болтовне медсестер, что я подслушал, когда они думали, что я сплю, большинство из них не видит разницы между «холостяком» и «вдовцом». Ты для них – просто свободный мужчина… А ты один очень давно, хотя мама совсем недавно… Но фактически… очень давно… И я читал в Интернете: у тебя сейчас должен быть кризис среднего возраста, поиск новых горизонтов и все такое… и к тому же «преодоление горя от утраты супруги часто связывают с беспорядочными половыми связями», – глядя на него абсолютно серьезными глазами, Шерлок процитировал отрывок из какой-то статьи. – А учитывая, какой ты у нас ответственный, беспорядочные связи очень быстро могут стать упорядоченными! – закончил он и возмущенно засопел, глядя на ошарашено моргающего Джона. – Ну, теперь ты понял – почему?
– Я понял, что Интернет – великое зло, – выдал тот.
Они немного помолчали. Мимо промаршировал отряд человек в десять, и некоторые посмотрели на них удивленно, но ничего не сказали. Впрочем, разговаривать с незнакомцами устав запрещал тоже.
– Ладно, я понял, – Джон поднялся, отряхнул джинсы и протянул руку Шерлоку, помогая ему встать.
– Полагаю, теперь я должен буду в чем-нибудь поклясться, – пробормотал тот, приводя одежду в порядок.
– Никогда больше не экспериментировать над собой.
– Да без проблем, мне совсем не понравилось.
– И над другими тоже!
– Не требуй от меня невозможного! – фыркнул его сын в ответ. Он уже пришел в себя и с удовольствием начал спорить, ступив на знакомые земли.
– Шерлок! Никаких экспериментов над другими без их согласия!
– Да кто ж мне его даст?
Они направились обратно к воротам, и рука Шерлока сама нашла знакомую ладонь и сжала пальцы, дожидаясь ответного пожатия.
– Значит, никаких экспериментов на живых людях вообще. И на не людях – тоже.
– А на неживых?
– Шерлок!
– Ну Джон, ну подумай сам, где была бы наука…
Джон закатил глаза. Это было вечное оправдание всех ученых, с которого обычно и разгорался их с Шерлоком бесконечный спор о том, что же разрешено делать «во имя науки», а чем даже во славу ее рисковать не следует.
– Я согласен на пару подопытных хомячков, но ничьих больше трупиков в холодильнике быть не должно!
– В Лондонском зоопарке на следующей неделе собираются усыпить гориллу, она старая и давно болеет… – будто не слыша его, задумчиво пробормотал Шерлок.
Джон только мысленно застонал, надеясь, что в уж в Лондонском зоопарке охрана должна быть надежнее, чем в школе, и неугомонному исследователю туда ни за что не пробраться.
*********
Подавив зевок, Майкрофт метнул косой взгляд на сидящего рядом Грега – не заметил ли он, не подумал ли, что ему, Майкрофту, с ним скучно, не обиделся ли. Но Грег, подперев ладонью щеку, не отрывал глаз от тетради, рисуя на полях карандашом кленовый листок, хотя, следуя условиям задачи, должен был рисовать графики прибытия поездов на станцию Дептфорд.
Чуть толкнув его плечом, чтобы обратить на себя внимание, Майкрофт указал глазами на учебник и грозно нахмурился. Грег на это только фыркнул, но все же вернулся карандашом к системе координат. Майкрофт мог снова развернуться к ноубуку. По экрану медленно ползли вверх два текста – один на испанском (чертов испанский, никак ему не давался, а ведь вторая неделя уже пошла, как он его изучает) – какой-то детектив, один из тех, что он заметил на книжной полке в комнате Грегори, а второй… О, второй был куда более интересен. Настолько, что прочитав последнюю строку, он потянулся к своему блокноту и сделал пометку «Проверить системы безопасности Лондонского зоопарка» и подчеркнул ее дважды. Потом подумал и дополнил: «Всех зоопарков», поставил рядом букву «Ш» и восклицательный знак.
Ну надо же, а ведь Шерлок и впрямь решил, что он подбросил ему в палату «жучков». То есть, он, конечно, подбросил, только вот были это не они, а хорошая имитация (зря он, что ли, был два года президентом клуба электроники?). Ну вот правда – откуда бы он взял настоящие? Впрочем, если поискать… но жучки – это уже прошлый век. Может, у тех же спецслужб и есть возможность сидеть неделями в микроавтобусе в радиусе действия «жучка», поджидая, когда объект скажет или сделает что-то лишнее, но у него столько времени нет. И микроавтобуса нет тоже. И группы наблюдения. Зато у него есть голова на плечах и руки карточного шулера. Активизировать в телефоне Шерлока вирусную программу (не его разработка, а жаль) было делом пары минут, которые он выиграл, расхаживая по палате и засовывая то тут, то там «якобы жучки». Теперь мобильный брата работал как один большой очень удобный «жучок», а его собственный находился в режиме разговора, записывая звуковые файлы и передавая их на ноут, который, в свою очередь, переводил их в текстовые, и таким образом Майкрофт с двухсекундной задержкой узнавал обо всем, что происходило рядом с Шерлоком.
Очень хорошая программа, скольких проблем успела бы избежать их семья, окажись она у него раньше.
Хотя вообще-то, телефон – вещь ненадежная. Гораздо больше его бы устроил «жучок», внедренный Шерлоку непосредственно в черепную коробку, с возможностью читать его мысли…
– Мечтаешь? – хмыкнул под ухом Грег.
– Засыпаю, – честно признался Майкрофт и, устав соответствовать своему идеальному представлению о самом себе, положил голову на скрещенные на столе руки и прикрыл глаза. Всего на секунду.
– Не спи… – шепнул Грег и дунул ему в ухо.
– Не сплю, – зевнул Майкрофт и, потершись «обиженным» ухом о его плечо, уснул.
Грег отбросил карандаш и чуть развернулся – так наблюдать за лицом посапывающего приятеля было удобнее. Впрочем, какой он ему приятель? С приятелями Грег гоняет мяч, пьет пиво на чердаке заброшенного дома, ходит в кино посмеяться над спецэффектами в фильмах ужасов. Приятелей у него много, с некоторыми он сидел на соседних горшках еще в яслях и теперь мог лишь надеяться, что не все из них вычеркнут его из «друзей» на фейсбуке, когда узнают, что он – гей, что они… они с Майкрофтом вроде как вместе. К Майкрофту он относился по-другому. Совсем по-другому, потому что и сам Майкрофт был совсем другим. Он никогда не сможет объяснить своим приятелям, почему именно Майкрофт и только он. Почему у него потели ладони и холодело все внутри, когда он набирался храбрости впервые его поцеловать… Почему так упорно он бьется над математикой, хотя и знает, что это совсем не его… Почему в груди поднялось странное теплое чувство, когда сегодня Майкрофт играл «адвоката дьявола» на открытых дебатах дискуссионного клуба и делал это так блестяще, что приглашенное жюри – сплошь профессора университетов, о которых большинству выпускников можно и не мечтать – кивало в такт его речи… Он так гордился им тогда.
Как гордился и своим отцом накануне – за то, что принял, пусть и не понял.
Но что-то подсказывало, что друзья и не примут, и не поймут. Нет, они не были гомофобами. Они бы поняли, увлекись он Джереми, красивым мальчиком, рядом с которым сидел на социологии, или Лесли, которому пророчили стать вторым Бэкхемом, или тем парнем, с которым он целовался после отбоя в лагере прошлым летом (как же его звали?). Они бы поняли, привлеки его в другом парне внешность, слава Великого игрока или Казановы.
Но они никогда не смогут понять, что привлекло его в Майкрофте, да он и сам никогда не сможет объяснить.
Когда-то давно (ему, наверное, было года три-четыре) Грегори впервые увидел океан и задохнулся от восторга.
Следующие десять лет он мечтал стать капитаном, строил модели парусников и каждый раз ошеломленно замирал при виде бесконечной водной глади.
К шестнадцати стало очевидно, что капитаном дальнего плавания ему не быть, а еще – что для поступления в колледж ему совершенно точно придется подтянуть математику.
Так в его жизни появился Майкрофт.
Его личный океан.
Величественный, гордый, опасный, снисходительный к людским страстям, таящий множество секретов в глубинах своей души.
Даже странно, как что-то столь непростое могло скрываться под довольно заурядной внешностью?
Иногда Грегори хотелось спросить его: «Тебе со мной не скучно?». Потому что, чего он действительно не понимал, так это того, что нашел в нем Майкрофт Холмс.
Он самый обыкновенный, ничем не примечательный парень: никаких особенных достижений ни в учебе, ни в спорте, ни в чем-то еще. Говорят, симпатичный, хотя опять же, ничего необычного Грег в своем лице не видел. Лицо как лицо. То ли дело семейство Холмсов-Ватсонов. Он бы хотел уметь прищуриваться так, как это делал Майкрофт, выбивая мишени в тире – жестко, холодно, – учитывая, на кого он собирается учиться и кем работать – иметь подобный взгляд в запасе было бы не лишне. Или такое выражение лица, как иногда бывает у Шерлока – «Ах, мир, как же ты меня достал!». Наблюдать его у десятилетнего мальчишки было особенно забавно. Но больше всего ему нравилась мимика Джона. Порой создавалось впечатление, что он разговаривает больше всех других вместе взятых, хотя на самом деле это было совсем не так. Просто выражения его лица сменялись так быстро и порой означали так много… Вот от чего бы уж Грегори точно не отказался, так это от возможности слегка прищурившись, приподняв правую бровь и поджав губы добиваться от братьев Холмсов чего угодно. Ну, может, и не чего угодно, но вымытой посуды от Майкрофта и пятнадцати минут тишины от Шерлока – точно, он сам видел…
– Можешь и не стараться… – промычал Майкрофт, не шевелясь и даже глаз не открывая.
– Ты вроде бы спал, – смутился Грег.
– А ты вроде бы пытался скопировать лицо Джона в тот момент, когда он вспоминает, что вообще-то является главой семьи и помимо обязанностей имеет еще и привилегии.
– И как, похоже было?
– Казалось, ты увидел таракана и одновременно вспомнил, что пора платить налоги. Но не переживай, это выражение не получается и у меня. На Шерлока оно ничуть не действует, – глянув на монитор, Майкрофт поднялся на ноги и потянулся, разминая затекшие плечи. – Нам пора, они подъезжают. А минут через десять здесь уже будет соцработник.
*********
Припарковав машину на стоянке за пару кварталов от дома, Джон развернулся к Шерлоку. Тот как раз закончил разговор и отложил телефон.
– Экзема и аллергическая сыпь на запястьях и щиколотке, – повторил Шерлок слова собеседника и бросил чуть слышно: – Черт!
– Мне жаль.
– Тебе не жаль!
– Мне жаль, что у тебя не получилось. Но я рад, что нам не надо ехать в Сассекс, – спокойно добавил Джон, давно уже привыкший к вспышкам раздражения, которыми так и искрил Шеролок, когда что-то происходило вопреки его желаниям.
Как раз таки поведение сына и было одной из главных причин, почему его так обеспокоил предстоящий визит соцслужбы. Не то чтобы их проверяли так уж часто, однако достаточно, чтобы прийти к выводу – экстренная уборка в доме далеко не самое сложное.
Будь их семья самой простой, заурядной семьей, никаких проблем бы не возникло. Или, если б все члены их маленькой семьи могли притворяться обывателями с той легкостью, с которой умеет это делать Майкрофт. Но увы, ни он, Джон, ни Шерлок особенными талантами лицедеев не обладали. Однако если ему притворяться и необходимости не было, то Шерлок, со своей потрясающе не своевременной искренностью и любовью к экспериментам и над чужими нервами тоже, нуждался в кратком курсе по обращению с представителями соцслужб.
Джон эту лекцию проводил каждый раз, как они ожидали визита кого-нибудь незнакомого, и с каждым разом список всевозможных «не» – нельзя, не смей, не вздумай – стремительно возрастал. Впрочем, в оправдание Шерлока можно заметить, что он ни разу не повторился, если не считать приема «Ой, кажется, из террариума сбежал мой тарантул. Как вы думаете, он мог спрятаться в вашей сумочке?». Причем в первый раз вопрос этот был совершенно искренним и соответствовал действительности. И лишь оглушительная реакция гостьи виновата в том, что сын задумался о повторении. Обычно же он все-таки предпочитал изобретать что-нибудь новенькое.
Но и это было не самым страшным: за последнее время Шерлок стал более рассудительным, и Джон надеялся, что все же сумел взрастить в нем некий внутренний ограничитель. Большее беспокойство у него вызывала мысль, что младший напортачит не из вредности, а по незнанию. Поэтому на всякий случай он решил уточнить:
– Ты запомнил?
– Да, – поджал губы тот.
– И то, что…
– Да.
– Самое главное – не пытайся умничать!
– Знаю.
– Говори кратко и просто…
– Умный ребенок… Боже, что может быть ужаснее?
– Быть умным – это одно, а умничать – другое.
Шерлок отвернулся к окну, нахмурившись.
– Я буду самим собой…
– Да ты вообще меня слышал? – всплеснул руками Джон. Он был готов повторить все еще раз, если б это имело хоть какой-то смысл и если б оставалось время.
Обычно проверка состояла из стандартных моментов: разговор с семьей, осмотр дома и двора, заполнение тестов и разговор с ребятами наедине. Наименее опасным было совместное интервью, в течение которого Джон мог хоть как-то контролировать Шерлока, и тесты, в основном направленные на выявление домашнего насилия. Дом был приведен в относительный порядок и казался вполне уютным и очень, очень обыкновенным – не зря Джон трижды бегал к мусорным бакам в соседнем квартале, соблюдая на всякий случай всевозможные методы конспирации – старую куртку Майкрофта, надвинутое на лицо кепи и фонарик на самой малой мощности.
Ну а самым трудным было, как не сложно догадаться, собеседование. Особенно когда Шерлоку становилось откровенно скучно или человек вызывал у него явную неприязнь. Именно из-за него при воспоминании о последнем визите представителей соцслужбы Джон непроизвольно кривился как от зубной боли. Ему оставалось лишь надеяться, что в этот раз все будет лучше, да утешаться мыслью, что в любом случае хуже уже просто некуда.
************
Спустя два часа Джон осторожно закрыл дверь за пожилой дамой. Так осторожно, будто эта дверь была хрустальной. Документы с официальным заключением по результатам проверки придут в течение трех дней. Но он уже знал, что в них будет написано.
В течение всего визита этой дамы они ходили буквально по краю.
Все началось с элементарного – представляя мальчишек, он сказал: «Младший – Шерлок, а это Майкрофт и его парень, Грегори Лестрейд». Грег отнесся к его словам абсолютно нормально и, поздоровавшись, вернулся к учебникам. А вот Майкрофт впал в ступор. И Джону, дабы вернуть старшего к реальности, даже по голове его потрепать пришлось, чего тот терпеть не мог. Чуть нервно пригладив встрепанные волосы ладонью, Майкрофт вернулся к разработанному ими этой ночью плану.
– Джон и Шерлок только что вернулись из больницы, – улыбнулся он соцработнику мило и скромно, так, как это и должны делать Настоящие Юные Джентльмены. – Если вы не возражаете, дом вам покажу я.
Улыбнувшись в ответ, та согласно кивнула, и Джон показал за ее спиной большой палец. Этим ходом они добились ненавязчивого присутствия Майкрофта во время всего визита: если б дом показывал Джон, оно показалось бы странным. К тому же идеальные манеры Майкрофта и его четко выверенный по случаю тон всегда приводили в благодушное настроение людей, еще помнящих, что такое правильное английское воспитание.
Старший сын – весь, от кончиков домашних туфель до идеального порядка на верхних полках его шкафа – прямое доказательство того, насколько Джон замечательный отец.
Подав руку даме, Майкрофт помог ей подняться по лестнице, по пути рассказывая о своих любимых предметах и планах на поступление в университет. Трое, оставшиеся в гостиной, медленно выдохнули, переглянулись, и у них одновременно мелькнула мысль, что если за дело взялся Майкрофт, значит, все будет хорошо. По крайней мере до того момента, как в игру вступит Шерлок.
Пользуясь передышкой, Джон заварил чай и, оставив Шерлока биться над какими-то графиками под неукоснительным присмотром Грега, сбегал наверх переодеться. Дверь в его комнату была чуть приоткрыта, значит, сюда соцработник уже заглянула. И Джон наверняка знал, на что она точно обратила внимание: на явно узкую для двоих кровать и фотографию в траурной рамке на тумбочке, и знал, какие она сделала выводы. Соцработники все как один вечно пропускали стандартный для одиноких опекунов вопрос, встречается ли он с кем-нибудь и как к этому относятся дети.
Между тем Майкрофт, пропустив вперед даму, вышел из своей комнаты и, слегка перегнувшись через перила, позвал Шерлока:
– Братец, будь столь любезен, поднимись к нам.
Майкрофт не был бы Майкрофтом, если б не добавил к тону чуть-чуть насмешливого подзуживания, но уловить его смогли лишь те, кто действительно хорошо его знал. Соцработник по-прежнему улыбалась и рассматривала потолок. А посмотреть было на что.
Их дом, впрочем как и любой старый дом, внешне выглядя вполне пристойно, любил, тем не менее, преподносить им сюрпризы. Внезапно начинали скрипеть половицы, отказывались открываться фрамуги, или вот однажды потекла крыша, оставив на потолке коридора темные разводы.
Полазив по Инету и узнав о крышах все, что было можно, Джон решил обойтись своими силами – вызов ремонтника был непозволительной на тот момент роскошью. Он написал завещание, вооружился молотком и плоскогубцами и, пообещав Шерлоку все сокровища мира, только бы он держался подальше от лестницы, полез на крышу. Через несколько часов и пару отбитых пальцев протечка была устранена, но оставался грязный потолок. Пожав плечами и сказав, что раз каникулы и время есть, то и он вполне может за это взяться, ведь не Джону же с его ногой туда лезть, Майкрофт пошел за краской. Джон полагал, что тот потолок просто побелит, и, зная дотошность старшего сына, не придавал значения тому, насколько затянулись работы.
И вот, спустя пару недель Майкрофт поставил его на верхней ступеньке и убрал закрепленное под скошенным потолком полотно.
И из Джона просто выбило дух: он судорожно открывал рот, силясь произнести хоть слово, но все мысли враз разбежались.
Майкрофт не просто закрасил грязные разводы, он разрисовал потолок. Фактически, это была фреска. Их старый дом: полукруглые ступеньки крыльца, белые занавески распахнутых окон зимнего сада вздуваются парусами, плетеная мебель под кустами сирени; на столике его ноубук, пяльцы с незаконченной вышивкой небрежно брошены в корзину, чуть в стороне высится модель Тауэрского моста, построенная Шерлоком из палочек от эскимо (прошлое лето действительно было безумно жарким), а на подоконнике одного из окон корешком вверх лежит знакомая записная книжка.
Джон повернулся к сыну и вгляделся в его слегка смущенное, неуверенное лицо. За всем ярким блеском, суетностью, взрывоопасностью и беспокойностью гениальности младшего сына, он как-то упустил из виду, что гениев в этой семье все же двое. Нет, он всегда понимал, что Майкрофт умен, очень умен, но только сейчас осознал, насколько сильно тот ограничивал себя, будучи успешным слишком во многом. Он вспомнил, Мери говорила – Майкрофт в средней школе был чудо-ребенком: участвовал в спектаклях, писал рассказы, рисовал пастелью, увлекался орнитологией. И проявлял талант ко всему, за что бы ни брался. Но потом… Зная Майкрофта, нетрудно было угадать, что произошло. Мальчик вырос, осознал свою ответственность перед семьей и собственным будущим и выбрал то, что считал правильным. Джон был рад, наблюдая истоки становления Холмса-политика, но Холмса-художника, Холмса-актера, Холмса-писателя, Холмса-ученого и всех других Холмсов, которые никогда не сбудутся, ему было искренне жаль.
Он так и сказал тогда Майкрофту:
– Мне очень жаль.
Тот неуверенно улыбнулся и передернул плечами.
– Мне тоже… Но все могло быть намного хуже.
– Но это очень красиво. И я никогда не уеду из этого дома – ведь тогда придется забирать с собой и крышу, а кто у меня купит дом без крыши? – столь же серьезным голосом продолжил Джон, но получив тычок локтем, рассмеялся. – Действительно, очень красиво.
И Майкрофт благодарно улыбнулся, принимая похвалу.
А вот соцработник, похоже, решила, что это фотообои, и Джон не стал ее разуверять. Потому что следующим наверняка был бы вопрос о Школе Искусств, а что мог ответить Джон? «Нет-нет, мой сын предпочитает стать Серым кардиналом»?
Поднявшийся тем временем Шерлок распахнул перед ней дверь своей комнаты, галантно пропуская даму вперед. И замер на пороге.
Его комната… ну, это была вовсе не его комната!
Он три вечера потратил, выцарапывая на стене смайлик, а сейчас на этом месте была карта мира, совершенно скучная, ничем не примечательная карта мира! По центру комнаты висела люстра, но слава богу, было еще светло и ее можно было не зажигать, потому что Шерлок был уверен: сколько ни щелкай выключателем – она не загорится. Стол был разобран, фантастическое хитросплетение сообщающихся стеклянных трубочек стояло вместе с вытащенными из кладовой наградами на полке, с которой исчезли все заспиртованные части летучей мыши. Правда на подоконнике по-прежнему росла пшеница: один лоток контрольный, второй – поливаемый пестицидами, третий Джон дважды в месяц отвозил на работу и подвергал десятиминутному рентгеновскому излучению.
Но это была не его комната!
Где банка с головастиками? Где схема метро с его личными примечаниями и прогнозами где и когда будет ремонтироваться конкретная ветка? Где чучело альбатроса? Где та штука из спичек, которую он начал клеить на днях сам не зная зачем?
Где, где все остальное?
Впрочем, понятно где – давно уже увезено мусорной машиной.
Послав виновникам катастрофы гневный взгляд, в котором явно читалось «Я с вами еще разберусь», Шерлок прошел в комнату.
– У вас очень чисто, – ненавязчиво попыталась завязать разговор соцработник.
– Сам удивляюсь, – фыркнул Шерлок.
– Могу я?.. – она прикоснулась к ручке шкафа, дождавшись равнодушного кивка, открыла дверцу и посмотрела на верхнюю полку.
С верхней полки на нее смотрел череп и улыбался.
На несколько секунд все замерло.
– Он… настоящий? – пискнула соцработник, отступая на шаг.
– Ну что вы! – тут же спохватился Джон. – Пластиковый. Очень хорошая имитация.
– Хотите подержать? – невинно предложил Шерлок.
– Ни за что! – решительно выдохнула она и закрыла шкаф. – А где другие игрушки?
– Что, простите? – удивился Шерлок.
А Джон встретился взглядами со стоящим в коридоре Майкрофтом. Игрушки! Как они могли забыть об игрушках?
– Игрушки? – продолжила дама уже не таким уверенным тоном. – Во что ты играешь в свободное время?
– Я играю на скрипке! – гордо ответил Шерлок, задирая подбородок.
– Да, я вижу, но… Машинки? Лего? М-м-м… Роботы?
– Мне что, пять? – возмущенно фыркнул Шерлок.
Она растерянно глянула на Джона, но тот лишь плечами пожал, мол, возраст такой, сами понимаете.
– Кстати, о возрасте. Нам поступило заявление на перевод ребенка на домашнее обучение…
Джон подтверждающее кивнул. Конечно, знай он, какую глупость выкинет Шерлок, подождал бы с письмом еще месяц-другой, но так уж получилось, и от своих намерений отказываться он не собирался. Все равно за что повесят: за овцу или ягненка*.
– Вы знаете, мы не рекомендуем оставлять детей до двенадцати лет дома одних.
– Я уже не маленький! – не мог не встрять Шерлок.
– Он и не будет один. Утром занятия с репетиторами, а со второй половины дня я буду уже свободен, – по крайней мере Джон надеялся, что все так и будет, и он не вернется однажды к развалинам дома.
Дальнейший осмотр происходил спокойнее. Шерлок вел себя идеально и только однажды не выдержал: увидев сияющий чистотой барабан стиральной машинки, он обернулся к брату и спросил с нескрываемым изумлением:
– Как?!
Но Майкрофт лишь хмыкнул и, достав пилочку, подровнял ногти.
Следующий раз Джон забеспокоился в гараже – младший отчаянно сигнализировал глазами, переводя перепуганный взгляд с соцработника на ничем не примечательную банку из-под краски в углу. Вероятность, что в нее сунутся, была очень мала, но по побледневшему лицу Шерлока было понятно, что если вдруг все же – это будет катастрофа. Но тут в игру вернулся Майкрофт, перехватывая инициативу:
– Не хотите ли вернуться в дом? Нам там будет удобнее заполнить тесты, к тому же, думаю, чай как раз заварился, вы же не откажетесь присоединиться к Джону?
Во время собеседования Джон мерил шагами гостиную, готовый в любую минуту сорваться и бежать за лекарствами для дамы или адвокатом для Шерлока. Но все обошлось. Сын вышел чуть надутым, буркнул, что все нормально, и, взяв из шкафа книгу, уселся на диван. С легким беспокойством Джон отметил, что это «Приключения Тома Сойера», а когда сын, достав чистый листок, принялся делать пометки, и вовсе забеспокоился не на шутку. Но с этим он разберется чуть позже.
И вот теперь, закрыв за соцработником дверь и, наконец, свободно переведя дыхание, он точно мог сказать, как все прошло.
Они справились.
Все-таки справились.
Он вернулся в гостиную, где в напряженной тишине его ждали мальчишки. И ничего не говоря, просто улыбнулся, и еще раз – шире, заметив, как расслабляются их лица и начинают светиться глаза.
– Ну, что, сыграем в «Клюедо*»?
– А давайте, – кивнул Майкрофт. – Только, чур, карточки тасует не Шерлок!
– Это еще почему?
– Потому что в прошлый раз ты смухлевал, дорогой братец!
– Как можно смухлевать в «Клюедо»?
– Он взял еще один набор и смешал карточки, – пояснил Грегу Майкрофт. – Вот и получилось, что труп мало того, что покончил с собой, так еще и сделал это при помощи веревки, ножа и двух гаечных ключей одновременно!
– Зато как весело было, – ухмыльнулся Шерлок, явно вспоминая выражение лица брата после вскрытия карт.
– Знаешь, что…
– Так, мальчики, не ссорьтесь, я раздаю. Майкрофт, дай сюда колоды. Итак, убийца, место, оружие… И у нас сорок минут, чтобы все раскрыть, потому что мне еще ехать к психологу, после чего придется еще и убеждать ее не начинать повсеместное лечение блоготерапией.
__________
* английская пословица (As well be hanged for a sheep as for a lamb) русский аналог:
семь бед – один ответ.
Клюедо (Cluedo) – известная также как «Улика»
************
– О чем бы вы хотели сегодня поговорить?
– Я не знаю. Все как обычно. Моя жизнь абсолютно заурядна.
– Вы сегодня без трости.
– Да.
– И рука не дрожит?
– Как видите.
– Так что же случилось за эту неделю, что прошла с нашей предыдущей встречи?
– Ничего особенного. Нет, правда. То есть, она была весьма насыщенной на события, но не больше, чем предыдущая, или та, что была до предыдущей, или чем та, что была месяц назад… А вы все так же пишете «Проблемы с доверием».
– А вы все так же заглядываете в мой блокнот. Если вы не будете откровенны со мной, то тремор может вернуться. Вам кажется, что вы сумели убежать от войны, но в любой момент она может настигнуть вас снова…
– Вы думаете, я убегаю от войны? Нет, совсем нет. Я никогда не покидал поля боя. Это другая война, совсем другая, но тем не менее… Война с обстоятельствами, неудачами, судьбой, человеческим непониманием – я давно уже «воюю» на ней. Что изменилось за эту неделю? Я просто понял, что я на ней не один. Больше не один.
@темы: шерлок ввс, фики, непростая простая
Дедлайн как образ жизни
читать дальше
*************
Запись в блоге:
День, как кроличья нора, тянулся бесконечно.
Событий, произошедших за последние двадцать четыре часа, хватило бы и на три дня, но мне, как всегда, везет.
*************
– Так ты со мной? – нетерпеливо повторил Шерлок, уже стаскивая с Джона плед.
– Еще чего! – фыркнул тот, вцепившись в другой конец. – Ночь на дворе!
– Ну пожааалуйста! Я не хочу идти один!
– Разумеется, ты никуда не пойдешь один, ты вообще никуда не пойдешь! Не дальше собственной кровати, по крайней мере!
– Нет, пойду! Сам!
– Я тебя не пущу.
– А я сбегу!
– А я поймаю и отлуплю.
– Не отлупишь, – пожал плечами Шерлок, присел на край кровати и заканючил: – Ну, пожалуйста! Я же умру от любопытства, если не узнаю, что они там из школы украли! Пойдем!
– Украли? – высунул нос из-под пледа Джон.
– Ну да!
– Из школы?
– А я про что!
– Тебе не кажется более правильным позвонить в полицию, и пусть они сами разбираются?
– Нет, кто мне поверит? В лучшем случае, они вышлют патруль, тот подъедет, посветит фонариком в окна, и убедившись, что все тихо, уедет. Да еще и решат, что я просто своей «любимой» школе насолить хотел.
– И что ты предлагаешь?
– Надо взять с собой фотоаппарат. У нас будут доказательства. И пистолет. Это может быть опасно.
Мысленно застонав, Джон скинул плед.
– Такси? Метро? – нетерпеливо подпрыгивал рядом Шерлок, дожидаясь пока Джон натянет кроссовки.
– Как насчет пробежаться? – Джону внезапно захотелось проверить, а полностью ли нога вернулась к прежней подвижности и гибкости, и вновь испытать то ощущение свободы, которое может дать только ветер, бьющий в лицо. Тем более что, вообще-то, сама школа находилась не так уж далеко. Это неделю назад пешком ему пришлось бы добираться туда дольше часа. Но со здоровой ногой это было делом двадцати минут. – Как ты, готов?
Шерлок похлопал себя по карманам:
– Телефон, фонарик, веревка, фотик.
– Зачем веревка?
– А вдруг вязать придется?
– Кого?
– Преступника! Или спускаться с крыши?
– Я тебе что, Индиана Джонс?
– Ты круче. Побежали?
Они выскочили за порог, оставив на зеркале в прихожей записку:
«М!
Мы ушли на преступление.
Не звони, будем в засаде…»
Мегаполисы никогда не спят, но в их районе было относительно тихо. Редкие прохожие да кошки, шарахающиеся из-под ног. Шерлок бежал впереди, время от времени оборачиваясь и бросая через плечо лукавую улыбку. Шарф развевался за спиной, кудри трепал ветер, и чувствовал себя ребенок явно в своей стихии. Джон следовал за ним – прохладный, но еще не морозный воздух врывался в легкие, пробуждал и заставлял радоваться жизни.
Кирпичные стены школы показались непозволительно быстро.
В два счета перелетев через невысокую ограду, Шерлок шмыгнул в ближайшие кусты. Шепотом проклиная ее острые наконечники, Джон последовал за ним и уверенно придержал за рукав приготовившегося к следующему броску сына.
– А теперь, мистер Бонд, самое время обсудить план дальнейших действий. А также, откуда у тебя эта информация.
– У нас нет времени!
– О, уверен, у нас его достаточно. Особенно для того, чтоб развернуться и пойти домой.
– Какой же ты упрямый!
Джон только тихо хмыкнул.
– О, ну ладно. Позавчера, когда ты пошел к директору, а я – к мистеру Крамеру, я случайно услышал, как под лестницей шепчутся двое.
– Случайно?
– Ну, возможно, мне стало любопытно, и я подошел поближе. Серьезно, если хочешь, чтобы что-то осталось в тайне – говори об этом громко, это привлечет гораздо меньше внимания. Эти двое шептались. Одного я узнал – парень из старших классов, ничего особенного, но вот второй… он стоял в тени и почти не говорил, но кое-что было понятно: он не из нашей школы, у него легкий ирландский акцент, и он на несколько лет младше этого старшеклассника, но отдает ему приказы. И это было очень и очень странно. Ему лет двенадцать, а ни один шестнадцатилетний амбал не будет слушаться кого-то, настолько младше.
– Понятно, и ты увидел в нем этакого capo di tutti capi*. В двенадцатилетнем ребенке.
– Не смейся, это действительно было чертовски странно. И он сказал, что какое-то «дело» встало, потому что сломалось оборудование.
– И ты решил, что они его решат украсть из школы?
– Я проследил за амбалом на следующий день.
– А ты не должен был быть на занятиях?
– Я увидел из окна, как он беседует с одним парнем…
– И учитель отпустил тебя с урока?
– Ну, он слегка отвлекся на одну девчонку, и я прошмыгнул в кладовку, где хранится всякая всячина для занятий, а оттуда – на лестницу черного хода.
– Очень своевременно.
– Да, пожалуй.
– Хотелось бы мне знать, как поучаствовали в этом твои муравьи…
– Хм-м… Не важно. Короче, они подкупили охранника, чтоб тот оставил приоткрытым окно на первом этаже в правом крыле. Далее поднимутся на второй, им нужно как раз в кабинет биологии – то ли у них отмычки есть, то ли не я один научился делать слепки. И это очень удачно, потому что нам не придется сторожить их здесь, как…
– …как двум идиотам, пытающимся скрыться за давно облетевшими голыми ветками…
– Верно.
– Мы тем самым черным ходом пройдем наверх и затаимся в кладовой, так?
– И сфотографируем их оттуда! Но надо поторопиться: они договорились на два, а сейчас уже без четверти! – прошептал Шерлок, вставая в полный рост.
– Стой! Куда рванул?
– Мы не успеем!
– Успеем. Сначала приготовь ключи – они в руке у тебя быть должны, не хватало только перед дверью стоять, по карманам шаря. И вот, надень.
Шерлок недоуменно заморгал:
– Что это?
– Шапка. Это такой головной убор!
– Я знаю, что такое шапка, но это мало похоже на шапку!
– Ну извини, что первым под руку попалось. Натягивай. А то твои вихры любой ученик за сто метров узнает. Давай быстрей, и не ворчи!
Взволнованное бегом сердце успокаивалось. Успокаивалось постепенно и вдумчиво, не само по себе, но намеренно – как происходило всегда перед серьезными операциями, независимо от того, что было у него в руках – инструменты или оружие. Он не волновался ни под пулями, ни под противный ровный писк кардиомонитора. Он просто не мог позволить себе такой роскоши, как паника и страх. Естественные человеческие реакции, насильственно вытравленные многими хирургами и военнослужащими, а уж военными врачами – всегда.
Вот и сейчас. Джон сколько угодно мог говорить себе, что это смешно, да и попросту глупо – приравнивать охоту за мелким хулиганьем к чему-то, что было с ним там. Но поделать ничего не мог – тело само вспомнило прежние движения, рефлексы, состояния. От нового Джона Ватсона, главы семейства, осталась разве что голова, и мысленно он пинал себя за любопытство и любовь к приключениям: если их здесь застукают – им не поздоровится.
Фонарики без дела лежали в руке – Шерлок в темноте, слабо рассеиваемой желтым светом фонарей, видел как кошка, да и Джон не жаловался. Добежать, пригнуться, юркнуть. Ключ с первой попытки легко вошел в замок и повернулся с легким щелчком. Шерлок приглашающее распахнул дверь, пропуская его вперед.
– Из тебя выйдет неплохой домушник, – хмыкнул Джон.
– Я подумаю над твоим предложением, – откликнулся шепотом тот. – Второй этаж.
– Я помню.
Замок в двери кладовой поддался с той же легкостью, и они зашли в небольшую комнату – пыльную, заставленную какими-то ящиками под самый поток.
– Ею пользуются все, – шепнул ему на ухо сын. – Тут просто прорва ужасно интересных вещей, но мне никак не удается нормально все рассмотреть. Там ящики нового преподавателя биологии, это – какие-то жидкости от химика и неудачные модели – от физика. Главное – ничего не опрокинуть. Грохоту будет…
Джон аккуратно продвигался к дальней стене с дверью, выходящей, очевидно, в класс биологии. Если Шерлок все расслышал верно, то уже через пару минут юные преступники залезут через окно, а через шесть-семь будут здесь.
– Открывай дверь. Где фотоаппарат? – Джон присел на корточки перед приоткрытой, буквально на несколько сантиметров дверью, надеясь, что этого хватит, чтобы поймать в объектив лица школьных грабителей. – Не сопи мне в ухо!
– Я тоже посмотреть хочу!
– Обойдешься. Тише. Идут.
Минут пять потребовалось двум темным фигурам, чтобы отсоединить от учительского стола несколько штуковин, среди которых Джон различил центрифугу и электронный микроскоп. Но время для удачного кадра все никак не попадалось: то один наклонится, то второй, то оба спинами повернутся. Джона это начинало раздражать, а Шерлок так и вовсе уже выходил из себя. Наконец, подходящий кадр подвернулся, и Джон нажал на кнопку.
Яркая вспышка полыхнула, ударив по привыкшим к темноте глазам. Шерлок, отшатнувшись очень резко, задел локтем какие-то коробки, и они начали валиться как карточный домик. Откуда-то сверху свалилось что-то круглое и, треснув Шерлока по голове, откатилось в сторону, а резкий химический запах начал забиваться в легкие.
– Вот, черт, – ошеломленно выдохнул Джон. – Шерлок, руку, руку давай, и побежали!
Забрав что-то с пола, тот решительно схватил его за запястье и, перепрыгивая через поваленные коробки, устремился к двери. Пора было выбираться отсюда.
____________
* capo di tutti capi (итал.) – «Босс боссов» – фраза, используемая сицилийской и американской мафией, для обозначения босса самой влиятельной мафиозной семьи.
На их улице свет горел всего лишь в двух окнах: в соседнем доме, где жила молодая семья с маленьким ребенком, и в их, на кухне. Шерлок переглянулся с Джоном и поудобнее перехватил свою ношу. Не надо быть провидцами, чтобы догадаться, что сейчас их ждет нагоняй. Откладывать его не было смысла, и потому они, войдя и скинув обувь, сразу прошли туда. Кафельно-пластиковое пространство кухни сейчас напоминало сцену какого-нибудь фильма про шпионов, вроде бондианы. Яркий круг света, чашка кофе для усталого героя, и сам герой в синей шелковой пижаме вместо любимой хлопчатобумажной в серую полоску. Джон вынужден был признать, что талант к драматургии у старшего в крови.
Они с Шерлоком вместе остановились на краю света и, глядя на Майкрофта слегка виноватыми глазами, хором протянули:
– Э-э-э…
– Это все, что вы можете сказать по данному вопросу? – уточнил Майкрофт и изящным движением кисти подбросил записку. Та крутанулась в воздухе и приземлилась перед ними.
– Да в тебе гибнет великий драматург, – фыркнул Шерлок, щелчком отправляя бумажку обратно брату. – Кто бы мог подумать…
– В тебе, очевидно, тоже, – покосившись на него, скривил губы Майкрофт. – С каких это пор ты крадешь экспонаты из подсобки?
– Это не экспонат, это мой новый друг! – заявил тот и дунул внутрь черепа, поднимая облачко пыли. – Он буквально свалился мне на голову.
– Это поэтому ты забыл выключить вспышку у фотоаппарата?
– А ты откуда знаешь? О, нет, молчи – камеры…
– Информация с них поступает на компьютер охранника, а тот круглосуточно качает порно, хотя по инструкции не должен включать интернет. Но кто сейчас следует правилам, верно?
– Никто не следует, – согласился Джон. Он уже рылся по шкафчикам, доставая кружки, ложки, банки с кофе и какао. – Особенно, своим собственным. Ты почему не спишь, Майкрофт? Мы не настолько сильно шумели, чтобы тебя разбудить.
Тот устало потер лицо руками и откинулся на спинку стула.
– Я не стал засыпать. Потому что… э-э-э… ну, в общем, там спит Грег.
– В твоей спальне?
– В моей кровати.
– А я-то было решил, что чужие кроссовки в прихожей мне померещились, – приподнял брови Джон и потянулся за вскипевшим чайником.
– И это все, что ты хочешь узнать? – недоуменно пробормотал Майкрофт, косясь на младшего брата.
– Ну, будь что поинтереснее, ты не сидел бы сейчас на кухне в гордом одиночестве. Кстати, что произошло?
– Когда он уходил, уже было довольно поздно, и я попросил его сообщить, как доберется. Он позвонил, мы разговорились, а его отец случайно услышал. Не много, но достаточно, чтобы сделать правильные выводы. Они разругались, Грег хлопнул дверью и вернулся сюда.
– Я где-то так и представлял. Надеюсь, его родители в курсе, что он у нас?
– Я позвонил его матери. Мы мило побеседовали. Она не против его ночевки здесь.
– Да неужели?
– Ну, возможно, она почему-то решила, что у нас есть спальня для гостей, – хитро прищурился Майкрофт.
– Но мы-то знаем, что ее нет, отсюда вопрос: почему ты не сопишь рядом с ним, пуская слюни на его подушку?
Майкрофт скривился, залпом допил явно остывший кофе, передергиваясь от отвращения, но промолчал.
– Что, какие-то проблемы? – Поставив кружку с какао перед Шерлоком, Джон отобрал у него новую игрушку и четко сказал: – Пей и спать, живо!
Тот, конечно, покривлялся для порядку, но кружку взял. Майкрофт, глянув на брата, лишь вздохнул завистливо: ему бы его проблемы.
– Я и так выглядел вчера перед Грегом просто по-дурацки. В твоих старых вещах, весь мокрый и в пене, да еще пытался этого вот со шкафа стащить. Да он просто в ступор впал, когда вошел и это все увидел!
– Он честно пытался не заржать, – хмыкнул Шерлок.
– А потом эта пытка плюшками!
– Ты выглядел так, будто у тебя зуб болит.
– Не хватало еще захрапеть при нем или начать пускать слюни на подушку! – проигнорировал младшего Майкрофт. – Тем более, что я…
– …не можешь контролировать все, когда спишь, – хмыкнул Джон. – Ладно сегодня, но как ты собираешься с кем-то жить, если боишься предстать перед ним в глупом положении? И кстати, где плюшки? Или вы все на ужин умяли?
– Оставалась парочка, но я ждал вас часа два…
– Домашняя выпечка, – понимающе кивнул Шерлок, – ты просто не смог устоять. Кстати, а откуда они взялись?
– Плюшки? О, это Джон подвергся атакам женской незамужней части персонала госпиталя.
– Что?
– Помнишь, он написал в блоге, что не плохо бы подыскать нам маму? Похоже, они восприняли эти слова как прямое указание к действию. Полагаю, сдоба – это только начало, и к нам скоро придут знакомиться. Ты уже готов произвести впечатление на потенциальную родительницу?
– Не пугай его, Майкрофт, он и так бледноват. Шерлок, допивай какао, и спать, хоть часа три перехватишь.
– Я не хочу какао, я так пойду.
Шерлок сполз с табуретки, прихватив свою находку. Он был немного бледен и непривычно вял, но Джон списал это на усталость.
– Не самый умный твой поступок, – дипломатично заметил Майкрофт, услышав, как за Шерлоком захлопнулась дверь в ванную.
– Я знаю. Но он и один мог сбежать, верно? Однако разбудил меня. Это стоит поощрять, как думаешь?
– Наверное, ты прав, но тогда тебе придется забыть о покое.
– Да я уже давно не помню, что это такое, – улыбнулся Джон. – Само понятие вычеркнуто из обращения.
– А ты как думал, – рассмеялся Майкрофт. – С Холмсами связался, как-никак.
– Надо Грега предупредить, он, бедный, еще не понимает, во что впутывается.
– Даже и не думай, пускай сюрприз будет.
Они рассмеялись, но Джон вдруг резко замолчал, насторожившись:
– Ты слышал?
– Нет, что?
Но тот уже несся по лестнице. Майкрофт не успел вскочить, как сверху раздался его взволнованный голос:
– Вызывай скорую!! Отравление!
Размалеванные граффити стены старого гаража прикрывал кустарник, тянувшийся к ним провод прятался в переплетенье веток. Само место выглядело совершенно заброшенным, и даже крепкий амбарный замок на двери гаража казался насквозь проржавевшим. Тропинка, ведущая к остову сгоревшего дома, а от него – к гаражу, давно бы заросла бурьяном, если б не несколько мальчишек, протоптавших ее от ближайшей школы. Кто-то думал, что они там перекидываются в картишки, кто-то – что курят травку, другие – что просто отлынивают от домашних обязанностей, но никто из взрослых не был любопытен настолько, чтобы пойти проверить, а школьники предпочитали в ту сторону даже и не смотреть. Говорят, двое старшеклассников хотели залезть в тот гараж в прошлом году, но накануне их сбила машина.
Сейчас в этом гараже, изнутри больше похожем на бункер, находился лишь один подросток, хотя еще с полчаса назад здесь было довольно суетно. Но, получив желаемое, больше он в их обществе не нуждался, впереди маячила более привлекательная цель. Подключив добытое в школе оборудование, он осторожно придвинул к себе чашку Петри и небольшой тюбик мази.
Игра началась.
Память иногда сильнее разума. Джон точно знал, что причин для беспокойства нет, но снова оказавшись в роли «родственника пациента» испытал намного большую тревогу, чем ожидал, хотя с самого начала все шло вполне удачно.
Увидев бледного, в холодной испарине Шерлока, захлебывающегося рвотой на кафельном полу, он сначала заорал что-то Майкрофту и только потом, поднимая на руки легкое тело, подумал «Школа, подсобка, что-то уронили, сильный запах… отсроченная реакция…». Неотложка приехала за пару минут, ребята оказались знакомыми по его ночным дежурствам и сами предложили отвезти их в его же больницу. Из приемного отделения уже более-менее оправившегося Шерлока перевели в токсикологию и, велев Джону ждать и не путаться под ногами, увезли на обмывание, хотя яд почти наверняка попал в организм через дыхательные пути, но лучше было перестраховаться.
В ожидании момента, когда ему, наконец, вернут сына, Джон метался по палате, то и дело раздвигая жалюзи и оглядывая коридор. Он позвонил Майкрофту и попросил, приняв все меры предосторожности, осмотреть те вещи Шерлока, в которых он «сидел в засаде» – кроссовки, куртку. И уже начал сходить с ума от беспокойства, сам себя накручивая, когда в коридоре снова раздался тихий скрип каталки, и он снова увидел Шерлока – в дурацкой больничной рубашке, уже не такого бледного и спокойно спящего.
Медсестра помогла устроить его на койке, закрепив запястье, подключила капельницу и ушла.
С того момента прошло часа три, и Джон то и дело ненадолго отрубался, откинувшись в кресле, но не разрешал себе засыпать. Он знал, что надо просто перетерпеть это самое темное и тяжелое время перед рассветом, ведь толком вздремнуть не получится все равно. Стряхнув с себя очередную полудрему, Джон решил раздобыть себе кофе, а заодно наведаться в хирургическое – глянуть, как там «его» пациенты. Задача усложнялась еще и тем, что столкнуться с кем-нибудь из знакомых он хотел еще меньше, чем прошлым вечером. Ему совсем не улыбалось объяснять, что он делал в чужом отделении, да еще и не в свою смену. Он просто хотел стаканчик кофе. Не так уж много для такого длинного дня, который и начаться-то, толком не успел.
До хирургического он добрался спокойно. Скопировал на флешку записи операций, убедился, что «его» больных перевели в отделение интенсивной терапии в состоянии вполне удовлетворительном. Особенно учитывая, в каком их привезла скорая. В интенсивное соваться не имело смысла, и Джон уже развернулся, направляясь обратно, когда наткнулся на знакомый взгляд.
– Похоже, мы просто обязаны выпить вместе кофе, – устало улыбнулся глава хирургического отделения. Мистер Шумен славился тем, что категорически отказывался от обязательного слова «доктор» в обращении к нему, говоря, что какой же из него доктор, если за письменным столом он проводит больше времени, чем за хирургическим. Джону было, что на это возразить, но еще Шумен славился потрясающим упрямством.
– Я как раз об этом думал, – признался он, прикидывая, где видел ближайший автомат.
– Новый поток ординатуры выпил весь приличный кофе в этом здании. И даже в той кафешке, что через дорогу, остался только растворимый. Но у меня в кабинете есть кофеварка, и я давно искал возможность приватно с вами поболтать.
– Ну что ж, тогда ведите.
– Я считал, что вы уехали сразу после операций.
– М-м, я вернулся. Обстоятельства…
– Да, бывает… – закивал понимающе Шумен. – Кстати, я просмотрел видео. Для того, кто не оперировал столько лет, это очень и очень хорошо.
– Спасибо.
– Я вас не хвалю, так что и благодарить не стоит. Я просто констатирую факт. Вы не терапевт. Взять хотя бы ваши записи. Конечно, терапевты славятся отвратительными почерками, но ваш настолько ужасен, что переплюнет любой.
– Веский аргумент, – усмехнулся Джон.
– Вы – хирург.
– Так написано в моем дипломе, но еще несколько суток назад моей левой нельзя было доверить и чистку картошки.
– Но сейчас она не дрожит.
– Да, уже пару дней.
– И вы без трости.
– Опять куда-то задевал, – пожал плечами Джон.
– И я знаю, что один ваш старый преподаватель и мой давний друг, наш общий коллега, говорил вам, что я ищу себе замену. Наука, доктор Ватсон, меня слишком давно ждет моя истинная страсть.
– Но почему я? У нас много талантливых, давно практикующих хирургов…
– Потому что главе отделения не обязательно надо быть талантливым хирургом, но необходимо быть ответственным и честным человеком. Он не только составляет график дежурств и консультирует коллег, но еще, например, участвует в комиссии по трансплантации, и его слово – одно из самых веских. Это тяжелая ноша, но я уверен, вы потянете.
– Осторожнее, мистер Шумен, я могу отнестись к вашим словам, как прямому предложению.
– Я настаиваю на этом! Так что проходите терапию, поступайте на курсы повышения и восстанавливайте лицензию. Я не собираюсь вас торопить, но вы должны знать – мы уже обсуждали вашу кандидатуру с главврачом, и это кресло будет ждать вас.
– Вот, черт, – выдохнул Джон, беря со стола горячую чашку. – А кофеварка наследуется вместе с ним?
Он думал об этом предложении, пока возвращался в токсикологическое отделение. Думал, сворачивая в боковые коридоры в попытке избежать коллег. Думал, открывая двери знакомой палаты. И только обнаружив, что ни в кровати, ни в туалете Шерлока нет, он выкинул из головы все лишнее. На данный момент у него возник вопрос поважнее – где его сын?
Госпиталь – огромная махина из стекла и бетона. Шесть этажей, три крыла. Старое здание неоднократно ремонтировалось, расширялось, надстраивалось и сейчас представляло собой скорее муравейник, со сложной системой лифтов и переходов и сотней подсобных помещений. Найти здесь того, кто не желает быть найденным – практически невозможно. Поиск может занять весь рабочий день и окончиться ничем. Единственное, на что рассчитывал Джон: охранники на выходах не выпустят ребенка в одной больничной рубашке, да и Шерлок слишком любопытен, чтобы уйти, не обследовав все, а значит, рано или поздно он его найдет.
Начать, пожалуй, следовало с тех помещений, что были уже Шерлоку пусть немного, но знакомы: нижние этажи – хирургическое отделение, педиатрическое, терапевтическое, лаборатории, неотложка, морг. В хирургии Джон бы его заметил. В лаборатории без идентификационной карты не пробраться. Возможно, Шерлок проснулся, обнаружил, что остался один, и решил найти его, Джона? Тогда начать лучше с собственного кабинета. Несколько наивно, но ничем не хуже любого другого варианта.
Взъерошив волосы, Джон направился к лифтам.
Нельзя сказать, что он особенно разволновался или рассердился. Младший сын имел нескончаемый запас вредных привычек и пропадал далеко не в первой. Он умудрялся «потеряться» в зоопарке, в магазине, в автобусе, с легкостью Дэвида Копперфильда исчезал из запертой кабинки туалета или кресла стоматолога. Однажды это произошло в кинотеатре: в начале сеанса Джон держал в руке ладошку Шерлока, но когда по экрану поползли титры и зажегся свет, увидел рядом с собой совершенно незнакомого ребенка, которого все также продолжал держать за руку, и при этом понятия не имел, как и когда произошла подмена.
Так что госпиталь – не самый плохой вариант.
Но у его кабинета беглеца, разумеется, не было.
Подумав немного, Джон сделал то, что и любой разумный человек на его месте. Он достал телефон и наябедничал Майкрофту.
Через пару минут ноутбук в его кабинете уже был включен, пароли введены, и старший сын лазил по системе госпиталя, подключаясь к пункту охраны, а через него к видеокамерам.
– Почему только в коридорах и кафе? – возмущался он в наушнике хенд-фри. – А в палатах? В приемных? В подсобных помещениях?
– А неприкосновенность частной жизни? – хмыкнул в ответ Джон. – Ты видишь его?
– Сейчас нет, но я просматриваю назад. Мой ноут не тянет программу идентификации лиц, а жаль, было бы проще.
– Я не сильно тебя отвлекаю?
– Нет, я рубашку глажу. Вчера не успел. Грег еще спит, и я ему почти завидую – столько было шума и суеты, а ему хоть бы хны… Стоп! Буквально за пару минут до твоего возвращения, Шерлок вышел из палаты, и…
– И?..
– Лифт, третий этаж.
– Педиатрическое. Что он там забыл?
– Он вошел в кабинет заведующей.
– Но ее рабочий день еще не начался!
– А скрепке с поста медсестры все равно.
– Он что, взломал ее кабинет? – возмущенно ахнул Джон.
– Это риторический вопрос? Шерлок оттуда еще не выходил, так что если поторопишься, успеешь его перехватить. А мне пора заняться блинчиками.
– Возьми ноут на кухню! – Лифт двигался возмутительно медленно, сколько бы Джон ни давил на кнопку вызова.
– Ну нет, я буду отвлекаться, и они наверняка подгорят.
– Майкрофт, без тебя я его ни за что не найду. А если твои блинчики будут идеальными, поданными с идеальным кофе к идеально накрытому столу…
– Угу… – подтвердил Майкрофт.
– …то Грегори убежит от тебя, сверкая пятками.
– Хм…
– Так и будет, уверяю тебя!
– Ладно, убедил. Я беру ноут на кухню, только, чур, под руку не лезть.
Разумеется, пока Джон добирался до кабинета заведующей педиатрическим отделением, Шерлок успел оттуда улизнуть. Аккуратно закрыв за собой дверь все той же скрепкой.
– Он прошел у тебя за спиной. Буквально только что. На сколько выставить температуру?
– Направо или налево?
– Направо, и свернул в коридор. Температура?
– Я всегда пеку на максимуме. Это выход на лестничную площадку. Вверх или вниз?
– Погоди, я переворачиваю… почему они липнут?
– Много положил яиц?
– Нет.
– Мало положил?
– Ты вообще когда-нибудь готовил блинчики?
– Да! Из порошкового теста. Его просто надо было разбавить водой… Где Шерлок?
– Вестибюль. Разговаривает с кудрявой медсестрой.
– Черт! – Похоже, разговора с коллегой было не избежать.
– Поторопись…
– Они уходят?
– Пока нет, но я слышу, как скрипят половицы. Грег проснулся, и скоро я отключусь…
Ступеньки замелькали под ногами так быстро, будто бежал Джон вниз по эскалатору навстречу движению. В детстве он частенько так баловался в супермаркетах, и ему неизменно влетало от мамы. Потому что подобное поведение не могло не привести к катастрофе.
На площадке, вписываясь в поворот, он действительно не заметил, как распахнулась дверь и мелькнула форма медсестры. В воздух взлетели папки, бланки и банка с леденцами.
– Проклятье!
– Доктор Ватсон?
– Мисс Улыбка?
– Что, простите?
– Это все ваша улыбка, – выкрутился Джон, поднимая папки. – Она просто сбивает с ног!
– О, – смущенно заморгала она. – А что вы здесь делаете? Ваш рабочий день еще не начался.
– Да, я знаю, мой сын немного приболел, – пробормотал Джон, гадая, как бы так посмотреть на ее бейджик, чтобы при этом девушка не подумала, что он пялится на ее грудь. Невольно ему вспомнилась одна из коллег и ее привычка цеплять бейджик за задний карман джинсов.
– Ох, я вам очень сочувствую…
– Ничего страшного. Полагаю, все гораздо лучше, чем мне казалось еще несколько часов назад, учитывая, что он уже весьма резво бегает по зданию. Кстати, вы не видели лохматого тинэйджера в больничной рубашке?
– Нет… А вы уверены, что его нет в палате? Знаете, подростки ужасно стесняются этих рубашек с завязками на спине, когда… э-э-э… сзади все видно…
– Увы, Шерлок к ним не относится. Думаю, он и в Букингемский дворец не постесняется голышом отправиться. – Леденцы, шурша оберткой, ускользали из пальцев, и вот они уже вдвоем ползают по площадке, пытаясь собрать их обратно в пузатую пластиковую банку.
– Ой, а мне бы хотелось с ним познакомиться, – пожала девушка плечами, да так удачно, что Джон сумел, наконец, разглядеть ее имя.
– Некоторым желаниям лучше никогда не осуществляться, Молли.
– Вот уж действительно, – поддакнули сверху, – но тут уж ничего не поделаешь.
Шерлок стоял над ними, уперев руки в боки, в нелепой больничной рубашке, еще более лохматый, чем обычно.
– Молли, мой сын, Шерлок. А это Молли Хупер, мы работаем вместе.
– Приятно познакомиться, Шерлок. Джон так много…
– Я мог бы сказать, что и мне приятно, но Джон нас учит никогда при нем не врать.
– А еще я учил тебя быть вежливым.
– Бесполезное занятие.
– О да, это очевидно…
– Простите, – прервала их Мисс Улыбка по имени Молли, – но мне и вправду пора.
В момент собрав с пола оставшееся, Шерлок впихнул все это в руки растерявшейся девушки. Та легонько кивнула своему коллеге, смущенно улыбнулась его пасынку и зацокала каблучками вверх по лестнице. Проводив ее взглядом и услышав, как наверху хлопнула дверь, Джон молча обернулся к непоседе, полагая, что гнева и вопроса в его глазах вполне достаточно. Но Шерлок лишь плечами пожал:
– Она тебе не подходит.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что сказал – она не подходит тебе. Слишком простая. Слишком заурядная. Стеснительная и наверняка любит котят.
– Это просто ужасно! – съерничал Джон и нащупал в складках ткани детскую ладошку. Иногда ему ужасно хотелось, чтобы они с Шерлоком срослись наподобие сиамских близнецов где-нибудь в районе запястий. А иногда ему казалось, что это уже произошло. – Тогда мне следует уделить больше внимания кому-нибудь не столь робкому, верно?
– Ты имеешь в виду мисс Адлер? Вот уж нет! Она слишком умна и хладнокровна, а педиатрическое отделение – это просто прикрытие. Все в ее кабинете говорит об этом. Один умный и хладнокровный – это еще нормально, двое – почти невыносимо, но трое… Нет, этой мисс не место среди нас.
– Ты и себя относишь к умным и хладнокровным? – иронично хмыкнул Джон.
– Я умный, ты – хладнокровный, и если воспринимать нас как одно целое – то да. И кстати, она не сама пекла ту шарлотку – в ее мусорной корзине реклама соседней пекарни. Так что у нас остается мисс с плюшками. И не смотри на меня так, я не подразумевал ее фигуру. Но нам она все равно не подходит – у нее роман с адвокатом: я видел, как они вместе выходят из подсобки, слишком встрепанные, чтобы просто заниматься поисками стетоскопа.
– Ты невыносим, – рассмеялся Джон, стараясь погасить зародившиеся было внутри него подозрения. – А что ты вообще в вестибюле делал?
– Тебя искал! – невинно заморгал Шерлок, но Джон ему не поверил. Ни на грош.
Торговаться с тем, кто не уступает тебе в уме, а может быть, скоро начнет и превосходить, сложно, но возможно. Торговаться с Шерлоком – все равно что идти по минному полю. В итоге, им все же удалось договориться о перемирии. Шерлок пообещал вести себя идеально вплоть до выписки из госпиталя, а Джон, со своей стороны, должен был убедить медсестру принести ему что-нибудь интересное из больничной библиотеки, доставить что-нибудь съедобное из китайского ресторанчика, позаботиться о том, чтобы сына выписали в худшем случае завтра, а лучше – сегодня, прямо сейчас, и, в последних, во время обеденного перерыва провести Шерлока в лаборатории, а еще лучше – в морг. И как бы Джона не ужасала вся неправильность этой сделки, ему позарез были необходимы спокойные часы, чтобы он смог не только поработать, но и съездить домой. Ему нужно было переодеться, собрать свои вещи, прихватить кое-какие Шерлоковы, но самое главное – заглянуть под ванну.
Чтобы перестать мучиться дурацкой идеей и убедиться, что его сын все же не на столько идиот.
Или все же на столько.
Джон смотрел на бутылочку с прозрачной жидкостью в своей ладони, раз за разом перечитывал надписи «Осторожно! Токсично!» и «Беречь от детей!» и не понимал, что ему, черт возьми, теперь делать и как ему реагировать.
Обеденный перерыв наступил непозволительно быстро. Джон толком и обдумать ничего не успел, а уже пришло время выполнять свои обещания.
По справедливости надо заметить, что Шерлок условий не нарушал: сидел в палате, изредка бросался смсками и читал одну за другой старые книги, вытащенные из стопки их столь же потрепанных товарок. С некоторым удивлением Джон обнаружил в этой стопке Габорио, Честертона и По. Знакомые названия привлекли его внимание, подняв волну теплых воспоминаний. Сколько часов он провел, следуя по пятам за великими детективами, расследуя вместе с ними запутанные дела, участвуя в погонях, обличая виновных.
– Ты уже познакомился с Дюпеном? И как?
– Ничего особенного.
– Ничего особенного? Но он великолепный исследователь…
– А по-моему, этот твой Дюпен – очень недалекий малый. Этот прием – сбивать с мыслей собеседника какой-нибудь фразой «к случаю» после пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким, по-видимому, считал его По.
– А ты прочитал Габорио? Как, по-твоему, Лекок – настоящий сыщик?
Шерлок иронически хмыкнул.
– Лекок – жалкий сопляк, – сердито сказал он. – У него только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит. Подумаешь, какая проблема – установить личность преступника, уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре часа, имея те же ресурсы – к черту Интернет. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить сыщиков, как не надо работать.
Джон отошел к окну и повернулся к Шерлоку спиной, рассеянно глядя на уличную суету. Пусть сын умен, но, боже, эта самоуверенность его однажды обязательно погубит.
– Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни настоящих преступников, – ворчливо продолжал тот. – Меня вынудили прослушать последний выпуск новостей, – он кивнул на телевизор возле поста медсестры, прекрасно видимый с его места сквозь открытую дверь. – Мошенничество, махинации на бирже и пьяные за рулем. Скучно. Хочешь не хочешь, а позавидуешь тому же отцу Брауну, у него хотя бы был свой личный гениальный преступник!
– Хватит ныть! – обернулся Джон. – Может быть, и тебе на Рождество подарят парочку. Не на это, так на следующее. А теперь поднимайся – мой обеденный перерыв не бесконечен.
Лаборатория поразила Шерлока до самых глубин души.
Один из лаборантов, молодой парень, светящийся энтузиазмом, такой же лохматый, как Шерлок, и даже в похожей рубашке, согласился пожертвовать своим свободным временем, чтобы все им показать. Джон придерживал крутящуюся спинку офисного стула, пока Шерлок взбирался на него, чтобы заглянуть в микроскоп, или центрифугу, или холодильник. Он даже было начал мечтать, что однажды все же увидит, как младшего Холмса награждают Нобелевской за какое-нибудь эпохальное открытие, но нога предупреждающе заныла, и он тут же перестал.
Обратно они возвращались в тишине. Шерлок действительно был впечатлен и даже на время замолчал. Джон, несмотря на свой богатый опыт и не однажды виденную смерть, всегда затихал в полуподвальных помещениях больниц – здесь, по давней традиции, располагался морг. И самый короткий путь из лаборатории к лифту как раз проходил мимо.
Пару раз им пришлось прижаться к стене, пропуская каталки с черными мешками. Первую Шерлок спокойно пережидал, задумчиво барабаня пальцами по подбородку, но вторая привлекла его внимание:
– А это что?
– Где?
– На каталке, на нижней полке.
– Вещи умершего. По-видимому, он погиб, будучи раздетым, в спортзале, например, или, гм, в массажном салоне. В таких случаях вещи забирают, чтобы иметь возможность исследовать, если возникнет какое-нибудь подозрение, ставящее под сомнение естественность причин смерти, а потом их отдают родственникам.
– Только одежду, или обувь тоже?
– И обувь, и аксессуары, сумки, портмоне…
– А ведь Майкрофт собирался навестить меня здесь после школы и репетиторства, верно? – задумчиво пробормотал Шерлок, глядя на широкие двери, за которыми скрылась каталка. – Пусть принесет мне газет, вечерние выпуски.
Пока Шерлок развлекался в лаборатории, Майкрофт наладил прямую трансляцию с той камеры, в поле виденья которой попадала палата Шерлока, прямо на Джонов ноутбук. Жалюзи были раздвинуты, Джон прекрасно видел сына, время от времени косясь на монитор краем глаза, и чувствовал себя намного спокойнее. Правда его совсем не успокаивал тот факт, что Шерлок ничего, абсолютно ничего не делал. Он не читал, не раскурочивал аппарат ИВЛ, не пытался выйти из палаты. Фактически, он почти даже не шевелился – дышал, моргал, не более того. Даже медсестре, пришедшей взять кровь на анализы, пришлось дважды потянуть его за рукав, привлекая к себе внимание, но и тогда Шерлок лишь протянул в ее сторону руку, не отрывая глаз от одной ему ведомой точки на ровной, без единого пятнышка или предмета, больничной стене.
Джону это его поведение было знакомо.
Шерлок думал.
Точнее, он не просто думал – он решал сложное логическое уравнение и пока не видел полностью устраивающего его решения. Подобное его состояние обычно сменялось приступами активности, и Джон спешил завершить рабочий день, чтобы при необходимости как можно быстрей оказаться рядом. Однако проходили часы, сменялись пациенты, а Шерлок все сидел.
Джон даже предположить не мог, чем этаким озадачен его мозг. Это мог быть какой-нибудь пустяк, что-то интересное, но не имеющее практического применения, а мог быть план по покорению вселенной – от Шерлока чего угодно можно было ожидать, казалось, его жадный до мыслительной деятельности мозг хватался за любой повод «подумать», совершенно не озадачиваясь при этом вопросом о значимости предмета размышлений. Сейчас, похоже, он «дорвался до сладкого».
Заполнив последнюю карточку, Джон поскорее закруглился со всеми теми мелкими делами, что порой отвлекали его почти на четверть часа. Не стал вешать халат в стенной шкаф – все равно его утром менять, не стал поливать кактус – все равно он вот-вот окочурится, не стал выравнивать стопки направлений и папок, проверять уровень чернил в ручках – это можно сделать и завтра.
Запихнув ноутбук в рюкзак и подхватив куртку, он поспешил к сыну, надеясь, что тот ничего не успеет натворить за те несколько минут, что потребуются, чтобы подняться на нужный этаж и дойти до палаты. А еще ему было любопытно, что же там «намыслил» Шерлок.
Впрочем, этим вопросом был озадачен не только он, но и чуть не столкнувшийся с ним на лестнице Майкрофт. Переглянувшись и обменявшись приветственными улыбками, они бок о бок продолжили подниматься, обмениваясь на ходу новостями.
– Так зачем мой дорогой брат сбежал из палаты? – даже после учебы, дополнительных консультаций и репетиторских занятий Майкрофт выглядел так, будто только что вышел из дома.
– Представляешь, – фыркнул Джон, – он решил поболтать с теми, кто вроде как претендует на мои руку и сердце!
– Вполне себе представляю! Когда у мамы появился ты, он был готов устроить тотальную слежку для выяснения всех обстоятельств, начиная с момента рождения твоих родителей, заканчивая твоими планами на будущее и малейшими бытовыми привычками. А ведь это было достаточно давно, он был младше и далеко не так инициативен.
– А что сделал ты?
– Погуглил хорошенько, – пожал плечами Майкрофт, улыбаясь. – Кстати, о родителях. Звонил отец Грега, и он был весьма настойчив в своем желании как можно скорее познакомиться с тобой. Я хотел было поначалу предложить встретиться на выходных, но потом подумал, что пока Шерлок здесь, этим можно было бы воспользоваться. Так что он зайдет сегодня в восемь…
– Хорошо. И раз уж мы заговорили о Шерлоке… Я возвращался домой и заглянул под ванну. И нашел какую-то химию из той, что обычно хранится у нас в подвале. Майкрофт, он сделал это сам!
– Вот черт! Я подозревал, но надеялся, что ошибаюсь…
– Мог бы и меня предупредить.
– Да как-то все не ко времени было. А ты спрашивал его, зачем?
– Пока нет, но собираюсь. Есть идеи?
– Да, но озвучивать пока не буду…
– Майкрофт!
– А если я ошибаюсь? Ты только зря запаникуешь…
– Ну надо же… «А если я ошибаюсь»… – не обидно передразнил его Джон и улыбнулся.
– Что? – поймал его улыбку Майкрофт.
– Вот ты уже и совсем взрослый. И больше никаких «раз я так говорю, значит, так оно и есть».
– Когда я так говорил?
– Ты не говорил, но ты так думал…
– О, ну возможно, иногда… – растерянно протянул Майкрофт.
– Нам сюда.
Шерлок сидел, до подбородка укутанный в одеяло, с Агатой Кристи на коленях, но Джон был уверен, что драматическая поза была принята только что, при их приближении, ведь не мог же он переворачивать страницы силой мысли, раз уж обе руки под одеялом, верно? К тому же он весь день ждал, когда же сын решит воспользоваться своим положением, выбивая для себя всяческие блага. Впрочем, младший быстро скинул с себя амплуа несчастного сиротки, стоило ему только заметить Майкрофта.
– Ты принес газеты? Свежие? Давай их сюда.
– Только что с печатного станка. Еще краска пачкается.
Шерлок зашуршал газетами, а Джон пристроился к его нетронутому подносу с ланчем. Есть хотелось зверски. Майкрофт бродил по палате, кончиками пальцев прикасаясь то к подоконнику, то к стопке книг, то к истории болезни. То ли ему было скучно, то ли он выискивал, куда бы спрятать жучок. Джон надеялся на второе – на ночь жалюзи палаты закроют, и та камера, к точке зрения которой он привык за минувшие полдня, станет для них бесполезной. Джон задумчиво гонял по тарелке горошек, прикидывая, куда бы он точно заглянул, если бы был Майкрофтом и хотел бы спрятать что-нибудь, например, камеру, от брата-непоседы, когда Шерлок подскочил на кровати и тихо сказал:
– Карл Пауэрс.
– Что, прости?
– Карл Пауэрс – так звали мальчика, утонувшего сегодня в бассейне. Это его мы видели на каталке!
– На какой каталке? – встрепенулся Майкрофт.
– Которая ехала в морг, – уточнил Шерлок, пробегая глазами статью.
– Тебя водили на экскурсию в морг… – пробормотал старший, и Джон понадеялся, что легкий оттенок зависти в его голосе ему лишь показался, однако на всякий случай напомнил:
– Кто-то, кажется, собирался быть взрослым.
– Ты собираешься быть взрослым? – оторвавшись от газеты, Шерлок уставился на брата. – Что за чушь! Я всегда считал, что ты для этого слишком умен, и не смотри так на меня, я, очевидно, ошибался. Да кто захочет быть взрослым! – распаляясь, он всплеснул руками, отшвыривая спланировавшую на пол газетную «простыню». – Посмотри хотя бы на Джона! Он не спит ночами, работает до одури и готов есть больничный обед в отделении токсикологии, а здесь ведь специальная еда, и я уверен – это ужасная гадость!
Не донеся до рта ложку, Джон замер и поморгал, глядя в тарелку. По правде говоря, он не чувствовал вкуса пищи. Она насыщала, и его желудок наконец-то перестал судорожно сжиматься, умоляя держаться подальше от автоматов с паршивым кофе и угрожая язвой. Последний раз он ел перед операцией, на ходу сжевав шарлотку, и с тех пор прошли почти сутки, так что какой-то резон в словах сына был.
– Это называется «ответственность»! – возмутился Майкрофт.
– Это называется «скука смертная»! – парировал Шерлок и показал брату язык. – Ни за что не буду взрослым! Взрослые всем должны, но при этом им ничего нельзя!
– Это не то, что ты можешь контролировать! Ты просто вырастаешь – и все! – старший уже почти кричал, пытаясь достучаться до брата.
– Что за чушь, – фыркнул Шерлок, насупившись, – должен быть какой-то способ, какой-то путь, ты просто злишься, что не додумался до этого первым!
– О, ну путь-то есть: второй поворот направо, а дальше прямо до самого утра*!
– Второй поворот… до утра… – пробормотал Шерлок, недоуменно заморгав. – Майкрофт, ты хорошо себя чувствуешь?
Тот, остановленный на самом скаку, заморгал в ответ, потом, очевидно, сообразив, застонал сквозь зубы и, резко развернувшись и бросив Джону «Жду тебя дома», решительно вышел из палаты.
– Ты уверен, что он будет в порядке? – после секундной паузы уточнил Шерлок. – Он нес какой-то бред.
– О, не беспокойся, он в норме, – махнул рукой Джон и достал из нагрудного кармана рубашки неприметный маленький блокнотик. Сюда он записывал различные нужные мелочи, например «Шерлок. Новые ботинки» или «Майкрофт. Овощи», а сегодня там появилась надпись «Шерлок. Питер Пэн». Немного подумав, Джон поставил вместо точки знак равенства, уверенный, что он доставит ему гораздо больше хлопот, чем Шерлоково незнание классики детской литературы. – Так что там с этим мальчиком?
– О, это очень интересно! – сразу переключился Шерлок, наклоняясь за газетой. – Он умер во время заплыва, понимаешь? Во время, а не до и не после, а значит, он никак не мог быть в обуви!
– Да с чего ты вообще взял, что мы его тело видели? Разглядеть его в мешке…
– Очертания угадывались! Невысокий рост, одежда мужская, но ярких оттенков, небольшой рюкзак с изображением «Человека-паука» и электронные часы с ним же – следовательно, мальчик, тинэйджер, лет двенадцати – четырнадцати. Карлу Пауэрсу было одиннадцать, видимо, он был высоким, по газетной фотографии точно не скажешь. А еще на каталке внизу, вместе с вещами, лежал мешок для обуви – красный и с той же символикой, на бирке инициалы К. П. – фломастером, но он был пустой, Джон, понимаешь? У него были ботинки или, скорее всего, кроссовки, и он их любил, брал специальный мешок, хотя знал, что в бассейне у него будет своя кабинка и можно будет просто поставить их на нижнюю полку, но он все равно взял, несмотря на то, что собирался утром впопыхах, очевидно, опаздывая на поезд… – Шерлок уже метался по палате, ероша волосы, взмахивая руками и то и дело подбегая к Джону, чтобы ткнуть пальцем в пару строчек в статье.
– Погоди, погоди, но с чего ты взял…
– Часы! Они отстают, Джон! Причем, значительно. Рюкзак и мешок для обуви были очень чистыми, с запахом стирального порошка, видимо, часы случайно забыли в кармане при стирке. Они водонепроницаемые, какие и нужны пловцу, но такого все же не перенесли. И мешок! Мешок тоже постиран, на нем всего одно пятнышко грязи – около горловины, видимо, он спешил и не до конца протер подошву, так что очевидно, что свою обувь он туда клал, так где же она? – взмахнув руками, Шерлок задел стопку книг, и те посыпались ему под ноги. Холмс-младший замер на какое-то мгновение, глядя на них, а потом медленно поднял голову:
– Джон… – ошеломленно выдохнул он.
– М-м?
– Джон!
– Да? – оторвался тот от статьи. – Что?
– Джон, а если его убили?
___________________________
* Если кто успел забыть – адрес острова Нетинебудет (Питер Пэн)
Фыркнув последний раз, Джон отвернулся к окну.
Горло саднило, голова гудела. Последние четверть часа он спорил с Шерлоком до хрипоты, и ему стоило невероятных трудов убедить сына не мчатся в морг осматривать тело на предмет возможных следов преступления. Главный его аргумент «Ну кому надо убивать школьника?» Шерлок парировал фразой «Как ты думаешь, сколько людей хотело бы убить меня? А я ведь младше!», и их спор начинался заново.
– Так, ладно, – вздохнул Джон, потерев ладонями лицо, – мне пора.
– Что? Ты уходишь? – встрепенулся Шерлок, сидевший на краю постели нахохлившимся воробьем.
– Я обещал Майкрофту: к нам должен зайти отец Грега, он хочет со мной познакомиться.
– Грег! – хмыкнул сын, сердито жмурясь. – Он вот-вот попросит, чтоб ты и его усыновил…
– Не говори ерунды. Мне казалось, он тебе нравится.
– Он ничего. И за Майкрофтом в его присутствии наблюдать забавно – он так старается остаться таким, какой есть, и при этом быть таким, чтобы понравиться Грегу, что мне кажется – его мозг вот-вот сдастся и откажется работать вовсе. И он станет похож на всех влюбленных идиотов разом.
– Какой ты добрый! – шутливо восхитился Джон, разворачиваясь на пятках. – Я пошел. А ты не смей никуда выходить, не мучай медсестер, никуда не лезь и, вообще, поужинай и ложись-ка спать.
– Погоди, ты что – не вернешься?
– Шерлок, твое состояние более чем удовлетворительное, завтра я тебя отсюда уже заберу, и я ужасно измотан и хочу спать.
– Ты можешь спать здесь!
– Что, опять на кресле?
– Я уверен, та милая медсестра сможет раздобыть тебе еще одну каталку!
– Шерлок…
– Я не усну тут один, ну ты же сам это понимаешь! Вокруг столько всего нового, непривычного, неизученного… Оно заставляет меня… все время о нем думать… я просто не могу перестать, не могу остановиться… Да еще эта загадка с Пауэрсом… – Шерлок смотрел на него горестными, немного воспаленными глазами, и было ясно, что он не притворяется. Он действительно не уснет.
– Я вернусь, – пообещал Джон и, потрепав лохматую макушку, вышел из палаты.
До дома он добрался быстро и даже успел заскочить в магазин, уверенный, что ни один мужик, самостоятельно восстанавливающий машину и переживающий за сына-похоже-что-гея, не откажется посидеть с пивом и солеными сухариками, или Джон ничего не понимает в людях.
Он успел только поставить сумки да, заглянув в подвал, поздороваться с мальчишками, оголтело скачущими по пятачку в боксерских перчатках. Звонок в дверь оторвал его от размышлений, успеет ли он заскочить в душ или стоит сразу взяться за ужин.
Отец Грега оказался ничем не примечательным мужчиной: лет за сорок, короткая стрижка, потертая куртка, невыразительная мимика. Внешностью Грег явно пошел в мать или более дальних родственников, хотя определенное фамильное сходство угадывалось. Однако этому Джон был только рад, выглядел Лестрейд-старший как «простой парень», а значит, и он мог спокойно включить своего «простого парня» и выпить немного пива, смывая усталость последних дней.
Было удивительно тепло и тихо. Джон распахнул на кухне окна, позволяя легкому сквозняку бродить по первому этажу, играя занавесками и сдувая к соседям дразнящий аромат жарящегося мяса. Совершенно неожиданно они сначала заговорили о работе Джона, потом о работе Лестрейда, перескочили с нее на любимые детективы, а там Джон просто не мог не упомянуть про Шерлока. Ну а о Шерлоке он мог говорить бесконечно.
Минут сорок спустя вылезшие из подвала распаренные и потные мальчишки застали своих отцов мирно пьющими пиво под мясо. Лестрейд-старший травил байки на тему «А вот однажды мы выехали на убийство…», Джон отвечал ему рассказами «А мой младший один раз такое учудил…». Прижимая пакет с замороженным горошком к Греговой скуле под его же свистящий шепот: «Да не парься ты, все равно фингал будет», Майкрофт только круглил глаза, слушая, как двое взрослых мужчин хохочут над проделками брата. Внезапно то, что казалось катастрофой, превратилось в победу. Он был знаком с отцом Грега и не зря считал его закостенелым гомофобом. Его, Майкрофта Холмса, приятеля их сына, никогда б не приняли с тем радушием, с каким примут его как сына Джона Ватсона.
Майкрофт смотрел на смеющегося отца и набирался смелости сказать, что звонили из социальной службы, и кажется, у них неприятности.
*************
Запись в блоге:
День, как кроличья нора, тянулся бесконечно.
Событий, произошедших за последние двадцать четыре часа, хватило бы и на три дня, но мне, как всегда, везет.
*************
– Так ты со мной? – нетерпеливо повторил Шерлок, уже стаскивая с Джона плед.
– Еще чего! – фыркнул тот, вцепившись в другой конец. – Ночь на дворе!
– Ну пожааалуйста! Я не хочу идти один!
– Разумеется, ты никуда не пойдешь один, ты вообще никуда не пойдешь! Не дальше собственной кровати, по крайней мере!
– Нет, пойду! Сам!
– Я тебя не пущу.
– А я сбегу!
– А я поймаю и отлуплю.
– Не отлупишь, – пожал плечами Шерлок, присел на край кровати и заканючил: – Ну, пожалуйста! Я же умру от любопытства, если не узнаю, что они там из школы украли! Пойдем!
– Украли? – высунул нос из-под пледа Джон.
– Ну да!
– Из школы?
– А я про что!
– Тебе не кажется более правильным позвонить в полицию, и пусть они сами разбираются?
– Нет, кто мне поверит? В лучшем случае, они вышлют патруль, тот подъедет, посветит фонариком в окна, и убедившись, что все тихо, уедет. Да еще и решат, что я просто своей «любимой» школе насолить хотел.
– И что ты предлагаешь?
– Надо взять с собой фотоаппарат. У нас будут доказательства. И пистолет. Это может быть опасно.
Мысленно застонав, Джон скинул плед.
– Такси? Метро? – нетерпеливо подпрыгивал рядом Шерлок, дожидаясь пока Джон натянет кроссовки.
– Как насчет пробежаться? – Джону внезапно захотелось проверить, а полностью ли нога вернулась к прежней подвижности и гибкости, и вновь испытать то ощущение свободы, которое может дать только ветер, бьющий в лицо. Тем более что, вообще-то, сама школа находилась не так уж далеко. Это неделю назад пешком ему пришлось бы добираться туда дольше часа. Но со здоровой ногой это было делом двадцати минут. – Как ты, готов?
Шерлок похлопал себя по карманам:
– Телефон, фонарик, веревка, фотик.
– Зачем веревка?
– А вдруг вязать придется?
– Кого?
– Преступника! Или спускаться с крыши?
– Я тебе что, Индиана Джонс?
– Ты круче. Побежали?
Они выскочили за порог, оставив на зеркале в прихожей записку:
«М!
Мы ушли на преступление.
Не звони, будем в засаде…»
Мегаполисы никогда не спят, но в их районе было относительно тихо. Редкие прохожие да кошки, шарахающиеся из-под ног. Шерлок бежал впереди, время от времени оборачиваясь и бросая через плечо лукавую улыбку. Шарф развевался за спиной, кудри трепал ветер, и чувствовал себя ребенок явно в своей стихии. Джон следовал за ним – прохладный, но еще не морозный воздух врывался в легкие, пробуждал и заставлял радоваться жизни.
Кирпичные стены школы показались непозволительно быстро.
В два счета перелетев через невысокую ограду, Шерлок шмыгнул в ближайшие кусты. Шепотом проклиная ее острые наконечники, Джон последовал за ним и уверенно придержал за рукав приготовившегося к следующему броску сына.
– А теперь, мистер Бонд, самое время обсудить план дальнейших действий. А также, откуда у тебя эта информация.
– У нас нет времени!
– О, уверен, у нас его достаточно. Особенно для того, чтоб развернуться и пойти домой.
– Какой же ты упрямый!
Джон только тихо хмыкнул.
– О, ну ладно. Позавчера, когда ты пошел к директору, а я – к мистеру Крамеру, я случайно услышал, как под лестницей шепчутся двое.
– Случайно?
– Ну, возможно, мне стало любопытно, и я подошел поближе. Серьезно, если хочешь, чтобы что-то осталось в тайне – говори об этом громко, это привлечет гораздо меньше внимания. Эти двое шептались. Одного я узнал – парень из старших классов, ничего особенного, но вот второй… он стоял в тени и почти не говорил, но кое-что было понятно: он не из нашей школы, у него легкий ирландский акцент, и он на несколько лет младше этого старшеклассника, но отдает ему приказы. И это было очень и очень странно. Ему лет двенадцать, а ни один шестнадцатилетний амбал не будет слушаться кого-то, настолько младше.
– Понятно, и ты увидел в нем этакого capo di tutti capi*. В двенадцатилетнем ребенке.
– Не смейся, это действительно было чертовски странно. И он сказал, что какое-то «дело» встало, потому что сломалось оборудование.
– И ты решил, что они его решат украсть из школы?
– Я проследил за амбалом на следующий день.
– А ты не должен был быть на занятиях?
– Я увидел из окна, как он беседует с одним парнем…
– И учитель отпустил тебя с урока?
– Ну, он слегка отвлекся на одну девчонку, и я прошмыгнул в кладовку, где хранится всякая всячина для занятий, а оттуда – на лестницу черного хода.
– Очень своевременно.
– Да, пожалуй.
– Хотелось бы мне знать, как поучаствовали в этом твои муравьи…
– Хм-м… Не важно. Короче, они подкупили охранника, чтоб тот оставил приоткрытым окно на первом этаже в правом крыле. Далее поднимутся на второй, им нужно как раз в кабинет биологии – то ли у них отмычки есть, то ли не я один научился делать слепки. И это очень удачно, потому что нам не придется сторожить их здесь, как…
– …как двум идиотам, пытающимся скрыться за давно облетевшими голыми ветками…
– Верно.
– Мы тем самым черным ходом пройдем наверх и затаимся в кладовой, так?
– И сфотографируем их оттуда! Но надо поторопиться: они договорились на два, а сейчас уже без четверти! – прошептал Шерлок, вставая в полный рост.
– Стой! Куда рванул?
– Мы не успеем!
– Успеем. Сначала приготовь ключи – они в руке у тебя быть должны, не хватало только перед дверью стоять, по карманам шаря. И вот, надень.
Шерлок недоуменно заморгал:
– Что это?
– Шапка. Это такой головной убор!
– Я знаю, что такое шапка, но это мало похоже на шапку!
– Ну извини, что первым под руку попалось. Натягивай. А то твои вихры любой ученик за сто метров узнает. Давай быстрей, и не ворчи!
Взволнованное бегом сердце успокаивалось. Успокаивалось постепенно и вдумчиво, не само по себе, но намеренно – как происходило всегда перед серьезными операциями, независимо от того, что было у него в руках – инструменты или оружие. Он не волновался ни под пулями, ни под противный ровный писк кардиомонитора. Он просто не мог позволить себе такой роскоши, как паника и страх. Естественные человеческие реакции, насильственно вытравленные многими хирургами и военнослужащими, а уж военными врачами – всегда.
Вот и сейчас. Джон сколько угодно мог говорить себе, что это смешно, да и попросту глупо – приравнивать охоту за мелким хулиганьем к чему-то, что было с ним там. Но поделать ничего не мог – тело само вспомнило прежние движения, рефлексы, состояния. От нового Джона Ватсона, главы семейства, осталась разве что голова, и мысленно он пинал себя за любопытство и любовь к приключениям: если их здесь застукают – им не поздоровится.
Фонарики без дела лежали в руке – Шерлок в темноте, слабо рассеиваемой желтым светом фонарей, видел как кошка, да и Джон не жаловался. Добежать, пригнуться, юркнуть. Ключ с первой попытки легко вошел в замок и повернулся с легким щелчком. Шерлок приглашающее распахнул дверь, пропуская его вперед.
– Из тебя выйдет неплохой домушник, – хмыкнул Джон.
– Я подумаю над твоим предложением, – откликнулся шепотом тот. – Второй этаж.
– Я помню.
Замок в двери кладовой поддался с той же легкостью, и они зашли в небольшую комнату – пыльную, заставленную какими-то ящиками под самый поток.
– Ею пользуются все, – шепнул ему на ухо сын. – Тут просто прорва ужасно интересных вещей, но мне никак не удается нормально все рассмотреть. Там ящики нового преподавателя биологии, это – какие-то жидкости от химика и неудачные модели – от физика. Главное – ничего не опрокинуть. Грохоту будет…
Джон аккуратно продвигался к дальней стене с дверью, выходящей, очевидно, в класс биологии. Если Шерлок все расслышал верно, то уже через пару минут юные преступники залезут через окно, а через шесть-семь будут здесь.
– Открывай дверь. Где фотоаппарат? – Джон присел на корточки перед приоткрытой, буквально на несколько сантиметров дверью, надеясь, что этого хватит, чтобы поймать в объектив лица школьных грабителей. – Не сопи мне в ухо!
– Я тоже посмотреть хочу!
– Обойдешься. Тише. Идут.
Минут пять потребовалось двум темным фигурам, чтобы отсоединить от учительского стола несколько штуковин, среди которых Джон различил центрифугу и электронный микроскоп. Но время для удачного кадра все никак не попадалось: то один наклонится, то второй, то оба спинами повернутся. Джона это начинало раздражать, а Шерлок так и вовсе уже выходил из себя. Наконец, подходящий кадр подвернулся, и Джон нажал на кнопку.
Яркая вспышка полыхнула, ударив по привыкшим к темноте глазам. Шерлок, отшатнувшись очень резко, задел локтем какие-то коробки, и они начали валиться как карточный домик. Откуда-то сверху свалилось что-то круглое и, треснув Шерлока по голове, откатилось в сторону, а резкий химический запах начал забиваться в легкие.
– Вот, черт, – ошеломленно выдохнул Джон. – Шерлок, руку, руку давай, и побежали!
Забрав что-то с пола, тот решительно схватил его за запястье и, перепрыгивая через поваленные коробки, устремился к двери. Пора было выбираться отсюда.
____________
* capo di tutti capi (итал.) – «Босс боссов» – фраза, используемая сицилийской и американской мафией, для обозначения босса самой влиятельной мафиозной семьи.
На их улице свет горел всего лишь в двух окнах: в соседнем доме, где жила молодая семья с маленьким ребенком, и в их, на кухне. Шерлок переглянулся с Джоном и поудобнее перехватил свою ношу. Не надо быть провидцами, чтобы догадаться, что сейчас их ждет нагоняй. Откладывать его не было смысла, и потому они, войдя и скинув обувь, сразу прошли туда. Кафельно-пластиковое пространство кухни сейчас напоминало сцену какого-нибудь фильма про шпионов, вроде бондианы. Яркий круг света, чашка кофе для усталого героя, и сам герой в синей шелковой пижаме вместо любимой хлопчатобумажной в серую полоску. Джон вынужден был признать, что талант к драматургии у старшего в крови.
Они с Шерлоком вместе остановились на краю света и, глядя на Майкрофта слегка виноватыми глазами, хором протянули:
– Э-э-э…
– Это все, что вы можете сказать по данному вопросу? – уточнил Майкрофт и изящным движением кисти подбросил записку. Та крутанулась в воздухе и приземлилась перед ними.
– Да в тебе гибнет великий драматург, – фыркнул Шерлок, щелчком отправляя бумажку обратно брату. – Кто бы мог подумать…
– В тебе, очевидно, тоже, – покосившись на него, скривил губы Майкрофт. – С каких это пор ты крадешь экспонаты из подсобки?
– Это не экспонат, это мой новый друг! – заявил тот и дунул внутрь черепа, поднимая облачко пыли. – Он буквально свалился мне на голову.
– Это поэтому ты забыл выключить вспышку у фотоаппарата?
– А ты откуда знаешь? О, нет, молчи – камеры…
– Информация с них поступает на компьютер охранника, а тот круглосуточно качает порно, хотя по инструкции не должен включать интернет. Но кто сейчас следует правилам, верно?
– Никто не следует, – согласился Джон. Он уже рылся по шкафчикам, доставая кружки, ложки, банки с кофе и какао. – Особенно, своим собственным. Ты почему не спишь, Майкрофт? Мы не настолько сильно шумели, чтобы тебя разбудить.
Тот устало потер лицо руками и откинулся на спинку стула.
– Я не стал засыпать. Потому что… э-э-э… ну, в общем, там спит Грег.
– В твоей спальне?
– В моей кровати.
– А я-то было решил, что чужие кроссовки в прихожей мне померещились, – приподнял брови Джон и потянулся за вскипевшим чайником.
– И это все, что ты хочешь узнать? – недоуменно пробормотал Майкрофт, косясь на младшего брата.
– Ну, будь что поинтереснее, ты не сидел бы сейчас на кухне в гордом одиночестве. Кстати, что произошло?
– Когда он уходил, уже было довольно поздно, и я попросил его сообщить, как доберется. Он позвонил, мы разговорились, а его отец случайно услышал. Не много, но достаточно, чтобы сделать правильные выводы. Они разругались, Грег хлопнул дверью и вернулся сюда.
– Я где-то так и представлял. Надеюсь, его родители в курсе, что он у нас?
– Я позвонил его матери. Мы мило побеседовали. Она не против его ночевки здесь.
– Да неужели?
– Ну, возможно, она почему-то решила, что у нас есть спальня для гостей, – хитро прищурился Майкрофт.
– Но мы-то знаем, что ее нет, отсюда вопрос: почему ты не сопишь рядом с ним, пуская слюни на его подушку?
Майкрофт скривился, залпом допил явно остывший кофе, передергиваясь от отвращения, но промолчал.
– Что, какие-то проблемы? – Поставив кружку с какао перед Шерлоком, Джон отобрал у него новую игрушку и четко сказал: – Пей и спать, живо!
Тот, конечно, покривлялся для порядку, но кружку взял. Майкрофт, глянув на брата, лишь вздохнул завистливо: ему бы его проблемы.
– Я и так выглядел вчера перед Грегом просто по-дурацки. В твоих старых вещах, весь мокрый и в пене, да еще пытался этого вот со шкафа стащить. Да он просто в ступор впал, когда вошел и это все увидел!
– Он честно пытался не заржать, – хмыкнул Шерлок.
– А потом эта пытка плюшками!
– Ты выглядел так, будто у тебя зуб болит.
– Не хватало еще захрапеть при нем или начать пускать слюни на подушку! – проигнорировал младшего Майкрофт. – Тем более, что я…
– …не можешь контролировать все, когда спишь, – хмыкнул Джон. – Ладно сегодня, но как ты собираешься с кем-то жить, если боишься предстать перед ним в глупом положении? И кстати, где плюшки? Или вы все на ужин умяли?
– Оставалась парочка, но я ждал вас часа два…
– Домашняя выпечка, – понимающе кивнул Шерлок, – ты просто не смог устоять. Кстати, а откуда они взялись?
– Плюшки? О, это Джон подвергся атакам женской незамужней части персонала госпиталя.
– Что?
– Помнишь, он написал в блоге, что не плохо бы подыскать нам маму? Похоже, они восприняли эти слова как прямое указание к действию. Полагаю, сдоба – это только начало, и к нам скоро придут знакомиться. Ты уже готов произвести впечатление на потенциальную родительницу?
– Не пугай его, Майкрофт, он и так бледноват. Шерлок, допивай какао, и спать, хоть часа три перехватишь.
– Я не хочу какао, я так пойду.
Шерлок сполз с табуретки, прихватив свою находку. Он был немного бледен и непривычно вял, но Джон списал это на усталость.
– Не самый умный твой поступок, – дипломатично заметил Майкрофт, услышав, как за Шерлоком захлопнулась дверь в ванную.
– Я знаю. Но он и один мог сбежать, верно? Однако разбудил меня. Это стоит поощрять, как думаешь?
– Наверное, ты прав, но тогда тебе придется забыть о покое.
– Да я уже давно не помню, что это такое, – улыбнулся Джон. – Само понятие вычеркнуто из обращения.
– А ты как думал, – рассмеялся Майкрофт. – С Холмсами связался, как-никак.
– Надо Грега предупредить, он, бедный, еще не понимает, во что впутывается.
– Даже и не думай, пускай сюрприз будет.
Они рассмеялись, но Джон вдруг резко замолчал, насторожившись:
– Ты слышал?
– Нет, что?
Но тот уже несся по лестнице. Майкрофт не успел вскочить, как сверху раздался его взволнованный голос:
– Вызывай скорую!! Отравление!
Размалеванные граффити стены старого гаража прикрывал кустарник, тянувшийся к ним провод прятался в переплетенье веток. Само место выглядело совершенно заброшенным, и даже крепкий амбарный замок на двери гаража казался насквозь проржавевшим. Тропинка, ведущая к остову сгоревшего дома, а от него – к гаражу, давно бы заросла бурьяном, если б не несколько мальчишек, протоптавших ее от ближайшей школы. Кто-то думал, что они там перекидываются в картишки, кто-то – что курят травку, другие – что просто отлынивают от домашних обязанностей, но никто из взрослых не был любопытен настолько, чтобы пойти проверить, а школьники предпочитали в ту сторону даже и не смотреть. Говорят, двое старшеклассников хотели залезть в тот гараж в прошлом году, но накануне их сбила машина.
Сейчас в этом гараже, изнутри больше похожем на бункер, находился лишь один подросток, хотя еще с полчаса назад здесь было довольно суетно. Но, получив желаемое, больше он в их обществе не нуждался, впереди маячила более привлекательная цель. Подключив добытое в школе оборудование, он осторожно придвинул к себе чашку Петри и небольшой тюбик мази.
Игра началась.
Память иногда сильнее разума. Джон точно знал, что причин для беспокойства нет, но снова оказавшись в роли «родственника пациента» испытал намного большую тревогу, чем ожидал, хотя с самого начала все шло вполне удачно.
Увидев бледного, в холодной испарине Шерлока, захлебывающегося рвотой на кафельном полу, он сначала заорал что-то Майкрофту и только потом, поднимая на руки легкое тело, подумал «Школа, подсобка, что-то уронили, сильный запах… отсроченная реакция…». Неотложка приехала за пару минут, ребята оказались знакомыми по его ночным дежурствам и сами предложили отвезти их в его же больницу. Из приемного отделения уже более-менее оправившегося Шерлока перевели в токсикологию и, велев Джону ждать и не путаться под ногами, увезли на обмывание, хотя яд почти наверняка попал в организм через дыхательные пути, но лучше было перестраховаться.
В ожидании момента, когда ему, наконец, вернут сына, Джон метался по палате, то и дело раздвигая жалюзи и оглядывая коридор. Он позвонил Майкрофту и попросил, приняв все меры предосторожности, осмотреть те вещи Шерлока, в которых он «сидел в засаде» – кроссовки, куртку. И уже начал сходить с ума от беспокойства, сам себя накручивая, когда в коридоре снова раздался тихий скрип каталки, и он снова увидел Шерлока – в дурацкой больничной рубашке, уже не такого бледного и спокойно спящего.
Медсестра помогла устроить его на койке, закрепив запястье, подключила капельницу и ушла.
С того момента прошло часа три, и Джон то и дело ненадолго отрубался, откинувшись в кресле, но не разрешал себе засыпать. Он знал, что надо просто перетерпеть это самое темное и тяжелое время перед рассветом, ведь толком вздремнуть не получится все равно. Стряхнув с себя очередную полудрему, Джон решил раздобыть себе кофе, а заодно наведаться в хирургическое – глянуть, как там «его» пациенты. Задача усложнялась еще и тем, что столкнуться с кем-нибудь из знакомых он хотел еще меньше, чем прошлым вечером. Ему совсем не улыбалось объяснять, что он делал в чужом отделении, да еще и не в свою смену. Он просто хотел стаканчик кофе. Не так уж много для такого длинного дня, который и начаться-то, толком не успел.
До хирургического он добрался спокойно. Скопировал на флешку записи операций, убедился, что «его» больных перевели в отделение интенсивной терапии в состоянии вполне удовлетворительном. Особенно учитывая, в каком их привезла скорая. В интенсивное соваться не имело смысла, и Джон уже развернулся, направляясь обратно, когда наткнулся на знакомый взгляд.
– Похоже, мы просто обязаны выпить вместе кофе, – устало улыбнулся глава хирургического отделения. Мистер Шумен славился тем, что категорически отказывался от обязательного слова «доктор» в обращении к нему, говоря, что какой же из него доктор, если за письменным столом он проводит больше времени, чем за хирургическим. Джону было, что на это возразить, но еще Шумен славился потрясающим упрямством.
– Я как раз об этом думал, – признался он, прикидывая, где видел ближайший автомат.
– Новый поток ординатуры выпил весь приличный кофе в этом здании. И даже в той кафешке, что через дорогу, остался только растворимый. Но у меня в кабинете есть кофеварка, и я давно искал возможность приватно с вами поболтать.
– Ну что ж, тогда ведите.
– Я считал, что вы уехали сразу после операций.
– М-м, я вернулся. Обстоятельства…
– Да, бывает… – закивал понимающе Шумен. – Кстати, я просмотрел видео. Для того, кто не оперировал столько лет, это очень и очень хорошо.
– Спасибо.
– Я вас не хвалю, так что и благодарить не стоит. Я просто констатирую факт. Вы не терапевт. Взять хотя бы ваши записи. Конечно, терапевты славятся отвратительными почерками, но ваш настолько ужасен, что переплюнет любой.
– Веский аргумент, – усмехнулся Джон.
– Вы – хирург.
– Так написано в моем дипломе, но еще несколько суток назад моей левой нельзя было доверить и чистку картошки.
– Но сейчас она не дрожит.
– Да, уже пару дней.
– И вы без трости.
– Опять куда-то задевал, – пожал плечами Джон.
– И я знаю, что один ваш старый преподаватель и мой давний друг, наш общий коллега, говорил вам, что я ищу себе замену. Наука, доктор Ватсон, меня слишком давно ждет моя истинная страсть.
– Но почему я? У нас много талантливых, давно практикующих хирургов…
– Потому что главе отделения не обязательно надо быть талантливым хирургом, но необходимо быть ответственным и честным человеком. Он не только составляет график дежурств и консультирует коллег, но еще, например, участвует в комиссии по трансплантации, и его слово – одно из самых веских. Это тяжелая ноша, но я уверен, вы потянете.
– Осторожнее, мистер Шумен, я могу отнестись к вашим словам, как прямому предложению.
– Я настаиваю на этом! Так что проходите терапию, поступайте на курсы повышения и восстанавливайте лицензию. Я не собираюсь вас торопить, но вы должны знать – мы уже обсуждали вашу кандидатуру с главврачом, и это кресло будет ждать вас.
– Вот, черт, – выдохнул Джон, беря со стола горячую чашку. – А кофеварка наследуется вместе с ним?
Он думал об этом предложении, пока возвращался в токсикологическое отделение. Думал, сворачивая в боковые коридоры в попытке избежать коллег. Думал, открывая двери знакомой палаты. И только обнаружив, что ни в кровати, ни в туалете Шерлока нет, он выкинул из головы все лишнее. На данный момент у него возник вопрос поважнее – где его сын?
Госпиталь – огромная махина из стекла и бетона. Шесть этажей, три крыла. Старое здание неоднократно ремонтировалось, расширялось, надстраивалось и сейчас представляло собой скорее муравейник, со сложной системой лифтов и переходов и сотней подсобных помещений. Найти здесь того, кто не желает быть найденным – практически невозможно. Поиск может занять весь рабочий день и окончиться ничем. Единственное, на что рассчитывал Джон: охранники на выходах не выпустят ребенка в одной больничной рубашке, да и Шерлок слишком любопытен, чтобы уйти, не обследовав все, а значит, рано или поздно он его найдет.
Начать, пожалуй, следовало с тех помещений, что были уже Шерлоку пусть немного, но знакомы: нижние этажи – хирургическое отделение, педиатрическое, терапевтическое, лаборатории, неотложка, морг. В хирургии Джон бы его заметил. В лаборатории без идентификационной карты не пробраться. Возможно, Шерлок проснулся, обнаружил, что остался один, и решил найти его, Джона? Тогда начать лучше с собственного кабинета. Несколько наивно, но ничем не хуже любого другого варианта.
Взъерошив волосы, Джон направился к лифтам.
Нельзя сказать, что он особенно разволновался или рассердился. Младший сын имел нескончаемый запас вредных привычек и пропадал далеко не в первой. Он умудрялся «потеряться» в зоопарке, в магазине, в автобусе, с легкостью Дэвида Копперфильда исчезал из запертой кабинки туалета или кресла стоматолога. Однажды это произошло в кинотеатре: в начале сеанса Джон держал в руке ладошку Шерлока, но когда по экрану поползли титры и зажегся свет, увидел рядом с собой совершенно незнакомого ребенка, которого все также продолжал держать за руку, и при этом понятия не имел, как и когда произошла подмена.
Так что госпиталь – не самый плохой вариант.
Но у его кабинета беглеца, разумеется, не было.
Подумав немного, Джон сделал то, что и любой разумный человек на его месте. Он достал телефон и наябедничал Майкрофту.
Через пару минут ноутбук в его кабинете уже был включен, пароли введены, и старший сын лазил по системе госпиталя, подключаясь к пункту охраны, а через него к видеокамерам.
– Почему только в коридорах и кафе? – возмущался он в наушнике хенд-фри. – А в палатах? В приемных? В подсобных помещениях?
– А неприкосновенность частной жизни? – хмыкнул в ответ Джон. – Ты видишь его?
– Сейчас нет, но я просматриваю назад. Мой ноут не тянет программу идентификации лиц, а жаль, было бы проще.
– Я не сильно тебя отвлекаю?
– Нет, я рубашку глажу. Вчера не успел. Грег еще спит, и я ему почти завидую – столько было шума и суеты, а ему хоть бы хны… Стоп! Буквально за пару минут до твоего возвращения, Шерлок вышел из палаты, и…
– И?..
– Лифт, третий этаж.
– Педиатрическое. Что он там забыл?
– Он вошел в кабинет заведующей.
– Но ее рабочий день еще не начался!
– А скрепке с поста медсестры все равно.
– Он что, взломал ее кабинет? – возмущенно ахнул Джон.
– Это риторический вопрос? Шерлок оттуда еще не выходил, так что если поторопишься, успеешь его перехватить. А мне пора заняться блинчиками.
– Возьми ноут на кухню! – Лифт двигался возмутительно медленно, сколько бы Джон ни давил на кнопку вызова.
– Ну нет, я буду отвлекаться, и они наверняка подгорят.
– Майкрофт, без тебя я его ни за что не найду. А если твои блинчики будут идеальными, поданными с идеальным кофе к идеально накрытому столу…
– Угу… – подтвердил Майкрофт.
– …то Грегори убежит от тебя, сверкая пятками.
– Хм…
– Так и будет, уверяю тебя!
– Ладно, убедил. Я беру ноут на кухню, только, чур, под руку не лезть.
Разумеется, пока Джон добирался до кабинета заведующей педиатрическим отделением, Шерлок успел оттуда улизнуть. Аккуратно закрыв за собой дверь все той же скрепкой.
– Он прошел у тебя за спиной. Буквально только что. На сколько выставить температуру?
– Направо или налево?
– Направо, и свернул в коридор. Температура?
– Я всегда пеку на максимуме. Это выход на лестничную площадку. Вверх или вниз?
– Погоди, я переворачиваю… почему они липнут?
– Много положил яиц?
– Нет.
– Мало положил?
– Ты вообще когда-нибудь готовил блинчики?
– Да! Из порошкового теста. Его просто надо было разбавить водой… Где Шерлок?
– Вестибюль. Разговаривает с кудрявой медсестрой.
– Черт! – Похоже, разговора с коллегой было не избежать.
– Поторопись…
– Они уходят?
– Пока нет, но я слышу, как скрипят половицы. Грег проснулся, и скоро я отключусь…
Ступеньки замелькали под ногами так быстро, будто бежал Джон вниз по эскалатору навстречу движению. В детстве он частенько так баловался в супермаркетах, и ему неизменно влетало от мамы. Потому что подобное поведение не могло не привести к катастрофе.
На площадке, вписываясь в поворот, он действительно не заметил, как распахнулась дверь и мелькнула форма медсестры. В воздух взлетели папки, бланки и банка с леденцами.
– Проклятье!
– Доктор Ватсон?
– Мисс Улыбка?
– Что, простите?
– Это все ваша улыбка, – выкрутился Джон, поднимая папки. – Она просто сбивает с ног!
– О, – смущенно заморгала она. – А что вы здесь делаете? Ваш рабочий день еще не начался.
– Да, я знаю, мой сын немного приболел, – пробормотал Джон, гадая, как бы так посмотреть на ее бейджик, чтобы при этом девушка не подумала, что он пялится на ее грудь. Невольно ему вспомнилась одна из коллег и ее привычка цеплять бейджик за задний карман джинсов.
– Ох, я вам очень сочувствую…
– Ничего страшного. Полагаю, все гораздо лучше, чем мне казалось еще несколько часов назад, учитывая, что он уже весьма резво бегает по зданию. Кстати, вы не видели лохматого тинэйджера в больничной рубашке?
– Нет… А вы уверены, что его нет в палате? Знаете, подростки ужасно стесняются этих рубашек с завязками на спине, когда… э-э-э… сзади все видно…
– Увы, Шерлок к ним не относится. Думаю, он и в Букингемский дворец не постесняется голышом отправиться. – Леденцы, шурша оберткой, ускользали из пальцев, и вот они уже вдвоем ползают по площадке, пытаясь собрать их обратно в пузатую пластиковую банку.
– Ой, а мне бы хотелось с ним познакомиться, – пожала девушка плечами, да так удачно, что Джон сумел, наконец, разглядеть ее имя.
– Некоторым желаниям лучше никогда не осуществляться, Молли.
– Вот уж действительно, – поддакнули сверху, – но тут уж ничего не поделаешь.
Шерлок стоял над ними, уперев руки в боки, в нелепой больничной рубашке, еще более лохматый, чем обычно.
– Молли, мой сын, Шерлок. А это Молли Хупер, мы работаем вместе.
– Приятно познакомиться, Шерлок. Джон так много…
– Я мог бы сказать, что и мне приятно, но Джон нас учит никогда при нем не врать.
– А еще я учил тебя быть вежливым.
– Бесполезное занятие.
– О да, это очевидно…
– Простите, – прервала их Мисс Улыбка по имени Молли, – но мне и вправду пора.
В момент собрав с пола оставшееся, Шерлок впихнул все это в руки растерявшейся девушки. Та легонько кивнула своему коллеге, смущенно улыбнулась его пасынку и зацокала каблучками вверх по лестнице. Проводив ее взглядом и услышав, как наверху хлопнула дверь, Джон молча обернулся к непоседе, полагая, что гнева и вопроса в его глазах вполне достаточно. Но Шерлок лишь плечами пожал:
– Она тебе не подходит.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что сказал – она не подходит тебе. Слишком простая. Слишком заурядная. Стеснительная и наверняка любит котят.
– Это просто ужасно! – съерничал Джон и нащупал в складках ткани детскую ладошку. Иногда ему ужасно хотелось, чтобы они с Шерлоком срослись наподобие сиамских близнецов где-нибудь в районе запястий. А иногда ему казалось, что это уже произошло. – Тогда мне следует уделить больше внимания кому-нибудь не столь робкому, верно?
– Ты имеешь в виду мисс Адлер? Вот уж нет! Она слишком умна и хладнокровна, а педиатрическое отделение – это просто прикрытие. Все в ее кабинете говорит об этом. Один умный и хладнокровный – это еще нормально, двое – почти невыносимо, но трое… Нет, этой мисс не место среди нас.
– Ты и себя относишь к умным и хладнокровным? – иронично хмыкнул Джон.
– Я умный, ты – хладнокровный, и если воспринимать нас как одно целое – то да. И кстати, она не сама пекла ту шарлотку – в ее мусорной корзине реклама соседней пекарни. Так что у нас остается мисс с плюшками. И не смотри на меня так, я не подразумевал ее фигуру. Но нам она все равно не подходит – у нее роман с адвокатом: я видел, как они вместе выходят из подсобки, слишком встрепанные, чтобы просто заниматься поисками стетоскопа.
– Ты невыносим, – рассмеялся Джон, стараясь погасить зародившиеся было внутри него подозрения. – А что ты вообще в вестибюле делал?
– Тебя искал! – невинно заморгал Шерлок, но Джон ему не поверил. Ни на грош.
Торговаться с тем, кто не уступает тебе в уме, а может быть, скоро начнет и превосходить, сложно, но возможно. Торговаться с Шерлоком – все равно что идти по минному полю. В итоге, им все же удалось договориться о перемирии. Шерлок пообещал вести себя идеально вплоть до выписки из госпиталя, а Джон, со своей стороны, должен был убедить медсестру принести ему что-нибудь интересное из больничной библиотеки, доставить что-нибудь съедобное из китайского ресторанчика, позаботиться о том, чтобы сына выписали в худшем случае завтра, а лучше – сегодня, прямо сейчас, и, в последних, во время обеденного перерыва провести Шерлока в лаборатории, а еще лучше – в морг. И как бы Джона не ужасала вся неправильность этой сделки, ему позарез были необходимы спокойные часы, чтобы он смог не только поработать, но и съездить домой. Ему нужно было переодеться, собрать свои вещи, прихватить кое-какие Шерлоковы, но самое главное – заглянуть под ванну.
Чтобы перестать мучиться дурацкой идеей и убедиться, что его сын все же не на столько идиот.
Или все же на столько.
Джон смотрел на бутылочку с прозрачной жидкостью в своей ладони, раз за разом перечитывал надписи «Осторожно! Токсично!» и «Беречь от детей!» и не понимал, что ему, черт возьми, теперь делать и как ему реагировать.
Обеденный перерыв наступил непозволительно быстро. Джон толком и обдумать ничего не успел, а уже пришло время выполнять свои обещания.
По справедливости надо заметить, что Шерлок условий не нарушал: сидел в палате, изредка бросался смсками и читал одну за другой старые книги, вытащенные из стопки их столь же потрепанных товарок. С некоторым удивлением Джон обнаружил в этой стопке Габорио, Честертона и По. Знакомые названия привлекли его внимание, подняв волну теплых воспоминаний. Сколько часов он провел, следуя по пятам за великими детективами, расследуя вместе с ними запутанные дела, участвуя в погонях, обличая виновных.
– Ты уже познакомился с Дюпеном? И как?
– Ничего особенного.
– Ничего особенного? Но он великолепный исследователь…
– А по-моему, этот твой Дюпен – очень недалекий малый. Этот прием – сбивать с мыслей собеседника какой-нибудь фразой «к случаю» после пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким, по-видимому, считал его По.
– А ты прочитал Габорио? Как, по-твоему, Лекок – настоящий сыщик?
Шерлок иронически хмыкнул.
– Лекок – жалкий сопляк, – сердито сказал он. – У него только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит. Подумаешь, какая проблема – установить личность преступника, уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре часа, имея те же ресурсы – к черту Интернет. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить сыщиков, как не надо работать.
Джон отошел к окну и повернулся к Шерлоку спиной, рассеянно глядя на уличную суету. Пусть сын умен, но, боже, эта самоуверенность его однажды обязательно погубит.
– Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни настоящих преступников, – ворчливо продолжал тот. – Меня вынудили прослушать последний выпуск новостей, – он кивнул на телевизор возле поста медсестры, прекрасно видимый с его места сквозь открытую дверь. – Мошенничество, махинации на бирже и пьяные за рулем. Скучно. Хочешь не хочешь, а позавидуешь тому же отцу Брауну, у него хотя бы был свой личный гениальный преступник!
– Хватит ныть! – обернулся Джон. – Может быть, и тебе на Рождество подарят парочку. Не на это, так на следующее. А теперь поднимайся – мой обеденный перерыв не бесконечен.
Лаборатория поразила Шерлока до самых глубин души.
Один из лаборантов, молодой парень, светящийся энтузиазмом, такой же лохматый, как Шерлок, и даже в похожей рубашке, согласился пожертвовать своим свободным временем, чтобы все им показать. Джон придерживал крутящуюся спинку офисного стула, пока Шерлок взбирался на него, чтобы заглянуть в микроскоп, или центрифугу, или холодильник. Он даже было начал мечтать, что однажды все же увидит, как младшего Холмса награждают Нобелевской за какое-нибудь эпохальное открытие, но нога предупреждающе заныла, и он тут же перестал.
Обратно они возвращались в тишине. Шерлок действительно был впечатлен и даже на время замолчал. Джон, несмотря на свой богатый опыт и не однажды виденную смерть, всегда затихал в полуподвальных помещениях больниц – здесь, по давней традиции, располагался морг. И самый короткий путь из лаборатории к лифту как раз проходил мимо.
Пару раз им пришлось прижаться к стене, пропуская каталки с черными мешками. Первую Шерлок спокойно пережидал, задумчиво барабаня пальцами по подбородку, но вторая привлекла его внимание:
– А это что?
– Где?
– На каталке, на нижней полке.
– Вещи умершего. По-видимому, он погиб, будучи раздетым, в спортзале, например, или, гм, в массажном салоне. В таких случаях вещи забирают, чтобы иметь возможность исследовать, если возникнет какое-нибудь подозрение, ставящее под сомнение естественность причин смерти, а потом их отдают родственникам.
– Только одежду, или обувь тоже?
– И обувь, и аксессуары, сумки, портмоне…
– А ведь Майкрофт собирался навестить меня здесь после школы и репетиторства, верно? – задумчиво пробормотал Шерлок, глядя на широкие двери, за которыми скрылась каталка. – Пусть принесет мне газет, вечерние выпуски.
Пока Шерлок развлекался в лаборатории, Майкрофт наладил прямую трансляцию с той камеры, в поле виденья которой попадала палата Шерлока, прямо на Джонов ноутбук. Жалюзи были раздвинуты, Джон прекрасно видел сына, время от времени косясь на монитор краем глаза, и чувствовал себя намного спокойнее. Правда его совсем не успокаивал тот факт, что Шерлок ничего, абсолютно ничего не делал. Он не читал, не раскурочивал аппарат ИВЛ, не пытался выйти из палаты. Фактически, он почти даже не шевелился – дышал, моргал, не более того. Даже медсестре, пришедшей взять кровь на анализы, пришлось дважды потянуть его за рукав, привлекая к себе внимание, но и тогда Шерлок лишь протянул в ее сторону руку, не отрывая глаз от одной ему ведомой точки на ровной, без единого пятнышка или предмета, больничной стене.
Джону это его поведение было знакомо.
Шерлок думал.
Точнее, он не просто думал – он решал сложное логическое уравнение и пока не видел полностью устраивающего его решения. Подобное его состояние обычно сменялось приступами активности, и Джон спешил завершить рабочий день, чтобы при необходимости как можно быстрей оказаться рядом. Однако проходили часы, сменялись пациенты, а Шерлок все сидел.
Джон даже предположить не мог, чем этаким озадачен его мозг. Это мог быть какой-нибудь пустяк, что-то интересное, но не имеющее практического применения, а мог быть план по покорению вселенной – от Шерлока чего угодно можно было ожидать, казалось, его жадный до мыслительной деятельности мозг хватался за любой повод «подумать», совершенно не озадачиваясь при этом вопросом о значимости предмета размышлений. Сейчас, похоже, он «дорвался до сладкого».
Заполнив последнюю карточку, Джон поскорее закруглился со всеми теми мелкими делами, что порой отвлекали его почти на четверть часа. Не стал вешать халат в стенной шкаф – все равно его утром менять, не стал поливать кактус – все равно он вот-вот окочурится, не стал выравнивать стопки направлений и папок, проверять уровень чернил в ручках – это можно сделать и завтра.
Запихнув ноутбук в рюкзак и подхватив куртку, он поспешил к сыну, надеясь, что тот ничего не успеет натворить за те несколько минут, что потребуются, чтобы подняться на нужный этаж и дойти до палаты. А еще ему было любопытно, что же там «намыслил» Шерлок.
Впрочем, этим вопросом был озадачен не только он, но и чуть не столкнувшийся с ним на лестнице Майкрофт. Переглянувшись и обменявшись приветственными улыбками, они бок о бок продолжили подниматься, обмениваясь на ходу новостями.
– Так зачем мой дорогой брат сбежал из палаты? – даже после учебы, дополнительных консультаций и репетиторских занятий Майкрофт выглядел так, будто только что вышел из дома.
– Представляешь, – фыркнул Джон, – он решил поболтать с теми, кто вроде как претендует на мои руку и сердце!
– Вполне себе представляю! Когда у мамы появился ты, он был готов устроить тотальную слежку для выяснения всех обстоятельств, начиная с момента рождения твоих родителей, заканчивая твоими планами на будущее и малейшими бытовыми привычками. А ведь это было достаточно давно, он был младше и далеко не так инициативен.
– А что сделал ты?
– Погуглил хорошенько, – пожал плечами Майкрофт, улыбаясь. – Кстати, о родителях. Звонил отец Грега, и он был весьма настойчив в своем желании как можно скорее познакомиться с тобой. Я хотел было поначалу предложить встретиться на выходных, но потом подумал, что пока Шерлок здесь, этим можно было бы воспользоваться. Так что он зайдет сегодня в восемь…
– Хорошо. И раз уж мы заговорили о Шерлоке… Я возвращался домой и заглянул под ванну. И нашел какую-то химию из той, что обычно хранится у нас в подвале. Майкрофт, он сделал это сам!
– Вот черт! Я подозревал, но надеялся, что ошибаюсь…
– Мог бы и меня предупредить.
– Да как-то все не ко времени было. А ты спрашивал его, зачем?
– Пока нет, но собираюсь. Есть идеи?
– Да, но озвучивать пока не буду…
– Майкрофт!
– А если я ошибаюсь? Ты только зря запаникуешь…
– Ну надо же… «А если я ошибаюсь»… – не обидно передразнил его Джон и улыбнулся.
– Что? – поймал его улыбку Майкрофт.
– Вот ты уже и совсем взрослый. И больше никаких «раз я так говорю, значит, так оно и есть».
– Когда я так говорил?
– Ты не говорил, но ты так думал…
– О, ну возможно, иногда… – растерянно протянул Майкрофт.
– Нам сюда.
Шерлок сидел, до подбородка укутанный в одеяло, с Агатой Кристи на коленях, но Джон был уверен, что драматическая поза была принята только что, при их приближении, ведь не мог же он переворачивать страницы силой мысли, раз уж обе руки под одеялом, верно? К тому же он весь день ждал, когда же сын решит воспользоваться своим положением, выбивая для себя всяческие блага. Впрочем, младший быстро скинул с себя амплуа несчастного сиротки, стоило ему только заметить Майкрофта.
– Ты принес газеты? Свежие? Давай их сюда.
– Только что с печатного станка. Еще краска пачкается.
Шерлок зашуршал газетами, а Джон пристроился к его нетронутому подносу с ланчем. Есть хотелось зверски. Майкрофт бродил по палате, кончиками пальцев прикасаясь то к подоконнику, то к стопке книг, то к истории болезни. То ли ему было скучно, то ли он выискивал, куда бы спрятать жучок. Джон надеялся на второе – на ночь жалюзи палаты закроют, и та камера, к точке зрения которой он привык за минувшие полдня, станет для них бесполезной. Джон задумчиво гонял по тарелке горошек, прикидывая, куда бы он точно заглянул, если бы был Майкрофтом и хотел бы спрятать что-нибудь, например, камеру, от брата-непоседы, когда Шерлок подскочил на кровати и тихо сказал:
– Карл Пауэрс.
– Что, прости?
– Карл Пауэрс – так звали мальчика, утонувшего сегодня в бассейне. Это его мы видели на каталке!
– На какой каталке? – встрепенулся Майкрофт.
– Которая ехала в морг, – уточнил Шерлок, пробегая глазами статью.
– Тебя водили на экскурсию в морг… – пробормотал старший, и Джон понадеялся, что легкий оттенок зависти в его голосе ему лишь показался, однако на всякий случай напомнил:
– Кто-то, кажется, собирался быть взрослым.
– Ты собираешься быть взрослым? – оторвавшись от газеты, Шерлок уставился на брата. – Что за чушь! Я всегда считал, что ты для этого слишком умен, и не смотри так на меня, я, очевидно, ошибался. Да кто захочет быть взрослым! – распаляясь, он всплеснул руками, отшвыривая спланировавшую на пол газетную «простыню». – Посмотри хотя бы на Джона! Он не спит ночами, работает до одури и готов есть больничный обед в отделении токсикологии, а здесь ведь специальная еда, и я уверен – это ужасная гадость!
Не донеся до рта ложку, Джон замер и поморгал, глядя в тарелку. По правде говоря, он не чувствовал вкуса пищи. Она насыщала, и его желудок наконец-то перестал судорожно сжиматься, умоляя держаться подальше от автоматов с паршивым кофе и угрожая язвой. Последний раз он ел перед операцией, на ходу сжевав шарлотку, и с тех пор прошли почти сутки, так что какой-то резон в словах сына был.
– Это называется «ответственность»! – возмутился Майкрофт.
– Это называется «скука смертная»! – парировал Шерлок и показал брату язык. – Ни за что не буду взрослым! Взрослые всем должны, но при этом им ничего нельзя!
– Это не то, что ты можешь контролировать! Ты просто вырастаешь – и все! – старший уже почти кричал, пытаясь достучаться до брата.
– Что за чушь, – фыркнул Шерлок, насупившись, – должен быть какой-то способ, какой-то путь, ты просто злишься, что не додумался до этого первым!
– О, ну путь-то есть: второй поворот направо, а дальше прямо до самого утра*!
– Второй поворот… до утра… – пробормотал Шерлок, недоуменно заморгав. – Майкрофт, ты хорошо себя чувствуешь?
Тот, остановленный на самом скаку, заморгал в ответ, потом, очевидно, сообразив, застонал сквозь зубы и, резко развернувшись и бросив Джону «Жду тебя дома», решительно вышел из палаты.
– Ты уверен, что он будет в порядке? – после секундной паузы уточнил Шерлок. – Он нес какой-то бред.
– О, не беспокойся, он в норме, – махнул рукой Джон и достал из нагрудного кармана рубашки неприметный маленький блокнотик. Сюда он записывал различные нужные мелочи, например «Шерлок. Новые ботинки» или «Майкрофт. Овощи», а сегодня там появилась надпись «Шерлок. Питер Пэн». Немного подумав, Джон поставил вместо точки знак равенства, уверенный, что он доставит ему гораздо больше хлопот, чем Шерлоково незнание классики детской литературы. – Так что там с этим мальчиком?
– О, это очень интересно! – сразу переключился Шерлок, наклоняясь за газетой. – Он умер во время заплыва, понимаешь? Во время, а не до и не после, а значит, он никак не мог быть в обуви!
– Да с чего ты вообще взял, что мы его тело видели? Разглядеть его в мешке…
– Очертания угадывались! Невысокий рост, одежда мужская, но ярких оттенков, небольшой рюкзак с изображением «Человека-паука» и электронные часы с ним же – следовательно, мальчик, тинэйджер, лет двенадцати – четырнадцати. Карлу Пауэрсу было одиннадцать, видимо, он был высоким, по газетной фотографии точно не скажешь. А еще на каталке внизу, вместе с вещами, лежал мешок для обуви – красный и с той же символикой, на бирке инициалы К. П. – фломастером, но он был пустой, Джон, понимаешь? У него были ботинки или, скорее всего, кроссовки, и он их любил, брал специальный мешок, хотя знал, что в бассейне у него будет своя кабинка и можно будет просто поставить их на нижнюю полку, но он все равно взял, несмотря на то, что собирался утром впопыхах, очевидно, опаздывая на поезд… – Шерлок уже метался по палате, ероша волосы, взмахивая руками и то и дело подбегая к Джону, чтобы ткнуть пальцем в пару строчек в статье.
– Погоди, погоди, но с чего ты взял…
– Часы! Они отстают, Джон! Причем, значительно. Рюкзак и мешок для обуви были очень чистыми, с запахом стирального порошка, видимо, часы случайно забыли в кармане при стирке. Они водонепроницаемые, какие и нужны пловцу, но такого все же не перенесли. И мешок! Мешок тоже постиран, на нем всего одно пятнышко грязи – около горловины, видимо, он спешил и не до конца протер подошву, так что очевидно, что свою обувь он туда клал, так где же она? – взмахнув руками, Шерлок задел стопку книг, и те посыпались ему под ноги. Холмс-младший замер на какое-то мгновение, глядя на них, а потом медленно поднял голову:
– Джон… – ошеломленно выдохнул он.
– М-м?
– Джон!
– Да? – оторвался тот от статьи. – Что?
– Джон, а если его убили?
___________________________
* Если кто успел забыть – адрес острова Нетинебудет (Питер Пэн)
Фыркнув последний раз, Джон отвернулся к окну.
Горло саднило, голова гудела. Последние четверть часа он спорил с Шерлоком до хрипоты, и ему стоило невероятных трудов убедить сына не мчатся в морг осматривать тело на предмет возможных следов преступления. Главный его аргумент «Ну кому надо убивать школьника?» Шерлок парировал фразой «Как ты думаешь, сколько людей хотело бы убить меня? А я ведь младше!», и их спор начинался заново.
– Так, ладно, – вздохнул Джон, потерев ладонями лицо, – мне пора.
– Что? Ты уходишь? – встрепенулся Шерлок, сидевший на краю постели нахохлившимся воробьем.
– Я обещал Майкрофту: к нам должен зайти отец Грега, он хочет со мной познакомиться.
– Грег! – хмыкнул сын, сердито жмурясь. – Он вот-вот попросит, чтоб ты и его усыновил…
– Не говори ерунды. Мне казалось, он тебе нравится.
– Он ничего. И за Майкрофтом в его присутствии наблюдать забавно – он так старается остаться таким, какой есть, и при этом быть таким, чтобы понравиться Грегу, что мне кажется – его мозг вот-вот сдастся и откажется работать вовсе. И он станет похож на всех влюбленных идиотов разом.
– Какой ты добрый! – шутливо восхитился Джон, разворачиваясь на пятках. – Я пошел. А ты не смей никуда выходить, не мучай медсестер, никуда не лезь и, вообще, поужинай и ложись-ка спать.
– Погоди, ты что – не вернешься?
– Шерлок, твое состояние более чем удовлетворительное, завтра я тебя отсюда уже заберу, и я ужасно измотан и хочу спать.
– Ты можешь спать здесь!
– Что, опять на кресле?
– Я уверен, та милая медсестра сможет раздобыть тебе еще одну каталку!
– Шерлок…
– Я не усну тут один, ну ты же сам это понимаешь! Вокруг столько всего нового, непривычного, неизученного… Оно заставляет меня… все время о нем думать… я просто не могу перестать, не могу остановиться… Да еще эта загадка с Пауэрсом… – Шерлок смотрел на него горестными, немного воспаленными глазами, и было ясно, что он не притворяется. Он действительно не уснет.
– Я вернусь, – пообещал Джон и, потрепав лохматую макушку, вышел из палаты.
До дома он добрался быстро и даже успел заскочить в магазин, уверенный, что ни один мужик, самостоятельно восстанавливающий машину и переживающий за сына-похоже-что-гея, не откажется посидеть с пивом и солеными сухариками, или Джон ничего не понимает в людях.
Он успел только поставить сумки да, заглянув в подвал, поздороваться с мальчишками, оголтело скачущими по пятачку в боксерских перчатках. Звонок в дверь оторвал его от размышлений, успеет ли он заскочить в душ или стоит сразу взяться за ужин.
Отец Грега оказался ничем не примечательным мужчиной: лет за сорок, короткая стрижка, потертая куртка, невыразительная мимика. Внешностью Грег явно пошел в мать или более дальних родственников, хотя определенное фамильное сходство угадывалось. Однако этому Джон был только рад, выглядел Лестрейд-старший как «простой парень», а значит, и он мог спокойно включить своего «простого парня» и выпить немного пива, смывая усталость последних дней.
Было удивительно тепло и тихо. Джон распахнул на кухне окна, позволяя легкому сквозняку бродить по первому этажу, играя занавесками и сдувая к соседям дразнящий аромат жарящегося мяса. Совершенно неожиданно они сначала заговорили о работе Джона, потом о работе Лестрейда, перескочили с нее на любимые детективы, а там Джон просто не мог не упомянуть про Шерлока. Ну а о Шерлоке он мог говорить бесконечно.
Минут сорок спустя вылезшие из подвала распаренные и потные мальчишки застали своих отцов мирно пьющими пиво под мясо. Лестрейд-старший травил байки на тему «А вот однажды мы выехали на убийство…», Джон отвечал ему рассказами «А мой младший один раз такое учудил…». Прижимая пакет с замороженным горошком к Греговой скуле под его же свистящий шепот: «Да не парься ты, все равно фингал будет», Майкрофт только круглил глаза, слушая, как двое взрослых мужчин хохочут над проделками брата. Внезапно то, что казалось катастрофой, превратилось в победу. Он был знаком с отцом Грега и не зря считал его закостенелым гомофобом. Его, Майкрофта Холмса, приятеля их сына, никогда б не приняли с тем радушием, с каким примут его как сына Джона Ватсона.
Майкрофт смотрел на смеющегося отца и набирался смелости сказать, что звонили из социальной службы, и кажется, у них неприятности.
@темы: шерлок ввс, непростая простая, фикрайтерство
воскресенье, 23 сентября 2012
Дедлайн как образ жизни
читать дальше
ДЕНЬ 5
вторник
*************
Запись в блоге отсутствует
*************
Бздынь…
Джон неохотно приоткрыл глаза, даже и не думая о том, чтобы сбросить с головы одеяло.
Бздынннь…
Звук тихо гудел, неуловимо растворяясь в предутренней тишине.
Бзинь!
В замершем доме его было слышно предельно ясно.
Бззззь!
Чертыхнувшись, Джон все же сел, нашаривая ногами тапочки. В целом он чувствовал себя хорошо выспавшимся (непривычные ощущения), но это не означает, что кое-кто имеет право пытать скрипку в полшестого утра.
В комнате Шерлока было так же темно: только свет фонарей пробивался сквозь шторы, а свет ночника – из коридора, но для главного ее обитателя это, похоже, не имело значения. Он стоял на выдвинутом в середину комнаты столе и, прикрыв глаза, осторожно щипал струны, рассылая по дому бесконечные «бдзыннь».
– Будет очень глупо спросить, что ты делаешь? – подавив зевок, пробормотал Джон и потер шею.
– Я думаю… и провожу эксперимент.
– А почему на столе?
– Так звук разносится лучше. Внизу много всяких вещей – стол, кровать…
– Куча бессмысленного хлама в углу…
– Не вздумай ее выбрасывать – это старая рыболовная сеть и… и все, что успело на нее налипнуть за те лет пять, пока ее не выбросило на берег.
– Так вот почему тут пахнет морем… А я-то гадал, что ты вез в своем рюкзаке из Брайтона. Но это не объясняет, почему ты вскочил так рано. Обычно тебя и в семь не добудишься…
Шерлок еще раз задумчиво ущипнул струну и спрыгнул со стола. Очень ловко и изящно – Джон невольно задумался, а не отдать ли его в легкую атлетику. Хоть какой-то выход энергии. Или плаванье?
– Почему я проснулся? – переспросил Шерлок, укладывая скрипку в футляр. – Думаю, я проснулся оттого, что в моей голове появилось сразу три мысли, а три – это уже слишком много, чтобы продолжать спать. Мысль первая – во сколько на самом деле вернулся Майкрофт? Если б он пришел, как и обещал, в двенадцать, то к этому времени уже успел бы выспаться, а значит, проснулся бы на звук – ты же проснулся.
– Так это был эксперимент?
– Это был эксперимент, и он доказал, что мой дорогой братец вернулся позже, чем обещал.
– Совсем нет. У разных людей свои особенности сна.
– Он бы проснулся! Он от хлопка холодильника просыпается! А значит, он действительно устал. Мысль вторая… впрочем, нет, пока не скажу, она еще требует обдумывания… А третья – о том, как бессмысленно спать. И она разбудила меня окончательно.
– Бессмысленно спать?
– Ну конечно! Ведь когда ты спишь, ты ничего не делаешь.
– Еще как делаешь – спишь.
– Это не продуктивно! Это только Менделеев мог во сне таблицы составлять, я пытался…
– Составить таблицу?
– Нагрузить свой мозг перед сном определенной информацией, чтобы во время сна он выдал мне что-нибудь интересное. И ничего!
– Да такое раз в сто лет бывает, даже с гениями.
– И я про то же.
– Но сон тебе необходим. Твоему мозгу – тоже. Он как мотор – не может работать без перерывов, просто перегреется.
– А я думал, мозг – это центральный отдел нервной системы, но твой вариант тоже ничего. Я буду спать, просто надо придумать – как? Как это делать так, чтоб занимало как можно меньше времени…
– Кажется, Черчилль дремал после обеда.
– А да Винчи спал по пятнадцать минут каждые четыре часа, и таким образом на сон у него уходило полтора часа в сутки.
– Точно не твой вариант. Пошли завтракать, а? Раз уж мы проснулись раньше, то имеет смысл этим временем воспользоваться с толком.
Отодвинув стол обратно к окну и накинув плед на гамак, Шерлок, видимо, решил, что порядок в комнате можно считать наведенным.
– Ты говоришь о чем-то конкретном?
– Завтрак, душ, и мне надо погладить рубашки и прочее, а тебе – написать сочинение по литературе. Я продиктую.
– Но я думал…
– Документы на домашнее обучение за два дня не делаются, – пожал плечами Джон. – Мне придется известить об этом соцслужбу, так что пока ты будешь ходить в школу и вести себя там прилично.
Закинув на полку стопку чистого и выглаженного белья, Джон задумался. Будильник прозвонит минут через двадцать, время еще есть, так чем его занять? Утро началось уж слишком хорошо, даже в Шерлока удалось запихнуть омлет с горошком и морковью, а значит, самое время чем-нибудь его слегка изгадить. Например, счетами.
Через четверть часа он решил, что настроение вошло в норму и с него на сегодня хватит.
Скинув бумажки обратно в верхний ящик стола, он задвинул его и встал.
А потом выдвинул снова.
И снова задвинул.
Выдвинул.
Что-то было не так.
Ящик был слишком легким, непривычно легким.
Пытаясь успокоиться и сдержать подкатившую к горлу злость, Джон достал перочинный нож и поддел днище.
В потайном отделении лежало несколько обойм. Но самого зиг-зауэра не было.
– ШЕРЛОК!!
В приступе злости он рванул ручку двери так, что чуть было не оторвал. Но в комнате Шерлока не было.
– Шерлок!!
– Ты чего орешь? – высунулась из ванны гладкая от воды голова, удивленно хлопая глазами.
– Где пистолет?
– Что?
– Где? Чертов? Пистолет? – почти прорычал Джон. Домашнее обучение? К черту обучение, он обеспечит этому мелкому поганцу тоталитарный подконтрольный домашний арест.
– Твой зиг-зауэр? – озадаченно пробормотал Шерлок. – Но я не брал.
– Не смей мне врать!
– Я не вру!
– Он не врет, – тихо пробормотали у Джона за спиной, и он обернулся. Слегка бледный и со следом подушки на щеке, Майкрофт стоял очень прямо, заложив руки за спину: – Он не врет, это я взял.
– Что? Когда? И зачем?
– Вчера вечером, верно? – буркнул Шерлок, кутаясь в простыню.
– А ты откуда знаешь? – прищурился старший.
– С нашими половицами никакой сигнализации не надо. Когда Джон был в душе, ты зашел в его комнату и пару минут постоял у стола, а потом пошел обратно. Взять ты там мог только или документы, или пистолет.
– Так, стоп! – Джон почувствовал, как сами собой зазвучали в голосе командирские нотки, так давно не используемые им в мирной жизни, но любому терпению рано или поздно может прийти конец. – Шерлок, иди одевайся. Майкрофт, пройдем в твою комнату.
– Эй, я тоже… – попытался вякнуть младший, но Джон решительно указал ему на дверь с табличкой, которую сам же и умыкнул однажды из Бартса «Не входить. Ведутся опыты».
– И через пару минут я должен услышать, как включится фен, иначе… – Джон правда не знал, чем пригрозить, но этого и не потребовалось, Шерлок шмыгнул в свою комнату, а он сам направился за Майкрофтом – в его.
Майкрофт подошел к шкафу и, достав с верхней полки пистолет, протянул его на ладони. Джон, перехватив оружие, привычным жестом заткнул его за пояс джинсов. Достал и положил на письменный стол, а сам присел на край – рядом. Майкрофт все мялся у шкафа и глядел в сторону.
Молчание затягивалось.
За стеной зашумел фен.
– Думаю, он все равно найдет способ нас подслушать, – неуверенно хмыкнул Майкрофт и нервным движением вздыбил волосы на затылке.
Со странным смущением, пробившимся даже через злость, Джон узнал в этом жесте свой собственный. И неожиданно успокоился. Если Майкрофт никого не пристрелил, то со всем остальным они справятся. И даже, если вдруг пристрелил – тоже.
– Я все еще жду объяснений.
– С чего начать?
– С главного – зачем?
– На всякий случай. Для… кхм… самообороны.
– Правда? Но у нас не настолько беспокойный район, чтобы опасаться нападения пусть даже и около полуночи. Часа в три-четыре – возможно… Так чем ты был встревожен?
– Были… прецеденты.
– Прецеденты? С кем?
– В основном с другими, со мной – однажды. Но тогда все обошлось… малой кровью, – Майкрофт метнул взгляд на стойку с зонтами в углу. – Но не было гарантии, что в следующий раз их не будет больше.
– Значит так: я ни черта не понимаю. Я знаю, что ты взял мой пистолет, я знаю, что в последнее время ты тратишь больше денег, чем позволяют твои доходы от репетиторства, но при этом не снимаешь с моей карточки на карманные расходы, да и Шерлок подозревал, что ты что-то затеваешь.
– Вот проныра!
– Майкрофт! С начала и без малейших недомолвок. Я хочу услышать все.
Вздохнув и еще раз взъерошив волосы, тот присел на кровать и наконец решился взглянуть Джону в лицо. Что бы он там ни увидел, его это, похоже, успокоило.
– Месяц назад я столкнулся с одним знакомым по Хэрроу. Мы вместе состояли в Бильярдном клубе. И он рассказал мне об одном месте, где играют с неограниченными ставками. Закрытое заведение. Вход только по приглашению постоянных игроков. И я решил попробовать…
– И выиграл.
– Что-то я, конечно, проиграл, там действительно опытные игроки, но выиграл я больше. Много больше.
– Достаточно, чтобы попробовать еще раз, верно?
– Да. Но, очевидно, еще в первый раз за мной проследили. Карманники любят тех, кто выходит из игровых клубов и не выглядит при этом проигравшимся в пух и прах. Не до самого дома – я бы заметил, но достаточно, чтобы понять, что возвращаюсь я на метро и один.
– И в следующий раз на тебя напали.
– Да. Не то чтобы я этого ожидал, но допускал подобную возможность…
– Можешь не коситься на свои зонты, я уже и так понял, что как минимум один из них претерпел какую-то модификацию.
– Но я решил, что в следующий раз он может быть не один. Или догадается взять с собой что-то посерьезнее кухонного ножа, с которым и управляться-то не умеет… Поэтому пригласил с собой Грегори и взял пистолет. Я собирался вернуть его, пока ты будешь в душе. Я не думал, что ты вообще заметишь его отсутствие…
– Шерлок разбудил меня раньше, и я решил проверить счета.
– О, ну конечно, – фыркнул Майкрофт, – Шерлок! Непредвиденные обстоятельства всегда губят хорошие планы.
– Тебе лучше заткнуться, Майкрофт Холмс! – гаркнул Джон и, не выдержав, все же стукнул кулаком по столу. – Тебе лучше заткнуться, потому что ты лажанулся так, как никогда раньше…
Распахнув створку окна, Джон вдохнул полной грудью стылый воздух раннего лондонского утра. Майкрофт на кровати поежился – то ли от прохлады, внезапно хлынувшей в комнату, то ли от его взгляда. Джон понимал, что глаза сейчас выдают его чувства – гнев, желание треснуть по рыжей макушке, разочарование. И он достаточно знал Майкрофта, чтобы понимать, какое из них наиболее ранит.
– Это было невероятно глупо, – заставив себя говорить ровно, начал он. – Как ты сам понимаешь, вряд ли у этого клуба была лицензия, и вряд ли они платили налоги. А если привели тебя туда знакомые, значит, кто-то из них при расследовании мог сдать и тебя. Если бы ты сам не попался. Это – во-первых, а во-вторых, пистолет, Майкрофт! О чем ты вообще думал? Пистолет! Ты же должен был понимать, что я не мальчик из церковного хора, должен был понимать, откуда я его привез. Он нелегальный! Да на нем что угодно висеть может!
– Я все предусмотрел…
– Ни черта ты не предусмотрел! А если б вас задержали? Просто так, как подростков, шатающихся после полуночи? А если б он случайно выпал? Вы же не в кобуре его несли. А если б на вас действительно напали, и вы, защищаясь, ранили б или убили?
– Нет, мы с Грегори договорились только припугнуть, не стрелять ни в коем случае.
– Знаешь, сколько раз за неделю в уголовной хронике мелькает эта фраза? От таких же наивных идиотов?!
– Но у нас все получилось! – покрасневший Майкрофт вскочил, сжимая кулаки. – Получилось, потому что я все предусмотрел. И пусть определенный риск был, но он был оправдан!
– Насколько бы ни был продуман твой план, он не предусматривает кое-чего важного – меня! – рявкнул Джон, у которого просто не укладывалось, как старшему сыну вообще могло прийти в голову провернуть такое за его спиной, и главное – почему? Ну почему?!
– Я не хотел загружать тебя этим!
– Загружать меня? Это мое право и моя обязанность: быть «загруженным» тем, что действительно важно для вас. Просто ты знал, что я никогда не соглашусь на подобную авантюру.
– Конечно, я это знал! Знал, что ты на дыбы встанешь, стоит только заикнуться. Ты не доверяешь ни моим суждениям, ни моим расчетам…
– Не доверяю? Не тебе говорить о доверии, Майкрофт Холмс! Ты не сказал, что тебе не хватает тех денег, что есть! Ни слова не сказал о своих грандиозных планах обогащения; не сказал даже тогда, когда на тебя напали! Ты взял оружие без спросу, хотя прекрасно знал, как я к этому отношусь. Ты хоть представляешь, чем это могло обернуться? Меня могли посадить, и уж точно – лишили бы права опеки. Ты рисковал нашим будущим – твоим, моим, Шерлока, – и ради чего?! Ради пары сотен?
Джон отвернулся к окну, вцепившись обеими руками в свой короткий ежик и притворившись, что не заметил, как напряглась длинная, как у гусенка, шея, как широко распахнулись влажно заблестевшие глаза, стараясь не моргнуть.
– Ради денег? Ты думаешь, я делал это только ради денег? Да мы сто раз тебе говорили, что нам не требуется настолько… настолько больших затрат! – Майкрофт говорил отрывисто, и Джон не мог понять, чего в его голосе больше – слез или злости. – Но ты всегда… мой компьютер – самый продвинутый, ни у кого из одноклассников такого нет… Шерлоку новая скрипка – то же самое: итальянская, лучшая из тех, что возможно было купить… а когда приятели по Хэрроу собирались на тот чертов уикенд, мне пришлось закопаться в учебу по уши, чтобы ты смирился и понял, что это для меня – излишне…
– Но ты хотел поехать, – растеряно пробормотал Джон, не понимая, как они могли так быстро поменяться ролями.
– Да, я хотел! Я много чего хочу, но ты не моя гребанная фея!!
– Майкрофт!
– Извини, – отвернулся тот.
– Я думал… я просто надеялся, что смогу дать вам самое лучшее… Вы этого достойны, черт возьми, и у вас бы это было, если б… – неопределенно взмахнув рукой, Джон снова вцепился ею в волосы.
– История не знает слова «если»… Да, черт возьми, я люблю шелковые галстуки ручной работы, но не такой же ценой! Ведь ты весь серый, когда возвращаешься по выходным с этих проклятых дежурств, – снова сев на кровать, Майкрофт уронил голову на ладони, его голос звучал тускло, но с внутренней убежденностью, к которой Джон не мог не прислушаться. – А дальше? Как ты надеялся справиться? Как ты вообще себе представляешь: сидеть весь день с моим упрямым братцем, пытаясь вбить в его голову необходимый минимум школьной программы, а потом ночная смена на скорой, несколько часов сна и все заново? День за днем?! Как долго ты бы продержался, прежде чем возненавидеть нас?
– Ты с ума сошел? – выдохнул Джон. – Не смей так говорить. Не смей даже думать, что подобное может быть возможным.
Майкрофт лишь зябко передернул плечами, и он, захлопнув створку, сел рядом с сыном и осторожно приобнял его одной рукой за плечи, прижавшись к рыжей макушке щекой. Было тихо, как после бури. Фен за стеной молчал, и Джон не мог сказать, как долго, но у него появилось стойкое ощущение, что вот-вот в дверь сунется лохматая голова и спросит, все ли живы. Ему-то было все равно, но вот Майкрофт старался держать лицо перед младшим братом.
– Значит так, – пробормотал он через минуту, когда дыхание Майкрофта чуть успокоилось, а по плечам перестала пробегать непроизвольная дрожь. – Иди в душ и собирайся как обычно.
– А карательные меры? – поднял голову Майкрофт.
– Еще не обдумал.
– Запретишь мне видеться с Грегори?
– Наверно, стоило бы, но нет. Иди уже. Школу никто не отменял.
Проводив взглядом сына, поторопившегося в ванную, Джон потер глаза и попытался откинуться на покрывало, но лишь долбанулся о стену затылком. Кажется, когда-то у него было хорошее настроение. Возможно даже, этим утром.
Но он даже не знал, что предпринять. Посоветоваться было не с кем, даже позвонить семейному психологу он не мог, ведь не скажешь: «Знаете, мой сын решил взять мой пистолет, чтобы его по пути никто не пришиб из-за выигрыша на бильярде». Впрочем, он и сам понимал, что проблема не в этом.
А в чем?
Майкрофт никого не собирался подставлять, он действительно хотел «как лучше». Причем, даже не ради себя. Он просто слишком многого не учел, например, что некоторыми вещами просто нельзя рисковать – ни ради чего, каким бы минимальным ни казался риск. Просто нельзя.
У самого Джона это понимание росло на подсознательном уровне, но совершенно внезапно он стал замечать, что с тех пор как заболела Мэри, больше не переходит дорогу, не убедившись дважды, что машины действительно остановились, не берет в рот алкоголя – даже пива, даже капли, избегает темных подворотен и толп болельщиков после матчей, и наверное, кто-то из прежних знакомых мог бы сказать, что Джон Ватсон стал трусливее. И он действительно боялся, но не за себя. Эта была некоторая высшая форма ответственности: «Я берегу себя, потому что я кому-то нужен».
И как бы Джон ни мечтал отреставрировать свой старый, с его поступления на медицинский пылящийся в Гаррином гараже байк и, собрав старую компанию, рвануть в Ирландию на пару недель, он прекрасно понимал, что этого не будет, пожалуй, никогда. Ну, не в ближайшие лет десять, по крайней мере. Через десять лет Шерлоку будет двадцать… Двадцать – это всего на четыре года больше тех шестнадцати, что сейчас Майкрофту. Нет, рано. Через пятнадцать? Двадцать? Через двадцать лет Шерлоку будет тридцать, он будет высоким, красивым и умным и, возможно, научится сам себе гладить рубашки и не выходить в мороз без шарфа (правда, к тому времени байк окончательно развалится на составляющие, но какое это будет иметь значение, если ему самому к тому моменту будет, о господи, не может быть, пятьдесят шесть?).
Так в чем виноват Майкрофт? В том, что под плотной корой его интеллекта и выдержки внутри все же бьется что-то безудержное, рисковое, юное? В том, что не посоветовался с ним, Джоном? Но доверие – дорога с двухсторонним движением…
Встряхнувшись, Джон поднялся с кровати и оправил покрывало, которое было застелено так же «по-армейски», как и у него в комнате. Через коридор, напротив, шумела вода, а чуть левее – надрывался его телефон, будильник на котором он так и не выключил.
Рабочий день никто не отменял. Пора было собираться.
Но выходя, Джон обернулся на пороге, окидывая взглядом комнату, пытаясь понять что-то ускользающее. Как спальня Шерлока была отражением его личности, так и спальня Майкрофта рассказывала о своем владельце, хотя и гораздо меньше.
Почти идеальный порядок, спокойная серо-синяя гамма – ковролин, обои, шторы, покрывало. И это было бы похоже на фото из недорогого журнала по интерьерам, но на столе лежала стопка тетрадей, на полке рядом с книгами притулилось несколько портретов, а за чуть приоткрытую дверцу шкафа зацепилась вешалка с выглаженной еще вечером (и когда только успел?) формой. В углу – стойка для зонтов, на стене – дипломы в одинаковых рамках.
Джон редко заходил к Майкрофту, особенно с тех пор, как пару лет назад окончательно убедился, что в его комнате не просто не находится ничего опасного, там всегда такие чистота и порядок, что порой ему хотелось залезть под кровать и отыскать там ну хотя бы один завалящий грязный носок. Ведь хоть в чем-то его сын должен быть обыкновенным парнем, верно?
И он все же был.
Обыкновенные парни в свои шестнадцать совершают обыкновенные глупые вещи.
Ну, может, и не каждый из них пойдет с пистолетом выигрывать в бильярд, но, по крайней мере Джон мог быть уверен, что старший не приведет однажды за руку наивную беременную девочку.
Потому что он уже привел Грега.
Фыркнув, Джон закрыл за собой дверь и направился к себе, точно зная, как наказать Майкрофта.
Через четверть часа, когда он спустился уже одетый, собранный и, в принципе, готовый к выходу, братья Холмс заканчивали завтракать. Причем Шерлок, уже в форме и криво повязанном галстуке, безропотно ел второй раз за утро. Очень подозрительно. Майкрофт, недовольно хмурясь, ковырялся в овсянке. Идиллия, да и только.
Подойдя к ним, Джон эффектным жестом, держа за длинную цепочку, опустил на стол перед Майкрофтом часы. Круглые, слегка поцарапанные, старинные.
– Семейная реликвия, – сказал он и слегка подтолкнул их поближе к Майкрофту.
Но Шерлок, разумеется, успел заграбастать первым. Открыл, хмыкнул, повертел в руках, достал из кармана лупу.
– Это мне? – выпрямился Майкрофт.
– Передается старшему сыну уже…
– …пятое поколение, – вставил Шерлок. – Или четвертое. Нет. Да, четыре поколения и дорогая тетя Гарриет!
– Отдал ей, когда уезжал в Афганистан.
– А потом возвращал из ломбарда.
– Шерлок, отдай их брату.
– Ну и пожалуйста, все что нужно, я уже узнал!
Осторожно взяв часы, Майкрофт погладил крышечку со слегка помятым боком.
– Почему сейчас?
– Это и есть твое наказание.
– Странное наказание.
– Ты же не думал, что я возьмусь за ремень, верно? Эти часы никогда не дарили: их вручали в определенный момент. Мой прадед получил их от отца, когда записался добровольцем на войну – Первую мировую. Дед – когда женился на моей бабке, которую за глаза все звали «Харибдой», и, поверь мне, не просто так. Отец был младшим, так что потом их получил дядя – в двадцать один, когда устроился санитаром работать в дом для душевнобольных. Почти шестьдесят лет спустя он и умер там же – в должности главврача. Но задолго до этого успел отдать их мне – в пятнадцать, однажды поссорившись с родителями, я собрал рюкзак и выбрался из окна, решив самостоятельно добраться до бабушки в Ирландии. Собственно, там меня дядя и поджидал – уже с часами. А теперь они твои.
– Но почему – наказание?
– Потому что ты всегда будешь их носить, я знаю, будешь. И каждый раз, решив взглянуть, который час, ты будешь натыкаться на одну надпись…
Открыв крышку, Майкрофт удивленно приподнял брови:
– «И ты тоже»… Что значит «И ты тоже»?
– Ты доел? Сполосни тарелку и пойдем.
– Как понимать «И ты тоже»?
Но Джон только глянул весело и потянулся поправить Шерлоку галстук.
Привычный путь от дома до станции метро казался сегодня каким-то особенным, ярким и солнечным, будто умытым грозовым утром. Как обычно, Майкрофт шел впереди, но лишь на шаг – он слышал непрекращающуюся болтовню Шерлока, сдержанные ответы Джона, и будь улица чуть пошире, а спешащего навстречу народа – поменьше, он и вовсе бы пошел рядом с ними. Джон двигался слегка вперевалочку, помахивая тростью в правой руке. Левая крепко ухватилась за капюшон Шерлоковой куртки, потому как руки у младшего были заняты – он нес большой пластиковый контейнер с муравейником – летнее задание по биологии. Каким образом он ухитрился заставить муравьев построить такую громадину за несколько месяцев, Майкрофт даже думать не хотел. Его муравейник семь лет назад был в разы меньше. Джон на контейнер косился тоже с подозрением и, похоже, испытывал желание прихватить его к себе на работу и просветить рентгеном, но Шерлок его даже подержать не дал.
До входа в «трубу» оставался всего десяток шагов, когда Майкрофт все же решился и, обернувшись, поймал взгляд Джона. Выразительно посмотрев на трость, потом на ботинки Шерлока и совсем уж не двусмысленно – на контейнер, он уверенно кивнул. Майкрофт Холмс рекомендует: сделайте подножку своему сыну, и пусть муравейная бомба взорвется здесь, а не в школе или метро.
Джон нахмурился, но все же перехватил трость поудобнее.
Шерлок резко встал столбом.
– Ну ладно, ладно, – вздохнул он, закатив глаза. – Там тухлая рыба, понятно вам? Просто тухлая рыба!
– Что, прости?
– Рыба!! В рекомендациях было сказано, что приманивать их и кормить нужно сахарным сиропом. Но я много чего им давал. В том числе и рыбу. И пахнет теперь… не очень.
– Понятно, – кивнул Джон. – В общем так – если твоя муравьиная ферма абсолютно случайно вдруг ни с того ни с сего вывалится из этого контейнера… или ты вдруг забудешь закрыть крышку… или муравьи решат поиграть в графа Монте-Кристо и спланируют массовый побег…
– Да понял я, понял… – недовольно засопел Шерлок. – А ты и вправду собирался сделать мне подножку?
– Хм-м-м…
– А если б я упал?
– Я держал тебя за капюшон.
Солнечный зайчик, отражаясь от стекла чуть приоткрытого окна, скользил по лицу, заставлял жмуриться, но пересаживаться Майкрофт не хотел. Отсюда был виден и школьный двор, и футбольное поле, и пожарная лестница (самый край, однако этого было достаточно), и дверь черного хода. Очень хороший пункт наблюдения, особенно если ваш брат – Шерлок, а парень – в школьной футбольной команде, чья тренировка начнется через четверть часа.
Конечно, Майкрофт мог сдать тест, заполненный еще в первые десять минут занятия, и считать себя свободным. Но праздно шататься по школе он не привык, библиотека в это время была плотно оккупирована ребятней, а на улице слишком ветрено, чтобы просто посидеть на лавочке пару часов. К тому же он не хотел выделяться еще больше.
Одноклассники знали про него очень мало: он строго следил за тем, чтобы не предоставлять им информации больше определенного минимума. Но некоторые вещи скрыть вообще невозможно, например, особое отношение учителей, или дорогую обувь, или вечно везде лезущего младшего брата. И компенсируя это, Майкрофт старался не дразнить других своим интеллектом и той внутренней уверенностью в своих силах, которая, как он успел заметить, была так не свойственна подросткам его возраста и заменялась обычно наглостью и самоуверенностью. Он не перебивал учителей (как это очень любил делать Шерлок), не вступал в жаркую полемику на семинарах, но имел свое мнение и был готов его аргументировать, не пытался настаивать на индивидуальной программе с целью закончить школу лет в двенадцать, не завоевывал себе славу вундеркинда.
Проще говоря, он не торопил события, зная, что его цели и планы не терпят суеты.
Возможно, он и был гением, но Майкрофт не слишком доверял тестам на IQ. Скорее, он рассчитывал на свою въедливость, внимательность и работоспособность. А также на способность мозга не только усваивать информацию в любых объемах, но и четко укладывать ее, систематизировать и использовать при необходимости. Наверное, это было наследственным, Шерлок тоже так умел.
Так что последняя парта аудитории его вполне устраивала.
Здесь он мог сесть слегка свободнее, вполоборота, закинуть ногу на ногу и облокотиться на столешницу, подперев голову кулаком. Взгляд плавно скользил, переходя от телефона на пустое пока футбольное поле, на макушки играющих во дворе детей, выискивая черную и кудрявую, потом на раскрытую записную книжку с запланированными на сегодня делами и обратно к телефону.
По экрану мобильного ползли биржевые сводки. Как Шерлок любил поиграть в метро в «угадай, кто», так и Майкрофт на занятиях время от времени выходил в сеть. Его игра началась пару лет назад: он просто представил себе, что на все карманные деньги взял и купил акции одной развивающейся компании. А потом еще одной, а потом продал и перевел в другую валюту (весьма вовремя). И по всему выходило – если он вдруг не станет «серым кардиналом», то заработать на жизнь игрой на бирже всегда сможет.
Возможно, так и следовало поступить, а не связываться с бильярдным клубом, но для этого ему, шестнадцатилетнему, пришлось бы позаимствовать документы Джона, да и сама игра могла затянуться не на один день.
К тому же, чего уж тут скрывать, ему ужасно хотелось блеснуть перед Грегори, ему, когда-то считавшему одиночество неплохим компаньоном.
Краем глаза он заметил, как футбольное поле запестрело сине-желтым – команда приступила к тренировкам.
И тут же с черного хода выскользнула фигура в знакомой куртке, заматывая на шее шарф. Шерлок, у которого вообще-то должен был сейчас идти урок биологии, явно что-то замышлял. Он шел вроде бы не спеша, пиная камешки и вспугивая воробьев, и походил на обыкновенного праздношатающегося мальчишку, сбежавшего с уроков. Однако траектория пути и не свойственная ему привычка горбиться, волоча ноги и уткнувшись в землю, подсказывали – что-то здесь не так. Полминуты хватило, чтобы понять – Шерлок решил поиграть в шпиона.
Он полукругами бродил неподалеку от двух парней у сетки, огораживающей футбольное поле, и Майкрофт весьма живо представил, как уши брата увеличиваются, превращаясь в локаторы, в попытке уловить малейший звук. Эти уши он с удовольствием бы надрал – хватит на сегодня Джону беспокойств.
Минут через пять, сохраняя все тот же унылый вид скучающего подростка, Шерлок зашел обратно в школу, а Майкрофт черканул на полях записной книжки: «Шерлок» и поставил рядом два вопроса и восклицательный знак. Подумал еще и подчеркнул. Впрочем, если пролистать эту записную книжку, то обнаружится, что подобные записи были на полях практически каждой страницы. Иногда – дважды.
Шерлок успел разуться, раздеться и, заскочив зачем-то на кухню, умчаться наверх, а он – только скинуть ботинки, когда позвонил Джон и поинтересовался, все ли у них в порядке.
– Все замечательно, – бодро ответил Майкрофт, решив не уточнять, что они только что вошли и случиться что-либо просто не успело. – А как у тебя?
– Немного странно, – задумчиво пробормотал Джон, и стало понятно, что звонит он не столько для того, чтобы проконтролировать их, сколько, чтобы поделиться чем-то своим.
– Странно?
– Да... Знаешь, я ведь никогда не жаловался на отсутствие женского внимания, но то, что происходит сегодня…
– Ты меня заинтриговал.
– Я и сам не знаю, что думать. Все началось еще утром, когда мы ехали в метро – напротив сидела молодая девушка…
– Она еще тебе улыбнулась…
– Именно. Как оказалось, она тоже ехала в госпиталь, дочь моего пациента, я ее видел как-то мельком, но мы и знакомы-то не были.
– А теперь стали?
– Угу. После того как вы вышли, она подсела, и мы разговорились. А еще мне сегодня трижды поправили галстук!
– Хм-м.
– Трижды, Майкрофт!
– Дай угадаю: заведующая педиатрическим отделением, старшая медсестра, высокая такая, рыжая, а кто третий?
– Новенькая медсестра, улыбчивая, все время забываю, как ее зовут. А откуда ты…
– Тебе уже дарили печенюшки?
– Извини?
– Печенье. Или что-то сдобное. Делиться обедом – это уже следующий шаг.
– Шарлотка и плюшки. Для меня и моих мальчиков, – попытался сымитировать чьи-то интонации Джон.
– Плюшки… – мечтательно протянул Майкрофт и тут же деловито добавил: – А когда у тебя смена заканчивается?
– Ты и так знаешь. Часа через два, если ничего не случится. Так, что?
– А что? – переспросил старший.
– Меня атакуют?
– А вот не надо было вчера героически спасать всяких там девушек, а потом писать в блоге, что «начал задумываться, а не подыскать ли для моих мальчишек вторую маму».
– Ты что, читаешь мой блог?!
– Как и твои коллеги, и некоторые пациенты, похоже.
– Да я только на днях его завел! – искренне возмутился Джон.
– Человеческое любопытство срослось с Интернетом и стало безграничным, – пожал плечами Майкрофт, вешая куртку. – Лучше посмотри на положительные моменты: нам обеспечен приток всяких вкусностей, а ты теперь можешь не беспокоиться об обеде. Недели две, я полагаю, вплоть до того момента, пока они, «случайно» проезжая мимо и заглянув на огонек, не познакомятся с Шерлоком.
– Кстати, о Шерлоке. Что это там гудит на заднем плане?
– Пылесос. Кажется, он, наконец, решил взяться за уборку.
– Но у Шерлока в комнате нет ковролина. Он залил его чернилами на прошлой неделе.
– Вот черт, – буркнул Майкрофт, уже несясь по лестнице. Но перед тем, как нажать на отбой, он успел услышать злорадное хмыканье.
Возможно, Джону так только казалось, потому как из-за наплыва пациентов он умудрился пропустить обед, а утренний стаканчик кофе был очень и очень давно, но кабинет благоухал. Сдобный дух умудрился перекрыть привычный запах смотровых кабинетов – средства для мытья рук, антисептиков, талька, просыпанного недавно молодой мамочкой. Теперь же Джон и все вокруг пахло корицей, печеными яблоками и домашним уютом. Пациенты входили и начинали принюхиваться, дергая покрасневшими носами. Самому Джону хотелось поскорее домой – заварить хорошего чаю и устроиться в любимом кресле вместе с парой плюшек. Или шарлоткой. Или и тем, и другим, и плевать на гневные взгляды Майкрофта.
До конца смены оставалось восемь минут, а значит, этот пациент – последний. Но эти восемь минут тянулись очень, очень медленно. Стараясь не спешить, чтоб его и без того не самый разборчивый подчерк не стал и вовсе нечитабельным, он заполнял рецепты и направления на обследование. А сам гадал, как бы так половчее сбежать домой.
Военный врач Джон Ватсон женщин любил, ценил и уважал. И никогда не отказывал им ни в уме, ни в некотором природном лукавстве. Джон женщин знал, а потому почти не сомневался, что стоит ему выйти из лифта, как он тут же столкнется с одной из своих коллег. И она скажет: «О, как хорошо, что мы случайно встретились! Я так хотела с вами обсудить…» или «Вы, кажется, пропустили обед? Может, по чашечке кофе?», и обязательно «Как хорошо, что ваши сыновья уже взрослые, и вам некуда спешить…». Конечно, они засидятся за совершенно отвратительным кофе из автомата, болтая о какой-нибудь ерунде и вспоминая забавные случаи из практики, за окнами стемнеет, и он, как настоящий джентльмен, пойдет провожать ее до остановки или, если она живет недалеко, до дома. А там она мило улыбнется и скажет, как приятна была его компания и очень странно, что они не делали этого раньше. И он не сможет не пригласить ее на свидание. А за свиданием-ужином будет свидание-поход в театр, за ним свидание-«не хочешь ли зайти?», свидание-«останься на ночь у меня» и окончательное свидание-«а почему ты не знакомишь меня со своими сыновьями?». Которое, как понимал Джон, и окажется последним.
В принципе, происходи это до Афганистана или сразу после, до того, как он встретил Мэри, он был бы совсем даже не против. Он был бы всеми руками «за». Но сейчас, несмотря на то, что в последние годы женского тепла в его жизни было непозволительно мало, он понимал, что еще не готов. И дело было даже не в Мэри, хотя некоторый кусочек его сердца был и всегда будет занят только ею, и он все еще ныл, но кто сказал, что он хоть когда-нибудь перестанет? Главной причиной его неуверенности, разумеется, были братья Холмс. У них только-только начало что-то налаживаться, и он прекрасно понимал, что новый человек нарушит неустойчивый баланс, да и в самом деле, какая женщина могла бы стать не только ему спутницей жизни, но и матерью его сыновьям? Его фраза в блоге была скорее продиктована мечтой хоть когда-нибудь иметь возможность разделить лежащую на его плечах ответственность с понимающим человеком. Но никак не с желанием начать с кем-то встречаться вот прямо сейчас. Кто ж знал, что его блог открывает еще хоть кто-то, кроме него самого?
Так что единственное, что ему оставалось, это мягко лавировать между представительницами прекрасной половины человечества, никого не поощряя, но и не оскорбляя своим отказом. Рано или поздно, но ажиотаж уляжется, а если повезет, в их коллектив придет какой-нибудь симпатичный холостяк и примет огонь на себя.
А сейчас главная его задача – выскользнуть из здания так, чтоб ни одна душа не заподозрила, что он кого-то избегает.
Воспользоваться боковой лестницей? Но от нее до запасного выхода идти полэтажа, можно попасться.
Может, взять в заложники доктора Геллерта и, прикрываясь им, пройти через центральный? Но его еще надо найти.
Отсидеться в кабинете, выключив свет и закрыв дверь? Но это как минимум на час, а есть хотелось страшно.
Вручив рецепты и выпроводив пациента, Джон засобирался ускоренными темпами. Телефон, шарлотку и плюшки засунул в пакет, повесил халат, на локоть кинул куртку и тут его осенило. Он понял, как можно выбраться, не привлекая внимания. Оставалось только выключить свет и, заперев дверь, сунуть папки пациентов в прорезь специального ящичка на стене. Он был готов к побегу.
Два шага до поворота, и вот он – транспортный лифт, в котором чаще всего перевозили из неотложки в хирургическое, этажом выше, привезенных на скорой. Он почти всегда был свободен, когда шел вниз. Заскочив и нажав нужную кнопку, Джон мысленно дал себе печеньку за хорошую идею. В неотложке всегда суматоха, толпы незнакомых людей, и у персонала достаточно хлопот, чтобы не обратить внимания даже на маленьких зеленых человечков.
Двери разъехались, и он поскорее выскочил и шмыгнул в сторону, уступая место каталке и суетящимся вокруг нее людям. Неотложка всегда напоминала Джону большой муравейник (кстати, не забыть спросить у Шерлока, что с его проектом и не пострадал ли кто-нибудь!), где кажущийся хаос был на самом деле четко структурирован и подчинялся строгой иерархии. Были у нее и свои минуты затишья, но явно не сейчас. Муравейник бурлил: Джон уловил краем уха «авария», «пострадавшие» и «пробка» и прибавил шагу.
До выхода оставалось шагов пять, когда кто-то решительно ухватил его за рукав:
– Доктор Ватсон? Вы-то мне и нужны.
– Надеюсь, не на чашечку кофе? – выдохнул, оборачиваясь, Джон.
Двумя пальцами держа тряпку за самый кончик, Майкрофт мысленно прощался с маникюром. Он не очень-то любил физический труд, предпочитая активность умственную. И если велосипедные прогулки помогали проветрить мозги, а занятия боксом – полюбоваться на красивый Грегов торс под потной майкой, то в ближайшие полчаса ему ни одно из этих удовольствий точно не светило.
Майкрофт Холмс собирался мыть пол.
Обычно с этим вполне справлялся пылесос (да будет благословен тот прекрасный момент, когда после четырех дней препирательств и ультиматумов он все же уговорил Джона купить модель с функцией влажной уборки), но он был выведен из строя, оставалось только надеяться, что временно.
Прихватив тряпку за второй угол, он осторожно опустил ее в ведро, из которого грозила вот-вот вывалиться мыльная шапка. Майкрофт понятия не имел, чем моют пол, а Джон должен был вернуться уже скоро, и времени погуглить на эту тему не было совсем, поэтому он сыпанул в воду стирального порошка, а для верности добавил шампуня. Пены получилось много, но как ей мыть?
За спиной послышалось насмешливое фырканье, и Майкрофт кинул злой взгляд на младшего братца. Шерлок сидел на массивном шкафу, который был когда-то платяным, но пару лет назад Джон приделал полки и перевел его под книги. Между верхом шкафа и потолком места оставалось всего ничего, но Шерлок, несмотря на свои длинные руки-ноги, все же как-то умещался. Конечно, Майкрофт мог его оттуда снять. Пододвинуть стол, поставить на него табуретку и снять-таки паршивца, который непонятно как вообще туда забрался, но что с ним делать потом?
Тяжело вздохнув, Майкрофт вернулся к ведру, вытащил тряпку. Кажется, теперь ее нужно отжать. Он видел, как это делает Джон.
Через секунду он стоял в луже, чертыхаясь. Носки, низ брючин и манжеты рубашки стали насквозь мокрыми. Хорошо еще он догадался надеть Джоновы. Фырканье за спиной стало отчетливей. Швырнув на перила мокрые носки, Майкрофт закатал до колен джинсы, до локтей – рукава и, демонстративно повернувшись к шкафу спиной, еще раз выжал тряпку.
Он бы сейчас придушил любого, кто осмелился бы напомнить ему, что одиннадцать лет назад, узнав о том, что у него появится брат, он был даже рад. К тому моменту, как пришла пора ехать за мамой и малышом в больницу, он успел перечитать все книги по воспитанию, что нашел, а также выбрал имя, по принципу «оно должно быть еще более дурацким, чем мое». Он предложил назвать новорожденного «Балтазаром» или «Фердинандом», но когда мама выбрала имя «Шерлок» он совсем не был против. И вот, в тот замечательный зимний день они с миссис Хадсон, которая присматривала за ним все то время, пока мама была в больнице, поехали забирать ее и малыша. Пока миссис Хадсон флиртовала с соседом, согласившимся их подвезти, Майкрофт отламывал у роз шипы и вспоминал, все ли готово дома. Он чувствовал себя главой семьи, тем более что отца, понятное дело, никто и не ждал. Когда мама, присев перед ним, отодвинула край одеяльца, показывая личико малыша, он ей сказал, что брат похож на ангелочка. Красного, сморщенного и, по правде говоря, страшноватого, но ведь новорожденные все такие, верно? Он в энциклопедии специально смотрел, морально готовился. Зато у него были мамины бровки и мамин нос. Нос забавно сопел, а бровки хмурились, и Майкрофт подумал, что когда малыш вырастет, они обязательно подружатся.
И все было хорошо.
Секунд пятнадцать.
А потом «ангелочек» проснулся, поморгал мутными глазками и заорал.
И все вокруг завертелись, засуетились вокруг него.
Так они дальше и жили.
Иногда Майкрофту начинало казаться, что истерики и капризы брата – это и есть причина, по которой крутится земной шар.
Джон как-то научился с ними справляться, и хотя во многом он поганцу попустительствовал, но истерики Шерлок закатывал все реже и больше не использовал их как способ шантажа.
Майкрофт выпрямился, разгибая спину. Он и сам не заметил, как успел вымыть всю лестницу и прихожую. Впереди его ждало самое страшное – кухня. Ведь именно там началась битва «кетчуп против сиропа».
А еще надо было отмыть Шерлока. И желательно, до прихода Джона. Для этого надо все же снять его со шкафа. Джон бы, конечно, в момент заставил его слезть, но Майкрофт не был Джоном и единственное, чего он хотел, так это запустить в паршивца мокрой тряпкой.
А еще он не понимал, как вообще позволил втравить себя во все это, в конце концов, ему скоро семнадцать!
Он взрослый, рассудительный человек, но брат обладал уникальной способностью выводить его из себя. Все началось с фразы «Так что ты сделал с пылесосом?!», слово за слово, он рявкнул, Шерлок надулся и побежал на кухню. Он наглотался пыли, да и вообще весь от нее был серый, и наверное, очень хотел пить, но при виде того, как младший брат хлебает сок прямо из пачки, Майкрофта перекосило. Он прошипел: «Поставь сейчас же!», и Шерлок со злостью швырнул пачку на стол. Возможно, он и не планировал сделать так, чтобы сок из нее выплеснулся на любимую белую рубашку стоявшего рядом Майкрофта. А может, и планировал. Шерлок сам ни за что правду не скажет, а если и скажет, Майкрофт ни за что ему не поверит. Тем не менее, он прекрасно помнил, как где-то внутри забурлили пузырьки веселой злости, а рука будто сама потянулась за кетчупом…
Еще раз поменяв воду, Майкрофт оглядел кухню. Стены, шкафчики и технику он протер еще раньше. Половина пола тоже была вымыта, оставалась еще половина и Шерлок. Стряхнув со лба пот, он наклонился за тряпкой, но тут запиликал мобильник.
Посмотрев на номер, Майкрофт нажал на «ок» и спокойно спросил:
– Свидание или пациент?
– Пациент. Как ты узнал?
– А что еще тебя могло задержать? – пожал плечами Майкрофт. – Так что за пациент? Рабочий день твой почти час как закончился.
– Срочный, тут крупная авария в паре кварталов от нас. Всех самых серьезных везут сюда. Хирургов не хватает, это как раз время пересменки – одни уехали и успели дома выпить, вторые не доехали, потому как пробка и в метро опять ремонт. Так что у нас один хирург, два анестезиолога, пара ребят, только из института, и четверо в критическом. Меня попросили остаться.
– Как рука?
– В норме.
– А нога?
– Вот черт.
– Что?
– Опять забыл трость. То ли в лифте, то ли в кабинете.
– А как же шарлотка?
– Съел, пока ждал МРТ. Не сопи обиженно, плюшки еще остались. А как у вас дела?
Глянув на сидящего под потолком брата, Майкрофт честно ответил:
– Пока все живы.
С непривычки ныли руки, спина и ноги. Глаза, пересушенные ярким светом ламп операционной, болезненно моргали, пытаясь смотреть только на темные успокаивающие цвета.
Пол в коридоре был еще слегка влажным, а под вешалкой притулились Греговы кроссовки и рюкзак. Заглянув в гостиную, Джон потер подбородок, успевший за день зарасти, и хмыкнул. Старшие сидели за столом, копаясь в конспектах и учебниках, младший – на шкафу, сверкал глазищами и походил на разъяренного кота.
– Какая собака тебя туда загнала? – не выдержав, все же рассмеялся Джон.
Взгляд, полный «братской любви», мог бы пришпилить Майкрофта к дивану, если б тот соизволил хотя бы голову поднять.
– Я тут совершенно ни при чем, – соврал старший, поворачиваясь к Джону. – Живой?
– Устал. Добрый вечер, Грег.
– Джон.
– В рюкзаке плюшки и подарок для тебя, Шерлок.
– Подарок? Мне? – Шерлок вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там, в коридоре.
– Я надеялся припасти его на потом, но так и быть…
– Что это?
– Грязь.
– Грязь? – протянул тот удивленно.
– У него в комнате что, мало грязи? – хмыкнул Майкрофт.
– Это грязь с колес трех разных машин скорой. У тебя есть микроскоп и можешь взять мой ноут. Сможешь определить, где какая машина побывала за день?
– Легко! – фыркнул Шерлок и полез вниз, цепляясь за массивные петли и ручки шкафа.
– Я только переоденусь, только переоденусь, – бормотал под нос Джон, закрывая дверь в свою комнату и присаживаясь на кровать. – Переоденусь и немножко полежу. Совсем чуть-чуть, только чтоб спина отдохнула. Минут пять, не больше. Главное, не закрывать глаза, не закрывать… гла…
Он проснулся, как будто и в самом деле закрыл глаза лишь на секунду, но по тишине дома понял, что уже глубокая ночь. Кто-то накрыл его ноги пледом, забросив их на постель. А он даже не почувствовал. Сейчас же разбудил его легкий скрип половицы – сделав еще шаг, к кровати подошел Шерлок и, присев на корточки, негромко проговорил:
– В нашей школе что-то затевается. И я хочу посмотреть. Ты со мной?
ДЕНЬ 5
вторник
*************
Запись в блоге отсутствует
*************
Бздынь…
Джон неохотно приоткрыл глаза, даже и не думая о том, чтобы сбросить с головы одеяло.
Бздынннь…
Звук тихо гудел, неуловимо растворяясь в предутренней тишине.
Бзинь!
В замершем доме его было слышно предельно ясно.
Бззззь!
Чертыхнувшись, Джон все же сел, нашаривая ногами тапочки. В целом он чувствовал себя хорошо выспавшимся (непривычные ощущения), но это не означает, что кое-кто имеет право пытать скрипку в полшестого утра.
В комнате Шерлока было так же темно: только свет фонарей пробивался сквозь шторы, а свет ночника – из коридора, но для главного ее обитателя это, похоже, не имело значения. Он стоял на выдвинутом в середину комнаты столе и, прикрыв глаза, осторожно щипал струны, рассылая по дому бесконечные «бдзыннь».
– Будет очень глупо спросить, что ты делаешь? – подавив зевок, пробормотал Джон и потер шею.
– Я думаю… и провожу эксперимент.
– А почему на столе?
– Так звук разносится лучше. Внизу много всяких вещей – стол, кровать…
– Куча бессмысленного хлама в углу…
– Не вздумай ее выбрасывать – это старая рыболовная сеть и… и все, что успело на нее налипнуть за те лет пять, пока ее не выбросило на берег.
– Так вот почему тут пахнет морем… А я-то гадал, что ты вез в своем рюкзаке из Брайтона. Но это не объясняет, почему ты вскочил так рано. Обычно тебя и в семь не добудишься…
Шерлок еще раз задумчиво ущипнул струну и спрыгнул со стола. Очень ловко и изящно – Джон невольно задумался, а не отдать ли его в легкую атлетику. Хоть какой-то выход энергии. Или плаванье?
– Почему я проснулся? – переспросил Шерлок, укладывая скрипку в футляр. – Думаю, я проснулся оттого, что в моей голове появилось сразу три мысли, а три – это уже слишком много, чтобы продолжать спать. Мысль первая – во сколько на самом деле вернулся Майкрофт? Если б он пришел, как и обещал, в двенадцать, то к этому времени уже успел бы выспаться, а значит, проснулся бы на звук – ты же проснулся.
– Так это был эксперимент?
– Это был эксперимент, и он доказал, что мой дорогой братец вернулся позже, чем обещал.
– Совсем нет. У разных людей свои особенности сна.
– Он бы проснулся! Он от хлопка холодильника просыпается! А значит, он действительно устал. Мысль вторая… впрочем, нет, пока не скажу, она еще требует обдумывания… А третья – о том, как бессмысленно спать. И она разбудила меня окончательно.
– Бессмысленно спать?
– Ну конечно! Ведь когда ты спишь, ты ничего не делаешь.
– Еще как делаешь – спишь.
– Это не продуктивно! Это только Менделеев мог во сне таблицы составлять, я пытался…
– Составить таблицу?
– Нагрузить свой мозг перед сном определенной информацией, чтобы во время сна он выдал мне что-нибудь интересное. И ничего!
– Да такое раз в сто лет бывает, даже с гениями.
– И я про то же.
– Но сон тебе необходим. Твоему мозгу – тоже. Он как мотор – не может работать без перерывов, просто перегреется.
– А я думал, мозг – это центральный отдел нервной системы, но твой вариант тоже ничего. Я буду спать, просто надо придумать – как? Как это делать так, чтоб занимало как можно меньше времени…
– Кажется, Черчилль дремал после обеда.
– А да Винчи спал по пятнадцать минут каждые четыре часа, и таким образом на сон у него уходило полтора часа в сутки.
– Точно не твой вариант. Пошли завтракать, а? Раз уж мы проснулись раньше, то имеет смысл этим временем воспользоваться с толком.
Отодвинув стол обратно к окну и накинув плед на гамак, Шерлок, видимо, решил, что порядок в комнате можно считать наведенным.
– Ты говоришь о чем-то конкретном?
– Завтрак, душ, и мне надо погладить рубашки и прочее, а тебе – написать сочинение по литературе. Я продиктую.
– Но я думал…
– Документы на домашнее обучение за два дня не делаются, – пожал плечами Джон. – Мне придется известить об этом соцслужбу, так что пока ты будешь ходить в школу и вести себя там прилично.
Закинув на полку стопку чистого и выглаженного белья, Джон задумался. Будильник прозвонит минут через двадцать, время еще есть, так чем его занять? Утро началось уж слишком хорошо, даже в Шерлока удалось запихнуть омлет с горошком и морковью, а значит, самое время чем-нибудь его слегка изгадить. Например, счетами.
Через четверть часа он решил, что настроение вошло в норму и с него на сегодня хватит.
Скинув бумажки обратно в верхний ящик стола, он задвинул его и встал.
А потом выдвинул снова.
И снова задвинул.
Выдвинул.
Что-то было не так.
Ящик был слишком легким, непривычно легким.
Пытаясь успокоиться и сдержать подкатившую к горлу злость, Джон достал перочинный нож и поддел днище.
В потайном отделении лежало несколько обойм. Но самого зиг-зауэра не было.
– ШЕРЛОК!!
В приступе злости он рванул ручку двери так, что чуть было не оторвал. Но в комнате Шерлока не было.
– Шерлок!!
– Ты чего орешь? – высунулась из ванны гладкая от воды голова, удивленно хлопая глазами.
– Где пистолет?
– Что?
– Где? Чертов? Пистолет? – почти прорычал Джон. Домашнее обучение? К черту обучение, он обеспечит этому мелкому поганцу тоталитарный подконтрольный домашний арест.
– Твой зиг-зауэр? – озадаченно пробормотал Шерлок. – Но я не брал.
– Не смей мне врать!
– Я не вру!
– Он не врет, – тихо пробормотали у Джона за спиной, и он обернулся. Слегка бледный и со следом подушки на щеке, Майкрофт стоял очень прямо, заложив руки за спину: – Он не врет, это я взял.
– Что? Когда? И зачем?
– Вчера вечером, верно? – буркнул Шерлок, кутаясь в простыню.
– А ты откуда знаешь? – прищурился старший.
– С нашими половицами никакой сигнализации не надо. Когда Джон был в душе, ты зашел в его комнату и пару минут постоял у стола, а потом пошел обратно. Взять ты там мог только или документы, или пистолет.
– Так, стоп! – Джон почувствовал, как сами собой зазвучали в голосе командирские нотки, так давно не используемые им в мирной жизни, но любому терпению рано или поздно может прийти конец. – Шерлок, иди одевайся. Майкрофт, пройдем в твою комнату.
– Эй, я тоже… – попытался вякнуть младший, но Джон решительно указал ему на дверь с табличкой, которую сам же и умыкнул однажды из Бартса «Не входить. Ведутся опыты».
– И через пару минут я должен услышать, как включится фен, иначе… – Джон правда не знал, чем пригрозить, но этого и не потребовалось, Шерлок шмыгнул в свою комнату, а он сам направился за Майкрофтом – в его.
Майкрофт подошел к шкафу и, достав с верхней полки пистолет, протянул его на ладони. Джон, перехватив оружие, привычным жестом заткнул его за пояс джинсов. Достал и положил на письменный стол, а сам присел на край – рядом. Майкрофт все мялся у шкафа и глядел в сторону.
Молчание затягивалось.
За стеной зашумел фен.
– Думаю, он все равно найдет способ нас подслушать, – неуверенно хмыкнул Майкрофт и нервным движением вздыбил волосы на затылке.
Со странным смущением, пробившимся даже через злость, Джон узнал в этом жесте свой собственный. И неожиданно успокоился. Если Майкрофт никого не пристрелил, то со всем остальным они справятся. И даже, если вдруг пристрелил – тоже.
– Я все еще жду объяснений.
– С чего начать?
– С главного – зачем?
– На всякий случай. Для… кхм… самообороны.
– Правда? Но у нас не настолько беспокойный район, чтобы опасаться нападения пусть даже и около полуночи. Часа в три-четыре – возможно… Так чем ты был встревожен?
– Были… прецеденты.
– Прецеденты? С кем?
– В основном с другими, со мной – однажды. Но тогда все обошлось… малой кровью, – Майкрофт метнул взгляд на стойку с зонтами в углу. – Но не было гарантии, что в следующий раз их не будет больше.
– Значит так: я ни черта не понимаю. Я знаю, что ты взял мой пистолет, я знаю, что в последнее время ты тратишь больше денег, чем позволяют твои доходы от репетиторства, но при этом не снимаешь с моей карточки на карманные расходы, да и Шерлок подозревал, что ты что-то затеваешь.
– Вот проныра!
– Майкрофт! С начала и без малейших недомолвок. Я хочу услышать все.
Вздохнув и еще раз взъерошив волосы, тот присел на кровать и наконец решился взглянуть Джону в лицо. Что бы он там ни увидел, его это, похоже, успокоило.
– Месяц назад я столкнулся с одним знакомым по Хэрроу. Мы вместе состояли в Бильярдном клубе. И он рассказал мне об одном месте, где играют с неограниченными ставками. Закрытое заведение. Вход только по приглашению постоянных игроков. И я решил попробовать…
– И выиграл.
– Что-то я, конечно, проиграл, там действительно опытные игроки, но выиграл я больше. Много больше.
– Достаточно, чтобы попробовать еще раз, верно?
– Да. Но, очевидно, еще в первый раз за мной проследили. Карманники любят тех, кто выходит из игровых клубов и не выглядит при этом проигравшимся в пух и прах. Не до самого дома – я бы заметил, но достаточно, чтобы понять, что возвращаюсь я на метро и один.
– И в следующий раз на тебя напали.
– Да. Не то чтобы я этого ожидал, но допускал подобную возможность…
– Можешь не коситься на свои зонты, я уже и так понял, что как минимум один из них претерпел какую-то модификацию.
– Но я решил, что в следующий раз он может быть не один. Или догадается взять с собой что-то посерьезнее кухонного ножа, с которым и управляться-то не умеет… Поэтому пригласил с собой Грегори и взял пистолет. Я собирался вернуть его, пока ты будешь в душе. Я не думал, что ты вообще заметишь его отсутствие…
– Шерлок разбудил меня раньше, и я решил проверить счета.
– О, ну конечно, – фыркнул Майкрофт, – Шерлок! Непредвиденные обстоятельства всегда губят хорошие планы.
– Тебе лучше заткнуться, Майкрофт Холмс! – гаркнул Джон и, не выдержав, все же стукнул кулаком по столу. – Тебе лучше заткнуться, потому что ты лажанулся так, как никогда раньше…
Распахнув створку окна, Джон вдохнул полной грудью стылый воздух раннего лондонского утра. Майкрофт на кровати поежился – то ли от прохлады, внезапно хлынувшей в комнату, то ли от его взгляда. Джон понимал, что глаза сейчас выдают его чувства – гнев, желание треснуть по рыжей макушке, разочарование. И он достаточно знал Майкрофта, чтобы понимать, какое из них наиболее ранит.
– Это было невероятно глупо, – заставив себя говорить ровно, начал он. – Как ты сам понимаешь, вряд ли у этого клуба была лицензия, и вряд ли они платили налоги. А если привели тебя туда знакомые, значит, кто-то из них при расследовании мог сдать и тебя. Если бы ты сам не попался. Это – во-первых, а во-вторых, пистолет, Майкрофт! О чем ты вообще думал? Пистолет! Ты же должен был понимать, что я не мальчик из церковного хора, должен был понимать, откуда я его привез. Он нелегальный! Да на нем что угодно висеть может!
– Я все предусмотрел…
– Ни черта ты не предусмотрел! А если б вас задержали? Просто так, как подростков, шатающихся после полуночи? А если б он случайно выпал? Вы же не в кобуре его несли. А если б на вас действительно напали, и вы, защищаясь, ранили б или убили?
– Нет, мы с Грегори договорились только припугнуть, не стрелять ни в коем случае.
– Знаешь, сколько раз за неделю в уголовной хронике мелькает эта фраза? От таких же наивных идиотов?!
– Но у нас все получилось! – покрасневший Майкрофт вскочил, сжимая кулаки. – Получилось, потому что я все предусмотрел. И пусть определенный риск был, но он был оправдан!
– Насколько бы ни был продуман твой план, он не предусматривает кое-чего важного – меня! – рявкнул Джон, у которого просто не укладывалось, как старшему сыну вообще могло прийти в голову провернуть такое за его спиной, и главное – почему? Ну почему?!
– Я не хотел загружать тебя этим!
– Загружать меня? Это мое право и моя обязанность: быть «загруженным» тем, что действительно важно для вас. Просто ты знал, что я никогда не соглашусь на подобную авантюру.
– Конечно, я это знал! Знал, что ты на дыбы встанешь, стоит только заикнуться. Ты не доверяешь ни моим суждениям, ни моим расчетам…
– Не доверяю? Не тебе говорить о доверии, Майкрофт Холмс! Ты не сказал, что тебе не хватает тех денег, что есть! Ни слова не сказал о своих грандиозных планах обогащения; не сказал даже тогда, когда на тебя напали! Ты взял оружие без спросу, хотя прекрасно знал, как я к этому отношусь. Ты хоть представляешь, чем это могло обернуться? Меня могли посадить, и уж точно – лишили бы права опеки. Ты рисковал нашим будущим – твоим, моим, Шерлока, – и ради чего?! Ради пары сотен?
Джон отвернулся к окну, вцепившись обеими руками в свой короткий ежик и притворившись, что не заметил, как напряглась длинная, как у гусенка, шея, как широко распахнулись влажно заблестевшие глаза, стараясь не моргнуть.
– Ради денег? Ты думаешь, я делал это только ради денег? Да мы сто раз тебе говорили, что нам не требуется настолько… настолько больших затрат! – Майкрофт говорил отрывисто, и Джон не мог понять, чего в его голосе больше – слез или злости. – Но ты всегда… мой компьютер – самый продвинутый, ни у кого из одноклассников такого нет… Шерлоку новая скрипка – то же самое: итальянская, лучшая из тех, что возможно было купить… а когда приятели по Хэрроу собирались на тот чертов уикенд, мне пришлось закопаться в учебу по уши, чтобы ты смирился и понял, что это для меня – излишне…
– Но ты хотел поехать, – растеряно пробормотал Джон, не понимая, как они могли так быстро поменяться ролями.
– Да, я хотел! Я много чего хочу, но ты не моя гребанная фея!!
– Майкрофт!
– Извини, – отвернулся тот.
– Я думал… я просто надеялся, что смогу дать вам самое лучшее… Вы этого достойны, черт возьми, и у вас бы это было, если б… – неопределенно взмахнув рукой, Джон снова вцепился ею в волосы.
– История не знает слова «если»… Да, черт возьми, я люблю шелковые галстуки ручной работы, но не такой же ценой! Ведь ты весь серый, когда возвращаешься по выходным с этих проклятых дежурств, – снова сев на кровать, Майкрофт уронил голову на ладони, его голос звучал тускло, но с внутренней убежденностью, к которой Джон не мог не прислушаться. – А дальше? Как ты надеялся справиться? Как ты вообще себе представляешь: сидеть весь день с моим упрямым братцем, пытаясь вбить в его голову необходимый минимум школьной программы, а потом ночная смена на скорой, несколько часов сна и все заново? День за днем?! Как долго ты бы продержался, прежде чем возненавидеть нас?
– Ты с ума сошел? – выдохнул Джон. – Не смей так говорить. Не смей даже думать, что подобное может быть возможным.
Майкрофт лишь зябко передернул плечами, и он, захлопнув створку, сел рядом с сыном и осторожно приобнял его одной рукой за плечи, прижавшись к рыжей макушке щекой. Было тихо, как после бури. Фен за стеной молчал, и Джон не мог сказать, как долго, но у него появилось стойкое ощущение, что вот-вот в дверь сунется лохматая голова и спросит, все ли живы. Ему-то было все равно, но вот Майкрофт старался держать лицо перед младшим братом.
– Значит так, – пробормотал он через минуту, когда дыхание Майкрофта чуть успокоилось, а по плечам перестала пробегать непроизвольная дрожь. – Иди в душ и собирайся как обычно.
– А карательные меры? – поднял голову Майкрофт.
– Еще не обдумал.
– Запретишь мне видеться с Грегори?
– Наверно, стоило бы, но нет. Иди уже. Школу никто не отменял.
Проводив взглядом сына, поторопившегося в ванную, Джон потер глаза и попытался откинуться на покрывало, но лишь долбанулся о стену затылком. Кажется, когда-то у него было хорошее настроение. Возможно даже, этим утром.
Но он даже не знал, что предпринять. Посоветоваться было не с кем, даже позвонить семейному психологу он не мог, ведь не скажешь: «Знаете, мой сын решил взять мой пистолет, чтобы его по пути никто не пришиб из-за выигрыша на бильярде». Впрочем, он и сам понимал, что проблема не в этом.
А в чем?
Майкрофт никого не собирался подставлять, он действительно хотел «как лучше». Причем, даже не ради себя. Он просто слишком многого не учел, например, что некоторыми вещами просто нельзя рисковать – ни ради чего, каким бы минимальным ни казался риск. Просто нельзя.
У самого Джона это понимание росло на подсознательном уровне, но совершенно внезапно он стал замечать, что с тех пор как заболела Мэри, больше не переходит дорогу, не убедившись дважды, что машины действительно остановились, не берет в рот алкоголя – даже пива, даже капли, избегает темных подворотен и толп болельщиков после матчей, и наверное, кто-то из прежних знакомых мог бы сказать, что Джон Ватсон стал трусливее. И он действительно боялся, но не за себя. Эта была некоторая высшая форма ответственности: «Я берегу себя, потому что я кому-то нужен».
И как бы Джон ни мечтал отреставрировать свой старый, с его поступления на медицинский пылящийся в Гаррином гараже байк и, собрав старую компанию, рвануть в Ирландию на пару недель, он прекрасно понимал, что этого не будет, пожалуй, никогда. Ну, не в ближайшие лет десять, по крайней мере. Через десять лет Шерлоку будет двадцать… Двадцать – это всего на четыре года больше тех шестнадцати, что сейчас Майкрофту. Нет, рано. Через пятнадцать? Двадцать? Через двадцать лет Шерлоку будет тридцать, он будет высоким, красивым и умным и, возможно, научится сам себе гладить рубашки и не выходить в мороз без шарфа (правда, к тому времени байк окончательно развалится на составляющие, но какое это будет иметь значение, если ему самому к тому моменту будет, о господи, не может быть, пятьдесят шесть?).
Так в чем виноват Майкрофт? В том, что под плотной корой его интеллекта и выдержки внутри все же бьется что-то безудержное, рисковое, юное? В том, что не посоветовался с ним, Джоном? Но доверие – дорога с двухсторонним движением…
Встряхнувшись, Джон поднялся с кровати и оправил покрывало, которое было застелено так же «по-армейски», как и у него в комнате. Через коридор, напротив, шумела вода, а чуть левее – надрывался его телефон, будильник на котором он так и не выключил.
Рабочий день никто не отменял. Пора было собираться.
Но выходя, Джон обернулся на пороге, окидывая взглядом комнату, пытаясь понять что-то ускользающее. Как спальня Шерлока была отражением его личности, так и спальня Майкрофта рассказывала о своем владельце, хотя и гораздо меньше.
Почти идеальный порядок, спокойная серо-синяя гамма – ковролин, обои, шторы, покрывало. И это было бы похоже на фото из недорогого журнала по интерьерам, но на столе лежала стопка тетрадей, на полке рядом с книгами притулилось несколько портретов, а за чуть приоткрытую дверцу шкафа зацепилась вешалка с выглаженной еще вечером (и когда только успел?) формой. В углу – стойка для зонтов, на стене – дипломы в одинаковых рамках.
Джон редко заходил к Майкрофту, особенно с тех пор, как пару лет назад окончательно убедился, что в его комнате не просто не находится ничего опасного, там всегда такие чистота и порядок, что порой ему хотелось залезть под кровать и отыскать там ну хотя бы один завалящий грязный носок. Ведь хоть в чем-то его сын должен быть обыкновенным парнем, верно?
И он все же был.
Обыкновенные парни в свои шестнадцать совершают обыкновенные глупые вещи.
Ну, может, и не каждый из них пойдет с пистолетом выигрывать в бильярд, но, по крайней мере Джон мог быть уверен, что старший не приведет однажды за руку наивную беременную девочку.
Потому что он уже привел Грега.
Фыркнув, Джон закрыл за собой дверь и направился к себе, точно зная, как наказать Майкрофта.
Через четверть часа, когда он спустился уже одетый, собранный и, в принципе, готовый к выходу, братья Холмс заканчивали завтракать. Причем Шерлок, уже в форме и криво повязанном галстуке, безропотно ел второй раз за утро. Очень подозрительно. Майкрофт, недовольно хмурясь, ковырялся в овсянке. Идиллия, да и только.
Подойдя к ним, Джон эффектным жестом, держа за длинную цепочку, опустил на стол перед Майкрофтом часы. Круглые, слегка поцарапанные, старинные.
– Семейная реликвия, – сказал он и слегка подтолкнул их поближе к Майкрофту.
Но Шерлок, разумеется, успел заграбастать первым. Открыл, хмыкнул, повертел в руках, достал из кармана лупу.
– Это мне? – выпрямился Майкрофт.
– Передается старшему сыну уже…
– …пятое поколение, – вставил Шерлок. – Или четвертое. Нет. Да, четыре поколения и дорогая тетя Гарриет!
– Отдал ей, когда уезжал в Афганистан.
– А потом возвращал из ломбарда.
– Шерлок, отдай их брату.
– Ну и пожалуйста, все что нужно, я уже узнал!
Осторожно взяв часы, Майкрофт погладил крышечку со слегка помятым боком.
– Почему сейчас?
– Это и есть твое наказание.
– Странное наказание.
– Ты же не думал, что я возьмусь за ремень, верно? Эти часы никогда не дарили: их вручали в определенный момент. Мой прадед получил их от отца, когда записался добровольцем на войну – Первую мировую. Дед – когда женился на моей бабке, которую за глаза все звали «Харибдой», и, поверь мне, не просто так. Отец был младшим, так что потом их получил дядя – в двадцать один, когда устроился санитаром работать в дом для душевнобольных. Почти шестьдесят лет спустя он и умер там же – в должности главврача. Но задолго до этого успел отдать их мне – в пятнадцать, однажды поссорившись с родителями, я собрал рюкзак и выбрался из окна, решив самостоятельно добраться до бабушки в Ирландии. Собственно, там меня дядя и поджидал – уже с часами. А теперь они твои.
– Но почему – наказание?
– Потому что ты всегда будешь их носить, я знаю, будешь. И каждый раз, решив взглянуть, который час, ты будешь натыкаться на одну надпись…
Открыв крышку, Майкрофт удивленно приподнял брови:
– «И ты тоже»… Что значит «И ты тоже»?
– Ты доел? Сполосни тарелку и пойдем.
– Как понимать «И ты тоже»?
Но Джон только глянул весело и потянулся поправить Шерлоку галстук.
Привычный путь от дома до станции метро казался сегодня каким-то особенным, ярким и солнечным, будто умытым грозовым утром. Как обычно, Майкрофт шел впереди, но лишь на шаг – он слышал непрекращающуюся болтовню Шерлока, сдержанные ответы Джона, и будь улица чуть пошире, а спешащего навстречу народа – поменьше, он и вовсе бы пошел рядом с ними. Джон двигался слегка вперевалочку, помахивая тростью в правой руке. Левая крепко ухватилась за капюшон Шерлоковой куртки, потому как руки у младшего были заняты – он нес большой пластиковый контейнер с муравейником – летнее задание по биологии. Каким образом он ухитрился заставить муравьев построить такую громадину за несколько месяцев, Майкрофт даже думать не хотел. Его муравейник семь лет назад был в разы меньше. Джон на контейнер косился тоже с подозрением и, похоже, испытывал желание прихватить его к себе на работу и просветить рентгеном, но Шерлок его даже подержать не дал.
До входа в «трубу» оставался всего десяток шагов, когда Майкрофт все же решился и, обернувшись, поймал взгляд Джона. Выразительно посмотрев на трость, потом на ботинки Шерлока и совсем уж не двусмысленно – на контейнер, он уверенно кивнул. Майкрофт Холмс рекомендует: сделайте подножку своему сыну, и пусть муравейная бомба взорвется здесь, а не в школе или метро.
Джон нахмурился, но все же перехватил трость поудобнее.
Шерлок резко встал столбом.
– Ну ладно, ладно, – вздохнул он, закатив глаза. – Там тухлая рыба, понятно вам? Просто тухлая рыба!
– Что, прости?
– Рыба!! В рекомендациях было сказано, что приманивать их и кормить нужно сахарным сиропом. Но я много чего им давал. В том числе и рыбу. И пахнет теперь… не очень.
– Понятно, – кивнул Джон. – В общем так – если твоя муравьиная ферма абсолютно случайно вдруг ни с того ни с сего вывалится из этого контейнера… или ты вдруг забудешь закрыть крышку… или муравьи решат поиграть в графа Монте-Кристо и спланируют массовый побег…
– Да понял я, понял… – недовольно засопел Шерлок. – А ты и вправду собирался сделать мне подножку?
– Хм-м-м…
– А если б я упал?
– Я держал тебя за капюшон.
Солнечный зайчик, отражаясь от стекла чуть приоткрытого окна, скользил по лицу, заставлял жмуриться, но пересаживаться Майкрофт не хотел. Отсюда был виден и школьный двор, и футбольное поле, и пожарная лестница (самый край, однако этого было достаточно), и дверь черного хода. Очень хороший пункт наблюдения, особенно если ваш брат – Шерлок, а парень – в школьной футбольной команде, чья тренировка начнется через четверть часа.
Конечно, Майкрофт мог сдать тест, заполненный еще в первые десять минут занятия, и считать себя свободным. Но праздно шататься по школе он не привык, библиотека в это время была плотно оккупирована ребятней, а на улице слишком ветрено, чтобы просто посидеть на лавочке пару часов. К тому же он не хотел выделяться еще больше.
Одноклассники знали про него очень мало: он строго следил за тем, чтобы не предоставлять им информации больше определенного минимума. Но некоторые вещи скрыть вообще невозможно, например, особое отношение учителей, или дорогую обувь, или вечно везде лезущего младшего брата. И компенсируя это, Майкрофт старался не дразнить других своим интеллектом и той внутренней уверенностью в своих силах, которая, как он успел заметить, была так не свойственна подросткам его возраста и заменялась обычно наглостью и самоуверенностью. Он не перебивал учителей (как это очень любил делать Шерлок), не вступал в жаркую полемику на семинарах, но имел свое мнение и был готов его аргументировать, не пытался настаивать на индивидуальной программе с целью закончить школу лет в двенадцать, не завоевывал себе славу вундеркинда.
Проще говоря, он не торопил события, зная, что его цели и планы не терпят суеты.
Возможно, он и был гением, но Майкрофт не слишком доверял тестам на IQ. Скорее, он рассчитывал на свою въедливость, внимательность и работоспособность. А также на способность мозга не только усваивать информацию в любых объемах, но и четко укладывать ее, систематизировать и использовать при необходимости. Наверное, это было наследственным, Шерлок тоже так умел.
Так что последняя парта аудитории его вполне устраивала.
Здесь он мог сесть слегка свободнее, вполоборота, закинуть ногу на ногу и облокотиться на столешницу, подперев голову кулаком. Взгляд плавно скользил, переходя от телефона на пустое пока футбольное поле, на макушки играющих во дворе детей, выискивая черную и кудрявую, потом на раскрытую записную книжку с запланированными на сегодня делами и обратно к телефону.
По экрану мобильного ползли биржевые сводки. Как Шерлок любил поиграть в метро в «угадай, кто», так и Майкрофт на занятиях время от времени выходил в сеть. Его игра началась пару лет назад: он просто представил себе, что на все карманные деньги взял и купил акции одной развивающейся компании. А потом еще одной, а потом продал и перевел в другую валюту (весьма вовремя). И по всему выходило – если он вдруг не станет «серым кардиналом», то заработать на жизнь игрой на бирже всегда сможет.
Возможно, так и следовало поступить, а не связываться с бильярдным клубом, но для этого ему, шестнадцатилетнему, пришлось бы позаимствовать документы Джона, да и сама игра могла затянуться не на один день.
К тому же, чего уж тут скрывать, ему ужасно хотелось блеснуть перед Грегори, ему, когда-то считавшему одиночество неплохим компаньоном.
Краем глаза он заметил, как футбольное поле запестрело сине-желтым – команда приступила к тренировкам.
И тут же с черного хода выскользнула фигура в знакомой куртке, заматывая на шее шарф. Шерлок, у которого вообще-то должен был сейчас идти урок биологии, явно что-то замышлял. Он шел вроде бы не спеша, пиная камешки и вспугивая воробьев, и походил на обыкновенного праздношатающегося мальчишку, сбежавшего с уроков. Однако траектория пути и не свойственная ему привычка горбиться, волоча ноги и уткнувшись в землю, подсказывали – что-то здесь не так. Полминуты хватило, чтобы понять – Шерлок решил поиграть в шпиона.
Он полукругами бродил неподалеку от двух парней у сетки, огораживающей футбольное поле, и Майкрофт весьма живо представил, как уши брата увеличиваются, превращаясь в локаторы, в попытке уловить малейший звук. Эти уши он с удовольствием бы надрал – хватит на сегодня Джону беспокойств.
Минут через пять, сохраняя все тот же унылый вид скучающего подростка, Шерлок зашел обратно в школу, а Майкрофт черканул на полях записной книжки: «Шерлок» и поставил рядом два вопроса и восклицательный знак. Подумал еще и подчеркнул. Впрочем, если пролистать эту записную книжку, то обнаружится, что подобные записи были на полях практически каждой страницы. Иногда – дважды.
Шерлок успел разуться, раздеться и, заскочив зачем-то на кухню, умчаться наверх, а он – только скинуть ботинки, когда позвонил Джон и поинтересовался, все ли у них в порядке.
– Все замечательно, – бодро ответил Майкрофт, решив не уточнять, что они только что вошли и случиться что-либо просто не успело. – А как у тебя?
– Немного странно, – задумчиво пробормотал Джон, и стало понятно, что звонит он не столько для того, чтобы проконтролировать их, сколько, чтобы поделиться чем-то своим.
– Странно?
– Да... Знаешь, я ведь никогда не жаловался на отсутствие женского внимания, но то, что происходит сегодня…
– Ты меня заинтриговал.
– Я и сам не знаю, что думать. Все началось еще утром, когда мы ехали в метро – напротив сидела молодая девушка…
– Она еще тебе улыбнулась…
– Именно. Как оказалось, она тоже ехала в госпиталь, дочь моего пациента, я ее видел как-то мельком, но мы и знакомы-то не были.
– А теперь стали?
– Угу. После того как вы вышли, она подсела, и мы разговорились. А еще мне сегодня трижды поправили галстук!
– Хм-м.
– Трижды, Майкрофт!
– Дай угадаю: заведующая педиатрическим отделением, старшая медсестра, высокая такая, рыжая, а кто третий?
– Новенькая медсестра, улыбчивая, все время забываю, как ее зовут. А откуда ты…
– Тебе уже дарили печенюшки?
– Извини?
– Печенье. Или что-то сдобное. Делиться обедом – это уже следующий шаг.
– Шарлотка и плюшки. Для меня и моих мальчиков, – попытался сымитировать чьи-то интонации Джон.
– Плюшки… – мечтательно протянул Майкрофт и тут же деловито добавил: – А когда у тебя смена заканчивается?
– Ты и так знаешь. Часа через два, если ничего не случится. Так, что?
– А что? – переспросил старший.
– Меня атакуют?
– А вот не надо было вчера героически спасать всяких там девушек, а потом писать в блоге, что «начал задумываться, а не подыскать ли для моих мальчишек вторую маму».
– Ты что, читаешь мой блог?!
– Как и твои коллеги, и некоторые пациенты, похоже.
– Да я только на днях его завел! – искренне возмутился Джон.
– Человеческое любопытство срослось с Интернетом и стало безграничным, – пожал плечами Майкрофт, вешая куртку. – Лучше посмотри на положительные моменты: нам обеспечен приток всяких вкусностей, а ты теперь можешь не беспокоиться об обеде. Недели две, я полагаю, вплоть до того момента, пока они, «случайно» проезжая мимо и заглянув на огонек, не познакомятся с Шерлоком.
– Кстати, о Шерлоке. Что это там гудит на заднем плане?
– Пылесос. Кажется, он, наконец, решил взяться за уборку.
– Но у Шерлока в комнате нет ковролина. Он залил его чернилами на прошлой неделе.
– Вот черт, – буркнул Майкрофт, уже несясь по лестнице. Но перед тем, как нажать на отбой, он успел услышать злорадное хмыканье.
Возможно, Джону так только казалось, потому как из-за наплыва пациентов он умудрился пропустить обед, а утренний стаканчик кофе был очень и очень давно, но кабинет благоухал. Сдобный дух умудрился перекрыть привычный запах смотровых кабинетов – средства для мытья рук, антисептиков, талька, просыпанного недавно молодой мамочкой. Теперь же Джон и все вокруг пахло корицей, печеными яблоками и домашним уютом. Пациенты входили и начинали принюхиваться, дергая покрасневшими носами. Самому Джону хотелось поскорее домой – заварить хорошего чаю и устроиться в любимом кресле вместе с парой плюшек. Или шарлоткой. Или и тем, и другим, и плевать на гневные взгляды Майкрофта.
До конца смены оставалось восемь минут, а значит, этот пациент – последний. Но эти восемь минут тянулись очень, очень медленно. Стараясь не спешить, чтоб его и без того не самый разборчивый подчерк не стал и вовсе нечитабельным, он заполнял рецепты и направления на обследование. А сам гадал, как бы так половчее сбежать домой.
Военный врач Джон Ватсон женщин любил, ценил и уважал. И никогда не отказывал им ни в уме, ни в некотором природном лукавстве. Джон женщин знал, а потому почти не сомневался, что стоит ему выйти из лифта, как он тут же столкнется с одной из своих коллег. И она скажет: «О, как хорошо, что мы случайно встретились! Я так хотела с вами обсудить…» или «Вы, кажется, пропустили обед? Может, по чашечке кофе?», и обязательно «Как хорошо, что ваши сыновья уже взрослые, и вам некуда спешить…». Конечно, они засидятся за совершенно отвратительным кофе из автомата, болтая о какой-нибудь ерунде и вспоминая забавные случаи из практики, за окнами стемнеет, и он, как настоящий джентльмен, пойдет провожать ее до остановки или, если она живет недалеко, до дома. А там она мило улыбнется и скажет, как приятна была его компания и очень странно, что они не делали этого раньше. И он не сможет не пригласить ее на свидание. А за свиданием-ужином будет свидание-поход в театр, за ним свидание-«не хочешь ли зайти?», свидание-«останься на ночь у меня» и окончательное свидание-«а почему ты не знакомишь меня со своими сыновьями?». Которое, как понимал Джон, и окажется последним.
В принципе, происходи это до Афганистана или сразу после, до того, как он встретил Мэри, он был бы совсем даже не против. Он был бы всеми руками «за». Но сейчас, несмотря на то, что в последние годы женского тепла в его жизни было непозволительно мало, он понимал, что еще не готов. И дело было даже не в Мэри, хотя некоторый кусочек его сердца был и всегда будет занят только ею, и он все еще ныл, но кто сказал, что он хоть когда-нибудь перестанет? Главной причиной его неуверенности, разумеется, были братья Холмс. У них только-только начало что-то налаживаться, и он прекрасно понимал, что новый человек нарушит неустойчивый баланс, да и в самом деле, какая женщина могла бы стать не только ему спутницей жизни, но и матерью его сыновьям? Его фраза в блоге была скорее продиктована мечтой хоть когда-нибудь иметь возможность разделить лежащую на его плечах ответственность с понимающим человеком. Но никак не с желанием начать с кем-то встречаться вот прямо сейчас. Кто ж знал, что его блог открывает еще хоть кто-то, кроме него самого?
Так что единственное, что ему оставалось, это мягко лавировать между представительницами прекрасной половины человечества, никого не поощряя, но и не оскорбляя своим отказом. Рано или поздно, но ажиотаж уляжется, а если повезет, в их коллектив придет какой-нибудь симпатичный холостяк и примет огонь на себя.
А сейчас главная его задача – выскользнуть из здания так, чтоб ни одна душа не заподозрила, что он кого-то избегает.
Воспользоваться боковой лестницей? Но от нее до запасного выхода идти полэтажа, можно попасться.
Может, взять в заложники доктора Геллерта и, прикрываясь им, пройти через центральный? Но его еще надо найти.
Отсидеться в кабинете, выключив свет и закрыв дверь? Но это как минимум на час, а есть хотелось страшно.
Вручив рецепты и выпроводив пациента, Джон засобирался ускоренными темпами. Телефон, шарлотку и плюшки засунул в пакет, повесил халат, на локоть кинул куртку и тут его осенило. Он понял, как можно выбраться, не привлекая внимания. Оставалось только выключить свет и, заперев дверь, сунуть папки пациентов в прорезь специального ящичка на стене. Он был готов к побегу.
Два шага до поворота, и вот он – транспортный лифт, в котором чаще всего перевозили из неотложки в хирургическое, этажом выше, привезенных на скорой. Он почти всегда был свободен, когда шел вниз. Заскочив и нажав нужную кнопку, Джон мысленно дал себе печеньку за хорошую идею. В неотложке всегда суматоха, толпы незнакомых людей, и у персонала достаточно хлопот, чтобы не обратить внимания даже на маленьких зеленых человечков.
Двери разъехались, и он поскорее выскочил и шмыгнул в сторону, уступая место каталке и суетящимся вокруг нее людям. Неотложка всегда напоминала Джону большой муравейник (кстати, не забыть спросить у Шерлока, что с его проектом и не пострадал ли кто-нибудь!), где кажущийся хаос был на самом деле четко структурирован и подчинялся строгой иерархии. Были у нее и свои минуты затишья, но явно не сейчас. Муравейник бурлил: Джон уловил краем уха «авария», «пострадавшие» и «пробка» и прибавил шагу.
До выхода оставалось шагов пять, когда кто-то решительно ухватил его за рукав:
– Доктор Ватсон? Вы-то мне и нужны.
– Надеюсь, не на чашечку кофе? – выдохнул, оборачиваясь, Джон.
Двумя пальцами держа тряпку за самый кончик, Майкрофт мысленно прощался с маникюром. Он не очень-то любил физический труд, предпочитая активность умственную. И если велосипедные прогулки помогали проветрить мозги, а занятия боксом – полюбоваться на красивый Грегов торс под потной майкой, то в ближайшие полчаса ему ни одно из этих удовольствий точно не светило.
Майкрофт Холмс собирался мыть пол.
Обычно с этим вполне справлялся пылесос (да будет благословен тот прекрасный момент, когда после четырех дней препирательств и ультиматумов он все же уговорил Джона купить модель с функцией влажной уборки), но он был выведен из строя, оставалось только надеяться, что временно.
Прихватив тряпку за второй угол, он осторожно опустил ее в ведро, из которого грозила вот-вот вывалиться мыльная шапка. Майкрофт понятия не имел, чем моют пол, а Джон должен был вернуться уже скоро, и времени погуглить на эту тему не было совсем, поэтому он сыпанул в воду стирального порошка, а для верности добавил шампуня. Пены получилось много, но как ей мыть?
За спиной послышалось насмешливое фырканье, и Майкрофт кинул злой взгляд на младшего братца. Шерлок сидел на массивном шкафу, который был когда-то платяным, но пару лет назад Джон приделал полки и перевел его под книги. Между верхом шкафа и потолком места оставалось всего ничего, но Шерлок, несмотря на свои длинные руки-ноги, все же как-то умещался. Конечно, Майкрофт мог его оттуда снять. Пододвинуть стол, поставить на него табуретку и снять-таки паршивца, который непонятно как вообще туда забрался, но что с ним делать потом?
Тяжело вздохнув, Майкрофт вернулся к ведру, вытащил тряпку. Кажется, теперь ее нужно отжать. Он видел, как это делает Джон.
Через секунду он стоял в луже, чертыхаясь. Носки, низ брючин и манжеты рубашки стали насквозь мокрыми. Хорошо еще он догадался надеть Джоновы. Фырканье за спиной стало отчетливей. Швырнув на перила мокрые носки, Майкрофт закатал до колен джинсы, до локтей – рукава и, демонстративно повернувшись к шкафу спиной, еще раз выжал тряпку.
Он бы сейчас придушил любого, кто осмелился бы напомнить ему, что одиннадцать лет назад, узнав о том, что у него появится брат, он был даже рад. К тому моменту, как пришла пора ехать за мамой и малышом в больницу, он успел перечитать все книги по воспитанию, что нашел, а также выбрал имя, по принципу «оно должно быть еще более дурацким, чем мое». Он предложил назвать новорожденного «Балтазаром» или «Фердинандом», но когда мама выбрала имя «Шерлок» он совсем не был против. И вот, в тот замечательный зимний день они с миссис Хадсон, которая присматривала за ним все то время, пока мама была в больнице, поехали забирать ее и малыша. Пока миссис Хадсон флиртовала с соседом, согласившимся их подвезти, Майкрофт отламывал у роз шипы и вспоминал, все ли готово дома. Он чувствовал себя главой семьи, тем более что отца, понятное дело, никто и не ждал. Когда мама, присев перед ним, отодвинула край одеяльца, показывая личико малыша, он ей сказал, что брат похож на ангелочка. Красного, сморщенного и, по правде говоря, страшноватого, но ведь новорожденные все такие, верно? Он в энциклопедии специально смотрел, морально готовился. Зато у него были мамины бровки и мамин нос. Нос забавно сопел, а бровки хмурились, и Майкрофт подумал, что когда малыш вырастет, они обязательно подружатся.
И все было хорошо.
Секунд пятнадцать.
А потом «ангелочек» проснулся, поморгал мутными глазками и заорал.
И все вокруг завертелись, засуетились вокруг него.
Так они дальше и жили.
Иногда Майкрофту начинало казаться, что истерики и капризы брата – это и есть причина, по которой крутится земной шар.
Джон как-то научился с ними справляться, и хотя во многом он поганцу попустительствовал, но истерики Шерлок закатывал все реже и больше не использовал их как способ шантажа.
Майкрофт выпрямился, разгибая спину. Он и сам не заметил, как успел вымыть всю лестницу и прихожую. Впереди его ждало самое страшное – кухня. Ведь именно там началась битва «кетчуп против сиропа».
А еще надо было отмыть Шерлока. И желательно, до прихода Джона. Для этого надо все же снять его со шкафа. Джон бы, конечно, в момент заставил его слезть, но Майкрофт не был Джоном и единственное, чего он хотел, так это запустить в паршивца мокрой тряпкой.
А еще он не понимал, как вообще позволил втравить себя во все это, в конце концов, ему скоро семнадцать!
Он взрослый, рассудительный человек, но брат обладал уникальной способностью выводить его из себя. Все началось с фразы «Так что ты сделал с пылесосом?!», слово за слово, он рявкнул, Шерлок надулся и побежал на кухню. Он наглотался пыли, да и вообще весь от нее был серый, и наверное, очень хотел пить, но при виде того, как младший брат хлебает сок прямо из пачки, Майкрофта перекосило. Он прошипел: «Поставь сейчас же!», и Шерлок со злостью швырнул пачку на стол. Возможно, он и не планировал сделать так, чтобы сок из нее выплеснулся на любимую белую рубашку стоявшего рядом Майкрофта. А может, и планировал. Шерлок сам ни за что правду не скажет, а если и скажет, Майкрофт ни за что ему не поверит. Тем не менее, он прекрасно помнил, как где-то внутри забурлили пузырьки веселой злости, а рука будто сама потянулась за кетчупом…
Еще раз поменяв воду, Майкрофт оглядел кухню. Стены, шкафчики и технику он протер еще раньше. Половина пола тоже была вымыта, оставалась еще половина и Шерлок. Стряхнув со лба пот, он наклонился за тряпкой, но тут запиликал мобильник.
Посмотрев на номер, Майкрофт нажал на «ок» и спокойно спросил:
– Свидание или пациент?
– Пациент. Как ты узнал?
– А что еще тебя могло задержать? – пожал плечами Майкрофт. – Так что за пациент? Рабочий день твой почти час как закончился.
– Срочный, тут крупная авария в паре кварталов от нас. Всех самых серьезных везут сюда. Хирургов не хватает, это как раз время пересменки – одни уехали и успели дома выпить, вторые не доехали, потому как пробка и в метро опять ремонт. Так что у нас один хирург, два анестезиолога, пара ребят, только из института, и четверо в критическом. Меня попросили остаться.
– Как рука?
– В норме.
– А нога?
– Вот черт.
– Что?
– Опять забыл трость. То ли в лифте, то ли в кабинете.
– А как же шарлотка?
– Съел, пока ждал МРТ. Не сопи обиженно, плюшки еще остались. А как у вас дела?
Глянув на сидящего под потолком брата, Майкрофт честно ответил:
– Пока все живы.
С непривычки ныли руки, спина и ноги. Глаза, пересушенные ярким светом ламп операционной, болезненно моргали, пытаясь смотреть только на темные успокаивающие цвета.
Пол в коридоре был еще слегка влажным, а под вешалкой притулились Греговы кроссовки и рюкзак. Заглянув в гостиную, Джон потер подбородок, успевший за день зарасти, и хмыкнул. Старшие сидели за столом, копаясь в конспектах и учебниках, младший – на шкафу, сверкал глазищами и походил на разъяренного кота.
– Какая собака тебя туда загнала? – не выдержав, все же рассмеялся Джон.
Взгляд, полный «братской любви», мог бы пришпилить Майкрофта к дивану, если б тот соизволил хотя бы голову поднять.
– Я тут совершенно ни при чем, – соврал старший, поворачиваясь к Джону. – Живой?
– Устал. Добрый вечер, Грег.
– Джон.
– В рюкзаке плюшки и подарок для тебя, Шерлок.
– Подарок? Мне? – Шерлок вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там, в коридоре.
– Я надеялся припасти его на потом, но так и быть…
– Что это?
– Грязь.
– Грязь? – протянул тот удивленно.
– У него в комнате что, мало грязи? – хмыкнул Майкрофт.
– Это грязь с колес трех разных машин скорой. У тебя есть микроскоп и можешь взять мой ноут. Сможешь определить, где какая машина побывала за день?
– Легко! – фыркнул Шерлок и полез вниз, цепляясь за массивные петли и ручки шкафа.
– Я только переоденусь, только переоденусь, – бормотал под нос Джон, закрывая дверь в свою комнату и присаживаясь на кровать. – Переоденусь и немножко полежу. Совсем чуть-чуть, только чтоб спина отдохнула. Минут пять, не больше. Главное, не закрывать глаза, не закрывать… гла…
Он проснулся, как будто и в самом деле закрыл глаза лишь на секунду, но по тишине дома понял, что уже глубокая ночь. Кто-то накрыл его ноги пледом, забросив их на постель. А он даже не почувствовал. Сейчас же разбудил его легкий скрип половицы – сделав еще шаг, к кровати подошел Шерлок и, присев на корточки, негромко проговорил:
– В нашей школе что-то затевается. И я хочу посмотреть. Ты со мной?
вторник, 11 сентября 2012
Дедлайн как образ жизни
читать дальше
День 4
понедельник
*************
Запись в блоге:
Я уже говорил, как я ненавижу понедельники?
Все проблемы, решение которых вы оставили на выходные, разумеется, так и не были решены и обрушатся лавиной.
Вы везде и всюду опаздываете.
Ремонт метро начнут именно на вашей ветке.
Отлетит пуговица у единственной поглаженной рубашки, а на джинсы вы посадите пятно.
П.С. Между тем я начал задумываться, а не подыскать ли для моих мальчишек вторую маму (или третью, если считать «мамулей» меня).
*************
Если у вас есть четко выверенный распорядок жизни, и хоть один пункт сбивается, то и все остальное, наподобие снежного кома, начинает нестись кувырком. Джон это уже проходил – почти каждое утро.
А уж в утро понедельника – всегда.
Он мог бы прямо сейчас позвонить на работу и сказать, что опоздает, хотя до звонка будильника оставалось еще минут пять. Но, поскольку нет смысла переживать из-за неизбежности, Джон решил позволить себе просто понежиться эти пять минут в постели.
Выключив предварительно будильник на телефоне, чтоб не трезвонил попусту, ведь он уже проснулся, верно?
Следующее, что он услышал, был удивленный голос Майкрофта:
– А что, у тебя сегодня выходной?
– Выходной? – пробормотал Джон, переворачиваясь на другой бок. – Нет, выходной был вчера.
– Хм-м-м…
– Черт! – До Джона дошло, он моргнул раз, другой и резко сел. – Вот, черт!!
Развеселившийся Майкрофт, в идеально выглаженной школьной форме, направился вниз, пообещав приготовить коробку с обедом. Возможно, это слуховые галлюцинации, но Джону показалось, что он напевал при этом что-то из «Риголетто».
– Шерлок!! – заорал Джон, прыгая на одной ноге в попытке натянуть джинсы. – Подъем!!
Быстро собраться самому, поднять Шерлока, проверить его портфель и свой рюкзак, запихнуть в него что-нибудь, а то укачает, да и в себя тоже, хотя бы кофе.
Быстро, быстро, быстро…
Где все рубашки?
На плечиках висела только одна – самая нелюбимая, абсолютно белая. Он надевал ее только один раз, на тот самый случай, ради которого она и покупалась. И он совсем не хотел вспоминать сейчас об этом. А где остальные?
Стоп! Машинка, прачечная, рюкзак…
Разумеется, они в рюкзаке, который, вернувшись в субботу из прачечной, он кинул в угол под лестницей, и за воскресенье разобрать его руки так и не дошли. Черт! Он сорвал с плечиков рубашку, а надевал ее уже на ходу, спеша в Шерлокову комнату.
Младший, разумеется, спал. Не тратя времени на уговоры и пульверизатор, Джон подхватил его под мышки и взвалил на плечо, придерживая за ноги. Тот затряс головой, просыпаясь.
– И куда ты меня?
– В ванную. Только не вздумай там уснуть, мы и так опаздываем!
– Мы всегда опаздываем, но почему-то каждый раз успеваем! Как бы так опоздать, чтобы, наконец, не успеть?
Сгрузив зевающего Шерлока прямиком в ванну, Джон помчался вниз.
Щетка, паста…
Не попасть бы на рубашку.
Чистя зубы, он время от времени бросал косые взгляды на Майкрофта. Тот, оплот спокойствия в бурлящем океане утренних сборов, начинал его слегка раздражать. Шестнадцатилетние подростки просто не должны быть такими «правильными», этим они отнимают у взрослых священное право указывать, как им жить. И Джон бы, наверное, действительно почувствовал недовольство с легким оттенком зависти, если бы Майкрофт не готовил ему бутерброды. Готовил он их весьма оригинально. Слегка поддернув рукава и отступив от стола на шаг, чтобы, не дай бог, не заляпаться, он на вытянутых руках творил нечто. Нечто – потому что ничего подобного Джон не то что не ел, но даже и в глаза не видел, а потому смотрел с большим интересом.
Один кусок хлеба Макрофт намазывал майонезом, клал сверху тонкий пласт вареного мяса, добавлял каплю горчицы, лист салата, снова майонез и закрывал вторым куском хлеба. И получал любимый Джонов обед. Но затем он почему-то брал третий кусок, мазал его шоколадной пастой и прилеплял к первому, фактически превращая аппетитный сэндвич во что-то сомнительное.
Джону стало любопытно, и он хотел было спросить «Какого черта?», но сначала потянулся к подоконнику за полотенцем, и в этот момент от его рубашки с легким щелчком отскочила пуговица. Проводив ее взглядом и пробормотав «Ну здравствуй, день невезения», он понесся наверх.
Поменять не на что, а пуговица была вторая сверху, ее отсутствие будет заметно несмотря на халат, а значит, придется накинуть еще и свитер. И париться всю смену.
– Шерлок, – гаркнул он, проходя мимо ванны, – или ты сейчас же вылезаешь, или я эту дверь выбью!
Тот, видимо, почуяв в его голосе совсем не ласковые ноты, решил не бесить его еще больше и быстро шмыгнул в свою комнату. Чересчур быстро.
«Наверное, что-то натворил, – подумал Джон, быстро перебирая свитера. – Да нет, когда бы он успел. Наверное, у меня уже подозрительность перерастает в паранойю. Или я просто слишком хорошо его знаю».
Позавтракать он, разумеется, уже никак не успевал. Зато успевал проверить Шерлоков портфель, что было просто необходимо. Еще один кошачий череп в коробке с плотоядными жуками, выставленный на стол учителя биологии, и младший точно вылетит из школы.
Школьный портфель оказался рядом с его рабочим рюкзаком – оба притулились под вешалкой, будто мечтая спрятаться за полами курток и пальто. Перебирать вещи Шерлока, по ходу выбрасывая все, относящее к категориям «опасное» и «совершенно излишнее», приходилось одной рукой, во второй он держал сунутый Майкрофтом бутерброд (не тот, что с шоколадной пастой, нет, самый что ни на есть нормальный). Шерлоков портфель больше всего напоминал мусорную корзину. Из общей массы выделялась только небольшая аптечка (новая, засунутая, очевидно, Майкрофтом) и листок бумаги, выглядывающий со дна. Недостаточно измятый, чтобы принадлежать хозяину портфеля. Потянув за краешек, Джон освободил его из-под книг и прочей мелочи и осторожно развернул, ожидая какого-нибудь подвоха. Учитывая, как начался день, он просто обязан был там быть.
И разумеется, он там был.
Пробежав глазами листок пару раз, Джон прошел на кухню, потрясая им, как объявлением войны.
– Это что такое?
Майкрофта на кухне не было, но Шерлок, уже в школьной форме, сидел за столом, выскребая из банки остатки шоколадной пасты. Глянув на листок, он недовольно поморщился и признался:
– Освобождение.
– Это я понял. Но в вашей школе за просто так освобождение от занятий не дают, ты что, участвуешь в какой-то Олимпиаде или… О, черт, у тебя же сегодня конкурсное выступление!
– А я был уверен, что ты не вспомнишь!
– Да как я вообще мог об этом забыть! Во сколько оно начинается? И где твой концертный костюм?
– Неважно, – отмахнулся тот, доскребая донышко кончиком десертного ножа. – Я никуда не еду!
– Разумеется, ты едешь! – всплеснул руками Джон, но заставил себя успокоиться. – Это очень важный конкурс, я помню, твой учитель что-то говорил про это…
– Даже не беспокойся: он проходит в Школе Иегуди Менухина, в Суррее. Метро, три автобуса и еще пешком. В общей сложности – часа три добираться, а с твоей сегодняшней «везучестью» – все шесть. Мы уже опоздали.
– Когда он начинается?
– Через полтора часа, – пожал плечами Шерлок. – Мы точно не успеем.
– Марш за инструментом и костюмом, и не вздумай сочинить, что он не готов, я лично видел, как Майкрофт упаковывал его после последнего выступления, а значит, он сейчас висит в чехле, чистый, отглаженный и в полном наборе, включая носки, трусы и бабочку.
– Я же сказал, мы элементарно не…
– А я звоню на работу. И потом вызываю такси.
– Вот блин, – протянул Шерлок, запуская пятерню в и без того лохматые волосы. – Так мы можем и успеть.
– Ну, и что это было? – возмутился Джон, уже запихнув Шерлока в такси.
Рюкзак Майкрофт бросил куда-то им под ноги, впрочем, как и Шерлоков портфель, прежде чем помахать им и направиться в сторону метро. Скрипку (Джон сначала удостоверился в ее наличии в футляре) Шерлок нежно прижимал к себе, негодующе сопя. Концертный костюм в чехле был аккуратно уложен на переднее сидение. И вроде, все было на месте, но Джона не отпускало странное ощущение, будто он чего-то не учел.
А Шерлок продолжал недовольно сопеть, изображая из себя жертву родительского террора.
– Я просто не могу понять, почему ты вдруг решил ничего мне об этом конкурсе не говорить. Участвуй ты в какой-нибудь олимпиаде по истории или литературе, – Шерлок возмущенно фыркнул, закатывая глаза, – я бы еще понял! Но мне всегда казалось, что тебе нравится играть – действительно нравится. Что же случилось?
Шерлок продолжал молчать, посапывая все еще недовольно, но уже не так гневно. Джон помолчал, давая ему время немного подумать.
– Ты хочешь, чтобы я выступал? – со странной настороженностью наконец-то выдавил Шерлок.
– Я хочу, чтобы ты занимался тем, что тебе нравится, а мы оба знаем, как ты любишь показывать другим, кто на сцене круче. И я мог бы понять, разлюби ты саму игру, но ведь это и близко не так.
Осторожно положив футляр на сидение рядом с собой, Шерлок скинул ботинки и притянул колени к груди, забравшись на сидение с ногами.
– Ты совсем не понимаешь, насколько важен этот конкурс, верно? Он не просто один из многих. Победа дает право участвовать в международном юношеском конкурсе скрипачей имени того самого Иегуди Менухина.
– А это так… престижно?
– Это чрезвычайно престижно.
– Так что тебя не устраивает?
– Победы на конкурсах, в том числе и международных… Грант на обучение в консерватории, в Германии, разумеется… Поездки, новые конкурсы, гораздо более серьезные… Потом, наверно, ЛСО*, а лет через пять – ты уже концертмейстер и сотрудничаешь с кучей других оркестров, участвуешь в международных фестивалях и думаешь о сольной карьере.
– Звучит неплохо.
– Звучит ужасно, – передернул плечами Шерлок, зябко кутаясь в куртку, и Джону захотелось положить ладонь ему на загривок, захотелось так сильно, что аж кожа зудела, но он сдержался. Он не был уверен, что Шерлок ее не стряхнет.
– Чем же?
– Тем, как все закончится.
– Ты не знаешь, как все закончится.
– Я знаю, я видел, – он повернул голову на одно мгновение, но Джону этого оказалось достаточно, чтобы расшифровать его взгляд как «Ну пожалуйста, догадайся сам».
– Твой отец, – протянул Джон, разглядывая внимательно только что обнаруженное на джинсах пятно. Что это? Каша? – Я не думал, что ты его помнишь.
– Я не помню его самого, – Шерлок так же пристально смотрел на манжеты куртки – наверное, тоже успел где-то заляпаться. – Но я помню его похороны. Было много народу, все были в черном, и всем было наплевать.
– Взрослым свойственно скрывать свои эмоции…
– Они не скрывали. Им было скучно. И даже маме, а ведь она добрая, была доброй, было все равно.
Джон поскреб ногтем пятнышко – оно не оттиралось. Он не был готов к этому разговору, но чувствовал напряжение сидящего рядом сына и не мог просто отмахнуться, сказав «У тебя все будет по-другому».
– Он был так увлечен своей работой?
– Он жил ей.
– Но почему ты думаешь…
– Майкрофт. Однажды я спросил, что за человек звонит после Рождества, чтобы нас поздравить, и он рассказал о нем. И сказал, что мы очень похожи.
Чертов Майкрофт!
– Вряд ли он сам хорошо его знал.
– Когда ты разбирал мамины вещи, мы нашли коробку с документами, помнишь? Там были и альбом со старыми фотографиями, и папка с вырезками из газет, и его дипломы… Он тоже участвовал в этом конкурсе, он тоже в нем выиграл…
– Ты еще не выиграл.
– Я выиграю. Можешь воспринимать это как факт, – пожал плечами Шерлок. – И конкурс Иегуди Менухина – тоже, и получу грант на обучение, и уеду в Германию, и буду…
– Так-так-так. Стоп. Погоди минутку…
Вещи Мэри он решился разобрать совсем недавно, буквально несколько недель назад, коробку нашел, но сам не смотрел и детям не показывал, значит, Шерлок залез самостоятельно, но промолчал: ему было не просто любопытно, несмотря на всю свою отстраненность, он действительно переживал потерю. Странно, но Джон почувствовал внезапное облегчение.
Тогда, чуть более полугода назад, братья настояли в своем праве увидеть мать до похорон. Он сомневался, но Майкрофт проявил твердость, а Шерлок устроил такую истерику, что выбора просто не осталось. В морге оба вели себя на удивление сдержано, гораздо сдержанней, чем он, неоднократно видевший смерть людей, в том числе и близких. Их спокойные, невидящие взгляды заставили прийти в себя, хотя напряжение последних лет, вобравших в себя и ремиссию, и ухудшения, и дикую, необоснованную надежду, обрушилось девятым валом.
Но он выстоял и взял себя в руки. И смог удержаться от ничего не значащих слов утешения, когда в вечер после похорон Майкрофт, которому он помогал вынуть запонки, внезапно скривился и отвернулся, закусив губу и задрав подбородок повыше. Джон и сам так в детстве делал, надеясь, что непрошенные слезы вкатятся обратно.
Шерлок не плакал. Не плакал, не истерил и не впадал в меланхолию. Несколько последующих дней он был насуплен и чрезвычайно раздражен, но Джон это связывал скорее с толпой незнакомых людей, то и дело пытавшихся обнять или потрепать по голове «несчастного сиротку», и общей суетой, чем с проявлением горя. В этом смысле с Шерлоком всегда было не просто – если эмоции его лежали на поверхности, выплескиваясь кстати и некстати, то чувства прятались так глубоко, что иногда Джон задумывался, а правильно ли он поступил, отказавшись от помощи детского психолога.
Но отношения Шерлока с психологами были особой песней, и была эта песня саундтреком к фильму ужасов.
Потерев лицо ладонью, Джон повернулся к нахохлившемуся сыну и развернул его к себе лицом.
– Это ничего не значит, ты ведь понимаешь? Ни победы, ни гранты, ни все остальное – это все ничего не значит без твоего желания. Если ты не хочешь, то никуда не уедешь, да можешь вообще скрипку в руки не брать, тебе никто не указ.
– Неправда. Вы ведь говорили в субботу обо мне, верно? О моем будущем или как-то так, не отрицай, вы с Майкрофтом смотрели на меня слишком пристально, чтобы обсуждать мою «экстремальную» езду или подарок на день рождения.
– Да мы говорили о тебе, но и речи не было о том, чтобы заставить тебя заниматься чем-то, чего ты не хочешь. Хотя твой талант, безусловно, открывает замечательные перспективы…
– …и тебе бы хотелось, чтобы я занимался музыкой…
– Возможно, но к черту то, чего бы мне там ни хотелось!
– Это ты сейчас так говоришь!
– Я и потом так скажу!
– Вот уж вряд ли.
– Скажу!
– Хм-м.
– Дай лист и ручку.
– Что?
– Твой портфель: дай мне бумагу и чем написать.
Немного повозившись, Шерлок извлек из портфеля огрызок карандаша и отпечатанный с одной стороны лист. Положив бумагу на колено чистой стороной вверх, Джон начал писать:
– «Я, нижеподписавшийся Джон Х. Ватсон…»
– «…находясь в здравом уме и твердой памяти…» – подсказал Шерлок. Он встал коленями на сидение и теперь дышал ему в ухо, заглядывая через плечо.
– А это зачем?
– Чтоб ты мне потом не сказал, что я просто голову тебе задурил!
– Ну ладно. «…находясь в здравом уме и твердой памяти, клянусь…»
– «…торжественно клянусь…»
– Почему вдруг «торжественно»?
– А чего тебе не хватает? Фанфар и шампанского? Ты мою судьбу решаешь!
– Ладно-ладно, – фыркнул Джон, выводя на бумаге. – « …торжественно клянусь, что никогда не потребую, чтобы мой сын, Шерлок Холмс, занимался музыкой…»
– «…или чем-либо, связанным с музыкой…»
– «…или чем-либо, связанным…»
– «…или какой-либо другой деятельностью…»
– «…какой-либо другой…» Погоди, ты что, меня за идиота держишь? Этак тебя и посуду вымыть не заставишь.
– Ну ладно, ладно, – замахал руками сконфуженный Шерлок. – «…без его желания». Теперь подписывай. Дата.
И Джон подписал, робко надеясь, что сын не станет использовать образец его подчерка для каких-нибудь личных нужд.
Он сложил лист пополам и только тогда заметил, что же было напечатано с обратной стороны.
– Тест, тест по литературе?
– Угум, – согласно пробормотал что-то Шерлок, пытаясь вытянуть из его пальцев лист.
– Постой-ка, на нем завтрашнее число.
– Возможно, это потому, что нам его еще не давали.
– Так почему он оказался у тебя?
– Потому что учительница по литературе приклеила пароль от ноутбука к монитору! Ну кто так делает?
– Шерлок!
– Да я все равно ничего не решил!
– Тем более! Верни карандаш. Мы приедем минут через двадцать. Итак, первый вопрос…
___________________
*ЛСО – Лондонский симфонический оркестр.
Каждый раз перед очередным конкурсом, в котором участвовал Шерлок, у Джона что-то трепыхалось внутри. Странное волнение, самим Шерлоком, очевидно, не испытываемое.
Впервые оно себя проявило вскоре после того, как для «мистера Холмса» было сделано исключение, и ему, семилетнему, разрешили соревноваться в старшей группе.
До сих пор он всегда выигрывал и считал это правильным.
Джон уже успел привыкнуть к схеме: закулисная суета в гримерках, взгляды, бросаемые Шерлоком на остальных претендентов (не столько презрительные, сколько недоумевающие, мол, что они вообще здесь делают?), потом ярко освещенное пространство сцены, выступления – одно, второе, и вот выходит Шерлок.
Чуть откинув голову, он смотрит на софиты и лишь за мгновение до того, как устроить свою любимицу на плече, бросает взгляд вниз, на Джона, на пустое место рядом с ним (Мэри болеет уже не первый месяц, но Джону требуется много больше времени, чтобы избавиться от привычки покупать два билета). И только тогда начинает играть, и мир замирает.
Джон не слишком хорошо разбирался в музыке, он занимался ей лишь в далеком детстве, после того как мать решительно заявила, что он не станет солдафоном, и попыталась привить ему тонкий вкус и уважение к искусству. Отчасти у нее получилось – пусть он и не смог бы наиграть что-то кроме собачьего вальса, да и школьный кларнет казался чужеродным в руках, привыкших к медицинским инструментам, но полученных знаний хватало для того, чтобы не задумываясь отличать Баха от Бетховена, мурлыкать в душе кое-что из Бизе и понимать насколько потрясающе играет Шерлок. Наверно, поэтому, он никогда не сомневался в его победе и вежливо аплодировал другим выступающим, зная, что очередная грамота уедет все равно с ними и займет свое место в большом альбоме, который осторожно будут перелистывать тонкие, иссушенные болезнью руки.
В тот раз все начиналось совсем по-другому. Сначала его отказались пропустить в гримерку.
– Участники готовятся сами, – буркнула организатор, сверяясь со списком.
– Он со мной, – не останавливаясь бросил Шерлок, но затормозил и обернулся, когда понял, что Джон не следует за ним. – В чем дело?
– Участники готовятся сами, – повторила организатор, преграждая Джону путь.
– Я подожду в зале, – пожал плечами тот, глядя на Шерлока.
– Ну уж нет, ты пойдешь со мной.
– Шерлок…
– Остальные участники… – снова завела организатор.
– Остальные участники, – перебил ее Шерлок, зло прищурясь, – старше меня в среднем лет на десять. Да я без него и на сцену выйти не смогу!
– Э-э-э, – протянула женщина, и воспользовавшись ее растерянностью, он ухватил Джона за рукав пальто и повел за собой.
Они уже завернули за угол, когда Джон все же решил спросить:
– Ты правду сказал?
– Нет, в среднем они старше меня лет на восемь, здесь участники до шестнадцати, помнишь?
– Я не про это. Ты действительно не смог бы выйти без меня на сцену?
– Конечно, не смог бы! У тебя мой костюм и инструмент.
На сцену он тогда вышел обычной своей летящей походкой.
И отыграл великолепно. То есть, другие участники тоже были хороши, но ведь это Шерлок!
Однако со сцены он не уходил – убегал.
Он занял второе место.
Не обращая внимания на возмущенное бурчание, Джон вскочил с места, натыкаясь на чужие коленки, выбрался в проход и побежал за кулисы. Навстречу ему попалась лишь организатор, начавшая что-то говорить о Шерлоке, фото и призах, но он лишь отмахнулся, толкая нужную дверь. В гримерке было тихо – церемония награждения продолжалась, к тому же остальные конкурсанты наверняка захотят еще и сфотографироваться. Так что у него есть минут пять.
Концертные туфли валялись в углу, а Шерлок уже сдирал с шеи бабочку. Он часто-часто моргал, и на скулах алели два гневных пятна. Это остальные дети моргают перед тем, как заплакать. Шерлок же был зол. Нет, не просто зол – в бешенстве.
– Недостаточно технично? Мало опыта? Не классическая постановка руки? – шипел он, раздувая ноздри.
– Шерлок…
Тот обернулся к нему.
– Ты разве не понимаешь, почему? Я не играл хуже! – стянув смокинг, Шерлок запихнул его в пакет и отфутболил к туфлям. – Просто кое-кто из жюри решил, что для старших победа важнее. Еще одна галочка при поступлении в консерваторию!
– Ты играл потрясающе.
– В самом деле?
– Да. У меня дыхание перехватило.
Шерлок передернул плечами, усмехнулся краем рта, и гроза, вроде бы, прошла стороной.
На следующий год его превосходство предстало перед публикой и жюри во всей своей очевидности. Зал аплодировал стоя и вызывал на бис, забыв о лимите времени и других участниках. Получилось не слишком красиво, но Шерлок сиял.
Перед выступлением он уверенно подмигнул Джону, а тот зажал коленями неожиданно затрясшуюся левую ладонь.
Чертов тремор вернулся, разбивая надежду вновь заняться практикой – бывают хромые хирурги, но не бывает хирургов с трясущимися руками. Но тогда Шерлок был счастлив, и ему было почти наплевать. За прошедших пару лет немудрено было заметить систему: хотя рука могла затрястись в любое время, но перед концертами – всегда, обычно с самого утра.
Глянув на часы, Джон пожал плечами. До выступления оставалось минут двадцать, он уже видел каменные стены школы, однако рука, все еще сжимавшая листок с тестом по литературе и его «торжественной клятвой», даже и не думала дрожать. Он хотел, чтобы кто-нибудь ответил – почему, но спросить было некого – ни штатный психолог, ни Шерлок, смотрящий на его ладонь с тем же недоумением, что и он сам, не смогли бы подтвердить или опровергнуть то, что он и так знал.
На самом деле, он страстно желал подтолкнуть Шерлока к музыкальной карьере, и совсем не потому, что любил музыку или хотел однажды, ткнув в афишу, сказать «А это мой сын». И не потому, что считал, что глупо быть гением в определенной области и не использовать это. Он просто хотел, чтобы Шерлок занимался тем, что ему нравится, и был этим доволен. Уже сейчас было понятно, что у младшего Холмса ничего и никогда не будет в жизни «как у всех», и Джону казалось, определенность с карьерными планами внесет некую стабильность в его смутное будущее.
Наверное, он ошибался.
– Мы подъезжаем, – Шерлок потянул листок из его пальцев.
Последний раз зацепившись взглядом за слова «…клянусь, что никогда не потребую…», Джон позволил забрать листок и пожал плечами:
– Знаешь, чем бы ты ни решил заниматься, я все равно буду рад за тебя.
– Даже если я стану сантехником?
– О, тогда я буду просто в восторге! – совершенно серьезно ответил он и, посмотрев на счетчик, полез за кошельком, мысленно прощаясь с новой зимней курткой.
Часа через два, аплодируя кланяющемуся Шерлоку, Джон вспомнил, что забыл дома трость. Нога начала намекающе ныть, но он ее проигнорировал. Главное, рука не трясется.
Он больше беспокоился о Шерлоке, полагая, что его левая, пораненная в пятницу, может устать намного быстрее, но тот играл как ни в чем не бывало. Холмсы не пасуют перед обстоятельствами.
– Ты слышал, как он меня назвал? «Великолепный виртуоз»! Не просто виртуоз, а великолепный! Ну и куда мы теперь?
Они стояли на ступеньках школы: конкурс только что закончился, в зале еще звучали поздравления и сверкают вспышки, но «юное дарование» успело удрать от жаждущих взять интервью, и теперь теребило его рукав. Куртка нараспашку, в правой руке зажат футляр, под мышкой – хрустальная скрипка на золоченом основании, за плечами ранец, а в глазах сменившая восторг тоска.
– Пойдем уже отсюда, а?
Джон заставляет себя думать быстрее.
До ближайшей остановки минут тридцать (а с его ногой все шестьдесят), а потом еще на трех автобусах и метро. Займет это часа три, а то и больше, хорошо, что он отпросился на весь день. Можно снова вызвать такси, но вспомнив закинутые в ящик стола счета, Джон решительно отодвинул подальше эту идею. Можно попросить кого-нибудь подвезти, половина конкурсантов возвращалась в Лондон, однако представив в одной машине Шерлока, прижимающего к себе награду и без умолку анализирующего таланты и умственные способности окружающих, и одного из проигравших ребят, он отбросил и эту мысль тоже.
– Пошли.
Вчерашний дождь умыл тротуар и рыжую листву. Джон быстро вспоминает, как любил раньше долгие прогулки, и рюкзак за плечами, куда Шерлок успел уже запихнуть свою награду, совсем не кажется тяжелым.
А младший Холмс и вовсе в восторге носится кругами, задавая ему тысячу вопросов, сам же на них отвечая и споря с самим собой. Больше всего он сейчас напоминает кудрявого длинноногого щенка, спущенного с поводка. Настроение у Шерлока радостное, у Джона тоже, поэтому он, особо не задумываясь, задал первый пришедший в голову вопрос:
– А почему, собственно, «мамуля»?
– А как еще? – не задумываясь, откликнулся Шерлок. – Не «доктором Ватсоном» же нам тебя называть.
Джон пожал плечами. В семье Холмсов и в самом деле не было принято называть кого-то третьего по имени при разговоре друг с другом. Рассказывая Мэри о чем-либо, он обычно говорил «младший сын», «старший» или просто «наши мальчишки». Майкрофт все чаще называл Шерлока «мой дорогой брат», и Джон совсем не был уверен, а не брал ли он слово «дорогой» в язвительные кавычки (как ни крути, а чем старше становился Шерлок, тем дороже им обходились его эксперименты). Шерлок иногда говорил «мой занудливый брат», копируя преувеличенно вежливые интонации Холмса-старшего. Но Джон понятия не имел, как они называют его между собой. «Мамуля» его озадачила.
– По-моему, вполне нормально, это как титул.
– Серьезно?
– Ага. Ты как за маму.
– Хм-м…
– Ну не за отца же! – пренебрежительно фыркнул Шерлок.
– Ну, мне было бы приятно, назови вы меня так.
– Но это было бы неправдой.
– Да, но это общепринятое обозначение родителя мужского пола.
– Плевать на пол, я не про то. «Мама» – это статус. Тебе подходит больше.
– Да неужели?
– Да, тебя мы любим. – Джон споткнулся на ровном месте, а Шерлок продолжил беззаботно: – Я есть хочу. Что там тебе Майкрофт умудрился приготовить на обед?
Вскоре они уже сидели на остановке, и Джон достал коробку с ланчем. Шерлок внимательно рассмотрел сэндвич и слегка завистливо вздохнул:
– Ты только брату моему не говори, но все-таки он гений! – и, отлепив кусок с шоколадной пастой, остальное протянул Джону. – Полагаю, это его способ поздравить меня с победой.
– Ты думаешь, он знал, еще до того, как…
– Ты редко ешь сладкое, и никогда – с хлебом. Это точно для меня. Как и газировка. А вот банка кофе – тебе. Впрочем, хочешь – поменяемся?
– Да ни за что.
– А я тогда соглашусь, чтоб ты продиктовал мне сочинение.
– Только один раз отхлебнешь, понял? Один!
– Какая гадость!
– А я что говорил?
– Зачем вы вообще это пьете?
– Кто – мы?
– Вы – взрослые! Отдай мне газировку.
– Держи. И можешь не перерывать портфель, я изъял ту резиновую маску, что ты прикупил вчера тайком в лавке приколов.
– Но я потратил на нее все карманные деньги!
– А я не хочу, чтоб у водителя случился сердечный приступ. Вставай, этот автобус, кажется, наш.
Где-то между двумя пересадками Джон вспомнил о вчерашней встрече с «дамой с чешской фамилией» и порадовался крутому телефону с выходом в Инет. Он нашел страничку бывшего сослуживца, убедился, что тот действительно стал детективом, и отослал ему письмо, кратко обрисовав ситуацию и приложив фото.
Дело было сделано, душа успокоилась, и Джон, радуясь передышке, довольно откинулся в кресле, прикрыв глаза. До их остановки с очередной пересадкой было минут семь, и главное не задремать и вовремя разбудить тихо сопящего в шарф Шерлока, по-прежнему обнимающего футляр со скрипкой.
Народу в автобусе было немного, но тихие разговоры, чья-то музыка, прорывающаяся из наушников, шум мотора и водительское радио создавали ровный устойчивый гул. Непонятно, как Джон вообще услышал этот звук – тихий хрип на вдохе. Но тело, движимое то ли инстинктами, то ли чем-то, что засело так глубоко в подкорке, что уже даже не определялось, среагировало раньше, чем он успел сообразить: вскочив со своего места, Джон заозирался. И через секунду раздался вопль:
– О Боже, Джин, что с тобой? Что с тобой, Джин? – молодой человек в красной куртке тряс за плечо сидящую рядом девушку. Та дергала свой шарф, царапая кожу и силясь вдохнуть еще хоть немного.
Бледность, выраженный отек гортани, синюшные губы и кончики пальцев. Анафилактический шок.
– Остановите автобус! – заорал Джон и, хватаясь за высокие спинки кресел, побежал вперед по проходу. – Остановите!!
Автобус вильнул к обочине и затормозил. Джон завалился вперед, но удержался, выпрямился и отпихнул парня.
– Отстаньте от нее, я врач!
– Что случилось? Что случилось?
– Да заткнетесь вы?
Действовать надо было быстро, но здесь, в узком проходе, среди толпы вскочивших с мест людей, и развернуться-то было негде.
Натужно крякнув, Джон вытащил девушку из кресла и подхватил на руки.
– Откройте двери! Шерлок, хватай вещи и быстро за мной!
Кто-то успел выскочить вперед него и расстелить свою куртку прямо на асфальте. Положив на нее девушку, уже потерявшую сознание, он одной рукой зафиксировал нижнюю челюсть и язык, повернув ей голову на бок, другой развязал на ней шарф и принялся расстегивать куртку.
– Шерлок, твой портфель, аптечка!
Господи, благослови Майкрофта, догадавшегося ее туда запихнуть! В его рюкзаке тоже была, но на самом дне, хотя и она ему потребуется, но сначала – вот они! Адреналин. Физраствор. Осторожно введя иглу и почувствовав, как постепенно опускается поршень, Джон смог перевести дыхание.
– Теперь мой рюкзак. Аптечка на самом…
– Я знаю, – перебил Шерлок, уже засунув руку в нутро рюкзака по самый локоть. – Что достать?
– Белая коробка, одноразовые скальпели – достань один, но не вскрывай. Спиртовые салфетки: протри руки и дай пару мне. Достань из упаковки одноразовый шприц, вынь иглу и поршень и положи пока обратно. Будем надеяться, что все это нам не понадобится. Где ее парень?
– За твоей спиной.
Джон обернулся, не меняя позы:
– На что у нее аллергия?
– У нее аллергия?!
– Она что-нибудь ела?
– Что?
– Ела что-нибудь?
– Н-нет, вроде нет.
– Пила? Газировку, сок?
– Я н-не…
– Новые лекарства, антибиотики?
– Н-не знаю…
– Вы же сидели рядом, как она себя вела? Болело что-нибудь? Чесалось? Думайте, ну!
– К-кажется, она сказала… ей казалось, ее кто-то укусил. В ногу, над коленкой.
– В какую?
– П-п-пр..
– Ясно! Шерлок, жгут! И кто-нибудь догадался позвонить в скорую?
Следующие пятнадцать минут он запомнил посекундно – в основном потому, что диктовал Шерлоку, когда и что делал, и какова была реакция. Девушка дышала с хрипами, тяжело, и пару раз Джон брался за скальпель, мысленно намечая линию разреза. Шерлок присел рядом, на куртку Джона и спокойно записывал на вырванном из тетради листе необходимую медикам информацию, отвлекшись лишь пару раз. Первый – когда они, склонившись вместе над ногой девушки, изучали пятно воспаленной кожи.
– Я не вижу жала, – пожал плечами Джон, – скорее всего, это не пчела и не оса.
Подумав немного, Шерлок достал из кармана лупу, покрутил ее так и эдак и согласился:
– Жала нет.
Во второй раз, когда стали уже видны мигалки скорой, а Джон задался вопросом, следует ли вводить еще одну дозу адреналина, или дождаться приезда медиков, пришла смска. Пощелкав кнопочками, Шерлок хмыкнул:
– Майкрофт. Спрашивает, что ты делаешь на юТубе.
– Вот черт.
– Ты стал героем дня минут на двадцать.
– Проклятье.
– Зато твои коллеги, может быть, нас подвезут? А то в автобусе тебя теперь в покое не оставят.
Их действительно подвезли, но не скорая, к великому огорчению Шерлока, успевшего приметить сквозь распахнутые дверцы много всего интересного, а просто проезжавший мимо парень, притормозивший, чтоб полюбопытствовать, а что же тут произошло.
Вдруг в открытое окно его машины сунулась кудрявая голова и объявила:
– Он только что спас человеку жизнь, а я ему ассистировал. Но у нас нет бэтмобиля, может, подкинете до города?
– Откуда ты знаешь про бэтмобиль? – Комиксы – это, пожалуй, последнее, что мог представить себе Джон в руках у Шерлока в качестве чтива.
– Одноклассники! Подожди еще пару лет, и моя голова окажется набитой кучей всякого бесполезного хлама. Вроде нашей кладовой. Ты хоть примерно представляешь, сколько там всего хранится? А ведь мы переехали не так давно.
– Треть этих вещей – твои награды, изобретения и те подарки на дни рождения и Рождество, которые ты решил не распаковывать.
– Я и так знаю, что в них, они бесполезны, а в моей комнате не так уж много места.
– Но чертовы статуэтки!
– Я хотел сначала отдать их мистеру Крамеру, но он сказал, что такая наглядная демонстрация успехов одного ученика может плохо сказаться на мотивации других. Почему – я так и не понял, но не настаивать же, верно?
– Да уж. Кстати, ты сейчас к нему?
– Да, он все переживал, что я не поеду.
– И ты хочешь его успокоить?
– Нет, я хочу показать твою «торжественную клятву». Может, тогда он перестанет суетиться, приглашая своих знакомых по музыкальному цеху, чтобы меня послушать и оценить. А ты в госпиталь?
– Нет, я с тобой.
– Что? Зачем?
– Давно пора поговорить с вашим директором. Полагаю, у него ко мне будут вопросы.
– Нет-нет, это совершенно излишне!
– Шерлок…
– Да я сам все тебе расскажу!
– Не то чтобы я тебе не доверял, но предпочитаю услышать некоторые вещи от лица не столь заинтересованного. И кстати, интересно, почему мне не рассказал Майкрофт, если есть что рассказывать? А если нет, то тебе и бояться нечего.
– Майкрофт кое о чем замалчивал. Возможно, потому, что я его шантажировал, или потому, что сам считал все это незначительным…
– Ты шантажировал Майкрофта?! Серьезно? – Как Джон ни старался, но в его голосе слышалось скорее восхищение, чем упрек. – Как тебе это удалось?
– О, это давняя история, думаю, ты ее и так знаешь. Просто не складываешь все факты… Ты ведь в курсе, как трепетно Майкрофт относится к своему имени? Никаких сокращений. Я, впрочем, тоже, но не так сильно бешусь.
– Но я пару раз слышал, как мама называла тебя «Локи».
– Мама любила мифологию, думаю, ей казалось это забавным*. Так вот, Майкрофту было совсем не весело. Первый раз это случилось, когда мне было года два. Мы вместе с мамой заехали забрать его из школы, ее подозвала учительница, а меня оставили играть с братом и его друзьями – они строили модель лунохода…
– И ты ее сломал?
– Хуже, я назвал его «Майки».
– «Майки»?
– Да, раз пять. Он, конечно, смотрел на меня сердито, но я ведь просто плохо тогда выговаривал некоторые звуки, так что мне сошло с рук. Но это было еще не самое страшное. На следующий день все одноклассники уже звали его только так. А через неделю – и учителя. Его спас перевод в Хэрроу.
– Я так понимаю, это еще не конец?
– Нет, через пару лет история повторилась. Я не то чтобы специально его так назвал, просто подразнить хотел, он тогда был ужасным воображалой. Да и всего-то один раз произнес, но опять же рядом были его товарищи по бильярдному клубу, и они до сих пор зовут его только так.
– И поэтому…
– И поэтому, когда я пригрозил, что могу «случайно» обмолвиться в школе, он быстро согласился, что некоторые моменты не настолько важны, чтоб тебя из-за них беспокоить… – довольно улыбнулся Шерлок.
– Очень мило с его стороны.
– Да, я тоже так подумал.
Глянув в окно, Джон обернулся к водителю:
– О, вот и наш район. Спасибо, что подвезли. Вылезай, думальщик… и вещи не забудь… и скажи «спасибо»!
– Спасибо, дорогой водитель! Но вы зря прячете сигареты, ваша матушка все равно знает, что вы курите.
– Шерлок!
Все общеобразовательные школы выглядят одинаково, по крайней мере так казалось Джону. Эта мало чем отличалась от его собственной, и он прекрасно понимал, что братьям Холмс здесь не место. Сыновья известного музыканта и женщины, аристократизм которой проявлялся в каждом жесте, слове, поступке, должны были обучаться в Хэрроу или какой-нибудь другой, столь же престижной школе, где их происхождение было бы уместно, а незаурядность воспринималась бы с должным энтузиазмом. Поначалу так оно все и было, но вскоре стало понятно, что им придется переехать в район попроще, да и Хэрроу для Майкрофта в следующем году их бюджет не потянет. Наиболее подходящей, наверное, была бы ближайшая к дому школа, однако в этой работал мистер Крамер, преподаватель Шерлока, к которому он мог прийти сразу после занятий, перекусив в кафе при школе.
– Так, – принял на себя командование Джон, убедившись, что у директора и впрямь сейчас приемные часы, – мигом туда и обратно. Вернешься и будешь ждать меня в приемной пока не позову. А если позову, будешь вести себя вежливо!
– Улыбаться и молчать!
– Хм, верно.
Директор встретил его слишком радостно. Одно это должно было уже насторожить Джона, но он почему-то решил, что сегодняшний день и так превзошел сам себя по своей событийности, так что больше сюрпризов быть не должно. Но он совершенно выпустил из виду, что сегодня понедельник, а ненавидит он понедельники совсем не просто так.
Первые пять минут озадачили – он никак не мог понять, за того ли его принимает директор. Дважды уточнив, что является опекуном братьев Холмс, Джон все же поверил, что за того. Однако говорили они о совершенно разных детях. В основном, конечно, об одном конкретном ребенке. Директор сыпал прилагательными, а он лишь таращил глаза, не понимая, чего, собственно, вообще от него хотят – «ленивый», «невнимательный», «равнодушный к новому» – это точно не о его сыне. На пятнадцатой минуте он впал в некую прострацию, задумчиво изучая картину за директорской спиной и кивая в такт речитативу. Из ступора его вывел Шерлок, проскользнувший в чуть приоткрытую дверь и усевшийся рядом. Джон было обрадовался: кто-кто, а уж Шерлок-то всегда умел превращать подобную тягомотину во что-то забавное. Но тот, зеркально скопировав его позу и даже также приподняв бровь, тоже принялся кивать. Теперь со стороны они, наверное, напоминали двух печальных собачек с пружинками вместо шей.
Минут через пять, когда Джон стал уже засыпать, директор замолчал, очевидно, ожидая от них какой-то реакции и, не дождавшись, спросил:
– Вы со мной согласны?
– М-м? – приподнял брови Джон.
– Так вы согласны?
– У меня остались вопросы. Я так понял, вы ведете они из предметов…
– Историю.
– А ваша жена – литературу? – краем уха он уловил, как тихо фыркнул Шерлок.
– С чего вы взяли?
– Да так, ассоциации. Но теперь я понимаю, почему мой сын так не любит эти два интереснейших предмета.
– Поэтому я предлагаю перейти на иной темп обучения…
– Полностью с вами согласен, – кивнул Джон и сказал то, что полчаса назад и вовсе говорить не собирался, но чертов понедельник прямо-таки просился стать Днем Важных Решений: – Вообще-то я зашел сказать, что начинаю оформлять бумаги для перевода Шерлока на домашнее обучение.
– Что? – воскликнул Шерлок.
– Что? – повторил директор. – Нет, постойте-ка…
– Разве вы не на это намекали? – Джон встал, расправляя плечи.
– Нет, я…
– Вы получили кучу грантов для школы, козыряя успехами Шерлока, как своим личным достижением. Надеюсь, вы понимаете, что теперь это закончилось. Шерлок, идем.
Исключительно по привычке кивнув на прощание и игнорируя несущиеся вслед фразы из мрачных предупреждений и увещеваний, Джон устремился к выходу. На ходу он обернулся к подпрыгивающему рядом Шерлоку – тот светился суперновой, блестел счастливыми глазами и улыбался во весь рот.
– Знаешь, а пожалуй, я был не совсем прав, – начал Джон. – Не бледней, я не про это. Я о вежливости. О, ну помнишь, быть милым…
– …улыбаться и молчать!
– Именно. Но похоже, в отношении тебя это замечательное правило действует только в исключительных ситуациях. И я наверняка пожалею о своих следующих словах, но предлагаю сделать так: никогда не забывай здороваться и вовремя вставлять «спасибо» и «пожалуйста», а в остальном – говори, что считаешь нужным, так будет легче. Тебя, конечно, будут считать ужасно бесцеремонным, но никто не назовет дурно воспитанным.
– Серьезно? Но ведь сегодня не Рождество, а у меня столько подарков.
Покосившись на левую руку, Джон лишь плечами пожал. Рука не дрожала. Нога не болела, и он только сейчас, впервые за много часов, вспомнил о трости, которой с ним не было и которая, похоже, была и вовсе ему не нужна.
Он мог бы сказать Шерлоку, что жизнь по новым правилам может начинаться не только в Рождество, но какого черта? Его впереди ожидал совсем не праздник.
Он переведет Шерлока на домашнее обучение, а сам попробует вернуться в хирургию. Или перейдет на «скорую» – ночные смены, за них много платят, а днем сможет помогать юному гению усваивать школьный материал. И может быть, однажды, когда-нибудь, в глазах Шерлока блеснет тот самый огонь, что заставил его самого однажды взять в руки Атлас анатомии и сказать себе: «Да, это – мое, это – навсегда».
– Абсолютно серьезно.
Вечер выдался на удивление спокойным.
То, что нужно – после такого-то дня.
Сосредоточенно разглядывая замороженную курицу, Джон как раз прикидывал, что бы такое приготовить на ужин, чтобы хватило и на завтрашний обед, когда его отвлек Майкрофт. Он только что вернулся и, даже не скинув пальто, прошел в кухню.
– Не мог бы ты кое в чем мне помочь?
– Если это в моих силах.
– Я видел в кладовой боксерскую грушу – помоги мне вынести ее и установить? И кажется, я видел у тебя пару перчаток… И если найдется время показать, с чего начинать…
– Бокс? Ты решил заняться боксом?
– Хм…
– Майкрофт Холмс, у меня был совсем не простой день, поэтому лучше тебе расколоться быстро…
– Я больше не могу заниматься с Грегом за деньги. Но помощь с математикой ему по-прежнему нужна, и он предложил обмен: я пытаюсь привить ему азы математики, а он мне – основы бокса. Он придет через пару часов, и мне не хотелось бы выглядеть совсем идиотом…
– Ты действительно готов предстать перед кем-то в потных футболке и штанах?
Поправив идеально белые манжеты, тот тоскливо вздохнул:
– Говорят, любовь подразумевает жертвенность…
– Верно, – хмыкнул Джон и, бросив курицу в раковину, вытер руки. – Иди переодевайся. А я пока откопаю грушу.
Сытный ужин навевал дремоту, но Джон уверял себя, что спать еще рано. Старшие мальчишки увлеченно колотили в подвале грушу, позабыв про ужин, перекусивший Шерлок вернулся к процессу гипнотизирования машинки.
Выдались свободные минутки, и Джон решил заняться хоть чем-то полезным. Но как известно, все хорошее заканчивается поразительно быстро.
– Можно войти? – поинтересовался Шерлок и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь в его комнату.
– Нет.
– А чем ты занимаешься?
– Ничем.
– Ух ты, это что – голая девушка?
– Шерлок…
– Разрезанная голая девушка?
– Шерлок, это запись операции. И я не думаю, что тебе следует это видеть.
– Не больно-то и хотелось, – пожал плечами тот, глянув на погасший экран. – Я, вообще-то, пришел сказать, что Майкрофт нарядился в свой лучший костюм, а второй свой лучший костюм дал Лестрейду. Они вроде как куда-то собираются, но братец говорит, что к двенадцати будет дома…
– Ладно. Что-нибудь еще?
– Может, почитаешь? Ой, ну только не надо улыбаться с выражением лица «Ну я же говорил!».
– Все-все, больше не буду, – рассмеялся Джон. – Принес книгу? Устраивайся поудобнее… Хэй, это мой плед!
– Не будь жадиной, дай хоть половину!
– Хватит ерзать! Успокоился? – выдержав короткую паузу, Джон начал: – «Это был очень длинный, суетный, но ужасно правильный день…»
– Глава не так начинается! – вскинул голову Шерлок.
– Конечно нет, это про нас. А на Корфу… «Шли последние дни уходящего лета…»
_______________________
*Локи – популярный персонаж скандинавской мифологии, тип мифологического плута (трикстера), в котором переплетены черты комизма и демонизма.
Трикстер (англ. trickster — обманщик, ловкач) в мифологии, фольклоре и религии — божество, дух, человек или антропоморфное животное, совершающее противоправные действия или, во всяком случае, не подчиняющееся общим правилам поведения.
День 4
понедельник
*************
Запись в блоге:
Я уже говорил, как я ненавижу понедельники?
Все проблемы, решение которых вы оставили на выходные, разумеется, так и не были решены и обрушатся лавиной.
Вы везде и всюду опаздываете.
Ремонт метро начнут именно на вашей ветке.
Отлетит пуговица у единственной поглаженной рубашки, а на джинсы вы посадите пятно.
П.С. Между тем я начал задумываться, а не подыскать ли для моих мальчишек вторую маму (или третью, если считать «мамулей» меня).
*************
Если у вас есть четко выверенный распорядок жизни, и хоть один пункт сбивается, то и все остальное, наподобие снежного кома, начинает нестись кувырком. Джон это уже проходил – почти каждое утро.
А уж в утро понедельника – всегда.
Он мог бы прямо сейчас позвонить на работу и сказать, что опоздает, хотя до звонка будильника оставалось еще минут пять. Но, поскольку нет смысла переживать из-за неизбежности, Джон решил позволить себе просто понежиться эти пять минут в постели.
Выключив предварительно будильник на телефоне, чтоб не трезвонил попусту, ведь он уже проснулся, верно?
Следующее, что он услышал, был удивленный голос Майкрофта:
– А что, у тебя сегодня выходной?
– Выходной? – пробормотал Джон, переворачиваясь на другой бок. – Нет, выходной был вчера.
– Хм-м-м…
– Черт! – До Джона дошло, он моргнул раз, другой и резко сел. – Вот, черт!!
Развеселившийся Майкрофт, в идеально выглаженной школьной форме, направился вниз, пообещав приготовить коробку с обедом. Возможно, это слуховые галлюцинации, но Джону показалось, что он напевал при этом что-то из «Риголетто».
– Шерлок!! – заорал Джон, прыгая на одной ноге в попытке натянуть джинсы. – Подъем!!
Быстро собраться самому, поднять Шерлока, проверить его портфель и свой рюкзак, запихнуть в него что-нибудь, а то укачает, да и в себя тоже, хотя бы кофе.
Быстро, быстро, быстро…
Где все рубашки?
На плечиках висела только одна – самая нелюбимая, абсолютно белая. Он надевал ее только один раз, на тот самый случай, ради которого она и покупалась. И он совсем не хотел вспоминать сейчас об этом. А где остальные?
Стоп! Машинка, прачечная, рюкзак…
Разумеется, они в рюкзаке, который, вернувшись в субботу из прачечной, он кинул в угол под лестницей, и за воскресенье разобрать его руки так и не дошли. Черт! Он сорвал с плечиков рубашку, а надевал ее уже на ходу, спеша в Шерлокову комнату.
Младший, разумеется, спал. Не тратя времени на уговоры и пульверизатор, Джон подхватил его под мышки и взвалил на плечо, придерживая за ноги. Тот затряс головой, просыпаясь.
– И куда ты меня?
– В ванную. Только не вздумай там уснуть, мы и так опаздываем!
– Мы всегда опаздываем, но почему-то каждый раз успеваем! Как бы так опоздать, чтобы, наконец, не успеть?
Сгрузив зевающего Шерлока прямиком в ванну, Джон помчался вниз.
Щетка, паста…
Не попасть бы на рубашку.
Чистя зубы, он время от времени бросал косые взгляды на Майкрофта. Тот, оплот спокойствия в бурлящем океане утренних сборов, начинал его слегка раздражать. Шестнадцатилетние подростки просто не должны быть такими «правильными», этим они отнимают у взрослых священное право указывать, как им жить. И Джон бы, наверное, действительно почувствовал недовольство с легким оттенком зависти, если бы Майкрофт не готовил ему бутерброды. Готовил он их весьма оригинально. Слегка поддернув рукава и отступив от стола на шаг, чтобы, не дай бог, не заляпаться, он на вытянутых руках творил нечто. Нечто – потому что ничего подобного Джон не то что не ел, но даже и в глаза не видел, а потому смотрел с большим интересом.
Один кусок хлеба Макрофт намазывал майонезом, клал сверху тонкий пласт вареного мяса, добавлял каплю горчицы, лист салата, снова майонез и закрывал вторым куском хлеба. И получал любимый Джонов обед. Но затем он почему-то брал третий кусок, мазал его шоколадной пастой и прилеплял к первому, фактически превращая аппетитный сэндвич во что-то сомнительное.
Джону стало любопытно, и он хотел было спросить «Какого черта?», но сначала потянулся к подоконнику за полотенцем, и в этот момент от его рубашки с легким щелчком отскочила пуговица. Проводив ее взглядом и пробормотав «Ну здравствуй, день невезения», он понесся наверх.
Поменять не на что, а пуговица была вторая сверху, ее отсутствие будет заметно несмотря на халат, а значит, придется накинуть еще и свитер. И париться всю смену.
– Шерлок, – гаркнул он, проходя мимо ванны, – или ты сейчас же вылезаешь, или я эту дверь выбью!
Тот, видимо, почуяв в его голосе совсем не ласковые ноты, решил не бесить его еще больше и быстро шмыгнул в свою комнату. Чересчур быстро.
«Наверное, что-то натворил, – подумал Джон, быстро перебирая свитера. – Да нет, когда бы он успел. Наверное, у меня уже подозрительность перерастает в паранойю. Или я просто слишком хорошо его знаю».
Позавтракать он, разумеется, уже никак не успевал. Зато успевал проверить Шерлоков портфель, что было просто необходимо. Еще один кошачий череп в коробке с плотоядными жуками, выставленный на стол учителя биологии, и младший точно вылетит из школы.
Школьный портфель оказался рядом с его рабочим рюкзаком – оба притулились под вешалкой, будто мечтая спрятаться за полами курток и пальто. Перебирать вещи Шерлока, по ходу выбрасывая все, относящее к категориям «опасное» и «совершенно излишнее», приходилось одной рукой, во второй он держал сунутый Майкрофтом бутерброд (не тот, что с шоколадной пастой, нет, самый что ни на есть нормальный). Шерлоков портфель больше всего напоминал мусорную корзину. Из общей массы выделялась только небольшая аптечка (новая, засунутая, очевидно, Майкрофтом) и листок бумаги, выглядывающий со дна. Недостаточно измятый, чтобы принадлежать хозяину портфеля. Потянув за краешек, Джон освободил его из-под книг и прочей мелочи и осторожно развернул, ожидая какого-нибудь подвоха. Учитывая, как начался день, он просто обязан был там быть.
И разумеется, он там был.
Пробежав глазами листок пару раз, Джон прошел на кухню, потрясая им, как объявлением войны.
– Это что такое?
Майкрофта на кухне не было, но Шерлок, уже в школьной форме, сидел за столом, выскребая из банки остатки шоколадной пасты. Глянув на листок, он недовольно поморщился и признался:
– Освобождение.
– Это я понял. Но в вашей школе за просто так освобождение от занятий не дают, ты что, участвуешь в какой-то Олимпиаде или… О, черт, у тебя же сегодня конкурсное выступление!
– А я был уверен, что ты не вспомнишь!
– Да как я вообще мог об этом забыть! Во сколько оно начинается? И где твой концертный костюм?
– Неважно, – отмахнулся тот, доскребая донышко кончиком десертного ножа. – Я никуда не еду!
– Разумеется, ты едешь! – всплеснул руками Джон, но заставил себя успокоиться. – Это очень важный конкурс, я помню, твой учитель что-то говорил про это…
– Даже не беспокойся: он проходит в Школе Иегуди Менухина, в Суррее. Метро, три автобуса и еще пешком. В общей сложности – часа три добираться, а с твоей сегодняшней «везучестью» – все шесть. Мы уже опоздали.
– Когда он начинается?
– Через полтора часа, – пожал плечами Шерлок. – Мы точно не успеем.
– Марш за инструментом и костюмом, и не вздумай сочинить, что он не готов, я лично видел, как Майкрофт упаковывал его после последнего выступления, а значит, он сейчас висит в чехле, чистый, отглаженный и в полном наборе, включая носки, трусы и бабочку.
– Я же сказал, мы элементарно не…
– А я звоню на работу. И потом вызываю такси.
– Вот блин, – протянул Шерлок, запуская пятерню в и без того лохматые волосы. – Так мы можем и успеть.
– Ну, и что это было? – возмутился Джон, уже запихнув Шерлока в такси.
Рюкзак Майкрофт бросил куда-то им под ноги, впрочем, как и Шерлоков портфель, прежде чем помахать им и направиться в сторону метро. Скрипку (Джон сначала удостоверился в ее наличии в футляре) Шерлок нежно прижимал к себе, негодующе сопя. Концертный костюм в чехле был аккуратно уложен на переднее сидение. И вроде, все было на месте, но Джона не отпускало странное ощущение, будто он чего-то не учел.
А Шерлок продолжал недовольно сопеть, изображая из себя жертву родительского террора.
– Я просто не могу понять, почему ты вдруг решил ничего мне об этом конкурсе не говорить. Участвуй ты в какой-нибудь олимпиаде по истории или литературе, – Шерлок возмущенно фыркнул, закатывая глаза, – я бы еще понял! Но мне всегда казалось, что тебе нравится играть – действительно нравится. Что же случилось?
Шерлок продолжал молчать, посапывая все еще недовольно, но уже не так гневно. Джон помолчал, давая ему время немного подумать.
– Ты хочешь, чтобы я выступал? – со странной настороженностью наконец-то выдавил Шерлок.
– Я хочу, чтобы ты занимался тем, что тебе нравится, а мы оба знаем, как ты любишь показывать другим, кто на сцене круче. И я мог бы понять, разлюби ты саму игру, но ведь это и близко не так.
Осторожно положив футляр на сидение рядом с собой, Шерлок скинул ботинки и притянул колени к груди, забравшись на сидение с ногами.
– Ты совсем не понимаешь, насколько важен этот конкурс, верно? Он не просто один из многих. Победа дает право участвовать в международном юношеском конкурсе скрипачей имени того самого Иегуди Менухина.
– А это так… престижно?
– Это чрезвычайно престижно.
– Так что тебя не устраивает?
– Победы на конкурсах, в том числе и международных… Грант на обучение в консерватории, в Германии, разумеется… Поездки, новые конкурсы, гораздо более серьезные… Потом, наверно, ЛСО*, а лет через пять – ты уже концертмейстер и сотрудничаешь с кучей других оркестров, участвуешь в международных фестивалях и думаешь о сольной карьере.
– Звучит неплохо.
– Звучит ужасно, – передернул плечами Шерлок, зябко кутаясь в куртку, и Джону захотелось положить ладонь ему на загривок, захотелось так сильно, что аж кожа зудела, но он сдержался. Он не был уверен, что Шерлок ее не стряхнет.
– Чем же?
– Тем, как все закончится.
– Ты не знаешь, как все закончится.
– Я знаю, я видел, – он повернул голову на одно мгновение, но Джону этого оказалось достаточно, чтобы расшифровать его взгляд как «Ну пожалуйста, догадайся сам».
– Твой отец, – протянул Джон, разглядывая внимательно только что обнаруженное на джинсах пятно. Что это? Каша? – Я не думал, что ты его помнишь.
– Я не помню его самого, – Шерлок так же пристально смотрел на манжеты куртки – наверное, тоже успел где-то заляпаться. – Но я помню его похороны. Было много народу, все были в черном, и всем было наплевать.
– Взрослым свойственно скрывать свои эмоции…
– Они не скрывали. Им было скучно. И даже маме, а ведь она добрая, была доброй, было все равно.
Джон поскреб ногтем пятнышко – оно не оттиралось. Он не был готов к этому разговору, но чувствовал напряжение сидящего рядом сына и не мог просто отмахнуться, сказав «У тебя все будет по-другому».
– Он был так увлечен своей работой?
– Он жил ей.
– Но почему ты думаешь…
– Майкрофт. Однажды я спросил, что за человек звонит после Рождества, чтобы нас поздравить, и он рассказал о нем. И сказал, что мы очень похожи.
Чертов Майкрофт!
– Вряд ли он сам хорошо его знал.
– Когда ты разбирал мамины вещи, мы нашли коробку с документами, помнишь? Там были и альбом со старыми фотографиями, и папка с вырезками из газет, и его дипломы… Он тоже участвовал в этом конкурсе, он тоже в нем выиграл…
– Ты еще не выиграл.
– Я выиграю. Можешь воспринимать это как факт, – пожал плечами Шерлок. – И конкурс Иегуди Менухина – тоже, и получу грант на обучение, и уеду в Германию, и буду…
– Так-так-так. Стоп. Погоди минутку…
Вещи Мэри он решился разобрать совсем недавно, буквально несколько недель назад, коробку нашел, но сам не смотрел и детям не показывал, значит, Шерлок залез самостоятельно, но промолчал: ему было не просто любопытно, несмотря на всю свою отстраненность, он действительно переживал потерю. Странно, но Джон почувствовал внезапное облегчение.
Тогда, чуть более полугода назад, братья настояли в своем праве увидеть мать до похорон. Он сомневался, но Майкрофт проявил твердость, а Шерлок устроил такую истерику, что выбора просто не осталось. В морге оба вели себя на удивление сдержано, гораздо сдержанней, чем он, неоднократно видевший смерть людей, в том числе и близких. Их спокойные, невидящие взгляды заставили прийти в себя, хотя напряжение последних лет, вобравших в себя и ремиссию, и ухудшения, и дикую, необоснованную надежду, обрушилось девятым валом.
Но он выстоял и взял себя в руки. И смог удержаться от ничего не значащих слов утешения, когда в вечер после похорон Майкрофт, которому он помогал вынуть запонки, внезапно скривился и отвернулся, закусив губу и задрав подбородок повыше. Джон и сам так в детстве делал, надеясь, что непрошенные слезы вкатятся обратно.
Шерлок не плакал. Не плакал, не истерил и не впадал в меланхолию. Несколько последующих дней он был насуплен и чрезвычайно раздражен, но Джон это связывал скорее с толпой незнакомых людей, то и дело пытавшихся обнять или потрепать по голове «несчастного сиротку», и общей суетой, чем с проявлением горя. В этом смысле с Шерлоком всегда было не просто – если эмоции его лежали на поверхности, выплескиваясь кстати и некстати, то чувства прятались так глубоко, что иногда Джон задумывался, а правильно ли он поступил, отказавшись от помощи детского психолога.
Но отношения Шерлока с психологами были особой песней, и была эта песня саундтреком к фильму ужасов.
Потерев лицо ладонью, Джон повернулся к нахохлившемуся сыну и развернул его к себе лицом.
– Это ничего не значит, ты ведь понимаешь? Ни победы, ни гранты, ни все остальное – это все ничего не значит без твоего желания. Если ты не хочешь, то никуда не уедешь, да можешь вообще скрипку в руки не брать, тебе никто не указ.
– Неправда. Вы ведь говорили в субботу обо мне, верно? О моем будущем или как-то так, не отрицай, вы с Майкрофтом смотрели на меня слишком пристально, чтобы обсуждать мою «экстремальную» езду или подарок на день рождения.
– Да мы говорили о тебе, но и речи не было о том, чтобы заставить тебя заниматься чем-то, чего ты не хочешь. Хотя твой талант, безусловно, открывает замечательные перспективы…
– …и тебе бы хотелось, чтобы я занимался музыкой…
– Возможно, но к черту то, чего бы мне там ни хотелось!
– Это ты сейчас так говоришь!
– Я и потом так скажу!
– Вот уж вряд ли.
– Скажу!
– Хм-м.
– Дай лист и ручку.
– Что?
– Твой портфель: дай мне бумагу и чем написать.
Немного повозившись, Шерлок извлек из портфеля огрызок карандаша и отпечатанный с одной стороны лист. Положив бумагу на колено чистой стороной вверх, Джон начал писать:
– «Я, нижеподписавшийся Джон Х. Ватсон…»
– «…находясь в здравом уме и твердой памяти…» – подсказал Шерлок. Он встал коленями на сидение и теперь дышал ему в ухо, заглядывая через плечо.
– А это зачем?
– Чтоб ты мне потом не сказал, что я просто голову тебе задурил!
– Ну ладно. «…находясь в здравом уме и твердой памяти, клянусь…»
– «…торжественно клянусь…»
– Почему вдруг «торжественно»?
– А чего тебе не хватает? Фанфар и шампанского? Ты мою судьбу решаешь!
– Ладно-ладно, – фыркнул Джон, выводя на бумаге. – « …торжественно клянусь, что никогда не потребую, чтобы мой сын, Шерлок Холмс, занимался музыкой…»
– «…или чем-либо, связанным с музыкой…»
– «…или чем-либо, связанным…»
– «…или какой-либо другой деятельностью…»
– «…какой-либо другой…» Погоди, ты что, меня за идиота держишь? Этак тебя и посуду вымыть не заставишь.
– Ну ладно, ладно, – замахал руками сконфуженный Шерлок. – «…без его желания». Теперь подписывай. Дата.
И Джон подписал, робко надеясь, что сын не станет использовать образец его подчерка для каких-нибудь личных нужд.
Он сложил лист пополам и только тогда заметил, что же было напечатано с обратной стороны.
– Тест, тест по литературе?
– Угум, – согласно пробормотал что-то Шерлок, пытаясь вытянуть из его пальцев лист.
– Постой-ка, на нем завтрашнее число.
– Возможно, это потому, что нам его еще не давали.
– Так почему он оказался у тебя?
– Потому что учительница по литературе приклеила пароль от ноутбука к монитору! Ну кто так делает?
– Шерлок!
– Да я все равно ничего не решил!
– Тем более! Верни карандаш. Мы приедем минут через двадцать. Итак, первый вопрос…
___________________
*ЛСО – Лондонский симфонический оркестр.
Каждый раз перед очередным конкурсом, в котором участвовал Шерлок, у Джона что-то трепыхалось внутри. Странное волнение, самим Шерлоком, очевидно, не испытываемое.
Впервые оно себя проявило вскоре после того, как для «мистера Холмса» было сделано исключение, и ему, семилетнему, разрешили соревноваться в старшей группе.
До сих пор он всегда выигрывал и считал это правильным.
Джон уже успел привыкнуть к схеме: закулисная суета в гримерках, взгляды, бросаемые Шерлоком на остальных претендентов (не столько презрительные, сколько недоумевающие, мол, что они вообще здесь делают?), потом ярко освещенное пространство сцены, выступления – одно, второе, и вот выходит Шерлок.
Чуть откинув голову, он смотрит на софиты и лишь за мгновение до того, как устроить свою любимицу на плече, бросает взгляд вниз, на Джона, на пустое место рядом с ним (Мэри болеет уже не первый месяц, но Джону требуется много больше времени, чтобы избавиться от привычки покупать два билета). И только тогда начинает играть, и мир замирает.
Джон не слишком хорошо разбирался в музыке, он занимался ей лишь в далеком детстве, после того как мать решительно заявила, что он не станет солдафоном, и попыталась привить ему тонкий вкус и уважение к искусству. Отчасти у нее получилось – пусть он и не смог бы наиграть что-то кроме собачьего вальса, да и школьный кларнет казался чужеродным в руках, привыкших к медицинским инструментам, но полученных знаний хватало для того, чтобы не задумываясь отличать Баха от Бетховена, мурлыкать в душе кое-что из Бизе и понимать насколько потрясающе играет Шерлок. Наверно, поэтому, он никогда не сомневался в его победе и вежливо аплодировал другим выступающим, зная, что очередная грамота уедет все равно с ними и займет свое место в большом альбоме, который осторожно будут перелистывать тонкие, иссушенные болезнью руки.
В тот раз все начиналось совсем по-другому. Сначала его отказались пропустить в гримерку.
– Участники готовятся сами, – буркнула организатор, сверяясь со списком.
– Он со мной, – не останавливаясь бросил Шерлок, но затормозил и обернулся, когда понял, что Джон не следует за ним. – В чем дело?
– Участники готовятся сами, – повторила организатор, преграждая Джону путь.
– Я подожду в зале, – пожал плечами тот, глядя на Шерлока.
– Ну уж нет, ты пойдешь со мной.
– Шерлок…
– Остальные участники… – снова завела организатор.
– Остальные участники, – перебил ее Шерлок, зло прищурясь, – старше меня в среднем лет на десять. Да я без него и на сцену выйти не смогу!
– Э-э-э, – протянула женщина, и воспользовавшись ее растерянностью, он ухватил Джона за рукав пальто и повел за собой.
Они уже завернули за угол, когда Джон все же решил спросить:
– Ты правду сказал?
– Нет, в среднем они старше меня лет на восемь, здесь участники до шестнадцати, помнишь?
– Я не про это. Ты действительно не смог бы выйти без меня на сцену?
– Конечно, не смог бы! У тебя мой костюм и инструмент.
На сцену он тогда вышел обычной своей летящей походкой.
И отыграл великолепно. То есть, другие участники тоже были хороши, но ведь это Шерлок!
Однако со сцены он не уходил – убегал.
Он занял второе место.
Не обращая внимания на возмущенное бурчание, Джон вскочил с места, натыкаясь на чужие коленки, выбрался в проход и побежал за кулисы. Навстречу ему попалась лишь организатор, начавшая что-то говорить о Шерлоке, фото и призах, но он лишь отмахнулся, толкая нужную дверь. В гримерке было тихо – церемония награждения продолжалась, к тому же остальные конкурсанты наверняка захотят еще и сфотографироваться. Так что у него есть минут пять.
Концертные туфли валялись в углу, а Шерлок уже сдирал с шеи бабочку. Он часто-часто моргал, и на скулах алели два гневных пятна. Это остальные дети моргают перед тем, как заплакать. Шерлок же был зол. Нет, не просто зол – в бешенстве.
– Недостаточно технично? Мало опыта? Не классическая постановка руки? – шипел он, раздувая ноздри.
– Шерлок…
Тот обернулся к нему.
– Ты разве не понимаешь, почему? Я не играл хуже! – стянув смокинг, Шерлок запихнул его в пакет и отфутболил к туфлям. – Просто кое-кто из жюри решил, что для старших победа важнее. Еще одна галочка при поступлении в консерваторию!
– Ты играл потрясающе.
– В самом деле?
– Да. У меня дыхание перехватило.
Шерлок передернул плечами, усмехнулся краем рта, и гроза, вроде бы, прошла стороной.
На следующий год его превосходство предстало перед публикой и жюри во всей своей очевидности. Зал аплодировал стоя и вызывал на бис, забыв о лимите времени и других участниках. Получилось не слишком красиво, но Шерлок сиял.
Перед выступлением он уверенно подмигнул Джону, а тот зажал коленями неожиданно затрясшуюся левую ладонь.
Чертов тремор вернулся, разбивая надежду вновь заняться практикой – бывают хромые хирурги, но не бывает хирургов с трясущимися руками. Но тогда Шерлок был счастлив, и ему было почти наплевать. За прошедших пару лет немудрено было заметить систему: хотя рука могла затрястись в любое время, но перед концертами – всегда, обычно с самого утра.
Глянув на часы, Джон пожал плечами. До выступления оставалось минут двадцать, он уже видел каменные стены школы, однако рука, все еще сжимавшая листок с тестом по литературе и его «торжественной клятвой», даже и не думала дрожать. Он хотел, чтобы кто-нибудь ответил – почему, но спросить было некого – ни штатный психолог, ни Шерлок, смотрящий на его ладонь с тем же недоумением, что и он сам, не смогли бы подтвердить или опровергнуть то, что он и так знал.
На самом деле, он страстно желал подтолкнуть Шерлока к музыкальной карьере, и совсем не потому, что любил музыку или хотел однажды, ткнув в афишу, сказать «А это мой сын». И не потому, что считал, что глупо быть гением в определенной области и не использовать это. Он просто хотел, чтобы Шерлок занимался тем, что ему нравится, и был этим доволен. Уже сейчас было понятно, что у младшего Холмса ничего и никогда не будет в жизни «как у всех», и Джону казалось, определенность с карьерными планами внесет некую стабильность в его смутное будущее.
Наверное, он ошибался.
– Мы подъезжаем, – Шерлок потянул листок из его пальцев.
Последний раз зацепившись взглядом за слова «…клянусь, что никогда не потребую…», Джон позволил забрать листок и пожал плечами:
– Знаешь, чем бы ты ни решил заниматься, я все равно буду рад за тебя.
– Даже если я стану сантехником?
– О, тогда я буду просто в восторге! – совершенно серьезно ответил он и, посмотрев на счетчик, полез за кошельком, мысленно прощаясь с новой зимней курткой.
Часа через два, аплодируя кланяющемуся Шерлоку, Джон вспомнил, что забыл дома трость. Нога начала намекающе ныть, но он ее проигнорировал. Главное, рука не трясется.
Он больше беспокоился о Шерлоке, полагая, что его левая, пораненная в пятницу, может устать намного быстрее, но тот играл как ни в чем не бывало. Холмсы не пасуют перед обстоятельствами.
– Ты слышал, как он меня назвал? «Великолепный виртуоз»! Не просто виртуоз, а великолепный! Ну и куда мы теперь?
Они стояли на ступеньках школы: конкурс только что закончился, в зале еще звучали поздравления и сверкают вспышки, но «юное дарование» успело удрать от жаждущих взять интервью, и теперь теребило его рукав. Куртка нараспашку, в правой руке зажат футляр, под мышкой – хрустальная скрипка на золоченом основании, за плечами ранец, а в глазах сменившая восторг тоска.
– Пойдем уже отсюда, а?
Джон заставляет себя думать быстрее.
До ближайшей остановки минут тридцать (а с его ногой все шестьдесят), а потом еще на трех автобусах и метро. Займет это часа три, а то и больше, хорошо, что он отпросился на весь день. Можно снова вызвать такси, но вспомнив закинутые в ящик стола счета, Джон решительно отодвинул подальше эту идею. Можно попросить кого-нибудь подвезти, половина конкурсантов возвращалась в Лондон, однако представив в одной машине Шерлока, прижимающего к себе награду и без умолку анализирующего таланты и умственные способности окружающих, и одного из проигравших ребят, он отбросил и эту мысль тоже.
– Пошли.
Вчерашний дождь умыл тротуар и рыжую листву. Джон быстро вспоминает, как любил раньше долгие прогулки, и рюкзак за плечами, куда Шерлок успел уже запихнуть свою награду, совсем не кажется тяжелым.
А младший Холмс и вовсе в восторге носится кругами, задавая ему тысячу вопросов, сам же на них отвечая и споря с самим собой. Больше всего он сейчас напоминает кудрявого длинноногого щенка, спущенного с поводка. Настроение у Шерлока радостное, у Джона тоже, поэтому он, особо не задумываясь, задал первый пришедший в голову вопрос:
– А почему, собственно, «мамуля»?
– А как еще? – не задумываясь, откликнулся Шерлок. – Не «доктором Ватсоном» же нам тебя называть.
Джон пожал плечами. В семье Холмсов и в самом деле не было принято называть кого-то третьего по имени при разговоре друг с другом. Рассказывая Мэри о чем-либо, он обычно говорил «младший сын», «старший» или просто «наши мальчишки». Майкрофт все чаще называл Шерлока «мой дорогой брат», и Джон совсем не был уверен, а не брал ли он слово «дорогой» в язвительные кавычки (как ни крути, а чем старше становился Шерлок, тем дороже им обходились его эксперименты). Шерлок иногда говорил «мой занудливый брат», копируя преувеличенно вежливые интонации Холмса-старшего. Но Джон понятия не имел, как они называют его между собой. «Мамуля» его озадачила.
– По-моему, вполне нормально, это как титул.
– Серьезно?
– Ага. Ты как за маму.
– Хм-м…
– Ну не за отца же! – пренебрежительно фыркнул Шерлок.
– Ну, мне было бы приятно, назови вы меня так.
– Но это было бы неправдой.
– Да, но это общепринятое обозначение родителя мужского пола.
– Плевать на пол, я не про то. «Мама» – это статус. Тебе подходит больше.
– Да неужели?
– Да, тебя мы любим. – Джон споткнулся на ровном месте, а Шерлок продолжил беззаботно: – Я есть хочу. Что там тебе Майкрофт умудрился приготовить на обед?
Вскоре они уже сидели на остановке, и Джон достал коробку с ланчем. Шерлок внимательно рассмотрел сэндвич и слегка завистливо вздохнул:
– Ты только брату моему не говори, но все-таки он гений! – и, отлепив кусок с шоколадной пастой, остальное протянул Джону. – Полагаю, это его способ поздравить меня с победой.
– Ты думаешь, он знал, еще до того, как…
– Ты редко ешь сладкое, и никогда – с хлебом. Это точно для меня. Как и газировка. А вот банка кофе – тебе. Впрочем, хочешь – поменяемся?
– Да ни за что.
– А я тогда соглашусь, чтоб ты продиктовал мне сочинение.
– Только один раз отхлебнешь, понял? Один!
– Какая гадость!
– А я что говорил?
– Зачем вы вообще это пьете?
– Кто – мы?
– Вы – взрослые! Отдай мне газировку.
– Держи. И можешь не перерывать портфель, я изъял ту резиновую маску, что ты прикупил вчера тайком в лавке приколов.
– Но я потратил на нее все карманные деньги!
– А я не хочу, чтоб у водителя случился сердечный приступ. Вставай, этот автобус, кажется, наш.
Где-то между двумя пересадками Джон вспомнил о вчерашней встрече с «дамой с чешской фамилией» и порадовался крутому телефону с выходом в Инет. Он нашел страничку бывшего сослуживца, убедился, что тот действительно стал детективом, и отослал ему письмо, кратко обрисовав ситуацию и приложив фото.
Дело было сделано, душа успокоилась, и Джон, радуясь передышке, довольно откинулся в кресле, прикрыв глаза. До их остановки с очередной пересадкой было минут семь, и главное не задремать и вовремя разбудить тихо сопящего в шарф Шерлока, по-прежнему обнимающего футляр со скрипкой.
Народу в автобусе было немного, но тихие разговоры, чья-то музыка, прорывающаяся из наушников, шум мотора и водительское радио создавали ровный устойчивый гул. Непонятно, как Джон вообще услышал этот звук – тихий хрип на вдохе. Но тело, движимое то ли инстинктами, то ли чем-то, что засело так глубоко в подкорке, что уже даже не определялось, среагировало раньше, чем он успел сообразить: вскочив со своего места, Джон заозирался. И через секунду раздался вопль:
– О Боже, Джин, что с тобой? Что с тобой, Джин? – молодой человек в красной куртке тряс за плечо сидящую рядом девушку. Та дергала свой шарф, царапая кожу и силясь вдохнуть еще хоть немного.
Бледность, выраженный отек гортани, синюшные губы и кончики пальцев. Анафилактический шок.
– Остановите автобус! – заорал Джон и, хватаясь за высокие спинки кресел, побежал вперед по проходу. – Остановите!!
Автобус вильнул к обочине и затормозил. Джон завалился вперед, но удержался, выпрямился и отпихнул парня.
– Отстаньте от нее, я врач!
– Что случилось? Что случилось?
– Да заткнетесь вы?
Действовать надо было быстро, но здесь, в узком проходе, среди толпы вскочивших с мест людей, и развернуться-то было негде.
Натужно крякнув, Джон вытащил девушку из кресла и подхватил на руки.
– Откройте двери! Шерлок, хватай вещи и быстро за мной!
Кто-то успел выскочить вперед него и расстелить свою куртку прямо на асфальте. Положив на нее девушку, уже потерявшую сознание, он одной рукой зафиксировал нижнюю челюсть и язык, повернув ей голову на бок, другой развязал на ней шарф и принялся расстегивать куртку.
– Шерлок, твой портфель, аптечка!
Господи, благослови Майкрофта, догадавшегося ее туда запихнуть! В его рюкзаке тоже была, но на самом дне, хотя и она ему потребуется, но сначала – вот они! Адреналин. Физраствор. Осторожно введя иглу и почувствовав, как постепенно опускается поршень, Джон смог перевести дыхание.
– Теперь мой рюкзак. Аптечка на самом…
– Я знаю, – перебил Шерлок, уже засунув руку в нутро рюкзака по самый локоть. – Что достать?
– Белая коробка, одноразовые скальпели – достань один, но не вскрывай. Спиртовые салфетки: протри руки и дай пару мне. Достань из упаковки одноразовый шприц, вынь иглу и поршень и положи пока обратно. Будем надеяться, что все это нам не понадобится. Где ее парень?
– За твоей спиной.
Джон обернулся, не меняя позы:
– На что у нее аллергия?
– У нее аллергия?!
– Она что-нибудь ела?
– Что?
– Ела что-нибудь?
– Н-нет, вроде нет.
– Пила? Газировку, сок?
– Я н-не…
– Новые лекарства, антибиотики?
– Н-не знаю…
– Вы же сидели рядом, как она себя вела? Болело что-нибудь? Чесалось? Думайте, ну!
– К-кажется, она сказала… ей казалось, ее кто-то укусил. В ногу, над коленкой.
– В какую?
– П-п-пр..
– Ясно! Шерлок, жгут! И кто-нибудь догадался позвонить в скорую?
Следующие пятнадцать минут он запомнил посекундно – в основном потому, что диктовал Шерлоку, когда и что делал, и какова была реакция. Девушка дышала с хрипами, тяжело, и пару раз Джон брался за скальпель, мысленно намечая линию разреза. Шерлок присел рядом, на куртку Джона и спокойно записывал на вырванном из тетради листе необходимую медикам информацию, отвлекшись лишь пару раз. Первый – когда они, склонившись вместе над ногой девушки, изучали пятно воспаленной кожи.
– Я не вижу жала, – пожал плечами Джон, – скорее всего, это не пчела и не оса.
Подумав немного, Шерлок достал из кармана лупу, покрутил ее так и эдак и согласился:
– Жала нет.
Во второй раз, когда стали уже видны мигалки скорой, а Джон задался вопросом, следует ли вводить еще одну дозу адреналина, или дождаться приезда медиков, пришла смска. Пощелкав кнопочками, Шерлок хмыкнул:
– Майкрофт. Спрашивает, что ты делаешь на юТубе.
– Вот черт.
– Ты стал героем дня минут на двадцать.
– Проклятье.
– Зато твои коллеги, может быть, нас подвезут? А то в автобусе тебя теперь в покое не оставят.
Их действительно подвезли, но не скорая, к великому огорчению Шерлока, успевшего приметить сквозь распахнутые дверцы много всего интересного, а просто проезжавший мимо парень, притормозивший, чтоб полюбопытствовать, а что же тут произошло.
Вдруг в открытое окно его машины сунулась кудрявая голова и объявила:
– Он только что спас человеку жизнь, а я ему ассистировал. Но у нас нет бэтмобиля, может, подкинете до города?
– Откуда ты знаешь про бэтмобиль? – Комиксы – это, пожалуй, последнее, что мог представить себе Джон в руках у Шерлока в качестве чтива.
– Одноклассники! Подожди еще пару лет, и моя голова окажется набитой кучей всякого бесполезного хлама. Вроде нашей кладовой. Ты хоть примерно представляешь, сколько там всего хранится? А ведь мы переехали не так давно.
– Треть этих вещей – твои награды, изобретения и те подарки на дни рождения и Рождество, которые ты решил не распаковывать.
– Я и так знаю, что в них, они бесполезны, а в моей комнате не так уж много места.
– Но чертовы статуэтки!
– Я хотел сначала отдать их мистеру Крамеру, но он сказал, что такая наглядная демонстрация успехов одного ученика может плохо сказаться на мотивации других. Почему – я так и не понял, но не настаивать же, верно?
– Да уж. Кстати, ты сейчас к нему?
– Да, он все переживал, что я не поеду.
– И ты хочешь его успокоить?
– Нет, я хочу показать твою «торжественную клятву». Может, тогда он перестанет суетиться, приглашая своих знакомых по музыкальному цеху, чтобы меня послушать и оценить. А ты в госпиталь?
– Нет, я с тобой.
– Что? Зачем?
– Давно пора поговорить с вашим директором. Полагаю, у него ко мне будут вопросы.
– Нет-нет, это совершенно излишне!
– Шерлок…
– Да я сам все тебе расскажу!
– Не то чтобы я тебе не доверял, но предпочитаю услышать некоторые вещи от лица не столь заинтересованного. И кстати, интересно, почему мне не рассказал Майкрофт, если есть что рассказывать? А если нет, то тебе и бояться нечего.
– Майкрофт кое о чем замалчивал. Возможно, потому, что я его шантажировал, или потому, что сам считал все это незначительным…
– Ты шантажировал Майкрофта?! Серьезно? – Как Джон ни старался, но в его голосе слышалось скорее восхищение, чем упрек. – Как тебе это удалось?
– О, это давняя история, думаю, ты ее и так знаешь. Просто не складываешь все факты… Ты ведь в курсе, как трепетно Майкрофт относится к своему имени? Никаких сокращений. Я, впрочем, тоже, но не так сильно бешусь.
– Но я пару раз слышал, как мама называла тебя «Локи».
– Мама любила мифологию, думаю, ей казалось это забавным*. Так вот, Майкрофту было совсем не весело. Первый раз это случилось, когда мне было года два. Мы вместе с мамой заехали забрать его из школы, ее подозвала учительница, а меня оставили играть с братом и его друзьями – они строили модель лунохода…
– И ты ее сломал?
– Хуже, я назвал его «Майки».
– «Майки»?
– Да, раз пять. Он, конечно, смотрел на меня сердито, но я ведь просто плохо тогда выговаривал некоторые звуки, так что мне сошло с рук. Но это было еще не самое страшное. На следующий день все одноклассники уже звали его только так. А через неделю – и учителя. Его спас перевод в Хэрроу.
– Я так понимаю, это еще не конец?
– Нет, через пару лет история повторилась. Я не то чтобы специально его так назвал, просто подразнить хотел, он тогда был ужасным воображалой. Да и всего-то один раз произнес, но опять же рядом были его товарищи по бильярдному клубу, и они до сих пор зовут его только так.
– И поэтому…
– И поэтому, когда я пригрозил, что могу «случайно» обмолвиться в школе, он быстро согласился, что некоторые моменты не настолько важны, чтоб тебя из-за них беспокоить… – довольно улыбнулся Шерлок.
– Очень мило с его стороны.
– Да, я тоже так подумал.
Глянув в окно, Джон обернулся к водителю:
– О, вот и наш район. Спасибо, что подвезли. Вылезай, думальщик… и вещи не забудь… и скажи «спасибо»!
– Спасибо, дорогой водитель! Но вы зря прячете сигареты, ваша матушка все равно знает, что вы курите.
– Шерлок!
Все общеобразовательные школы выглядят одинаково, по крайней мере так казалось Джону. Эта мало чем отличалась от его собственной, и он прекрасно понимал, что братьям Холмс здесь не место. Сыновья известного музыканта и женщины, аристократизм которой проявлялся в каждом жесте, слове, поступке, должны были обучаться в Хэрроу или какой-нибудь другой, столь же престижной школе, где их происхождение было бы уместно, а незаурядность воспринималась бы с должным энтузиазмом. Поначалу так оно все и было, но вскоре стало понятно, что им придется переехать в район попроще, да и Хэрроу для Майкрофта в следующем году их бюджет не потянет. Наиболее подходящей, наверное, была бы ближайшая к дому школа, однако в этой работал мистер Крамер, преподаватель Шерлока, к которому он мог прийти сразу после занятий, перекусив в кафе при школе.
– Так, – принял на себя командование Джон, убедившись, что у директора и впрямь сейчас приемные часы, – мигом туда и обратно. Вернешься и будешь ждать меня в приемной пока не позову. А если позову, будешь вести себя вежливо!
– Улыбаться и молчать!
– Хм, верно.
Директор встретил его слишком радостно. Одно это должно было уже насторожить Джона, но он почему-то решил, что сегодняшний день и так превзошел сам себя по своей событийности, так что больше сюрпризов быть не должно. Но он совершенно выпустил из виду, что сегодня понедельник, а ненавидит он понедельники совсем не просто так.
Первые пять минут озадачили – он никак не мог понять, за того ли его принимает директор. Дважды уточнив, что является опекуном братьев Холмс, Джон все же поверил, что за того. Однако говорили они о совершенно разных детях. В основном, конечно, об одном конкретном ребенке. Директор сыпал прилагательными, а он лишь таращил глаза, не понимая, чего, собственно, вообще от него хотят – «ленивый», «невнимательный», «равнодушный к новому» – это точно не о его сыне. На пятнадцатой минуте он впал в некую прострацию, задумчиво изучая картину за директорской спиной и кивая в такт речитативу. Из ступора его вывел Шерлок, проскользнувший в чуть приоткрытую дверь и усевшийся рядом. Джон было обрадовался: кто-кто, а уж Шерлок-то всегда умел превращать подобную тягомотину во что-то забавное. Но тот, зеркально скопировав его позу и даже также приподняв бровь, тоже принялся кивать. Теперь со стороны они, наверное, напоминали двух печальных собачек с пружинками вместо шей.
Минут через пять, когда Джон стал уже засыпать, директор замолчал, очевидно, ожидая от них какой-то реакции и, не дождавшись, спросил:
– Вы со мной согласны?
– М-м? – приподнял брови Джон.
– Так вы согласны?
– У меня остались вопросы. Я так понял, вы ведете они из предметов…
– Историю.
– А ваша жена – литературу? – краем уха он уловил, как тихо фыркнул Шерлок.
– С чего вы взяли?
– Да так, ассоциации. Но теперь я понимаю, почему мой сын так не любит эти два интереснейших предмета.
– Поэтому я предлагаю перейти на иной темп обучения…
– Полностью с вами согласен, – кивнул Джон и сказал то, что полчаса назад и вовсе говорить не собирался, но чертов понедельник прямо-таки просился стать Днем Важных Решений: – Вообще-то я зашел сказать, что начинаю оформлять бумаги для перевода Шерлока на домашнее обучение.
– Что? – воскликнул Шерлок.
– Что? – повторил директор. – Нет, постойте-ка…
– Разве вы не на это намекали? – Джон встал, расправляя плечи.
– Нет, я…
– Вы получили кучу грантов для школы, козыряя успехами Шерлока, как своим личным достижением. Надеюсь, вы понимаете, что теперь это закончилось. Шерлок, идем.
Исключительно по привычке кивнув на прощание и игнорируя несущиеся вслед фразы из мрачных предупреждений и увещеваний, Джон устремился к выходу. На ходу он обернулся к подпрыгивающему рядом Шерлоку – тот светился суперновой, блестел счастливыми глазами и улыбался во весь рот.
– Знаешь, а пожалуй, я был не совсем прав, – начал Джон. – Не бледней, я не про это. Я о вежливости. О, ну помнишь, быть милым…
– …улыбаться и молчать!
– Именно. Но похоже, в отношении тебя это замечательное правило действует только в исключительных ситуациях. И я наверняка пожалею о своих следующих словах, но предлагаю сделать так: никогда не забывай здороваться и вовремя вставлять «спасибо» и «пожалуйста», а в остальном – говори, что считаешь нужным, так будет легче. Тебя, конечно, будут считать ужасно бесцеремонным, но никто не назовет дурно воспитанным.
– Серьезно? Но ведь сегодня не Рождество, а у меня столько подарков.
Покосившись на левую руку, Джон лишь плечами пожал. Рука не дрожала. Нога не болела, и он только сейчас, впервые за много часов, вспомнил о трости, которой с ним не было и которая, похоже, была и вовсе ему не нужна.
Он мог бы сказать Шерлоку, что жизнь по новым правилам может начинаться не только в Рождество, но какого черта? Его впереди ожидал совсем не праздник.
Он переведет Шерлока на домашнее обучение, а сам попробует вернуться в хирургию. Или перейдет на «скорую» – ночные смены, за них много платят, а днем сможет помогать юному гению усваивать школьный материал. И может быть, однажды, когда-нибудь, в глазах Шерлока блеснет тот самый огонь, что заставил его самого однажды взять в руки Атлас анатомии и сказать себе: «Да, это – мое, это – навсегда».
– Абсолютно серьезно.
Вечер выдался на удивление спокойным.
То, что нужно – после такого-то дня.
Сосредоточенно разглядывая замороженную курицу, Джон как раз прикидывал, что бы такое приготовить на ужин, чтобы хватило и на завтрашний обед, когда его отвлек Майкрофт. Он только что вернулся и, даже не скинув пальто, прошел в кухню.
– Не мог бы ты кое в чем мне помочь?
– Если это в моих силах.
– Я видел в кладовой боксерскую грушу – помоги мне вынести ее и установить? И кажется, я видел у тебя пару перчаток… И если найдется время показать, с чего начинать…
– Бокс? Ты решил заняться боксом?
– Хм…
– Майкрофт Холмс, у меня был совсем не простой день, поэтому лучше тебе расколоться быстро…
– Я больше не могу заниматься с Грегом за деньги. Но помощь с математикой ему по-прежнему нужна, и он предложил обмен: я пытаюсь привить ему азы математики, а он мне – основы бокса. Он придет через пару часов, и мне не хотелось бы выглядеть совсем идиотом…
– Ты действительно готов предстать перед кем-то в потных футболке и штанах?
Поправив идеально белые манжеты, тот тоскливо вздохнул:
– Говорят, любовь подразумевает жертвенность…
– Верно, – хмыкнул Джон и, бросив курицу в раковину, вытер руки. – Иди переодевайся. А я пока откопаю грушу.
Сытный ужин навевал дремоту, но Джон уверял себя, что спать еще рано. Старшие мальчишки увлеченно колотили в подвале грушу, позабыв про ужин, перекусивший Шерлок вернулся к процессу гипнотизирования машинки.
Выдались свободные минутки, и Джон решил заняться хоть чем-то полезным. Но как известно, все хорошее заканчивается поразительно быстро.
– Можно войти? – поинтересовался Шерлок и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь в его комнату.
– Нет.
– А чем ты занимаешься?
– Ничем.
– Ух ты, это что – голая девушка?
– Шерлок…
– Разрезанная голая девушка?
– Шерлок, это запись операции. И я не думаю, что тебе следует это видеть.
– Не больно-то и хотелось, – пожал плечами тот, глянув на погасший экран. – Я, вообще-то, пришел сказать, что Майкрофт нарядился в свой лучший костюм, а второй свой лучший костюм дал Лестрейду. Они вроде как куда-то собираются, но братец говорит, что к двенадцати будет дома…
– Ладно. Что-нибудь еще?
– Может, почитаешь? Ой, ну только не надо улыбаться с выражением лица «Ну я же говорил!».
– Все-все, больше не буду, – рассмеялся Джон. – Принес книгу? Устраивайся поудобнее… Хэй, это мой плед!
– Не будь жадиной, дай хоть половину!
– Хватит ерзать! Успокоился? – выдержав короткую паузу, Джон начал: – «Это был очень длинный, суетный, но ужасно правильный день…»
– Глава не так начинается! – вскинул голову Шерлок.
– Конечно нет, это про нас. А на Корфу… «Шли последние дни уходящего лета…»
_______________________
*Локи – популярный персонаж скандинавской мифологии, тип мифологического плута (трикстера), в котором переплетены черты комизма и демонизма.
Трикстер (англ. trickster — обманщик, ловкач) в мифологии, фольклоре и религии — божество, дух, человек или антропоморфное животное, совершающее противоправные действия или, во всяком случае, не подчиняющееся общим правилам поведения.
@темы: шерлок ввс, непростая простая, фикрайтерство
Дедлайн как образ жизни
читать дальшеДень 3
*************
Запись в блоге:
Воскресенье. И этим, пожалуй, все сказано.
П.С. Если вы думаете, что ваш ребенок – человек, в общем-то, уже взрослый, уверенный в себе и самостоятельный, подождите того момента, когда он впервые влюбится…
*************
«Я люблю детей, я люблю детей!» – как мантру твердил себе Джон, пока годовалый карапуз визжал, лягался и пытался вцепиться зубами ему в палец. Молодые родители стояли рядом, заламывали руки, вместо того чтоб хоть как-то отвлечь крикуна, и смотрели на него такими глазами, будто он их ребенка пытал, а не легкие прослушивал.
Новенькая медсестра, которую ему представляли раз пять, но чье имя все время вылетало у него из головы, быстро заполняла карточку под его диктовку. Джон уже успел оценить ее разборчивый подчерк и милую улыбку.
– Дыхание жесткое, подозрение на пневмонию. – С непередаваемым облегчением он отдал своего пациента родителям и обернулся к медсестре. – Оформляйте на госпитализацию в педиатрическое.
– Хорошо, доктор Ватсон. У вас сейчас перерыв?
– Разве? – удивился Джон, но глянув на часы, согласился: – Да, действительно.
Комната отдыха «приемки» больше напоминала склад. Одежда, сумки, ни намека на кофейник или место, где можно было бы присесть и вытянуть занывшую ногу. Выудив из кармана куртки забытый там мобильник, Джон похромал в кафетерий, благо надо было лишь на этаж спуститься.
Прихлебывая из стаканчика, он присел за столик и глянул на телефон внимательнее. Тридцать одно новое сообщение. Максимальное количество смс-ок, которое он получил однажды за ночное дежурство, приближалось к пятидесяти. Тридцать одно сообщение, хотя до конца смены далеко, грозило новым рекордом. Он начал открывать их друг за другом в хронологическом порядке, радуясь, что мальчишки давно уже научились не ждать от него ответов во время дежурств. Первые смс были, конечно, от Шерлока.
11.20 p.m. Поджигать совсем нельзя или только дома?
11. 22 p.m. А если на улице?
11.23 p.m. Молчанье – знак согласия
11. 35 p.m. Она не двигается. Как отсоединить от труб?
11.40 p.m. Черт!
11. 42 p.m. Как перекрыть воду?!!
11.42 p.m. Где у нас вентили? МХ
11. 55 p.m. Нашел вентили. Где насос? МХ
00. 05 a.m. Включил насос. Запер Шерлока. МХ
00. 05 a.m. Майкрофт запер меня в кладовой. Я и не знал что у нас здесь хранится столько любопытных вещей.
00. 06. a.m. Зачем нам удочки?
00.07 a.m. А детские санки?
00. 10 a.m. Что будет если засыпать соды в старую банку соленых огурцов?
00. 12 a.m. Ничего не будет. А если нагреть на спиртовке?
00. 16 a.m. ОФИГЕТЬ!
00. 40 a.m. Отмыл Шерлока. Но пахнет он все равно странно. МХ
00. 43 a.m. Как запихнуть его в пижаму? МХ
00. 45 a.m. Он за мной бегает!!
00. 46 a.m. Как в том фильме по Кингу!!
00. 48 a.m. Сколько мне могут дать за жестокое обращение с ребенком, учитывая, что я несовершеннолетний? МХ
01. 18 a.m. Кажется, спит. МХ
01. 18 a.m. Притворяюсь что сплю.
01. 20 a.m. Неужели он поверил?
01. 25 a.m. Какой пароль к твоему ноутбуку?
01. 27 a.m. Уже подобрал
01. 28 a.m. «Детский»* интернет? Серьезно?
01. 34 a.m. Уложил еще раз. Отобрал телефон. Сижу рядом. МХ
01. 56 a.m. Каковы достоверные признаки сна? МХ
02. 20 a.m. Теперь точно спит. МХ
02. 21 a.m. Вернешься – НЕ заглядывай в кладовую. МХ
02. 21 a.m. И в подвал тоже. МХ
Тихо застонав, Джон обеими пятернями вцепился в свой ежик. Он прекрасно осознавал, что рано или поздно получит смс-ку вроде «Мы взорвали дом. Ждем тебя на улице. Купи молока».
– Проблемы? – раздался рядом тихий голос.
А, мисс Милая Улыбка!
– Ничего, что выходило бы за рамки моей ежедневной рутины… – честно признался Джон.
После окончания смены главной задачей было не уснуть до того, как успеешь переступить порог родного дома. А возможностей для того, чтоб «отрубиться» где-то по дороге, было много.
Вот, например, душ.
Можно было бы, конечно, его избежать и сразу отправиться домой. И Джон бы так и поступил, если б за сегодняшнюю ночь на него не срыгнуло четверо младенцев. Четверо! «Чертов вирус…» – устало думает он и прикрывает глаза, чтобы не видеть этого слепящего света, многократно отражающегося от кафельных стен и пола.
Завалившись в угол, что позволило не сползти вниз и в бок, Джон чувствует, как теплые струи барабанят по темечку – достаточно сильно, но ему все равно. Он стоит так уже минут пять, а может, пятнадцать, а может, и чуть больше. И давно пора бы отсюда вылезать, но для этого надо переступить через бортик, дотянуться до полотенца, выключить кран…
Поняв, что его мысли самовольно ускользают, растворяясь в глухом тумане, Джон силой воли заставил себя открыть глаза. Так, сначала душ. Завернув кран с красной меткой, он до упора отвернул второй. Будучи студентом, а потом ординатором, он довольно часто устраивал себе подобную встряску на пару секунд, чтобы ледяная вода и непроизвольный вопль «А-а!» заставили его вновь стать бодрым и целеустремленным, этаким тигром, готовым к прыжку. Но на сей раз из горла вырвался лишь придушенный писк, больше похожий на жалобное мяуканье. И почувствовал он себя не покорителем городских джунглей, а жалким котенком, выброшенным под холодный дождь – голодным, уставшим и ужасно несчастным.
Еще одной ловушкой была раздевалка. Здесь можно было прислониться к стене и немного подремать… нет-нет, не подремать, просто посидеть с закрытыми глазами каких-нибудь пару секунд… или минут… Джон уже погружался в тихое марево полусна, когда смутно знакомый голос закричал ему прямо в ухо:
– Раненный!
Джон подскочил, распахивая глаза. В раздевалке, он, разумеется, был один. Это сработал его «внутренний будильник», который поднимал его и заставлял действовать вне зависимости от обстановки на протяжении всей его службы. Видимо, его бедный мозг никак не мог перестать беспокоиться за мальчишек и, всеми силами пытаясь доставить отупленное усталостью тело домой, прибег к знакомому средству.
– Мальчишки, – бормотал Джон, одеваясь. – Мальчишки… нельзя спать, они опять поднимут кипиш…
С ними такое уже однажды было – он дожидался в морге результатов срочного вскрытия и уснул, уронив голову на руки, сложенные на столе. Старый патологоанатом о нем, дремлющем в темном уголочке, и вовсе позабыл и, закончив вскрытие, сам понес результаты обеспокоенным инфекционистам и главврачу, предварительно выключив свет. А Джон продолжал спокойно спать, лишь изредка выныривая на поверхность реальности краем сознания, быстро находящим любые отговорки, лишь бы не просыпаться. Он спит сидя? С ним не раз это случалось дома. Слишком прохладно? Наверное, окно закрыть забыл. Пахнет странно и совсем не по-домашнему? Шерлоковы эксперименты редко обходятся без последствий, и понятно, почему не закрыли окно и так холодно…
А тем временем рано проснувшийся Майкрофт обнаружил, что домой Джон так и не возвращался, и принялся названивать в госпиталь, надеясь его найти. Но одна половина персонала была слишком вымотана, а вторая – уже праздновала несостоявшийся биологический карантин, и с каждым звонком Майкрофт натыкался на все более и более, по его мнению, неадекватных абонентов, что бесило его невероятно. В конце концов, он собрал полусонного Шерлока, пообещав ему золотые горы, а точнее – свой электронный микроскоп, чтобы заставить его поднять голову с подушки, и потратив карманные деньги на такси, сам явился в госпиталь, искать пропавшего главу семьи.
Для того, чтобы вычислить местоположение Джона, ему оказалось достаточно задать тройку вопросов. Разбудить его было сложнее. Еще сложнее оказалось вытащить из морга Шерлока.
С тех пор Майкрофт завел привычку вставать в выходные в шесть и встречать его после смены. Джон не раз намекал, что в этом нет такой уж необходимости, но на самом деле, его грело понимание, что дома его кто-то ждет, кто-то за него волнуется.
Последней, но самой главной ловушкой была машина, развозившая их по домам. Не уснуть под мерное покачивание в теплом салоне, откинувшись на мягкую спинку сидения, было невозможно. Единственное что спасало – медицинские байки, что без конца травили его спутники, да термос с ядреным кофе, припасенный водителем.
Остановка, еще остановка, и вот в предрассветных сумерках замелькали знакомые улицы.
Вывалившись из машины, он махнул водителю, мол, все в порядке, и, тяжело опираясь на трость, зашагал по дорожке к дому. В кухне теплился свет, и Джон испытал легкий стыд, обрадовавшись, что и сегодня Майкрофт не нарушил традиции, хотя и уложил еле угомонившегося Шерлока часов пять назад и выспаться точно не успел.
В тишине воскресного утра громко щелкнул замок, и на ступеньки упал прямоугольник света. Холмс-старший, лохматый и в полосатой пижаме, смотрел, как он подходит, прислонившись к косяку и держа в руках большую стеклянную кружку.
Через несколько мгновений за Джоном закроется дверь, и Майкрофт, деловито сопя, сунет ему в руки кружку (в меру горячий чай, лимон и много сахара), поможет стянуть куртку, ботинки и, проводив наверх, укроет одеялом. А Джон, завернувшись в него как в кокон, наконец-то закроет воспаленные глаза и откроет их только часа через три, а то и четыре, когда воскресное утро будет в самом разгаре.
_____________
* программа, ограничивающая доступ к определенным выбранным взрослыми сайтам.
Проснулся Джон оттого, что его слегка подбрасывало на матрасе.
Ну еще и от голоса Шерлока:
– Вста-вай! Вста-вай!
Ритмично выкрикивал он, прыгая на кровати.
– М-м-м, – запротестовал Джон, пытаясь поглубже зарыться в одеяло.
– Вста-вай!! – подпрыгнув еще раз, Шерлок свалился где-то рядом с ним. – Мы завтрак приготовили!
– Не верю… – протянул Джон, но тянущая пустота в желудке заставила его все же открыть глаза. – А что приготовили?
– Овсянку, – скривился сын. – Так что лучше вставай поскорей, единственное, что делает ее терпимой – это горячее состояние. Остынув, она превратится в желеобразную гадость…
– А почему ты еще в пижаме?
– Потому что я не могу ее снять!
Потерев глаза, Джон посмотрел на младшего внимательнее. На нем действительно была пижама, но надета она была не только шиворот на выворот, но еще и задом наперед. Таким образом, пуговицы оказались мало того что на спине, так еще и не с наружной, а с внутренней стороны. Все это ужасно напоминало Джону смирительную рубашку и, возможно, неспроста, но он решительно откинул идею разобраться во всем том, что происходило в этом доме за время его дежурства. Мальчишки были целы, а дом еще стоял, остальное – мелочи.
– Ладно, давай помогу, – встряхнув головой, Джон сел.
Его еще слегка вело со сна, но ничего, прохладный душ решит эту проблему. Много-много прохладной воды, и он будет готов к новому дню.
– Можешь даже и не мечтать, – сказал Шерлок, поворачиваясь к нему спиной.
– Прости?
– Душ. Можешь о нем и не мечтать, Майкрофт оккупировал ванную.
– Так уже одиннадцатый час!
– Свидание, помнишь? Он залезает туда уже в третий раз. Наверное, мне не следовало экспериментировать с его одеколоном.
– Как думаешь, у меня есть шанс пробиться туда до отъезда?
– Ну, я могу перекрыть в подвале воду… Я теперь знаю, как это делается!
– Нет, это последний вариант. Пойдем пока, позавтракаем.
Вскочив на ноги, Шерлок подпрыгнул еще пару раз и, слетев с кровати, помчался в свою комнату.
– Тапочки надень, – крикнул ему вслед Джон, выпутываясь из одеяла.
Вода перестала шуметь через четверть часа, когда Джон приступил к овсянке. Шерлок уже успел над ней поиздеваться, добавив сушеных ягод, зефиринок из пакета с кукурузными хлопьями, меда и масла, и сейчас с интересом смотрел, как он выковыривает из каши цветные кусочки и подозрительно осматривает, прежде чем отправить в рот. Слишком сладко, но все равно вкусно. А если нос его не подводит, то на плите его ждет еще и свежезаваренный кофе, благослови господь ту минуту, когда Майкрофт научился заваривать его безукоризненно!
– Темно-серый или черный с синим отливом? – Холмс-старший, легок на помине, стоял в дверном проеме, приложив к груди идеально выглаженную белую рубашку на плечиках. Там же болтались и два галстука.
Джон на секунду замер, прикидывая, как бы так сказать поделикатнее, но Шерлок подобных сомнений не испытывал:
– Это на свидание? Ты пригласил его на чьи-то похороны? Или на воскресную службу?
Джон не сильно, но метко пнул его под столом здоровой ногой.
– А что ты собираешься с ней надеть? – уточнил он, еще надеясь, что не все так плохо.
– Серый костюм.
– Все-таки в церковь! – воскликнул младший, быстро поджимая ноги. Джон только поморщился, попав пальцем по ножке стула, и снова обернулся к Майкрофту.
– Как ни странно, но Шерлок в чем-то прав. Все зависит от того, куда вы собрались.
– Статистически, – начал тот, повесив рубашку на ручку двери, – большинство взрослых пар предпочитают для первого свидания ресторан, а большинство подростковых – кино. Я решил, что сначала мы сходим в кино, а потом – в ресторан.
Джон и Шерлок переглянулись. Так, наверное, переглядывались капитан Титаника и его первый помощник, впервые увидев надвигающийся айсберг. С предчувствием катастрофы. Шерлок пожал плечами, приподняв брови, что Джон истолковал как «Ты старший, тебе и отдуваться!».
– Майкрофт, – осторожно начал он, – когда ты в последний раз был в кино?
– Мама водила меня на «Спасите Вилли». И тогда еще Шерлока на свете не было.
– Я где-то так и представлял. Видишь ли, кинотеатр в воскресный день – не самое удачное место, чтобы с кем-то пообщаться. Обычно мальчишки выбирают его, когда просто не знают о чем бы со своей девушкой поговорить и просто хотят пообжиматься с ней на последнем ряду. Мне кажется, это не слишком подходящий вариант для тебя…
– Особенно учитывая твою неспособность смотреть молча даже канал «National geographic», – вставил Шерлок.
– Кто бы говорил, – огрызнулся Майкрофт, – мистер «я дам ответ раньше, чем ведущий успеет открыть рот, чтобы задать вопрос».
– Так, стоп! Никаких пререканий по воскресеньям – правило номер…
– …двадцать четыре семейного кодекса Холмсов-Ватсонов, – хором закончили братья. Они этот пункт вспоминали каждые выходные, и порой – неоднократно.
– Именно! Что касается ресторана, то в плохой ты не пойдешь, а в хорошем надо на вечер уикенда заранее заказывать столик, тем более – ты уверен, что Лестрейд будет там себя чувствовать достаточно комфортно?
– Хм… – переплетя ноги и скрестив на груди руки, Майкрофт прислонился к косяку. – Куда же ты советуешь пойти?
Джон понятия не имел, как он в этой позе умудряется не просто стоять, но и выглядеть при этом расслабленно и самоуверенно. У него никогда не получалось ее повторить, и он сначала думал, что из-за ноги, но однажды подсмотрел, как тренируется Шерлок, раз за разом заваливаясь то вперед, то назад, и решил, что Майкрофт просто превзошел их в способности сохранять равновесие.
– Это должно быть что-то, интересное вам обоим.
Майкрофт задумчиво нахмурился, слегка прищурившись. Джон почти видел, как в его мозгу складываются схемы, мелькают кадры прошлого, рассматриваются и отбрасываются варианты.
– И сейчас он решит, что у такого гения, как он, просто не может быть общих интересов с простым смертным, – усмехнулся Шерлок, намазывая джем на тост. Майкрофт метнул на него взгляд голодной рыси.
– Я, кажется, придумал. Тир!
– Тир?
– Да, он собирается стать полицейским, любит боевики и детективы. Ему должно понравиться.
– И ты тоже любишь бить по мишеням, – поддержал его Джон. – И я даже знаю одно место, где призы – совсем не плюшевые игрушки. Я проводил там много времени, когда решил стать именно военным врачом. Это недалеко от Ока*, к тому же в том районе много небольших уютных ресторанчиков.
Майкрофт слушал внимательно, иногда кивал, что-то обдумывая.
– Так что же мне надеть?
– Давай смотреть правде в глаза, Майкрофт. Ты – галстучно-зонтичный маньяк. Попробуй взять с собой один из этих предметов и постоянно будешь на них отвлекаться, думать, как бы зонт где не оставить, или пятно на галстук не посадить.
– Ты преувеличиваешь!
– Да? А помнишь, как ты отчитал хозяина китайского ресторанчика за то, что он повесил твой зонт рядом с системой отопления?
– Это вредно для них! Влажная ткань при неравномерном высыхании…
– Это я и имею в виду! – перебил его Джон.
– Но ты знаешь, как непредсказуема погода в октябре! А если дождь? И мой костюм…
– С ним ничего не случится, если он останется висеть в своем чехле в шкафу. А ты наденешь джинсы, водолазку и куртку. Не смотри на меня так ошарашено, я знаю, ты предпочитаешь деловые костюмы, потому что выглядишь в них старше и представительнее, но…
– Но тебя и так все боятся! – вставил развеселившийся Шерлок.
Джон комично округлил глаза.
– Как, уже?
– Да никто меня не боится! Он сочиняет!
– И вовсе нет. Ну может, не боятся, но опасаются – точно! И ты единственный ученик, к которому преподаватели обращаются «мистер Холмс», а не по имени, – радостно закончил Шерлок.
– Джинсы! – постановил Джон, собирая со стола тарелки. – Однозначно. Нам же не нужно, чтобы и твой приятель начал тебя так называть!
Развернувшись к раковине, он позволил себе широко улыбнуться. Несмотря на то, что их знакомство с Лестрейдом еще не состоялось, он уже был благодарен этому парню. Майкрофта давно пора было расшевелить: чуть меньше ответственности, чуть больше бесшабашной юности.
– Идите одеваться, оба! – велел Джон, наливая себе чашечку кофе. – А я пока разыщу адрес того тира. И Майкрофт, только попробуй снова просочиться в ванную!
Спустя час они уже ехали в Сохо, оставив Майкрофта подбирать к джинсам водолазку и наказав ему звонить при необходимости.
– Или шли смс.
– Ты не отвечаешь на смс!
– Я постараюсь, правда!
Скептический взгляд старшего сына выразил всю глубину его сомнения .
Гарри арендовала бывший склад на пару со своей подругой. На первом этаже располагалась мастерская, в которой та делала странные металлические конструкции, которые кто-то даже называл искусством и покупал. Лично сам Джон не видел в них ничего, кроме кусков искореженного металла, но возможно, это потому, что прошлая любовь Гарри нравилась ему больше. Клара пыталась не только привить его сестре хоть некое подобие уважения к семейным ценностям, но и раскрыть ее талант фотохудожника. Однако сама Гарри выбрала съемки для журналов мод и беспорядочные кратковременные связи. Она все еще «искала себя», но сам Джон, хотя и любил сестру, считал, что когда тебе за тридцать, это можно делать и не прибегая к ударным дозам алкоголя.
За последние три года они виделись раз пять. Но Джон знал, что на воскресных барбекю его всегда рады будут видеть.
Впервые это сборище «всех, кто мимо проходил» Гарри организовала сразу же, как уехала из родительского дома – скорее в пику давней семейной традиции, которую так уважал их отец. Но обычай прижился и с тех пор «барбекюшная вечеринка» проходила едва ли не каждую неделю, за исключением тех случаев, когда Гарри уезжала на съемки. Последний год – на крыше склада, где были установлены навес и пять пластиковых пальм, обмотанных гирляндами. Под навес вытаскивали музыкальный центр, столы и жаровни. Пока еще крыша пустовала, а значит, они приехали вовремя – часа за три до начала веселья.
По пути они успели зайти в магазин: собирайся к кому-нибудь другому, Джон прихватил бы бутылку вина, но учитывая, что речь шла о Гарри, он взял две больших упаковки сока, которые сейчас оттягивали ту же руку, в которой он держал трость. Другой он крепко сжимал ладошку Шерлока, чья голова активно крутилась во все стороны, а сияющие глаза жадно поглощали информацию. Джон прикинул и понял, что в Сохо мальчишка, пожалуй, никогда и не был. Здесь действительно было на что посмотреть, но Джону важнее было не потерять кудрявую голову и синий шарф в толпе туристов. Наклонившись, он негромко сказал, указывая на склад:
– Наша цель – Нормандия! Не отвлекайся!
– Я помню: быть милым, улыбаться и молчать.
– Именно. Вперед!
____________
*Лондонское Око – (London Eye)– колесо обозрения.
Первые минут двадцать Шерлок ходил за ним неотрывным хвостиком. Он ничего не спрашивал, но под острым прищуром внимательных глаз Джон чувствовал себя как под микроскопом. Однако понимая, что это – просто способ собрать необходимую информацию, старался вести себя как можно более естественно. Он расспрашивал Гарри о Неделе моды, на которой она работала не так давно, и даже поговорил с ее подругой о планировании выставки того металлолома, что занял весь первый этаж. И та, и другая после пары приветственных фраз Шерлока привычно игнорировали, и он отвечал им тем же.
Потом они на пару с принялись выносить на крышу из подсобки пластиковые стулья и столы, и Шерлок спокойно поинтересовался:
– Почему ты им врешь?
– Я вру? В чем? – удивился Джон.
– В своем поведении. Ты притворяешься. Притворяешься, что тебе действительно интересно все это – новые течения в моде и эти железки внизу. Но тебе ведь на них наплевать.
– Мы ведь говорили об этом, Шерлок…
– Нет, мы говорили о людях, которые могут причинить какой-либо вред. Но мисс Ватсон не подходит под эту категорию, ее подруга тоже. Однако ты с ними мил и любезен, и мне не понятно – зачем.
– Это сети социальных условностей, социальных связей. Мне не плевать на свою сестру, и насколько бы отчужденными не казались наши отношения сейчас, когда-то мы были действительно дружны.
– Это как мы с Майкрофтом. Мы, конечно, можем грызться, но тем не менее… – замявшись, Шерлок пожал плечами, и, глядя на смущенную мордашку, Джон с трудом удержался, чтоб не взъерошить ему кудри на затылке.
– Вы – семья. Верно. И когда ты заговариваешь о его личной жизни, его свидании, это ведь не потому, что тебе на самом деле интересен тот парень, с которым он встречается…
– …нет, это потому, что я планировал залезть в его ноутбук, пока его не будет дома. А на это нужно часа два, как минимум.
– Вот име… Что? Зачем тебе?..
– Потому что он что-то задумал. И залезть в его историю посещений – самый простой способ узнать – что.
– С чего ты взял? – удивился Джон, думая, что, вполне возможно, в последнее время Майкрофт больше лазил по несколько специфическим сайтам, «просвещаясь». Вряд ли это следует видеть детям до 16-ти…
– Я не имел в виду порносайты, – скривился Шерлок, будто его мысли прочитав, – или что-либо связанное с его «великой первой любовью»…
Последние слова он произнес с таким отвращением, что Джон невольно вскинул голову.
– Хэй! Погоди, вот сам влюбишься…
– Да ни за что! – возмущенно фыркнул тот.
– Что значит «ни за что»? Этим нельзя управлять!
– Нет, можно. Должно быть можно, иначе, что тогда делать мне? – пожал плечами Шерлок и ушел за очередной стопкой вставленных друг в друга пластиковых табуреток.
А Джон моргал, глядя в пространство перед собой, еще минуты две, пытаясь сообразить, что конкретно тот имел в виду. Как ни крути, а выходило, что Шерлок считал, будто его никто не полюбит. Было в этом выводе что-то настолько очевидно неправильное и при этом странно близкое к действительности, что Джон поначалу просто растерялся, пытаясь сформулировать ответ на так и не заданный Шерлоком вопрос. Но помогая ему вытащить колонки, он все же сказал:
– Тебе и не надо, чтобы тебя любили все, тебе надо, чтоб тебя полюбил только один – твой – человек…
– Тот самый человек, что будет способен меня выносить, – улыбнулся Шерлок, но Джон понял, что эта улыбка только чтобы его подбодрить, потому что в серых глазах читалось «так не бывает».
Звонок Майкрофта, раздавшийся через пару часов, застал Джона вслушивающимся в разговор Шерлока с одним из первых гостей – странным парнем. Впрочем, возможно это был и не парень.
– Я на месте, – трагичным голосом сказал Майкрофт, как обычно не здороваясь.
– Что-то случилось? – всполошился Джон.
– Нет. Я пришел пораньше, чтоб осмотреться, все подготовить, ну и чтоб обошлось без каких-либо… сюрпризов, – с отвращением произнес Майкрофт. Он ненавидел сюрпризы, что было не удивительно, учитывая, что его братом был Шерлок. Джон иногда задумывался, а любил ли он их, когда был ребенком? То есть, еще до появления Шерлока? Возможно, он и в Санта Клауса верил? Лет, этак, до трех хотя бы?
– Там что-то не в порядке?
– Нет, все хорошо, я договорился с владельцем и заменил несколько выигрышей на «ужин на двоих» в ближайшем приличном ресторанчике. И тут я подумал – а кто из нас должен лучше стрелять?
– Прости, но что значит «должен»? Ты неплохо стреляешь…
– Знаю, и я почти уверен, что стреляю лучше Грегори, но должен ли я это показывать? Не подумает ли он, что я, как это… красуюсь?
– Выпендриваешься, – поправил его Джон.
– Да, выпен…тьфу, ну и слово. Так что, я должен пару раз промазать?
– Ни в коем случае! – И только тут до него дошло, насколько на самом деле неподготовленным он отправил старшего сына на первое свидание. Ведь главное – не в месте и не в одежде. – Послушай, любому человеку, который будет рядом с тобой, придется рано или поздно смириться с тем, что ты во многом его превосходишь…
– А Шерлок так и не смирился…
– Шерлок – исключение, – «возможно, потому, что знает – через пять-шесть лет он вырастет и в чем-то начнет превосходить тебя. Вот тогда и разгорится Великая Битва Братьев Холмс, Господи, помоги мне…» – Но большинству людей легче смириться с чьей-либо исключительностью, чем с притворством. И я надеюсь, что твой Лестрейд тоже из них…
Помолчав пару секунд, Майкрофт пробормотал:
– «Мой» Лестрейд только что вошел в зал, – и повесил трубку.
Джон запихнул телефон в задний карман джинсов и прислушался к разговору Шерлока и того, чей пол определить так и не удалось. Через пару минут он уже отводил младшего в сторону, посылая через плечо извиняющиеся улыбки его оторопевшему собеседнику.
– Шерлок!
– Да? – поднял тот на него совершенно невинные глаза. Совершенно – не считая хитринки в уголках глаз.
– Когда пытаешься сделать человеку комплимент, лучше избегать фразы «Уверен, на вашей жене он тоже неплохо смотрелся»!
– Да брось, этот шарфик явно покупал не он!
– Неважно! Оставь людям возможность оберегать свои глупые маленькие тайны.
– Вроде привычки переодеваться в одежду жены?
– Брось, этот парень просто одолжил шарф!
– А также брюки, свитер и помаду…
– Э-э-э… ладно, но это информация из раздела «Если все время кого-нибудь смущать, кто-нибудь когда-нибудь захочет тебе врезать». Давай постараемся обойтись без нее, – предложил Джон, нащупывая в кармане дважды пикнувший мобильник.
– Это Майкрофт? Что, жертва его сексуальной идентификации уже сбежала или просто не пришла?
Послав Шерлоку грозный взгляд, Джон открыл смс.
5. 22 p.m. Кажется, он стреляет лучше меня! МХ
5. 28 p.m. Он действительно стреляет лучше! МХ
Джон усмехнулся, представив за этими строчками удивленное лицо Майкрофта. А Шерлок тем временем крутил головой, выбирая следующую жертву. Подергав Джона за рукав, он кивнул на худенькую девушку, явно модель:
– Как ты думаешь, фраза «Анорексия вам к лицу» может считаться комплиментом?
– Точно нет! И медицинский справочник – не лучшее чтиво для тебя.
***********
6. 15 p.m. Он все время берет меня за руку, это нормально? МХ
6. 16 p.m. ДА!
6. 16 p.m. И всегда пропускает вперед. МХ
6. 17 p.m. Похоже, он принимает тебя за даму.
6. 17 p.m. Шерлок, верни телефон Джону!! МХ
– Шерлок, где мой телефон?
– Видишь того дядечку? Рядом с тем, другим?
– Да.
– Он у него в кармане, включенный, и я подслушиваю их разговор через свой.
7. 02 p.m. Напомни, кто мне посоветовал не брать с собой зонт? МХ
7. 02 p.m. Смайл *ангелочек*
7. 04 p.m. А на мне рубашка от Дольче Габанна! МХ
7. 06 p.m. И трусы от Хьюго Босс
7. 06 p.m. Шерлок, верни телефон!!! МХ
– Шерлок!
– Видишь вон того дядечку?
– У него мой телефон?
– Нет, твой телефон у меня, но тот дядечка уверен, что ты клеился к его невесте. Я все-таки научился делать комплименты!
– Но почему от моего имени?
– От лица десятилетнего ребенка они бы прозвучали слишком пошло!
– Шерлок!
– Осторожней, кажется, он идет сюда.
– Следующий раз, когда тебе захочется поиграть в прятки, просто скажи мне об этом, – проворчал Джон, стряхивая с себя стружку и паутину. – Не надо натравливать на меня двух подвыпивших горилл.
– Но это было круто, – не согласился Шерлок, поднимая с пола джонову трость. – А тебе Майкрофт звонит.
– Майкрофт?
– Он рассердился и ушел.
– Ты назвал его «детка»?
– Как, прости?!
– Забудь. Так что случилось?
– Он увидел у меня в руках телефон и понял, что я с кем-то переписываюсь.
– Ты при нем набирал смски?
– Набирал я их в кармане на ощупь, но вот чтоб прочитать…Что делать?
– Догонять его, идиот!
****************
Насыщенные осенние краски приглушились и исказились наступившими сумерками. Яркие огни фонарей, окон и световой рекламы загадочно манят, превратив современный мегаполис в звездное полотно под ногами. Скользящие по стеклу кабины капли дождя слегка размывают картину, делая атмосферу кабинки Лондонского Ока еще более уютной, таинственной и романтичной.
По крайней мере так кажется Майкрофту, хотя он и готов признать, что ничего не смыслит в романтике.
Но Лестрейду будто бы нравится.
Нет, не так.
Грегори нравится.
Действительно нравится, иначе бы он не стоял сейчас рядом с ним, чуть касаясь своим левым плечом его правого, их руки не лежали бы на поручнях так близко, и мочка его левого уха (правое Майкрофт не видит) не розовела бы с каждой минутой все больше.
Они вроде бы любуются панорамой вечернего города, но их взгляды все чаще сталкиваются, отражаясь в стекле. И пора бы уже поцеловаться, но губы Майкрофта будто спеклись от недавно высказанных слов.
Он нагнал Грегори почти сразу – держа над головой куртку, тот двигался к метро – и в который раз за вечер пожалел об оставленном дома зонте. Приноровившись под его шаг, Майкрофт осторожно дотронулся до выпирающего из под куртки мокрого локтя.
Грегори глянул на него искоса – не рассерженно, а скорее задумчиво, и пожал плечами, продолжая не начатый разговор:
– Если ты такой занятой… или у тебя кто-то есть… если я тебе не интересен… то зачем?.. – он недоуменно повел головой, не заканчивая фразы, да этого и не требовалось. – Ведь я не напрашивался…
Согнав с лица влагу, Майкрофт заглянул ему в глаза:
– Я не бываю занят для тебя. – И это было правдой: звонки и даже смски Грегори отвлекали его от любого дела, чем бы он ни занимался. Однажды он даже вышел из ванной с щеткой в зубах, заподозрив, что сообщение пришло от него. И это злило его невероятно, но он ничего не мог с собой поделать. – И ты мне интересен.
Грегори остановился под ближайшим деревом, чья крона могла хоть как-то защитить их от дождя. И Майкрофт встал рядом, пожалуй, слишком близко, но ему так важно было видеть малейшие оттенки в выражении этих глаз. Перекинув куртку через локоть, Лестрейд сгонял с нее капли – занятие бессмысленное, они сейчас снова вернутся под дождь, но Майкрофт понимал, что Грегори просто надо чем-то занять руки, пока он думает, и терпеливо ждал. Ведь сейчас совсем не от него зависит, разойдутся ли они в разные стороны: один на метро, другой – ловить такси, или вместе побегут под дождем к Оку (билеты, наверно, уже намокли в кармане его джинсов).
– Так кому ты эсэмэсил?
– Мамуле, – вырвалось у Майкрофта раньше, чем он успел задуматься над ответом. – То есть Джону, он мой… отчим.
Слово непривычное и с трудом ложится на язык. Он употреблял его от силы пару раз – когда заполнял документы, и Джону оно совершенно не подходит и не ассоциируется с ним. Не свойственная ему косноязычность Майкрофта нервировала, но вопросительный взгляд требовал пояснений, и он продолжил.
– Я не хотел напортачить… и советовался с ним. – Это определенно прозвучало лучше, чем «Я жутко нервничал, потому что все внезапно стало как-то слишком важно для меня, и хотел ощутить хоть какую-то поддержку». А затем произнес те слова, которые никому раньше не говорил, и пусть от них горят губы, но он понимает, что иного времени и места может и не быть: – Ты мне действительно нравишься.
А потом они побежали под дождем к Оку, и Лестрейд держал куртку над их головами, и казалось таким естественным положить ему руку на пояс, прижимаясь плотнее к теплому боку и не отпуская даже тогда, когда другой рукой он протянул контролеру целую пачку – двадцать пять билетов – их право в одиночестве насладиться Лондоном с высоты птичьего полета, и Майкрофт впервые за этот вечер осознал всю пользу от оставленного дома зонта.
И без того неловкая тишина становится еще более неловкой, ее не спасает даже шуршащий по крыше дождь. Майкрофт, наконец, решается, за плечо аккуратно разворачивает Грегори к себе, берет его лицо в чашу своих ладоней, чуть зарываясь пальцами в мокрые пряди волос, а большими лаская пламенеющие мочки, и взглядом испрашивает разрешение. Глаза напротив чуть заметно моргают – согласно и смущенно, и Майкрофт наклоняется ближе…
…и у него пиликает сотовый, сообщая о пришедшем сообщении.
Губы напротив застыли так близко, что он чувствует, как они улыбаются.
– Я ненавижу смс, – выдыхает Майкрофт и сцеловывает с этих губ тихий смех.
**************
– Шерлок, – голос Джона прозвучал немного не так, как обычно, в нем слышалась сталь, а рука его твердо легла на плечо младшего сына, аккуратно отодвигая его на пару шагов. Пусть и не до конца осознанно, но он постарался загородить его собой. – Нам пора домой.
Шерлок безропотно отошел ему за спину, и теперь Джон стоял между ним и этой дамой с труднопроизносимой чешской фамилией, предлагавшей нескольким моделям и почему-то Шерлоку сняться в кино. В совсем не простом кино, судя по смущенным и двусмысленным улыбкам девушек. Выдернув у нее из пальцев протянутую Шерлоку визитку, он отбросил ее куда-то в сторону.
– Ему десять, – скривившись от отвращения, выплюнул он. – И не говорите, что вы об этом не подозревали!
– Он выглядит старше и рассуждает как взрослый, – холодно улыбнулась дама, поведя плечом, и возможно, Джон параноик, но ему показалось, что она пытается встретиться с Шерлоком взглядом.
Он заставил себя дышать медленно.
– О, ну значит, он выглядит на столько лет, сколько вы проведете за решеткой, если посмотрите в его сторону еще раз.
– Ну-ну-ну, – влезла Гарри, – не стоит ссориться, Джон!
– А я и не собираюсь ни с кем ссориться, – спокойно ответил тот. Но окончание фразы «Я просто набью ей морду, наплевав на возраст и пол» повисла в воздухе.
– Все-все, – взмахнула широкими рукавами его сестра. – Шерлок, пойдем, поможешь мне с закусками. А ты, Джон, подними сюда еще пару кресел, будь любезен.
Проводив взглядом сестру и кудрявую голову у ее плеча, Джон отправился в подсобку, разозлено сопя. Но там он немного притормозил, задумавшись.
Вряд ли Шерлок совсем не понимал, с кем имеет дело: он весьма циничен для своего возраста, к тому же прекрасно осведомлен обо всех опасностях большого города. Он едва ли когда-нибудь станет наивной жертвой чужих махинаций, проще говоря, он совсем не тот мальчик-одуванчик, каким был Джон в его возрасте.
И никакой опасности для него, по сути, не было.
Но инстинктам было наплевать. Инстинкты заставляли напрячься, поудобнее перехватывая трость, закрыть собой, найти пять способов уничтожения противника и пять способов быстрого отхода. Неожиданно для него самого, эхо войны вскипело в крови, как будто однажды переболев ею, он стал носителем неких антител, что тихо дремали до поры до времени, но активизировались, стоило возникнуть опасности. Но если раньше под словом «опасность» подразумевалась напряженная тишина, подозрительный человек, а иногда и нечто неуловимое, но вопившее «спасайся», то в этой, мирной жизни, опасностью могло быть что угодно или кто угодно – любая угроза его мальчишкам.
В целом Джон Ватсон считал себя человеком миролюбивым и неконфликтным. Работа, а точнее жизненно важная необходимость иметь ясную голову и твердую руку вне зависимости от творящегося вокруг, сделала его еще более уравновешенным и собранным. Наверное, именно поэтому он так легко ужился с братьями Холмс, несмотря на то, что оба (один чаще, другой реже) с завидным постоянством испытывали его терпение на прочность.
Но сейчас ему потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы успокоиться. «Не стоит портить Гарри вечеринку, – размышлял он. – Но вернувшись домой, можно будет уточнить телефон того парня, которого я на ноги поднимал лет этак семь назад. Помнится, он намеревался пойти на юридический и стать главой Скотланд-Ярда». Однако окончательно затихать инстинкты все никак не хотели, и Джон вышел из подсобки, по-прежнему внутренне бурля.
Закинув на крышу кресла, он решил, что с них достаточно и на самом деле уже пора домой. Тем более Майкрофт прислал смс: «Вы скоро? У нас еще один круг на колесе и придем знакомиться. МХ и ГЛ».
Но сначала надо было кое-что сделать.
Присев на край стола, стоявшего на возвышении, он поймал объективом телефона лицо дамы с чешской фамилией и сделал несколько кадров.
Вот теперь все.
Надо найти Шерлока, попрощаться с сестрой, соврав, что им все понравилось и они обязательно приедут в следующее воскресенье, и тихонько улизнуть, чтобы она не успела познакомить очередного гостя со своим братом – (оу, ну надо же!) – настоящим доктором.
Неровный, слишком эмоциональный для трезвого человека голос Гарри он услышал за несколько шагов до порога кухни.
– Знаешь, а ведь он никогда и не собирался заводить семью, он мечтал совсем не об этом. Нет-нет, даже и разговора не было! В детстве мы мечтали о приключениях и путешествиях. Он зачитывался Лондоном, Кервудом, Дарреллом, а ведь ты даже не знаешь этих имен, верно? Он хотел увидеть мир, стать великим путешественником или писателем. Но ни разу, ни разу я не слышала, чтобы он сказал: «Я хочу просиживать штаны на скучнейшей работе терапевта, строя гнездышко для чужих подкидышей»!
Гарри сделала паузу, вероятно, сосредоточив свое внимание на бокале и бутылке, и Джон устало прислонился плечом к стене. Он понимал, что Гарри разговаривает с Шерлоком, хотя его до сих пор и не было слышно, но вмешиваться не стал, пусть первым его порывом и было желание немедля забрать мальчишку и просто поехать домой – подальше от этого бедлама. Но он передумал. Достаточно острый на язык (если не благодаря язвительности, то уж беспардонности-то точно) Шерлок сможет отбиться, а ему, Джону, в данный момент стало важно другое.
Прикидывая самые неблагоприятные прогнозы на будущее, он не мог не учитывать такую постоянно непостоянную величину, как случайность. Вроде кирпича, упавшего на голову, или водителя, уснувшего за рулем. Проще говоря, он соглашался с утверждением, что «все мы смертны», и как любой человек, ответственный за кого-нибудь крупнее хомячка, задумывался о том, а что же будет, если вдруг что?
До сих пор он утешал себя мыслью, что у него есть Гарри. Пусть и с кучей недостатков, вроде злоупотребления алкоголем, но когда-то она была потрясающей старшей сестрой, а значит, он может на нее рассчитывать, верно?
Особенно часто этот вопрос приходил в его голову последние пару месяцев, после того случая, когда два обдолбанных нарика ворвались в приемку в его ночную смену и, угрожая оружием, пытались заставить врачей отдать им все запасы опиатов. Его трость тогда неплохо показала себя в бою, сам он получил лишь пару ушибов да снова почувствовал себя смертным. Не слишком приятное ощущение, но он сказал себе «Что бы со мной ни случилось, о них есть кому позаботиться».
Теперь он уже не был так в этом уверен.
Черт!
– Е**ный самаритянин! Не может пройти и не ввязаться. Раньше он подбирал блохастых кошечек и раненных птичек, а однажды почти все лето на нашем заднем дворе жил поросенок. А теперь вот вы… двое…
Сделав пару шагов вперед, Джон встал в дверях кухни. Шерлок с ногами сидел на подоконнике, роясь в своем мобильном. Казалось, он и вовсе не слушал Гарри, которой, впрочем, и слушатели-то были не нужны. Она стояла у плиты, спиной и к двери, и к окну, в одной руке у нее была вилка, которой она время от времени тыкала во что-то, в другой – уже пустой бокал.
– И ведь по сути – ну зачем вы ему сдались? Один слишком взрослый для того, чтобы сделать из него что-то стоящее, а из второго все равно ничего не получится. Так на кой черт вы ему нужны?
Тихо пискнул Джонов мобильник, и пока он открывал и читал первое сообщение, смски начали приходить одна за другой.
8. 32 p.m. Ты был прав, если улыбаться и молчать можно узнать много нового
8. 32 p.m. Ты в детстве мечтал сбежать в Канаду?
8. 33 p.m. Что стало с поросенком?
8. 33 p.m. Мне скучно. Пойдем домой?
8. 33 p.m. !!!
Вскинув голову, Джон наткнулся на лукавый, полный затаенного веселья взгляд. И тяжесть откровенно паршивых последних десяти минут соскользнула с плеч. Шерлок тихонько слез с подоконника, на цыпочках прошел за спиной продолжавшей что-то вещать Гарри и схватил его за полу куртки, заставляя нагнуться.
– Пойдем отсюда, – прошептал он на ухо Джону и, проскользнув у него под рукой, так же на цыпочках побежал в прихожую.
Не прошло и пары минут, а они, весело смеясь, уже вывалились из бывшего склада на ярко освещенную улицу. Джон был уверен, что обернись он – обязательно увидит знакомо размахивающую руками женскую фигуру в окне второго этажа. Но он не оглядывался. Он, конечно, не перестал быть ее братом, и он обязательно ей позвонит, возможно, даже завтра, или нет, лучше – на следующей неделе, когда окончательно успокоится.
Боже, как ему повезло, что Шерлоку не характерна сверхтонкая душевная организация. Если бы он услыщал подобные слова в свои десять – наверняка бы поверил и расстроился. Но Шерлоку, похоже, было как с гуся вода. Он широко улыбался, идя рядом, одной рукой крепко держа Джона за руку, а другой стараясь намотать шарф на тощую шею, выглядывающую из воротника куртки. Шарф упрямился, цеплялся то за пуговицу, то за бегунок молнии, убегал из пальцев, соскальзывал с плеча.
– Ох ты господи, – проворчал Джон и отнял шарф.
Он сложил его пополам, накинул на Шерлокову шею, продел конец в получившуюся петлю и заправил его за воротник куртки.
– Понял как?
– Угу! – кивнул Шерлок рассеяно. Джон проследил за его взглядом. Магазин «Страшные и милые – розыгрыши для детей и взрослых».
– Ну уж нет! Нет, нет и нет! И не смотри на меня так, будто я только что сломал твой микроскоп или ту штуку из колб и всякой фигни. Нет! Да он, наверно, уже и закрыт… ну только краем глаза, слышишь, Шерлок? Мы ничего не будем покупать!
Разумеется, домой они вернулись позже, чем планировали. Только они успели сбросить ботинки и куртки и запихнуть на полку Джонов рюкзак, как в дверь осторожно постучали.
Шерлок встрепенулся, его лицо приобрело выражение «О, кажется, сейчас будет интересно!», которое частенько появлялось на его лице перед очередной проказой. Джон послал ему строгий взгляд «Не смей его пугать!», Шерлок ответил взглядом «Кто? Я? Да как ты мог подумать?!», но уже открывающий дверь Джон был непреклонен. Послав младшему еще один грозный взгляд, он приветливо улыбнулся и пропустил в прихожую Майкрофта и его друга. Оба были похожи на мокрых и растрепанных, но гордых собой воробьев.
– Здравствуй, я – Джон Ватсон, – протянул он первым руку.
– Мамуля? – само вырвалось у парня, но он тут же покраснел: – Ой, извините…
– Ничего страшного, – Джон выразительно глянул на Майкрофта, но тот усиленно делал вид, что ничего не слышал.
– Грегори Лестрейд, можете звать меня Грег.
– Шерлок Холмс, – высунулся вперед младший. – И если пообещаешь не сокращать мое имя, я пообещаю не экспериментировать с твоей едой.
– Э-э… ладно, – улыбнулся Лестрейд, пожимая и его ладонь.
Было ясно, что он то ли не до конца осознал всю серьезность этого заявления, то ли и вовсе пропустил его мимо ушей.
Ну-ну. Джон не смог сдержать улыбку. Он тоже не сразу понял, что лучше не называть младшего «Шерли», но после того, как тот однажды поэкспериментировал с рождественским гусем, подобной ошибки больше не совершал.
– Так парни, вы такие мокрые, будто только что из Темзы вынырнули. Майкрофт, переоденься сам и дай что-нибудь, во что переодеться Грегу, иначе на пару подхватите пневмонию. И повесьте его вещи на сушку. Джинсы и куртка вряд ли успеют высохнуть, но все остальное должно. Будь наша машинка в рабочем состоянии, – ехидный взгляд на нарочито скромно потупившегося Шерлока, – все было бы на много проще, но увы.
Он заканчивал фразу уже проходя на кухню, а мальчишки только моргали, провожая взглядами раскомандовавшегося Джона, поэтому ему пришлось снова выглянуть в прихожую и прикрикнуть на них:
– Поживей, ну!
Майкрофт спохватился и потянул наверх немного оробевшего приятеля, который шептал по дороге «А он точно знает, что мы… ну, что мы… э-э?»
– Да, он точно знает, что вы – «э-э»! – вдогонку им громко объявил всеслышащий Шерлок.
– Шерлок! – Майкрофт глянул на него через плечо и одними губами добавил: – Отвали!
– Так что именно «э-э»? – чуть ехидно усмехнулся Майкрофт, стягивая водолазку.
– Ну, что мы … вроде как…
– Вроде как что?
– Майкрофт! – Грегори высунулся из-за ширмы, отгораживающей «гардеробную», но тут же нырнул обратно. Мочки его ушей снова побагровели.
Постаравшись смеяться потише, Майкрофт начал искать им сухую одежду:
– Знает ли он, что на свидании я был не с девушкой? Определенно. Знает ли, что ты мне нравишься? Ответ тот же. Знает ли он обо всем остальном? – он на секунду прижал пальцы к губам, которые еще совсем недавно, каких-то десять минут назад, перед тем, как они постучались… нет, стоп, не сейчас… – Полагаю, догадывается.
Натянув сухие белье, штаны и футболку, он на секунду задумался. Треники и мастерку для Грегори он нашел, но как быть с остальным? Что будет более пошлым: предложить свои трусы или пить чай в семейном кругу, зная, что твой приятель сидит вообще без оных? По озадаченному сопению за ширмой становилось ясно, что Грегори мучают вопросы того же плана. На мгновение задумавшись, Майкрофт выдвинул ящик с бельем и носками, кинул на кровать остальное и спокойно сказал:
– Штаны и кофта на кровати, прочее выберешь сам, и пожалуйста, не стесняйся. Мокрое развесишь на сушилке в ванной – дверь напротив моей. Я буду внизу.
Сбегая в гостиную вниз по ступенькам, Майкрофт осознал, что теперь весь вечер на периферии сознания в его голове будет мелькать вопрос, какой же вариант предпочел Грег.
Когда Лестрейд спустился, низкий столик между полукруглым диваном и телевизором был уже забит чашками и всяческой снедью. Чайник, явно только что вскипевший, и заварник, за неимением места на столике, стояли уже на полу. Рядом с ними сидел сосредоточенный Шерлок, пытавшийся натянуть (тут Лестрейд моргнул, потряс головой и моргнул еще раз) презерватив на носик чайника и бормотавший «Полетит – не полетит, полетит – не полетит…».
– Шерлок, ты сделал? – раздался из кухни голос Джона.
– Нет, конечно, – буркнул тот себе под нос. – Чертова смазка, он соскальзывает!
В кухне его, разумеется, не услышали.
– Майкрофт, глянь, что он там?
Майкрофт , заглянувший поверх плеча Грегори в гостиную, на секунду оторопел, затем глубоко вздохнул и напряженным голосом Очень Злого Старшего Брата начал:
– Шерлок! Ты опять...
– О, – протянул Грег, – так он уже делал это и раньше?
– С чайником – нет, но его любовь к моим карманам… – тут Майкрофт вдруг осекся, покраснел и быстро умчался обратно на кухню. – Разумеется, он ничего не сделал. Давай сюда, я сам отнесу, – донеслось оттуда.
Игнорировавший Лестрейда до этого момента Шерлок поднял голову и посмотрел задумчиво:
– А от тебя может быть польза, верно?
Тот не был уверен, что правильно осмыслил эту фразу, но на всякий случай сказал:
– Надеюсь. Я так понял, у вас проблемы со стиральной машинкой, я немного разбираюсь в технике и могу посмотреть.
– О, проблема не в технике, – Джон вплыл, неся на вытянутых руках огромное блюдо. – Проблема в некой розовой гадости…
– Экспериментальной розовой гадости! – уточнил Шерлок, по-профессорски поднимая указательный палец вверх.
– …в экспериментальной розовой гадости, – покорно согласился Джон, пытаясь хоть куда-нибудь втиснуть блюдо, – которая облепила ее барабан.
– Химический опыт?
Но Джон уже снова чем-то гремел на кухне, зато у Шерлока загорелись глаза:
– Химия, – мечтательно протянул он. – Это, должно быть, чертовски интересно, иначе Майкрофт не спрятал бы от меня свои учебники.
– Ты спрятал от него учебники? – обернулся Грегори к только что вошедшему Холмсу-старшему.
– Да. По химии и еще по ядерной физике – я увлекался раньше и этой темой.
– Но зачем?
– Скажи, ты ведь знаешь, как запустить процесс ядерного распада?
– В общих чертах, – пожал плечами Лестрейд, устраиваясь на диване.
– А вот Шерлок не знает, – присел рядом с ним Майкрофт. – И человечество до сих пор живо. Я, конечно, могу и ошибаться, но кажется мне, что эти два обстоятельства как-то связаны…
– Ты преувеличиваешь, – улыбнулся Грегори.
И каждый представитель этого необычного семейства кинул на него взгляд «Хотелось бы, но нет». Даже сам Шерлок.
Чайник был отмыт и заново вскипячен, чай разлит, а Майкрофт уже начал поглядывать на лакомства как на врагов народа, когда прозвонили настенные часы.
Обычные часы с кукушкой, вот только выскочила из окошка не серая пластиковая «птичка», а модель гоночной машинки, и покатилась вниз, от часов к книжной полке, прикрепленная к едва заметным лескам. Врезавшись в полку, она уронила первую из нескольких десятков доминошек, и остальные волной попадали следом. Последняя, падая, задела небольшой металлический шарик. Тот покатился и упал с полки в одну из чаш, и стрелка весов резко рванула влево, соединяя провод, прикрепленный к ней, с другим, на стенке. Небольшой аппарат, на который Грегори до этого и внимания-то не обращал, зажегся лампочками и слегка загудел. Из него выдвинулась механическая рука с диском, наподобие тех, что ставят пластинки в старых музыкальных автоматах, и потянулась к задней стенке телевизора, и через пару секунд на экране появилась яркая заставка меню.
Джон выиграл у Шерлока короткую битву за пульт и довольно откинулся на подголовник.
Лестрейд закрыл рот.
На звук его тихо лязгнувших зубов обернулся Майкрофт.
– Нечетное воскресенье, время «Glee», – пояснил он. – Было бы четное – шарик упал бы на правую чашу, и мы смотрели бы «Хауса».
– Зачем?
– Полагаю, Джон пытается познакомить нас с современной культурой.
– Нет, зачем это все… эта… система?
– А, ну это Шерлок таким образом решил вечный спор о том, что же мы будем смотреть в вечер воскресенья.
Немного помолчав, Грегори ошарашено выдал:
– Теперь я понимаю, почему ты прячешь от него учебники!
Через пару часов, когда стало совсем уж поздно, чай ни в кого уже больше просто не лез, а мама Грегори уже дважды успела поговорить с Джоном по телефону, семья Холмсов-Ватсонов наконец-то провожала Лестрейда на автобус.
– Но в нем совершенно нет смысла! – горячился Майкрофт, продолжая начатый еще в прихожей разговор. – Любой наивный школьник может спрогнозировать сюжет на пять ходов вперед!
Шерлок активно кивал кудрявой головой, решив впервые за этот день поддержать брата.
– Но зато какие голоса! А песни! – протестовал Джон. – Я и не думал, что когда-нибудь услышу Мадонну в такой вариации!
– Кто такая Мадонна? – спросил Майкрофт, на всякий случай глянув на Шерлока. Но Шерлок тоже не знал.
Грегори рассмеялся:
– Они безнадежны!
– Совсем нет, – возмутился Майкрофт. – «Хаус» – совсем другое дело. И можно ставить на то, с какой попытки они все же избавятся от пациента.
– Неплохой сериал, – согласился с ним Шерлок, – особенно учитывая, что благодаря «детскому» Интернету и отказу Джона брать меня на вскрытия, у меня не так много источников информации.
– Ну надо же, – рассмеялся Грегори, – я впервые в жизни не рад, увидев свой автобус. Не хочется, чтоб это воскресенье заканчивалось.
– Не волнуйся, – пожал ему руку Джон, – будут и другие. И мы всегда будем рады тебя видеть.
Отойдя на пару шагов, он повернулся к приближающемуся автобусу, остановке и мальчишкам спиной и подозвал к себе Шерлока.
– Что? – удивленно хлопнул уже сонными глазами тот, подойдя.
– Встань рядом со мной.
– Я и так рядом.
– Нет, развернись!
– Зачем?
– Зачем-то!
– О, ну ладно, развернулся, и что?
Теперь они оба глубокомысленно смотрели на сплошной забор с обрывками объявлений поверх граффити.
– Я не вижу в этом особого смысла, – спустя полминуты заявил Шерлок.
Джон поднял глаза на убывающую луну и улыбнулся.
– Когда-нибудь обязательно увидишь.
За спиной просигналил отъезжающий автобус. Выходные закончились.
*************
Запись в блоге:
Воскресенье. И этим, пожалуй, все сказано.
П.С. Если вы думаете, что ваш ребенок – человек, в общем-то, уже взрослый, уверенный в себе и самостоятельный, подождите того момента, когда он впервые влюбится…
*************
«Я люблю детей, я люблю детей!» – как мантру твердил себе Джон, пока годовалый карапуз визжал, лягался и пытался вцепиться зубами ему в палец. Молодые родители стояли рядом, заламывали руки, вместо того чтоб хоть как-то отвлечь крикуна, и смотрели на него такими глазами, будто он их ребенка пытал, а не легкие прослушивал.
Новенькая медсестра, которую ему представляли раз пять, но чье имя все время вылетало у него из головы, быстро заполняла карточку под его диктовку. Джон уже успел оценить ее разборчивый подчерк и милую улыбку.
– Дыхание жесткое, подозрение на пневмонию. – С непередаваемым облегчением он отдал своего пациента родителям и обернулся к медсестре. – Оформляйте на госпитализацию в педиатрическое.
– Хорошо, доктор Ватсон. У вас сейчас перерыв?
– Разве? – удивился Джон, но глянув на часы, согласился: – Да, действительно.
Комната отдыха «приемки» больше напоминала склад. Одежда, сумки, ни намека на кофейник или место, где можно было бы присесть и вытянуть занывшую ногу. Выудив из кармана куртки забытый там мобильник, Джон похромал в кафетерий, благо надо было лишь на этаж спуститься.
Прихлебывая из стаканчика, он присел за столик и глянул на телефон внимательнее. Тридцать одно новое сообщение. Максимальное количество смс-ок, которое он получил однажды за ночное дежурство, приближалось к пятидесяти. Тридцать одно сообщение, хотя до конца смены далеко, грозило новым рекордом. Он начал открывать их друг за другом в хронологическом порядке, радуясь, что мальчишки давно уже научились не ждать от него ответов во время дежурств. Первые смс были, конечно, от Шерлока.
11.20 p.m. Поджигать совсем нельзя или только дома?
11. 22 p.m. А если на улице?
11.23 p.m. Молчанье – знак согласия
11. 35 p.m. Она не двигается. Как отсоединить от труб?
11.40 p.m. Черт!
11. 42 p.m. Как перекрыть воду?!!
11.42 p.m. Где у нас вентили? МХ
11. 55 p.m. Нашел вентили. Где насос? МХ
00. 05 a.m. Включил насос. Запер Шерлока. МХ
00. 05 a.m. Майкрофт запер меня в кладовой. Я и не знал что у нас здесь хранится столько любопытных вещей.
00. 06. a.m. Зачем нам удочки?
00.07 a.m. А детские санки?
00. 10 a.m. Что будет если засыпать соды в старую банку соленых огурцов?
00. 12 a.m. Ничего не будет. А если нагреть на спиртовке?
00. 16 a.m. ОФИГЕТЬ!
00. 40 a.m. Отмыл Шерлока. Но пахнет он все равно странно. МХ
00. 43 a.m. Как запихнуть его в пижаму? МХ
00. 45 a.m. Он за мной бегает!!
00. 46 a.m. Как в том фильме по Кингу!!
00. 48 a.m. Сколько мне могут дать за жестокое обращение с ребенком, учитывая, что я несовершеннолетний? МХ
01. 18 a.m. Кажется, спит. МХ
01. 18 a.m. Притворяюсь что сплю.
01. 20 a.m. Неужели он поверил?
01. 25 a.m. Какой пароль к твоему ноутбуку?
01. 27 a.m. Уже подобрал
01. 28 a.m. «Детский»* интернет? Серьезно?
01. 34 a.m. Уложил еще раз. Отобрал телефон. Сижу рядом. МХ
01. 56 a.m. Каковы достоверные признаки сна? МХ
02. 20 a.m. Теперь точно спит. МХ
02. 21 a.m. Вернешься – НЕ заглядывай в кладовую. МХ
02. 21 a.m. И в подвал тоже. МХ
Тихо застонав, Джон обеими пятернями вцепился в свой ежик. Он прекрасно осознавал, что рано или поздно получит смс-ку вроде «Мы взорвали дом. Ждем тебя на улице. Купи молока».
– Проблемы? – раздался рядом тихий голос.
А, мисс Милая Улыбка!
– Ничего, что выходило бы за рамки моей ежедневной рутины… – честно признался Джон.
После окончания смены главной задачей было не уснуть до того, как успеешь переступить порог родного дома. А возможностей для того, чтоб «отрубиться» где-то по дороге, было много.
Вот, например, душ.
Можно было бы, конечно, его избежать и сразу отправиться домой. И Джон бы так и поступил, если б за сегодняшнюю ночь на него не срыгнуло четверо младенцев. Четверо! «Чертов вирус…» – устало думает он и прикрывает глаза, чтобы не видеть этого слепящего света, многократно отражающегося от кафельных стен и пола.
Завалившись в угол, что позволило не сползти вниз и в бок, Джон чувствует, как теплые струи барабанят по темечку – достаточно сильно, но ему все равно. Он стоит так уже минут пять, а может, пятнадцать, а может, и чуть больше. И давно пора бы отсюда вылезать, но для этого надо переступить через бортик, дотянуться до полотенца, выключить кран…
Поняв, что его мысли самовольно ускользают, растворяясь в глухом тумане, Джон силой воли заставил себя открыть глаза. Так, сначала душ. Завернув кран с красной меткой, он до упора отвернул второй. Будучи студентом, а потом ординатором, он довольно часто устраивал себе подобную встряску на пару секунд, чтобы ледяная вода и непроизвольный вопль «А-а!» заставили его вновь стать бодрым и целеустремленным, этаким тигром, готовым к прыжку. Но на сей раз из горла вырвался лишь придушенный писк, больше похожий на жалобное мяуканье. И почувствовал он себя не покорителем городских джунглей, а жалким котенком, выброшенным под холодный дождь – голодным, уставшим и ужасно несчастным.
Еще одной ловушкой была раздевалка. Здесь можно было прислониться к стене и немного подремать… нет-нет, не подремать, просто посидеть с закрытыми глазами каких-нибудь пару секунд… или минут… Джон уже погружался в тихое марево полусна, когда смутно знакомый голос закричал ему прямо в ухо:
– Раненный!
Джон подскочил, распахивая глаза. В раздевалке, он, разумеется, был один. Это сработал его «внутренний будильник», который поднимал его и заставлял действовать вне зависимости от обстановки на протяжении всей его службы. Видимо, его бедный мозг никак не мог перестать беспокоиться за мальчишек и, всеми силами пытаясь доставить отупленное усталостью тело домой, прибег к знакомому средству.
– Мальчишки, – бормотал Джон, одеваясь. – Мальчишки… нельзя спать, они опять поднимут кипиш…
С ними такое уже однажды было – он дожидался в морге результатов срочного вскрытия и уснул, уронив голову на руки, сложенные на столе. Старый патологоанатом о нем, дремлющем в темном уголочке, и вовсе позабыл и, закончив вскрытие, сам понес результаты обеспокоенным инфекционистам и главврачу, предварительно выключив свет. А Джон продолжал спокойно спать, лишь изредка выныривая на поверхность реальности краем сознания, быстро находящим любые отговорки, лишь бы не просыпаться. Он спит сидя? С ним не раз это случалось дома. Слишком прохладно? Наверное, окно закрыть забыл. Пахнет странно и совсем не по-домашнему? Шерлоковы эксперименты редко обходятся без последствий, и понятно, почему не закрыли окно и так холодно…
А тем временем рано проснувшийся Майкрофт обнаружил, что домой Джон так и не возвращался, и принялся названивать в госпиталь, надеясь его найти. Но одна половина персонала была слишком вымотана, а вторая – уже праздновала несостоявшийся биологический карантин, и с каждым звонком Майкрофт натыкался на все более и более, по его мнению, неадекватных абонентов, что бесило его невероятно. В конце концов, он собрал полусонного Шерлока, пообещав ему золотые горы, а точнее – свой электронный микроскоп, чтобы заставить его поднять голову с подушки, и потратив карманные деньги на такси, сам явился в госпиталь, искать пропавшего главу семьи.
Для того, чтобы вычислить местоположение Джона, ему оказалось достаточно задать тройку вопросов. Разбудить его было сложнее. Еще сложнее оказалось вытащить из морга Шерлока.
С тех пор Майкрофт завел привычку вставать в выходные в шесть и встречать его после смены. Джон не раз намекал, что в этом нет такой уж необходимости, но на самом деле, его грело понимание, что дома его кто-то ждет, кто-то за него волнуется.
Последней, но самой главной ловушкой была машина, развозившая их по домам. Не уснуть под мерное покачивание в теплом салоне, откинувшись на мягкую спинку сидения, было невозможно. Единственное что спасало – медицинские байки, что без конца травили его спутники, да термос с ядреным кофе, припасенный водителем.
Остановка, еще остановка, и вот в предрассветных сумерках замелькали знакомые улицы.
Вывалившись из машины, он махнул водителю, мол, все в порядке, и, тяжело опираясь на трость, зашагал по дорожке к дому. В кухне теплился свет, и Джон испытал легкий стыд, обрадовавшись, что и сегодня Майкрофт не нарушил традиции, хотя и уложил еле угомонившегося Шерлока часов пять назад и выспаться точно не успел.
В тишине воскресного утра громко щелкнул замок, и на ступеньки упал прямоугольник света. Холмс-старший, лохматый и в полосатой пижаме, смотрел, как он подходит, прислонившись к косяку и держа в руках большую стеклянную кружку.
Через несколько мгновений за Джоном закроется дверь, и Майкрофт, деловито сопя, сунет ему в руки кружку (в меру горячий чай, лимон и много сахара), поможет стянуть куртку, ботинки и, проводив наверх, укроет одеялом. А Джон, завернувшись в него как в кокон, наконец-то закроет воспаленные глаза и откроет их только часа через три, а то и четыре, когда воскресное утро будет в самом разгаре.
_____________
* программа, ограничивающая доступ к определенным выбранным взрослыми сайтам.
Проснулся Джон оттого, что его слегка подбрасывало на матрасе.
Ну еще и от голоса Шерлока:
– Вста-вай! Вста-вай!
Ритмично выкрикивал он, прыгая на кровати.
– М-м-м, – запротестовал Джон, пытаясь поглубже зарыться в одеяло.
– Вста-вай!! – подпрыгнув еще раз, Шерлок свалился где-то рядом с ним. – Мы завтрак приготовили!
– Не верю… – протянул Джон, но тянущая пустота в желудке заставила его все же открыть глаза. – А что приготовили?
– Овсянку, – скривился сын. – Так что лучше вставай поскорей, единственное, что делает ее терпимой – это горячее состояние. Остынув, она превратится в желеобразную гадость…
– А почему ты еще в пижаме?
– Потому что я не могу ее снять!
Потерев глаза, Джон посмотрел на младшего внимательнее. На нем действительно была пижама, но надета она была не только шиворот на выворот, но еще и задом наперед. Таким образом, пуговицы оказались мало того что на спине, так еще и не с наружной, а с внутренней стороны. Все это ужасно напоминало Джону смирительную рубашку и, возможно, неспроста, но он решительно откинул идею разобраться во всем том, что происходило в этом доме за время его дежурства. Мальчишки были целы, а дом еще стоял, остальное – мелочи.
– Ладно, давай помогу, – встряхнув головой, Джон сел.
Его еще слегка вело со сна, но ничего, прохладный душ решит эту проблему. Много-много прохладной воды, и он будет готов к новому дню.
– Можешь даже и не мечтать, – сказал Шерлок, поворачиваясь к нему спиной.
– Прости?
– Душ. Можешь о нем и не мечтать, Майкрофт оккупировал ванную.
– Так уже одиннадцатый час!
– Свидание, помнишь? Он залезает туда уже в третий раз. Наверное, мне не следовало экспериментировать с его одеколоном.
– Как думаешь, у меня есть шанс пробиться туда до отъезда?
– Ну, я могу перекрыть в подвале воду… Я теперь знаю, как это делается!
– Нет, это последний вариант. Пойдем пока, позавтракаем.
Вскочив на ноги, Шерлок подпрыгнул еще пару раз и, слетев с кровати, помчался в свою комнату.
– Тапочки надень, – крикнул ему вслед Джон, выпутываясь из одеяла.
Вода перестала шуметь через четверть часа, когда Джон приступил к овсянке. Шерлок уже успел над ней поиздеваться, добавив сушеных ягод, зефиринок из пакета с кукурузными хлопьями, меда и масла, и сейчас с интересом смотрел, как он выковыривает из каши цветные кусочки и подозрительно осматривает, прежде чем отправить в рот. Слишком сладко, но все равно вкусно. А если нос его не подводит, то на плите его ждет еще и свежезаваренный кофе, благослови господь ту минуту, когда Майкрофт научился заваривать его безукоризненно!
– Темно-серый или черный с синим отливом? – Холмс-старший, легок на помине, стоял в дверном проеме, приложив к груди идеально выглаженную белую рубашку на плечиках. Там же болтались и два галстука.
Джон на секунду замер, прикидывая, как бы так сказать поделикатнее, но Шерлок подобных сомнений не испытывал:
– Это на свидание? Ты пригласил его на чьи-то похороны? Или на воскресную службу?
Джон не сильно, но метко пнул его под столом здоровой ногой.
– А что ты собираешься с ней надеть? – уточнил он, еще надеясь, что не все так плохо.
– Серый костюм.
– Все-таки в церковь! – воскликнул младший, быстро поджимая ноги. Джон только поморщился, попав пальцем по ножке стула, и снова обернулся к Майкрофту.
– Как ни странно, но Шерлок в чем-то прав. Все зависит от того, куда вы собрались.
– Статистически, – начал тот, повесив рубашку на ручку двери, – большинство взрослых пар предпочитают для первого свидания ресторан, а большинство подростковых – кино. Я решил, что сначала мы сходим в кино, а потом – в ресторан.
Джон и Шерлок переглянулись. Так, наверное, переглядывались капитан Титаника и его первый помощник, впервые увидев надвигающийся айсберг. С предчувствием катастрофы. Шерлок пожал плечами, приподняв брови, что Джон истолковал как «Ты старший, тебе и отдуваться!».
– Майкрофт, – осторожно начал он, – когда ты в последний раз был в кино?
– Мама водила меня на «Спасите Вилли». И тогда еще Шерлока на свете не было.
– Я где-то так и представлял. Видишь ли, кинотеатр в воскресный день – не самое удачное место, чтобы с кем-то пообщаться. Обычно мальчишки выбирают его, когда просто не знают о чем бы со своей девушкой поговорить и просто хотят пообжиматься с ней на последнем ряду. Мне кажется, это не слишком подходящий вариант для тебя…
– Особенно учитывая твою неспособность смотреть молча даже канал «National geographic», – вставил Шерлок.
– Кто бы говорил, – огрызнулся Майкрофт, – мистер «я дам ответ раньше, чем ведущий успеет открыть рот, чтобы задать вопрос».
– Так, стоп! Никаких пререканий по воскресеньям – правило номер…
– …двадцать четыре семейного кодекса Холмсов-Ватсонов, – хором закончили братья. Они этот пункт вспоминали каждые выходные, и порой – неоднократно.
– Именно! Что касается ресторана, то в плохой ты не пойдешь, а в хорошем надо на вечер уикенда заранее заказывать столик, тем более – ты уверен, что Лестрейд будет там себя чувствовать достаточно комфортно?
– Хм… – переплетя ноги и скрестив на груди руки, Майкрофт прислонился к косяку. – Куда же ты советуешь пойти?
Джон понятия не имел, как он в этой позе умудряется не просто стоять, но и выглядеть при этом расслабленно и самоуверенно. У него никогда не получалось ее повторить, и он сначала думал, что из-за ноги, но однажды подсмотрел, как тренируется Шерлок, раз за разом заваливаясь то вперед, то назад, и решил, что Майкрофт просто превзошел их в способности сохранять равновесие.
– Это должно быть что-то, интересное вам обоим.
Майкрофт задумчиво нахмурился, слегка прищурившись. Джон почти видел, как в его мозгу складываются схемы, мелькают кадры прошлого, рассматриваются и отбрасываются варианты.
– И сейчас он решит, что у такого гения, как он, просто не может быть общих интересов с простым смертным, – усмехнулся Шерлок, намазывая джем на тост. Майкрофт метнул на него взгляд голодной рыси.
– Я, кажется, придумал. Тир!
– Тир?
– Да, он собирается стать полицейским, любит боевики и детективы. Ему должно понравиться.
– И ты тоже любишь бить по мишеням, – поддержал его Джон. – И я даже знаю одно место, где призы – совсем не плюшевые игрушки. Я проводил там много времени, когда решил стать именно военным врачом. Это недалеко от Ока*, к тому же в том районе много небольших уютных ресторанчиков.
Майкрофт слушал внимательно, иногда кивал, что-то обдумывая.
– Так что же мне надеть?
– Давай смотреть правде в глаза, Майкрофт. Ты – галстучно-зонтичный маньяк. Попробуй взять с собой один из этих предметов и постоянно будешь на них отвлекаться, думать, как бы зонт где не оставить, или пятно на галстук не посадить.
– Ты преувеличиваешь!
– Да? А помнишь, как ты отчитал хозяина китайского ресторанчика за то, что он повесил твой зонт рядом с системой отопления?
– Это вредно для них! Влажная ткань при неравномерном высыхании…
– Это я и имею в виду! – перебил его Джон.
– Но ты знаешь, как непредсказуема погода в октябре! А если дождь? И мой костюм…
– С ним ничего не случится, если он останется висеть в своем чехле в шкафу. А ты наденешь джинсы, водолазку и куртку. Не смотри на меня так ошарашено, я знаю, ты предпочитаешь деловые костюмы, потому что выглядишь в них старше и представительнее, но…
– Но тебя и так все боятся! – вставил развеселившийся Шерлок.
Джон комично округлил глаза.
– Как, уже?
– Да никто меня не боится! Он сочиняет!
– И вовсе нет. Ну может, не боятся, но опасаются – точно! И ты единственный ученик, к которому преподаватели обращаются «мистер Холмс», а не по имени, – радостно закончил Шерлок.
– Джинсы! – постановил Джон, собирая со стола тарелки. – Однозначно. Нам же не нужно, чтобы и твой приятель начал тебя так называть!
Развернувшись к раковине, он позволил себе широко улыбнуться. Несмотря на то, что их знакомство с Лестрейдом еще не состоялось, он уже был благодарен этому парню. Майкрофта давно пора было расшевелить: чуть меньше ответственности, чуть больше бесшабашной юности.
– Идите одеваться, оба! – велел Джон, наливая себе чашечку кофе. – А я пока разыщу адрес того тира. И Майкрофт, только попробуй снова просочиться в ванную!
Спустя час они уже ехали в Сохо, оставив Майкрофта подбирать к джинсам водолазку и наказав ему звонить при необходимости.
– Или шли смс.
– Ты не отвечаешь на смс!
– Я постараюсь, правда!
Скептический взгляд старшего сына выразил всю глубину его сомнения .
Гарри арендовала бывший склад на пару со своей подругой. На первом этаже располагалась мастерская, в которой та делала странные металлические конструкции, которые кто-то даже называл искусством и покупал. Лично сам Джон не видел в них ничего, кроме кусков искореженного металла, но возможно, это потому, что прошлая любовь Гарри нравилась ему больше. Клара пыталась не только привить его сестре хоть некое подобие уважения к семейным ценностям, но и раскрыть ее талант фотохудожника. Однако сама Гарри выбрала съемки для журналов мод и беспорядочные кратковременные связи. Она все еще «искала себя», но сам Джон, хотя и любил сестру, считал, что когда тебе за тридцать, это можно делать и не прибегая к ударным дозам алкоголя.
За последние три года они виделись раз пять. Но Джон знал, что на воскресных барбекю его всегда рады будут видеть.
Впервые это сборище «всех, кто мимо проходил» Гарри организовала сразу же, как уехала из родительского дома – скорее в пику давней семейной традиции, которую так уважал их отец. Но обычай прижился и с тех пор «барбекюшная вечеринка» проходила едва ли не каждую неделю, за исключением тех случаев, когда Гарри уезжала на съемки. Последний год – на крыше склада, где были установлены навес и пять пластиковых пальм, обмотанных гирляндами. Под навес вытаскивали музыкальный центр, столы и жаровни. Пока еще крыша пустовала, а значит, они приехали вовремя – часа за три до начала веселья.
По пути они успели зайти в магазин: собирайся к кому-нибудь другому, Джон прихватил бы бутылку вина, но учитывая, что речь шла о Гарри, он взял две больших упаковки сока, которые сейчас оттягивали ту же руку, в которой он держал трость. Другой он крепко сжимал ладошку Шерлока, чья голова активно крутилась во все стороны, а сияющие глаза жадно поглощали информацию. Джон прикинул и понял, что в Сохо мальчишка, пожалуй, никогда и не был. Здесь действительно было на что посмотреть, но Джону важнее было не потерять кудрявую голову и синий шарф в толпе туристов. Наклонившись, он негромко сказал, указывая на склад:
– Наша цель – Нормандия! Не отвлекайся!
– Я помню: быть милым, улыбаться и молчать.
– Именно. Вперед!
____________
*Лондонское Око – (London Eye)– колесо обозрения.
Первые минут двадцать Шерлок ходил за ним неотрывным хвостиком. Он ничего не спрашивал, но под острым прищуром внимательных глаз Джон чувствовал себя как под микроскопом. Однако понимая, что это – просто способ собрать необходимую информацию, старался вести себя как можно более естественно. Он расспрашивал Гарри о Неделе моды, на которой она работала не так давно, и даже поговорил с ее подругой о планировании выставки того металлолома, что занял весь первый этаж. И та, и другая после пары приветственных фраз Шерлока привычно игнорировали, и он отвечал им тем же.
Потом они на пару с принялись выносить на крышу из подсобки пластиковые стулья и столы, и Шерлок спокойно поинтересовался:
– Почему ты им врешь?
– Я вру? В чем? – удивился Джон.
– В своем поведении. Ты притворяешься. Притворяешься, что тебе действительно интересно все это – новые течения в моде и эти железки внизу. Но тебе ведь на них наплевать.
– Мы ведь говорили об этом, Шерлок…
– Нет, мы говорили о людях, которые могут причинить какой-либо вред. Но мисс Ватсон не подходит под эту категорию, ее подруга тоже. Однако ты с ними мил и любезен, и мне не понятно – зачем.
– Это сети социальных условностей, социальных связей. Мне не плевать на свою сестру, и насколько бы отчужденными не казались наши отношения сейчас, когда-то мы были действительно дружны.
– Это как мы с Майкрофтом. Мы, конечно, можем грызться, но тем не менее… – замявшись, Шерлок пожал плечами, и, глядя на смущенную мордашку, Джон с трудом удержался, чтоб не взъерошить ему кудри на затылке.
– Вы – семья. Верно. И когда ты заговариваешь о его личной жизни, его свидании, это ведь не потому, что тебе на самом деле интересен тот парень, с которым он встречается…
– …нет, это потому, что я планировал залезть в его ноутбук, пока его не будет дома. А на это нужно часа два, как минимум.
– Вот име… Что? Зачем тебе?..
– Потому что он что-то задумал. И залезть в его историю посещений – самый простой способ узнать – что.
– С чего ты взял? – удивился Джон, думая, что, вполне возможно, в последнее время Майкрофт больше лазил по несколько специфическим сайтам, «просвещаясь». Вряд ли это следует видеть детям до 16-ти…
– Я не имел в виду порносайты, – скривился Шерлок, будто его мысли прочитав, – или что-либо связанное с его «великой первой любовью»…
Последние слова он произнес с таким отвращением, что Джон невольно вскинул голову.
– Хэй! Погоди, вот сам влюбишься…
– Да ни за что! – возмущенно фыркнул тот.
– Что значит «ни за что»? Этим нельзя управлять!
– Нет, можно. Должно быть можно, иначе, что тогда делать мне? – пожал плечами Шерлок и ушел за очередной стопкой вставленных друг в друга пластиковых табуреток.
А Джон моргал, глядя в пространство перед собой, еще минуты две, пытаясь сообразить, что конкретно тот имел в виду. Как ни крути, а выходило, что Шерлок считал, будто его никто не полюбит. Было в этом выводе что-то настолько очевидно неправильное и при этом странно близкое к действительности, что Джон поначалу просто растерялся, пытаясь сформулировать ответ на так и не заданный Шерлоком вопрос. Но помогая ему вытащить колонки, он все же сказал:
– Тебе и не надо, чтобы тебя любили все, тебе надо, чтоб тебя полюбил только один – твой – человек…
– Тот самый человек, что будет способен меня выносить, – улыбнулся Шерлок, но Джон понял, что эта улыбка только чтобы его подбодрить, потому что в серых глазах читалось «так не бывает».
Звонок Майкрофта, раздавшийся через пару часов, застал Джона вслушивающимся в разговор Шерлока с одним из первых гостей – странным парнем. Впрочем, возможно это был и не парень.
– Я на месте, – трагичным голосом сказал Майкрофт, как обычно не здороваясь.
– Что-то случилось? – всполошился Джон.
– Нет. Я пришел пораньше, чтоб осмотреться, все подготовить, ну и чтоб обошлось без каких-либо… сюрпризов, – с отвращением произнес Майкрофт. Он ненавидел сюрпризы, что было не удивительно, учитывая, что его братом был Шерлок. Джон иногда задумывался, а любил ли он их, когда был ребенком? То есть, еще до появления Шерлока? Возможно, он и в Санта Клауса верил? Лет, этак, до трех хотя бы?
– Там что-то не в порядке?
– Нет, все хорошо, я договорился с владельцем и заменил несколько выигрышей на «ужин на двоих» в ближайшем приличном ресторанчике. И тут я подумал – а кто из нас должен лучше стрелять?
– Прости, но что значит «должен»? Ты неплохо стреляешь…
– Знаю, и я почти уверен, что стреляю лучше Грегори, но должен ли я это показывать? Не подумает ли он, что я, как это… красуюсь?
– Выпендриваешься, – поправил его Джон.
– Да, выпен…тьфу, ну и слово. Так что, я должен пару раз промазать?
– Ни в коем случае! – И только тут до него дошло, насколько на самом деле неподготовленным он отправил старшего сына на первое свидание. Ведь главное – не в месте и не в одежде. – Послушай, любому человеку, который будет рядом с тобой, придется рано или поздно смириться с тем, что ты во многом его превосходишь…
– А Шерлок так и не смирился…
– Шерлок – исключение, – «возможно, потому, что знает – через пять-шесть лет он вырастет и в чем-то начнет превосходить тебя. Вот тогда и разгорится Великая Битва Братьев Холмс, Господи, помоги мне…» – Но большинству людей легче смириться с чьей-либо исключительностью, чем с притворством. И я надеюсь, что твой Лестрейд тоже из них…
Помолчав пару секунд, Майкрофт пробормотал:
– «Мой» Лестрейд только что вошел в зал, – и повесил трубку.
Джон запихнул телефон в задний карман джинсов и прислушался к разговору Шерлока и того, чей пол определить так и не удалось. Через пару минут он уже отводил младшего в сторону, посылая через плечо извиняющиеся улыбки его оторопевшему собеседнику.
– Шерлок!
– Да? – поднял тот на него совершенно невинные глаза. Совершенно – не считая хитринки в уголках глаз.
– Когда пытаешься сделать человеку комплимент, лучше избегать фразы «Уверен, на вашей жене он тоже неплохо смотрелся»!
– Да брось, этот шарфик явно покупал не он!
– Неважно! Оставь людям возможность оберегать свои глупые маленькие тайны.
– Вроде привычки переодеваться в одежду жены?
– Брось, этот парень просто одолжил шарф!
– А также брюки, свитер и помаду…
– Э-э-э… ладно, но это информация из раздела «Если все время кого-нибудь смущать, кто-нибудь когда-нибудь захочет тебе врезать». Давай постараемся обойтись без нее, – предложил Джон, нащупывая в кармане дважды пикнувший мобильник.
– Это Майкрофт? Что, жертва его сексуальной идентификации уже сбежала или просто не пришла?
Послав Шерлоку грозный взгляд, Джон открыл смс.
5. 22 p.m. Кажется, он стреляет лучше меня! МХ
5. 28 p.m. Он действительно стреляет лучше! МХ
Джон усмехнулся, представив за этими строчками удивленное лицо Майкрофта. А Шерлок тем временем крутил головой, выбирая следующую жертву. Подергав Джона за рукав, он кивнул на худенькую девушку, явно модель:
– Как ты думаешь, фраза «Анорексия вам к лицу» может считаться комплиментом?
– Точно нет! И медицинский справочник – не лучшее чтиво для тебя.
***********
6. 15 p.m. Он все время берет меня за руку, это нормально? МХ
6. 16 p.m. ДА!
6. 16 p.m. И всегда пропускает вперед. МХ
6. 17 p.m. Похоже, он принимает тебя за даму.
6. 17 p.m. Шерлок, верни телефон Джону!! МХ
– Шерлок, где мой телефон?
– Видишь того дядечку? Рядом с тем, другим?
– Да.
– Он у него в кармане, включенный, и я подслушиваю их разговор через свой.
7. 02 p.m. Напомни, кто мне посоветовал не брать с собой зонт? МХ
7. 02 p.m. Смайл *ангелочек*
7. 04 p.m. А на мне рубашка от Дольче Габанна! МХ
7. 06 p.m. И трусы от Хьюго Босс
7. 06 p.m. Шерлок, верни телефон!!! МХ
– Шерлок!
– Видишь вон того дядечку?
– У него мой телефон?
– Нет, твой телефон у меня, но тот дядечка уверен, что ты клеился к его невесте. Я все-таки научился делать комплименты!
– Но почему от моего имени?
– От лица десятилетнего ребенка они бы прозвучали слишком пошло!
– Шерлок!
– Осторожней, кажется, он идет сюда.
– Следующий раз, когда тебе захочется поиграть в прятки, просто скажи мне об этом, – проворчал Джон, стряхивая с себя стружку и паутину. – Не надо натравливать на меня двух подвыпивших горилл.
– Но это было круто, – не согласился Шерлок, поднимая с пола джонову трость. – А тебе Майкрофт звонит.
– Майкрофт?
– Он рассердился и ушел.
– Ты назвал его «детка»?
– Как, прости?!
– Забудь. Так что случилось?
– Он увидел у меня в руках телефон и понял, что я с кем-то переписываюсь.
– Ты при нем набирал смски?
– Набирал я их в кармане на ощупь, но вот чтоб прочитать…Что делать?
– Догонять его, идиот!
****************
Насыщенные осенние краски приглушились и исказились наступившими сумерками. Яркие огни фонарей, окон и световой рекламы загадочно манят, превратив современный мегаполис в звездное полотно под ногами. Скользящие по стеклу кабины капли дождя слегка размывают картину, делая атмосферу кабинки Лондонского Ока еще более уютной, таинственной и романтичной.
По крайней мере так кажется Майкрофту, хотя он и готов признать, что ничего не смыслит в романтике.
Но Лестрейду будто бы нравится.
Нет, не так.
Грегори нравится.
Действительно нравится, иначе бы он не стоял сейчас рядом с ним, чуть касаясь своим левым плечом его правого, их руки не лежали бы на поручнях так близко, и мочка его левого уха (правое Майкрофт не видит) не розовела бы с каждой минутой все больше.
Они вроде бы любуются панорамой вечернего города, но их взгляды все чаще сталкиваются, отражаясь в стекле. И пора бы уже поцеловаться, но губы Майкрофта будто спеклись от недавно высказанных слов.
Он нагнал Грегори почти сразу – держа над головой куртку, тот двигался к метро – и в который раз за вечер пожалел об оставленном дома зонте. Приноровившись под его шаг, Майкрофт осторожно дотронулся до выпирающего из под куртки мокрого локтя.
Грегори глянул на него искоса – не рассерженно, а скорее задумчиво, и пожал плечами, продолжая не начатый разговор:
– Если ты такой занятой… или у тебя кто-то есть… если я тебе не интересен… то зачем?.. – он недоуменно повел головой, не заканчивая фразы, да этого и не требовалось. – Ведь я не напрашивался…
Согнав с лица влагу, Майкрофт заглянул ему в глаза:
– Я не бываю занят для тебя. – И это было правдой: звонки и даже смски Грегори отвлекали его от любого дела, чем бы он ни занимался. Однажды он даже вышел из ванной с щеткой в зубах, заподозрив, что сообщение пришло от него. И это злило его невероятно, но он ничего не мог с собой поделать. – И ты мне интересен.
Грегори остановился под ближайшим деревом, чья крона могла хоть как-то защитить их от дождя. И Майкрофт встал рядом, пожалуй, слишком близко, но ему так важно было видеть малейшие оттенки в выражении этих глаз. Перекинув куртку через локоть, Лестрейд сгонял с нее капли – занятие бессмысленное, они сейчас снова вернутся под дождь, но Майкрофт понимал, что Грегори просто надо чем-то занять руки, пока он думает, и терпеливо ждал. Ведь сейчас совсем не от него зависит, разойдутся ли они в разные стороны: один на метро, другой – ловить такси, или вместе побегут под дождем к Оку (билеты, наверно, уже намокли в кармане его джинсов).
– Так кому ты эсэмэсил?
– Мамуле, – вырвалось у Майкрофта раньше, чем он успел задуматься над ответом. – То есть Джону, он мой… отчим.
Слово непривычное и с трудом ложится на язык. Он употреблял его от силы пару раз – когда заполнял документы, и Джону оно совершенно не подходит и не ассоциируется с ним. Не свойственная ему косноязычность Майкрофта нервировала, но вопросительный взгляд требовал пояснений, и он продолжил.
– Я не хотел напортачить… и советовался с ним. – Это определенно прозвучало лучше, чем «Я жутко нервничал, потому что все внезапно стало как-то слишком важно для меня, и хотел ощутить хоть какую-то поддержку». А затем произнес те слова, которые никому раньше не говорил, и пусть от них горят губы, но он понимает, что иного времени и места может и не быть: – Ты мне действительно нравишься.
А потом они побежали под дождем к Оку, и Лестрейд держал куртку над их головами, и казалось таким естественным положить ему руку на пояс, прижимаясь плотнее к теплому боку и не отпуская даже тогда, когда другой рукой он протянул контролеру целую пачку – двадцать пять билетов – их право в одиночестве насладиться Лондоном с высоты птичьего полета, и Майкрофт впервые за этот вечер осознал всю пользу от оставленного дома зонта.
И без того неловкая тишина становится еще более неловкой, ее не спасает даже шуршащий по крыше дождь. Майкрофт, наконец, решается, за плечо аккуратно разворачивает Грегори к себе, берет его лицо в чашу своих ладоней, чуть зарываясь пальцами в мокрые пряди волос, а большими лаская пламенеющие мочки, и взглядом испрашивает разрешение. Глаза напротив чуть заметно моргают – согласно и смущенно, и Майкрофт наклоняется ближе…
…и у него пиликает сотовый, сообщая о пришедшем сообщении.
Губы напротив застыли так близко, что он чувствует, как они улыбаются.
– Я ненавижу смс, – выдыхает Майкрофт и сцеловывает с этих губ тихий смех.
**************
– Шерлок, – голос Джона прозвучал немного не так, как обычно, в нем слышалась сталь, а рука его твердо легла на плечо младшего сына, аккуратно отодвигая его на пару шагов. Пусть и не до конца осознанно, но он постарался загородить его собой. – Нам пора домой.
Шерлок безропотно отошел ему за спину, и теперь Джон стоял между ним и этой дамой с труднопроизносимой чешской фамилией, предлагавшей нескольким моделям и почему-то Шерлоку сняться в кино. В совсем не простом кино, судя по смущенным и двусмысленным улыбкам девушек. Выдернув у нее из пальцев протянутую Шерлоку визитку, он отбросил ее куда-то в сторону.
– Ему десять, – скривившись от отвращения, выплюнул он. – И не говорите, что вы об этом не подозревали!
– Он выглядит старше и рассуждает как взрослый, – холодно улыбнулась дама, поведя плечом, и возможно, Джон параноик, но ему показалось, что она пытается встретиться с Шерлоком взглядом.
Он заставил себя дышать медленно.
– О, ну значит, он выглядит на столько лет, сколько вы проведете за решеткой, если посмотрите в его сторону еще раз.
– Ну-ну-ну, – влезла Гарри, – не стоит ссориться, Джон!
– А я и не собираюсь ни с кем ссориться, – спокойно ответил тот. Но окончание фразы «Я просто набью ей морду, наплевав на возраст и пол» повисла в воздухе.
– Все-все, – взмахнула широкими рукавами его сестра. – Шерлок, пойдем, поможешь мне с закусками. А ты, Джон, подними сюда еще пару кресел, будь любезен.
Проводив взглядом сестру и кудрявую голову у ее плеча, Джон отправился в подсобку, разозлено сопя. Но там он немного притормозил, задумавшись.
Вряд ли Шерлок совсем не понимал, с кем имеет дело: он весьма циничен для своего возраста, к тому же прекрасно осведомлен обо всех опасностях большого города. Он едва ли когда-нибудь станет наивной жертвой чужих махинаций, проще говоря, он совсем не тот мальчик-одуванчик, каким был Джон в его возрасте.
И никакой опасности для него, по сути, не было.
Но инстинктам было наплевать. Инстинкты заставляли напрячься, поудобнее перехватывая трость, закрыть собой, найти пять способов уничтожения противника и пять способов быстрого отхода. Неожиданно для него самого, эхо войны вскипело в крови, как будто однажды переболев ею, он стал носителем неких антител, что тихо дремали до поры до времени, но активизировались, стоило возникнуть опасности. Но если раньше под словом «опасность» подразумевалась напряженная тишина, подозрительный человек, а иногда и нечто неуловимое, но вопившее «спасайся», то в этой, мирной жизни, опасностью могло быть что угодно или кто угодно – любая угроза его мальчишкам.
В целом Джон Ватсон считал себя человеком миролюбивым и неконфликтным. Работа, а точнее жизненно важная необходимость иметь ясную голову и твердую руку вне зависимости от творящегося вокруг, сделала его еще более уравновешенным и собранным. Наверное, именно поэтому он так легко ужился с братьями Холмс, несмотря на то, что оба (один чаще, другой реже) с завидным постоянством испытывали его терпение на прочность.
Но сейчас ему потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы успокоиться. «Не стоит портить Гарри вечеринку, – размышлял он. – Но вернувшись домой, можно будет уточнить телефон того парня, которого я на ноги поднимал лет этак семь назад. Помнится, он намеревался пойти на юридический и стать главой Скотланд-Ярда». Однако окончательно затихать инстинкты все никак не хотели, и Джон вышел из подсобки, по-прежнему внутренне бурля.
Закинув на крышу кресла, он решил, что с них достаточно и на самом деле уже пора домой. Тем более Майкрофт прислал смс: «Вы скоро? У нас еще один круг на колесе и придем знакомиться. МХ и ГЛ».
Но сначала надо было кое-что сделать.
Присев на край стола, стоявшего на возвышении, он поймал объективом телефона лицо дамы с чешской фамилией и сделал несколько кадров.
Вот теперь все.
Надо найти Шерлока, попрощаться с сестрой, соврав, что им все понравилось и они обязательно приедут в следующее воскресенье, и тихонько улизнуть, чтобы она не успела познакомить очередного гостя со своим братом – (оу, ну надо же!) – настоящим доктором.
Неровный, слишком эмоциональный для трезвого человека голос Гарри он услышал за несколько шагов до порога кухни.
– Знаешь, а ведь он никогда и не собирался заводить семью, он мечтал совсем не об этом. Нет-нет, даже и разговора не было! В детстве мы мечтали о приключениях и путешествиях. Он зачитывался Лондоном, Кервудом, Дарреллом, а ведь ты даже не знаешь этих имен, верно? Он хотел увидеть мир, стать великим путешественником или писателем. Но ни разу, ни разу я не слышала, чтобы он сказал: «Я хочу просиживать штаны на скучнейшей работе терапевта, строя гнездышко для чужих подкидышей»!
Гарри сделала паузу, вероятно, сосредоточив свое внимание на бокале и бутылке, и Джон устало прислонился плечом к стене. Он понимал, что Гарри разговаривает с Шерлоком, хотя его до сих пор и не было слышно, но вмешиваться не стал, пусть первым его порывом и было желание немедля забрать мальчишку и просто поехать домой – подальше от этого бедлама. Но он передумал. Достаточно острый на язык (если не благодаря язвительности, то уж беспардонности-то точно) Шерлок сможет отбиться, а ему, Джону, в данный момент стало важно другое.
Прикидывая самые неблагоприятные прогнозы на будущее, он не мог не учитывать такую постоянно непостоянную величину, как случайность. Вроде кирпича, упавшего на голову, или водителя, уснувшего за рулем. Проще говоря, он соглашался с утверждением, что «все мы смертны», и как любой человек, ответственный за кого-нибудь крупнее хомячка, задумывался о том, а что же будет, если вдруг что?
До сих пор он утешал себя мыслью, что у него есть Гарри. Пусть и с кучей недостатков, вроде злоупотребления алкоголем, но когда-то она была потрясающей старшей сестрой, а значит, он может на нее рассчитывать, верно?
Особенно часто этот вопрос приходил в его голову последние пару месяцев, после того случая, когда два обдолбанных нарика ворвались в приемку в его ночную смену и, угрожая оружием, пытались заставить врачей отдать им все запасы опиатов. Его трость тогда неплохо показала себя в бою, сам он получил лишь пару ушибов да снова почувствовал себя смертным. Не слишком приятное ощущение, но он сказал себе «Что бы со мной ни случилось, о них есть кому позаботиться».
Теперь он уже не был так в этом уверен.
Черт!
– Е**ный самаритянин! Не может пройти и не ввязаться. Раньше он подбирал блохастых кошечек и раненных птичек, а однажды почти все лето на нашем заднем дворе жил поросенок. А теперь вот вы… двое…
Сделав пару шагов вперед, Джон встал в дверях кухни. Шерлок с ногами сидел на подоконнике, роясь в своем мобильном. Казалось, он и вовсе не слушал Гарри, которой, впрочем, и слушатели-то были не нужны. Она стояла у плиты, спиной и к двери, и к окну, в одной руке у нее была вилка, которой она время от времени тыкала во что-то, в другой – уже пустой бокал.
– И ведь по сути – ну зачем вы ему сдались? Один слишком взрослый для того, чтобы сделать из него что-то стоящее, а из второго все равно ничего не получится. Так на кой черт вы ему нужны?
Тихо пискнул Джонов мобильник, и пока он открывал и читал первое сообщение, смски начали приходить одна за другой.
8. 32 p.m. Ты был прав, если улыбаться и молчать можно узнать много нового
8. 32 p.m. Ты в детстве мечтал сбежать в Канаду?
8. 33 p.m. Что стало с поросенком?
8. 33 p.m. Мне скучно. Пойдем домой?
8. 33 p.m. !!!
Вскинув голову, Джон наткнулся на лукавый, полный затаенного веселья взгляд. И тяжесть откровенно паршивых последних десяти минут соскользнула с плеч. Шерлок тихонько слез с подоконника, на цыпочках прошел за спиной продолжавшей что-то вещать Гарри и схватил его за полу куртки, заставляя нагнуться.
– Пойдем отсюда, – прошептал он на ухо Джону и, проскользнув у него под рукой, так же на цыпочках побежал в прихожую.
Не прошло и пары минут, а они, весело смеясь, уже вывалились из бывшего склада на ярко освещенную улицу. Джон был уверен, что обернись он – обязательно увидит знакомо размахивающую руками женскую фигуру в окне второго этажа. Но он не оглядывался. Он, конечно, не перестал быть ее братом, и он обязательно ей позвонит, возможно, даже завтра, или нет, лучше – на следующей неделе, когда окончательно успокоится.
Боже, как ему повезло, что Шерлоку не характерна сверхтонкая душевная организация. Если бы он услыщал подобные слова в свои десять – наверняка бы поверил и расстроился. Но Шерлоку, похоже, было как с гуся вода. Он широко улыбался, идя рядом, одной рукой крепко держа Джона за руку, а другой стараясь намотать шарф на тощую шею, выглядывающую из воротника куртки. Шарф упрямился, цеплялся то за пуговицу, то за бегунок молнии, убегал из пальцев, соскальзывал с плеча.
– Ох ты господи, – проворчал Джон и отнял шарф.
Он сложил его пополам, накинул на Шерлокову шею, продел конец в получившуюся петлю и заправил его за воротник куртки.
– Понял как?
– Угу! – кивнул Шерлок рассеяно. Джон проследил за его взглядом. Магазин «Страшные и милые – розыгрыши для детей и взрослых».
– Ну уж нет! Нет, нет и нет! И не смотри на меня так, будто я только что сломал твой микроскоп или ту штуку из колб и всякой фигни. Нет! Да он, наверно, уже и закрыт… ну только краем глаза, слышишь, Шерлок? Мы ничего не будем покупать!
Разумеется, домой они вернулись позже, чем планировали. Только они успели сбросить ботинки и куртки и запихнуть на полку Джонов рюкзак, как в дверь осторожно постучали.
Шерлок встрепенулся, его лицо приобрело выражение «О, кажется, сейчас будет интересно!», которое частенько появлялось на его лице перед очередной проказой. Джон послал ему строгий взгляд «Не смей его пугать!», Шерлок ответил взглядом «Кто? Я? Да как ты мог подумать?!», но уже открывающий дверь Джон был непреклонен. Послав младшему еще один грозный взгляд, он приветливо улыбнулся и пропустил в прихожую Майкрофта и его друга. Оба были похожи на мокрых и растрепанных, но гордых собой воробьев.
– Здравствуй, я – Джон Ватсон, – протянул он первым руку.
– Мамуля? – само вырвалось у парня, но он тут же покраснел: – Ой, извините…
– Ничего страшного, – Джон выразительно глянул на Майкрофта, но тот усиленно делал вид, что ничего не слышал.
– Грегори Лестрейд, можете звать меня Грег.
– Шерлок Холмс, – высунулся вперед младший. – И если пообещаешь не сокращать мое имя, я пообещаю не экспериментировать с твоей едой.
– Э-э… ладно, – улыбнулся Лестрейд, пожимая и его ладонь.
Было ясно, что он то ли не до конца осознал всю серьезность этого заявления, то ли и вовсе пропустил его мимо ушей.
Ну-ну. Джон не смог сдержать улыбку. Он тоже не сразу понял, что лучше не называть младшего «Шерли», но после того, как тот однажды поэкспериментировал с рождественским гусем, подобной ошибки больше не совершал.
– Так парни, вы такие мокрые, будто только что из Темзы вынырнули. Майкрофт, переоденься сам и дай что-нибудь, во что переодеться Грегу, иначе на пару подхватите пневмонию. И повесьте его вещи на сушку. Джинсы и куртка вряд ли успеют высохнуть, но все остальное должно. Будь наша машинка в рабочем состоянии, – ехидный взгляд на нарочито скромно потупившегося Шерлока, – все было бы на много проще, но увы.
Он заканчивал фразу уже проходя на кухню, а мальчишки только моргали, провожая взглядами раскомандовавшегося Джона, поэтому ему пришлось снова выглянуть в прихожую и прикрикнуть на них:
– Поживей, ну!
Майкрофт спохватился и потянул наверх немного оробевшего приятеля, который шептал по дороге «А он точно знает, что мы… ну, что мы… э-э?»
– Да, он точно знает, что вы – «э-э»! – вдогонку им громко объявил всеслышащий Шерлок.
– Шерлок! – Майкрофт глянул на него через плечо и одними губами добавил: – Отвали!
– Так что именно «э-э»? – чуть ехидно усмехнулся Майкрофт, стягивая водолазку.
– Ну, что мы … вроде как…
– Вроде как что?
– Майкрофт! – Грегори высунулся из-за ширмы, отгораживающей «гардеробную», но тут же нырнул обратно. Мочки его ушей снова побагровели.
Постаравшись смеяться потише, Майкрофт начал искать им сухую одежду:
– Знает ли он, что на свидании я был не с девушкой? Определенно. Знает ли, что ты мне нравишься? Ответ тот же. Знает ли он обо всем остальном? – он на секунду прижал пальцы к губам, которые еще совсем недавно, каких-то десять минут назад, перед тем, как они постучались… нет, стоп, не сейчас… – Полагаю, догадывается.
Натянув сухие белье, штаны и футболку, он на секунду задумался. Треники и мастерку для Грегори он нашел, но как быть с остальным? Что будет более пошлым: предложить свои трусы или пить чай в семейном кругу, зная, что твой приятель сидит вообще без оных? По озадаченному сопению за ширмой становилось ясно, что Грегори мучают вопросы того же плана. На мгновение задумавшись, Майкрофт выдвинул ящик с бельем и носками, кинул на кровать остальное и спокойно сказал:
– Штаны и кофта на кровати, прочее выберешь сам, и пожалуйста, не стесняйся. Мокрое развесишь на сушилке в ванной – дверь напротив моей. Я буду внизу.
Сбегая в гостиную вниз по ступенькам, Майкрофт осознал, что теперь весь вечер на периферии сознания в его голове будет мелькать вопрос, какой же вариант предпочел Грег.
Когда Лестрейд спустился, низкий столик между полукруглым диваном и телевизором был уже забит чашками и всяческой снедью. Чайник, явно только что вскипевший, и заварник, за неимением места на столике, стояли уже на полу. Рядом с ними сидел сосредоточенный Шерлок, пытавшийся натянуть (тут Лестрейд моргнул, потряс головой и моргнул еще раз) презерватив на носик чайника и бормотавший «Полетит – не полетит, полетит – не полетит…».
– Шерлок, ты сделал? – раздался из кухни голос Джона.
– Нет, конечно, – буркнул тот себе под нос. – Чертова смазка, он соскальзывает!
В кухне его, разумеется, не услышали.
– Майкрофт, глянь, что он там?
Майкрофт , заглянувший поверх плеча Грегори в гостиную, на секунду оторопел, затем глубоко вздохнул и напряженным голосом Очень Злого Старшего Брата начал:
– Шерлок! Ты опять...
– О, – протянул Грег, – так он уже делал это и раньше?
– С чайником – нет, но его любовь к моим карманам… – тут Майкрофт вдруг осекся, покраснел и быстро умчался обратно на кухню. – Разумеется, он ничего не сделал. Давай сюда, я сам отнесу, – донеслось оттуда.
Игнорировавший Лестрейда до этого момента Шерлок поднял голову и посмотрел задумчиво:
– А от тебя может быть польза, верно?
Тот не был уверен, что правильно осмыслил эту фразу, но на всякий случай сказал:
– Надеюсь. Я так понял, у вас проблемы со стиральной машинкой, я немного разбираюсь в технике и могу посмотреть.
– О, проблема не в технике, – Джон вплыл, неся на вытянутых руках огромное блюдо. – Проблема в некой розовой гадости…
– Экспериментальной розовой гадости! – уточнил Шерлок, по-профессорски поднимая указательный палец вверх.
– …в экспериментальной розовой гадости, – покорно согласился Джон, пытаясь хоть куда-нибудь втиснуть блюдо, – которая облепила ее барабан.
– Химический опыт?
Но Джон уже снова чем-то гремел на кухне, зато у Шерлока загорелись глаза:
– Химия, – мечтательно протянул он. – Это, должно быть, чертовски интересно, иначе Майкрофт не спрятал бы от меня свои учебники.
– Ты спрятал от него учебники? – обернулся Грегори к только что вошедшему Холмсу-старшему.
– Да. По химии и еще по ядерной физике – я увлекался раньше и этой темой.
– Но зачем?
– Скажи, ты ведь знаешь, как запустить процесс ядерного распада?
– В общих чертах, – пожал плечами Лестрейд, устраиваясь на диване.
– А вот Шерлок не знает, – присел рядом с ним Майкрофт. – И человечество до сих пор живо. Я, конечно, могу и ошибаться, но кажется мне, что эти два обстоятельства как-то связаны…
– Ты преувеличиваешь, – улыбнулся Грегори.
И каждый представитель этого необычного семейства кинул на него взгляд «Хотелось бы, но нет». Даже сам Шерлок.
Чайник был отмыт и заново вскипячен, чай разлит, а Майкрофт уже начал поглядывать на лакомства как на врагов народа, когда прозвонили настенные часы.
Обычные часы с кукушкой, вот только выскочила из окошка не серая пластиковая «птичка», а модель гоночной машинки, и покатилась вниз, от часов к книжной полке, прикрепленная к едва заметным лескам. Врезавшись в полку, она уронила первую из нескольких десятков доминошек, и остальные волной попадали следом. Последняя, падая, задела небольшой металлический шарик. Тот покатился и упал с полки в одну из чаш, и стрелка весов резко рванула влево, соединяя провод, прикрепленный к ней, с другим, на стенке. Небольшой аппарат, на который Грегори до этого и внимания-то не обращал, зажегся лампочками и слегка загудел. Из него выдвинулась механическая рука с диском, наподобие тех, что ставят пластинки в старых музыкальных автоматах, и потянулась к задней стенке телевизора, и через пару секунд на экране появилась яркая заставка меню.
Джон выиграл у Шерлока короткую битву за пульт и довольно откинулся на подголовник.
Лестрейд закрыл рот.
На звук его тихо лязгнувших зубов обернулся Майкрофт.
– Нечетное воскресенье, время «Glee», – пояснил он. – Было бы четное – шарик упал бы на правую чашу, и мы смотрели бы «Хауса».
– Зачем?
– Полагаю, Джон пытается познакомить нас с современной культурой.
– Нет, зачем это все… эта… система?
– А, ну это Шерлок таким образом решил вечный спор о том, что же мы будем смотреть в вечер воскресенья.
Немного помолчав, Грегори ошарашено выдал:
– Теперь я понимаю, почему ты прячешь от него учебники!
Через пару часов, когда стало совсем уж поздно, чай ни в кого уже больше просто не лез, а мама Грегори уже дважды успела поговорить с Джоном по телефону, семья Холмсов-Ватсонов наконец-то провожала Лестрейда на автобус.
– Но в нем совершенно нет смысла! – горячился Майкрофт, продолжая начатый еще в прихожей разговор. – Любой наивный школьник может спрогнозировать сюжет на пять ходов вперед!
Шерлок активно кивал кудрявой головой, решив впервые за этот день поддержать брата.
– Но зато какие голоса! А песни! – протестовал Джон. – Я и не думал, что когда-нибудь услышу Мадонну в такой вариации!
– Кто такая Мадонна? – спросил Майкрофт, на всякий случай глянув на Шерлока. Но Шерлок тоже не знал.
Грегори рассмеялся:
– Они безнадежны!
– Совсем нет, – возмутился Майкрофт. – «Хаус» – совсем другое дело. И можно ставить на то, с какой попытки они все же избавятся от пациента.
– Неплохой сериал, – согласился с ним Шерлок, – особенно учитывая, что благодаря «детскому» Интернету и отказу Джона брать меня на вскрытия, у меня не так много источников информации.
– Ну надо же, – рассмеялся Грегори, – я впервые в жизни не рад, увидев свой автобус. Не хочется, чтоб это воскресенье заканчивалось.
– Не волнуйся, – пожал ему руку Джон, – будут и другие. И мы всегда будем рады тебя видеть.
Отойдя на пару шагов, он повернулся к приближающемуся автобусу, остановке и мальчишкам спиной и подозвал к себе Шерлока.
– Что? – удивленно хлопнул уже сонными глазами тот, подойдя.
– Встань рядом со мной.
– Я и так рядом.
– Нет, развернись!
– Зачем?
– Зачем-то!
– О, ну ладно, развернулся, и что?
Теперь они оба глубокомысленно смотрели на сплошной забор с обрывками объявлений поверх граффити.
– Я не вижу в этом особого смысла, – спустя полминуты заявил Шерлок.
Джон поднял глаза на убывающую луну и улыбнулся.
– Когда-нибудь обязательно увидишь.
За спиной просигналил отъезжающий автобус. Выходные закончились.
@темы: шерлок ввс, непростая простая, фикрайтерство
среда, 18 апреля 2012
Дедлайн как образ жизни
читать дальше
День 2
суббота
*************
Запись в блоге:
Уикенд. Домашние хлопоты. Велосипедная прогулка.
П.С. Мне страшно даже подумать, что однажды придется отпустить мальчишек во взрослую жизнь. Но это случится не раньше, чем они научатся ходить в супермаркет и прачечную.
*************
Если бы вчера Джон отправился на дежурство, то в это время он бы только возвращался домой – измученный, опустошенный и всей душой ненавидящий эту чертову лестницу на второй этаж, по которой еще необходимо забраться. Но сегодняшнее утро отличалось от любого другого – выходного или рабочего – несмотря на то, что он всю ночь упирался темечком в ручку дивана, ноги приходилось поджимать, сворачиваясь клубком, одеяло сползало, к тому же он пару раз вставал проверить, как там Шерлок, Джон отлично выспался.
Утренняя серость только-только начала вползать в комнату сквозь не зашторенное окно. Шесть часов утра. Суббота. Впереди длинный, насыщенный планами день. Обычно после дежурства он спал часа четыре, а то и пять, так что сегодня у него есть запас во времени – редкое событие.
Можно завалиться с книгой на диван. Он давно уже ничего, кроме папок с именами пациентов на обложке, не читал. В основном потому, что свободного времени практически не имел, а даже если и обнаруживалось незанятых минут двадцать, то читать под заунывный вой Шерлоковой скрипки или Майкрофтов бубнеж он просто не мог.
Можно попробовать приготовить на завтрак что-нибудь действительно вкусное, вроде блинчиков. Мальчишки оценят, особенно Шерлок, который, как он давно подозревал, заимел привычку тайком спускать свои хлопья с молоком в унитаз.
Можно заняться стиркой. И даже не «можно», а жизненно необходимо.
Можно заняться счетами и испоганить себе настроение на весь уикенд, но поскольку заняться ими все равно нужно, то шут с ним, уикендом. Они все равно неплохо проведут время.
Можно залезть в Инет и наконец-то прочитать все то, что накопилось в его почте.
Но на все времени не хватит. Так что оставляем завтрак, стирку и счета. И блог – на вечер. Раз уж он его завел.
Потянувшись, чтобы размять за ночь затекшие от неудобной позы мышцы, Джон чуть не упал с дивана, успев опереться на тумбочку. Тумбочка покачнулась, и с нее упала на стол какая-то тяжелая круглая штуковина. Она покатилась по столешнице и, обогнув стопки тетрадей, врезалась в странное соединение стеклянных трубочек, колбочек и какой-то фигни, больше всего напомнившей Джону паровой двигатель в миниатюре. Конструкция жалобно бдзынькнула и попыталась свалиться. И только быстро подскочив и удержав ее, Джон избежал катастрофы. Штуковина оказалась старым будильником с отвинченными ножками. Аккуратно поставив его обратно, Джон только головой покачал:
– Само присутствие в комнате Шерлока как прогулка по минному полю, никогда не знаешь, где рванет, – пробормотал он себе под нос.
Нога начинала его беспокоить, так что следовало поторопиться и добраться до супермаркета с оставленной там тростью до того, как она и вовсе откажется ходить без опоры.
Через час Джон уже подпевал Bon Jovi, переворачивая блинчики.
К его возвращению Майкрофт уже проснулся и, встретив его на пороге, перехватил пакеты, поинтересовавшись, чем он может быть полезен. Джон задумался. Просить Майкрофта сделать что-либо по дому было непросто. Например, завтрак. Приготовление элементарной яичницы могло обернуться трагедией – слегка зацикленный на стремлении к совершенству, он мог часами расходовать продукты, время и чужие нервы, добиваясь нужной поджаристости, с брезгливо-разочарованным выражением лица отправляя в мусорное ведро отбракованные варианты.
– Стирка, – наконец решил Джон. Слава богу, стиральная машинка не может стирать не идеально – надо только правильно выставить режим.
Казалось бы, проблем возникнуть не должно, но не прошло и пяти минут, как Майкрофт позвал его в подвал – посмотреть на «кое-что любопытное». Сдвинув сковороду с горячей конфорки, Джон прихватил трость и отправился вниз.
Барабан центрифуги покрывал изнутри тонкий слой какой-то гадости.
– Это что, клей? – удивился Джон, попытавшись поддеть его ногтем. – А почему розовый?
– Мне это больше напомнило тщательно размазанную жвачку. Посмотри на текстуру. Но как он это сделал?
– Меня больше интересует другой вопрос – сможем ли мы это отчистить?
– Мы?
– Майкрофт…
– Слушай, я почти уверен, что это не просто жвачка – она бы так не воняла, он добавил в нее какой-то растворитель, и хорошо, если один. И только он знает – какой. Вот пусть он и отскабливает!
– Да, но ведь ты же понимаешь, что это будет не операция «Очисти машинку», а эксперимент «Изучи все способы уничтожения той гадости, которую сам же и изобрел, и плевать, останется ли что-нибудь от машинки». Когда он вообще успел это сделать?
– Ну, он вроде как не спал вчерашнюю ночь, так что время у него было.
– Вот черт, – Джон поднялся с колен, опираясь на трость. – Как бы я ни поступил, в любом случае это будет не педагогично.
– В отношении Шерлока педагогика давно потерпела фиаско. Так что мой тебе совет – пусть избавляется от этой гадости сам. Во-первых, шансов у него больше, во-вторых, так ты хоть чем-то займешь его голову в часы безделья.
– А стирка? Придется воспользоваться прачечной.
– Только не приноси ей в жертву мои рубашки! Или носки… Уж лучше в химчистку.
– Мы разоримся.
– Не так сильно, как с покупкой новой машинки.
– Ладно, ты прав. Пойдем завтракать.
Шерлок уже хозяйничал вовсю, поливая горку блинчиков сиропом.
– Ты-то мне и нужен, – предвкушающее улыбнулся Джон. – Что это было такое?
– На столе в спальне? О, я пытался создать цепь сообщающихся сосудов, через которые бы под давлением…
– Нет, я не об этом…
– О том, что в сарае?
– А что в сарае?
– Абсолютно ничего. Но пятилитровую банку из-под краски лучше не открывай. Так ты о чем?
– О стиральной машинке и жуткой гадости в ней.
– А! И что с ней не так?
– Она не отдирается.
– Ну, вообще-то, так и было задумано.
– Замечательно, значит, у тебя есть возможность превзойти самого себя, потому что тебе придется все же как-то ее отлепить. И мне все равно – как. А теперь завтракайте поскорей. И тогда мы успеем на десятичасовой поезд до Брайтона.
**************
– Какие планы на завтра, ребята?
Сонно жмурясь, Джон любовался прибрежным пейзажем, мечтая, как однажды он обязательно поселится где-нибудь неподалеку. Рядом с пледом, на котором он сидел, прислонились к дереву три велосипеда и пара рюкзаков. Шерлок лежал на животе, выглядывая в траве каких-то букашек. Майкрофт гипнотизировал капустный салат, видимо, прикидывая, чего больше – пользы от капусты или вреда от майонеза, которым ее залили.
– Мне надо написать сочинение по литературе, а Майкрофт пойдет на свидание.
– Что? Я не собираюсь ни на какое свидание! – возмутился тот.
– А чек из аптеки говорит, что собираешься.
– Ты опять по моим карманам шарил?
– Шерлок, помнишь, что мы говорили о неприкосновенности личной собственности? – нахмурился Джон.
– Мне были нужны презервативы. У тебя их искать бесполезно, а вот у Майкрофта...
– Да зачем они тебе вообще могли потребоваться?
– И с чего ты взял, что у меня они могут быть? – возмутился Майкрофт.
– Необходимы были для опыта. Наши придурки… то есть мои одноклассники, на полном серьезе уверены, что если выпить залпом два литра Колы и заесть ее парой пачек Ментос, то тебя чуть ли не пополам разорвет. Я и решил провести эксперимент, чтобы доказать, какие они… что они ошибаются. Бутылки для имитации желудка не подходят, и вряд ли бы ты принес мне парочку настоящих из больницы, хотя я уверен, никто бы даже не заметил. Пришлось искать варианты. А откуда я знал, что у тебя они есть… – обернулся он к брату. – Ну, просто знал. Тебе шестнадцать, ты помешан на способах защиты от всего, что только возможно. У тебя целая коллекция зонтиков. Каждую, даже самую малозначительную бумажку ты засовываешь в файл. Разумеется, что начав кому-то симпатизировать, ты, прежде всего, решишь перестраховаться.
– С чего ты взял, что мне кто-то нравится?
– С того, что все твои репетиторские занятия длятся часа полтора. А пятничные – почти три. И к ним ты готовишься особенно тщательно. А это значит, что либо Лестрейд – полный ноль в математике, либо ты – влюбленный идиот.
Майкрофт ошарашено открывал рот, пытаясь то ли возразить брату, то ли отругать его, но так ничего и не сказал, лишь переглянулся с не менее растерянным Джоном. Довольный Шерлок болтал ногами, грыз травинку и строил из веточек полосу препятствий для муравьев. А еще – хитро щурился, явно намереваясь что-то добавить. Джон решил, что старшего пора спасать.
– Ты – маленькое чудовище, но достаточно взрослое, чтобы самому себе найти занятие минут на десять, так что иди прогуляйся, но будь в пределах видимости и в воду не свались.
– У вас будет «взрослый разговор»? А можно я послушаю?
– Нет!
– Я буду молчать!
– Ты не умеешь молчать, а нам и без тебя будет достаточно неловко. Иди.
Недовольно фыркнув, Шерлок вскочил на ноги и направился к берегу.
– Хэй, куртку не забудь!
– Так ведь жара же!
– У воды прохладнее, да и ветер сильнее. – Ему в руки полетела комом свернутая куртка. – Надень.
Заворчав что-то о любящих покомандовать взрослых, Шерлок все же накинул куртку, взбираясь на пригорок, туда, где несколько студентов местного колледжа, судя по форме, запускали модели самолетов. Джон готов был искренне им посочувствовать. Или не совсем искренне, потому как на самом деле он Шерлоком гордился и испытывал легкое злорадство, когда тот своими прямыми вопросами или не всегда логичными, но часто бьющими не в бровь, а в глаз предположениями приводил других людей в состояние растерянности и легкого шока. Вот как, например, их с Майкрофтом только что.
Откинувшись на плед, Джон закинул руки за голову и посмотрел в бесконечную синеву. Небо было синим и ярким, ни тучки, ни облачка. Идеальное, как и весь сегодняшний день. Именно в такие дни Джон особенно отчетливо понимал, что какой бы груз ни лежал на его плечах последние годы, как бы тяжело ни было – оно того стоило.
Майкрофт сидел рядом, обняв руками колени. Слегка напряженный, впрочем, разговоры о чем-то личном всегда его слегка напрягали.
– Похоже, я пропустил то время, когда пора было побеседовать с тобой на тему «откуда берутся дети»…
– Не страшно. Ты был занят, а у меня есть доступ в Интернет.
– Могу представить, с какой ответственностью ты подошел к самообразованию. Впрочем, наверное, это и к лучшему, я все равно не знал бы, что тебе сказать.
– Разговор «о птичках и пчелках» прошел мимо тебя?
– Да, это было как раз то самое время, когда Гарри впервые привела к нам в дом свою подружку. А мой отец, бывший военный, всегда был чрезвычайно консервативен, а в этих вопросах – особенно. Так что пока он разбирался с сестрой, меня просвещал приятель из соседнего дома, а он был уверен, что девушка может залететь от французских поцелуев. Зря смеешься, все так и было. Ладно, вернемся к тебе. Так кто такая эта Лестрейд?
– Кто такой. Это парень, он из параллельного класса.
– Хорошо. Извини, если лезу в твою личную жизнь, но я должен тебя спросить: вы уже дошли до того момента, когда вам действительно может потребоваться презерватив?
– Нет, – усмехнулся Майкрофт. – Просто я перестраховщик, помнишь?
– И меня это радует. То, что ты – перестраховщик. Впрочем, тот факт, что вы не зашли далеко меня радует тоже.
– Потому что, будь это иначе, ты решил бы, что не справляешься?
– Именно.
– Брось, большинство родителей понятия не имеют, когда их отпрыски начинают вести так называемую «половую жизнь».
– О, да, ты меня успокоил.
– Не беспокойся, ты ничего не упустил. Мы только пару раз поцеловались.
– И как? – невольно вырвалось у Джона, который, откровенно говоря, просто не представлял себе рассудительного Майкрофта, намеренно втянувшегося в столь «нелогичные» переживания как любовь и отношения.
– Что именно «как»? Поцелуи? Мне понравилось, хотя было очень странно, мне будто выбили почву из-под ног на пару секунд. Как я отношусь к тому факту, что я, похоже, гей? Не знаю, я как-то не задумывался об этом до сих пор...
– Погоди, то есть это была не твоя инициатива?
– Да мне бы и в голову не пришло поцеловать парня на заднем дворе, в то время как его отец-гомофоб копается в гараже неподалеку. То есть, Грегори – совсем не дурак, но иногда он действует слишком спонтанно… Я пока не могу решить, что мне вообще с этим делать. Как я понимаю, быть геем-взрослым – не проблема, наше общество достаточно терпимо, и не думаю, что это как-то помешает мне в будущем, особенно учитывая, что к публичному признанию я не стремлюсь. Совсем другое – быть геем-подростком. Мне учиться еще два года, и в Хэрроу с этим проблем бы не было…
– Мне жаль, что тебе пришлось уйти оттуда…
– А мне нет. Слишком замкнутая система, да и в соломенной шляпе я выглядел очень глупо… Впрочем, не важно. Буду работать с тем, что есть. А есть на данный момент – среднестатистическая английская школа с разнообразным контингентом. В ней существует группка открытых геев, но для них это скорее образ жизни, способ привлечь к себе внимание. А я пока даже окончательно не уверен в своей ориентации… Мне никогда раньше не хотелось забраться руками под футболку другому парню… или девушке, а тут вдруг Лестрейд… Эй, хватит ржать!
– Прости, – попытался подавить смех Джон, – но у тебя такое растерянное выражение лица… Как у цыпленка в том мультике, где на него упало небо…
– Возможно. Я действительно немного растерян.
Джон посерьезнел.
– Знаешь, я никогда не был в подобной ситуации, так что посоветовать могу только одно: раз уж этот вопрос вообще поднялся из-за какого-то конкретного парня, то и обсуждать его надо с ним. А чтобы никакие родственники-гомофобы вам не мешали – приводи его к нам. К тому же мне любопытно, что за парень смог выбить тебя из колеи.
****************
Обратный путь к велосипедной станции всегда занимал больше времени, но не потому, что они успели слегка устать. Просто возвращаться домой на самом деле ни одному из них не хотелось. Джона ждали так и не просмотренные утром счета и стирка, Майкрофта – учебник по философии, а Шерлока – нагоняй за то, что он все же умудрился свалиться в воду, и ему просто повезло, что у Джона уже вошло в привычку повсюду таскать с собой запас одежды для младшего.
Солнце пригревало, ветер ворошил волосы на затылке, асфальт убегал из-под колес.
Джон влюбился в велосипедные прогулки в тот же день, когда впервые вытащил на них ребят: во-первых, нога вела себя прекрасно, ей было совершено наплевать на подобные нагрузки, во-вторых, он осознал, что принес в жизнь братьев Холмс что-то хорошее, чего в ней раньше не было. А тогда им это было особенно необходимо – шла первая неделя химиотерапии Мэри.
С тех пор субботние велосипедные прогулки стали традицией их небольшой семьи, и Джон каждый год недовольно морщился, когда погода начинала портиться, осень из златоволосой смешливой красавицы становилась унылой серой плаксой, а работающие велосипедные станции оставались только в пределах Лондона. Он все искал какую-нибудь замену этим вылазкам на зимний период, но пока безуспешно. Одно не подходило из-за его ноги, другое не интересовало ребят, третье он считал слишком опасным для здоровья и жизни Шерлока. Прошлой зимой они один раз съездили на каток, но Майкрофт на коньках держался плохо, Шерлок быстро заскучал, а он сам, ждавший за бортиком, замерз, к тому же все время боялся потерять их в толпе. Не прошло и часа, а мальчишки уже сбросили коньки, и идея была хором признана провальной. С тех пор в зимние субботы они развлекали себя приготовлением шикарного обеда и играми в «Монополию» и реверси, но Джон чувствовал, что этого как-то недостаточно.
Майкрофт держался сбоку. Шерлок гнал вперед, и они бы давно уже потеряли его из виду, если б он не сворачивал то и дело с дороги, забираясь на пригорки, петляя между деревьями. Время от времени он оглядывался, бросая на них хвастливые взгляды и широко улыбаясь.
– Красуется, – усмехнулся Майкрофт. Он крутил педали так же сосредоточенно, как занимался любым делом, за которое брался.
– Ага, – согласился Джон.
Он давно уже задумывался об этом. Шерлок не был тщеславным, однако нуждался в чужом внимании гораздо больше старшего брата. Внимании и восхищении. В десять лет любому ребенку хочется чувствовать себя особенным, не похожим на других, однако Шерлок, казалось, был рожден с этим знанием – в чем он никогда не сомневался, так это в собственной исключительности. И хотел большего – признания и восхищения, и Джон искренне считал, что он их заслуживает.
К сожалению, многие с ним были не согласны.
За последние три года стало очевидно, что вписать Шерлока в стандартную систему образования невозможно, ему явно было узко в школьных рамках. Он то и дело разбивал их, нарушая общепринятые правила с такой легкостью, будто их и вовсе не существовало.
Он спал на истории и математике, спорил с учителем по биологии (тот однажды признался, что готов устраивать сплошные лабораторные, лишь бы Шерлок не срывал уроки своими въедливыми расспросами), и Джон был уверен, что если бы не поддержка учителя физики и победы на конкурсах молодых музыкантов, Шерлока бы давно уже исключили из школы.
Последнее время Джон все чаще задавался вопросом, а не было бы это к лучшему. Он старался не впадать в панику при мысли, что скоро у Шерлока начнется химия и к чему это может привести. К тому же существовала и другая проблема.
Три года назад, впервые пойдя в школу и столкнувшись с детьми своего возраста, Шерлок был сначала ошеломлен, а потом – возмущен.
– Они идиоты! – орал он, отфутболивая ранец в угол. – Я никогда не был настолько тупым! Мама рассказывала, что младенцем, едва начав ползать, я добрался до вентилятора и попытался его раскрутить… Да, было глупо не выключить прежде его из розетки, но даже тогда я не был настолько… настолько идиотом, как они сейчас!
– Шерлок…
– И слышать ничего не желаю! Я не вернусь в эту школу!
– Шерлок, пойми, у нас нет альтернативы. Ее и вправду нет. Не может быть и речи о том, чтобы оставлять тебя дома одного на целый день. И у меня недостаточно времени, чтобы заниматься с тобой. Но главное даже не в этом. Эти дети – и есть то общество, в котором тебе придется жить. Ты не можешь игнорировать его и дальше. Тебе семь, Шерлок, но круг твоего общения сильно ограничен. В нем не больше десятка человек, верно? Твои родные, учитель по музыке, постоянные конкуренты на соревнованиях…
– С ними я не разговариваю…
– Ладно, я насчитал четверых, кто еще?
– Наша соседка, миссис Хадсон, мама оставляет иногда меня с ней, когда ей надо куда-то уехать, а Майкрофт занят. У нее классный чердак, там столько всего свалено…
– Я не об этом, Шерлок. Я к тому, что все люди, с которыми ты общаешься, все, с кем тебе более-менее комфортно, все они – намного старше тебя. Даже на соревнованиях ты выступаешь не в своей, а в старшей группе. И даже взрослых ты вводишь в свой мир настолько неохотно…
– Мама меня учила опасаться незнакомцев!
– Ты меня игнорировал еще две недели после того, как я к вам переехал. И я бы уже отчаялся, если б Мэри не убедила меня, что для тебя это норма. Похоже, ты согласился с моим существованием в вашей жизни только когда нашел пистолет…
– Вот это было круто! Ты так побледнел тогда!
– Я до смерти перепугался! Но мне кажется, что не наори я тогда на тебя, ты продолжал бы и дальше считать меня чем-то вроде предмета интерьера. И точно так же ты сейчас пытаешься игнорировать своих одноклассников. Но ты будешь ходить в школу, Шерлок, и тебе придется как-то найти с ними общий язык. Возможно, не все они идиоты, возможно, с кем-то из них ты сможешь общаться и найдешь себе друзей, товарищей по интересам…
Задумчиво ковырявший обивку дивана Шерлок поднял взгляд на него.
– Ты – наивный оптимист, но я буду ходить в школу, – сказал он спокойно и серьезно. И Джон понял, что он если и не согласился, то по крайней мере смирился, что случалось редко.
И сейчас, спустя три года и две школы, Джон начинал сомневаться в правильности своего решения. Возможно, лучше бы было оставить Шерлока на домашнем обучении, потому что, создав множество проблем, школьная жизнь не решила главной задачи – не ввела его в общество одноклассников и учителей.
Будучи ребенком симпатичным, улыбчивым и, на первый взгляд, вполне дружелюбным, Шерлок, тем не менее, мгновенно находил себе врагов, особенно в обществе других детей, не склонных, в силу своего возраста, к терпению и добродушию.
Учителя относились сначала с симпатией, видя в нем очередного юного гения, но вскоре начинали чувствовать себя в его присутствии неловко, а столкнувшись раз-другой с наплевательским отношением к правилам и авторитетам, и вовсе меняли свое мнение на негативное.
Они с Мэри много говорили о мальчиках, особенно когда стало очевидно, что забота о них целиком и полностью перекладывается на плечи Джона, и как он понял, Шерлок всегда был непростым ребенком. Однако школа выявила основную проблему – Шерлок не хотел или не мог взаимодействовать с обществом по его правилам. Перестав игнорировать новых людей, он взял за привычку говорить им в лицо то, что о них думает, не просчитывая их реакцию и возможные последствия…
– Хэй! Ты сейчас в дерево влетишь!!
– Вот черт! – Джон затормозил, только сейчас увидев ствол дерева в нескольких сантиметрах от переднего колеса.
– О чем задумался? – Майкрофт притормозил рядом, заглянул в лицо. – Ты кажешься расстроенным… О маме вспомнил?
– И о ней тоже. С чего вдруг такое любопытство к чужому внутреннему миру?
– Баш на баш, – пожал плечами Майкрофт, отталкиваясь от земли.– Но не хочешь – не говори…
– Знаешь, я обещал вашей маме, что позабочусь о вашем будущем. – Джон снова поехал с ним рядом, почти плечом к плечу. – И не только в том смысле, что вам будет где спать и что есть. Но я не думал, что сдержать это обещание окажется так сложно. Нет, за тебя я спокоен, но Шерлок…
– Спокоен за меня, в самом деле? Но я так до сих пор и не решил, кем буду. Политика? Экономика? Насколько осуществимо то, чем я действительно хочу заниматься?
– Ну, это нормальные вопросы для человека, которому скоро сдавать A-levels*. Что же касается «кем я буду?» – «А разве я не буду самим собой?»…
– Это из какой-то книги?
– «Форрест Гамп». Американский фильм об оптимизме. Ты точно не смотрел. Но у меня есть оттуда еще одна цитата для тебя: «Я думал, что снова вернусь во Вьетнам, но кто-то решил, что я должен бороться с коммунизмом, играя в пинг-понг»…
– Забавная, но что ты подразуме… О! – чуть не свалившийся с велосипеда Майкрофт уставился на него, как упертый скептик – на живого зеленого человечка. – О!.. так ты… черт, как я сам… как я сам до этого не додумался?.. Но мне больше нравится бильярд…
– Точно, бильярд. Так много возможностей, а главное: на свету только шары с номерами, а лица игроков – всегда в тени, – Джон улыбался задумчиво и немного хитро.
Майкрофт немного помолчал, глядя на ровную гладь асфальта, но Джон был уверен, что видит он совсем не ее.
– Знаешь, многие назвали бы это… недемократичным и даже аморальным.
– Как хорошо, что у нас сохранилась монархия. Что касается морали, я думаю, ты достаточно высоконравственен, чтоб избежать тех ошибок, которых избежать можно, и достаточно умен, чтоб исправить те, которых избежать нельзя… У тебя такое странное выражение лица, что теперь я должен спросить: о чем ты думаешь?
– Не Оксфорд, не Кембридж… только LSE*!
– Ты уверен? Это серьезное решение…
– Нет-нет, это же очевидно, «rerum cognoscere causas»*… Это то, что нужно…
– Такое впечатление, что в голове ты уже строишь планы на ближайшие пять лет…
– На пять? Нет, лет на двадцать, скорее… Ты подсказал мне отличную идею, правда не уверен, что, если мои планы осуществятся, человечество скажет тебе спасибо… Но я действительно признателен…
– Не стоит, это и так крутилось в твоей голове, я уверен. Ты не просто так в последнее время зарылся в историю и философию, ты искал там ответ, вот только не решался объявить сам себя начинающим «серым кардиналом»…
– Звучит уж больно паршиво… – Майкрофт посмотрел на него задумчиво. – А ты, похоже, и в самом деле не возражаешь против этого, верно?
– Верно. В основном потому, что дал твоей маме еще одно обещание – поддерживать вас в любых начинаниях. В абсолютно любых. Понимаешь теперь, как сильно я влип?
Они дружно посмотрели на кудрявую макушку впереди, потом переглянулись и расхохотались.
– Ты не просто влип, ты по уши увяз! – утирая набежавшие от смеха слезы «обрадовал» его Майкрофт. – Шерлока! В любых начинаниях!
– Да если б я еще знал, в каких именно! Кем он хочет быть? Великим музыкантом? Недостаточно усидчив. Безумным ученым? Недостаточно заинтересован наукой. О какой-нибудь заурядной специальности не может быть и речи. Конечно, я хотел бы видеть в вас и свое продолжение тоже, но когда я представляю его со скальпелем в руке, первое, что приходит в голову…
– …патологоанатом! – снова рассмеялся Майкрофт.
– Точно! – присоединился к нему Джон. – Помнишь, как аккуратно он выпотрошил соседского попугайчика, заподозрив, что тот умер, подавившись вишневой косточкой, а не от старости? Даже я был восхищен!
Они успели припомнить еще пару забавных историй, из которых выходило, что судьба младшего Холмса почти решена, к тому моменту как подъехали к велосипедной станции. Шерлок уже успел сдать свой транспорт и залезть в ячейку хранения и теперь жонглировал тростью, перекидывая ее из руки в руку. Майкрофт притормозил и, с вернувшейся к нему обычной серьезностью, тихо сказал:
– Знаешь, тебе не следует переживать за него. Наш Шерлок достаточно гениален, чтоб при необходимости самому найти себе применение. Или придумать новую профессию, если ни одна из существующих ему не подойдет…
________________
*A-levels – (Certificate of General Education Advanced Level) — школьные экзамены второго (продвинутого) уровня в старших классах средних школ Великобритании, двухгодичный цикл подготовки к поступлению в университет, предусматривает изучение 4-5 академических предметов по выбору.
LSE – London School of Economics and Political Science – Лондонская школа экономики и политических наук.
«rerum cognoscere causas» – «познай причину вещей» – девиз данной школы.
*************************
– Что у нас на обед? – полюбопытствовал Майкрофт, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь запотевшие стеклянные крышки кастрюль. – Что-то зеленое… Все еще не теряешь надежды запихнуть в него овощи?
– Могу я хотя бы помечтать? А может, он и не заметит?
– Не заметит брокколи в рисе? – скептически поднял Майкрофт брови.
– А ну, брысь с моей кухни! Мне только твоего «оптимизма» не хватало…
– Я и вовсе не оптимист…
– Там были кавычки. Лучше Шерлока позови, пора готовить мясо.
– А мне что делать?
– Рассортируй вещи для стирки. Отдельно – то, что в химчистку, отдельно – что в прачечную.
– И то, что в прачечную – тоже. Постельное белье, нательное, шерстяные вещи…
– Только не увлекайся слишком, пакетов должно быть не больше семи, договорились? Отвезу после обеда… Да где там Шерлок? Шерлок!
– Я в подвале!
– Над машинкой колдует… – почему-то шепотом добавил Майкрофт.
– Шерлок, бифштексы разморозились. Кто будет жарить?
По ступенькам в подвал тут же побежали вверх легкие шаги.
– Я, конечно!
Шерлок с трудом добился допуска на кухню и свое место на низкой скамеечке у плиты никому уступать не собирался. Поначалу Джон сомневался, осмотрительно ли с его стороны подпускать десятилетнего ребенка (Шерлока!) к раскаленным сковородам и газовой плите, но потом решил, что его постоянного присутствия будет достаточно, чтобы избежать несчастных случаев, да и Шерлок на кухне вел себя очень осторожно. Казалось, его завораживали скорее происходящие химические реакции, чем конечный результат.
Шерлок играл с разными сковородами и температурами, а Джон стоял неподалеку, нарезал салат и следил краем глаза – лишь бы не обжегся да дом не взорвал, а обугленный бифштекс они как-нибудь переживут.
– В понедельник я собираюсь зайти к вам в школу – поговорить с директором, – легко, будто мимоходом, проговорил Джон.
– Тебе заняться нечем? – поморщился Шерлок.
– Мне есть чем заняться, но твое образование стоит на первом месте. Кстати, у тебя много заданий на выходные?
– «Представь себе мысленно бесконечное множество…» – Шерлок явно передразнивал учителя математики.
– Хэй, стоп, вы еще не могли изучать такое!
– Нет, конечно, я услышал это в коридоре, когда запихивал глину в замочную скважину соседнего класса, математик вещал старшим курсам…
– А глину ты запихивал…
– …чтобы сделать дубликат ключа. Может пригодиться. Но оказалось, что слепка скважины недостаточно, он получился каким-то не таким, надо делать слепок ключа…
– Стоп-стоп. Оставим на потом подвиги взломщиков-домушников. Итак, это «бесконечное множество» придется разгрести…
– Да зачем? Главная цель обучения – это получение какой-нибудь необходимой информации или навыков, – разглагольствовал Шерлок размахивая лопаткой. – Чего-то нужного, верно? Ну и что из этой кучи… «множеств» может быть мне полезно?
– Математика?
– Когда ты последний раз вычислял какой-нибудь там косинус?
– Хм, ладно. История?
– Мне плевать, сколько жен было у Карла Великого.
– Кажется, две…
– А будь их восемь, что бы изменилось?
– Ничего, наверное, ты прав, но знание истории может быть очень важно…
– Я и знаю ее, пусть и несколько… односторонне.
– Если ты имеешь в виду мою «Историю огнестрельного оружия», которая давно поселилась на твоем столе, то это, пожалуй, слишком односторонне. Литература?
– Чушь! – возмущенно фыркнул Шерлок.
– Что, прости?
– Чушь эта твоя художественная литература. А ее чтение – самое бессмысленное занятие на свете. Поверить не могу, что люди тысячелетиями пишут о том, чего на самом деле никогда и не было, а кто-то эту отсебятину еще и читает!
Ошеломленно заморгав, Джон отложил нож в сторону.
– Нет, постой, но это же интересно, да и просто здорово…
– Возможно, если время убить некуда. Или если ума не хватает, чтобы чем-нибудь себя занять. Ты знаешь, что читают мои одноклассники? Комиксы! Дурацкие картинки с двумя десятками бессмысленных фраз!
– Но я тебе говорю не о комиксах, а о настоящей литературе… Что вы изучаете сейчас?
– Марка Твена, – скривился Шерлок.
– Приключения Тома Сойера? – насторожено уточнил Джон, холодея от недобрых предчувствий.
– Нет, «Принц и нищий». Но судя по испугу в твоих глазах, первое гораздо интереснее, верно?
– «Принц и нищий» – на выходные? Не слишком ли большой объем?
– У нас новый преподаватель. Мне она задает больше, чем остальным.
– Намного больше?
– Да, и жаловаться бесполезно, она говорит, что дает мне возможность исправить плохие отметки… а на самом деле, их только больше становится!
– Что ты ей сказал?
– Я?
– Она не просто так на тебя взъелась.
– Хм…
– Что, Шерлок?
– Я заметил, что она была в той же юбке, что и вчера, и на ней было пятнышко от замазки, а еще пара кошачьих ворсинок…
– Ты это ей сказал?
– Нет, – сдался Шерлок, – я попросил передать привет мистеру Пельману, раз уж она все равно ночует у него.
– Шерлок!
– А что такого?
– Ничего, – вздохнул Джон. Этот разговор повторялся у них уже не раз и успел оскомину набить. – У тебя сейчас мясо сгорит.
– Ну и пусть. Видишь эту корочку? Я думаю, что если помазать ее…
– Лучше – переверни, и мазать не придется.
– Ладно, не ворчи, – Шерлок перевернул бифштексы, постучал по корочке лопаткой. – Ты думаешь, я сказал что-то не то?
– Я думаю, твои слова были… нецелесообразными.
– Какими? – склонил голову на бок Шерлок, как делал всегда, слыша новое слово или выражение.
– Нецелесообразными. Не соответствующими поставленной цели. Пояснить? – Шерлок терпеть не мог, когда ему начинали что-то «разжевывать» без его на то согласия.
– Да.
– Вот смотри: чего ты хотел добиться своими словами?
– Я хотел, чтоб мистер Пельман узнал – мне не хватает его уроков по физике. Замещающий преподаватель и вполовину не так хорош!
– Неплохое намерение в принципе, но согласись, вряд ли бы он от этого поправился скорее, верно? А ведь у тебя есть и другая, более масштабная, более постоянная цель – нормально закончить школу.
– Нет, это твоя цель – чтоб я нормально закончил школу.
– Не-а-а, – протянул Джон. – Хочешь ты того или нет, но законодательство обязывает тебя получить GCSE*. Это действительно необходимо. Вопрос только в том, какими будут эти несколько лет – сносными или невыносимыми. Ведь и учителя, и ученики способны сильно усложнить тебе жизнь. С той же литературой… Только представь, сколько свободного времени у тебя было бы на этих выходных, если б ты не рассердил преподавателя?
– Так что я должен был сделать?
– Улыбнуться и промолчать. Взрослые так делают, когда не хотят ставить другого в неловкую ситуацию.
– И что, срабатывает? – Джон уверено кивнул, заправляя салат. – Можно попробовать….
– Можно попробовать и еще кое-что… – нерешительно добавил он. Ему ужасно хотелось ковать железо пока горячо, пока Шерлок, похоже, серьезно относится к его словам, но он боялся «пережать».
– Хм?
– Не просто не раздражать людей, а попробовать быть с ними… милым.
– Каким-каким?
– Милым, Шерлок! Вежливым, дружелюбным…
– Ты смеешься!
– Я серьезен как никогда!
– Но я не умею быть милым!!
– На самом деле – умеешь. Помнишь, как ты выманивал у миссис Хадсон того чугунного монстра – швейную машинку ее прабабушки? Умоляющие глаза, предельная вежливость, ты даже дважды сказал «спасибо» и один раз – «благодарю вас».
– Но мне нужна была эта машинка!
– А теперь тебе нужно вернуть расположение учителей и, по возможности, равнодушие одноклассников. Они взрослеют, Шерлок, и скоро войдут в тот возраст, когда им покажется правильным кулаками отстаивать свой авторитет. И я совсем не хочу обнаружить тебя однажды в больнице.
Шерлок явно задумался.
Он выключил газ, достал большое блюдо, перегрузил на него бифштексы, отнес их на стол, еще раз проверил, выключен ли газ, и забрался на табурет. И все это время с его лица не сходило то самое сосредоточенное выражение, будто его и вовсе здесь не было.
Джон такого задумчивого Шерлока очень любил, но слегка побаивался – кто знает, до чего он в итоге додумается.
– Значит, – прервал молчание тот, – я должен научиться притворяться?
– Только с чужими людьми, с теми, кто может доставить тебе неприятности. Нам ты нравишься и таким…
– Прям таки! – усмехнулся недоверчиво Шерлок.
– Действительно нравишься. Мы принимаем тебя таким, каков ты есть, но посторонние люди совсем не обязаны этого делать. Придется поиграть немного перед ними.
– Поиграть в пай-мальчика?
– Именно!
– Хм, я подумаю над этим, хотя и сомневаюсь, что у меня получится. Кто знал, что она так огорчится из-за такой мелочи?
– Тебе надо потренироваться… – задумчиво пробормотал Джон, расставляя тарелки.
– Возможно. Но на ком?
– На Гарри! Она уже давно заманивает нас в гости.
– Она тебя заманивает в гости. А мы с Майкрофтом – это то зло, что разрушает твою жизнь.
– Ты преувеличиваешь…
– Это ее слова.
– Она была пьяна, я полагаю. Так, обед готов. Майкрофт! Заканчивай складывать рубашки – раз их все равно стирать, то можно и комом запихнуть!
– Не кощунствуй, – возмутился Майкрофт, входя.
– Ты поедешь с нами к Гарри завтра?
– Воскресное барбекю? А какой у меня выбор?
– Ехать или не ехать.
– Не ехать. Однозначно. В прошлый раз она назвала меня пупсиком и предложила пиво.
– Серьезно? Мне нужно будет с ней поговорить…
– Да все в порядке. К тому же вы с Шерлоком подали мне идею, – Майкрофт нервно приглаживал растрепанные за день волосы и медленно краснел. – Похоже, у меня завтра свидание…
После обеда, оставив Майкрофта, повязавшегося фартуком с надписью «Я – твой идеал», перемывать посуду, Джон на пару минут зашел в свою комнату, а потом спустился в подвал, куда успел улизнуть Шерлок – сразу после того, как на его тарелке оказалась брокколи.
Забравшись с ногами в старое кресло и сложив ладони лодочкой, Холмс-младший вглядывался в распахнутое гадостно-розовое нутро стиральной машинки.
– У меня тут кое-что для тебя есть, – интригующим голосом начал Джон, засовывая руку в карман.
Шерлок поднял на него задумчивые глаза.
– Так обычно говорят маньяки в малобюджетных фильмах…
– Тогда следующая фраза понравится тебе еще больше. Снимай штаны!
И зловеще усмехнувшись, Джон достал из кармана шприц.
– Ч-что за… – вытаращился на него Шерлок.
– Витамины. И минералы. Раз уж ты отказываешься получать их естественным путем…
– Я съел бифштекс!
– А капуста где лежала, там и лежит.
– Она противная! Я терпеть ее не могу!
– Поэтому я и приготовил альтернативу! – улыбнулся Джон и слегка нажал на поршень, «сгоняя» лишний воздух.
Шерлок быстро выбрался из кресла и, не сводя глаз со шприца, устремился к лестнице:
– Не надо мне… альтернативы… Я лучше так.
Спрятав шприц с физраствором обратно в карман, Джон улыбнулся: хорошо, когда такой необычный ребенок, как Шерлок, хоть в чем-то остается совершенно заурядным, например, в боязни уколов.
Запихнув в рюкзак вакуумные пакеты с собранной Майкрофтом стиркой, он еще раз заглянул на кухню. Шерлок пытался утопить брокколи в соусе, старший методично вытирал тарелки. Подмигнув им обоим, Джон подхватил трость и выскочил за дверь.
**************************
Бросив быстрый взгляд на часы, Джон понял, что на еще одну главу времени не хватит – пора было собираться на дежурство.
– «…нас ждал новый день, блестящий и яркий, как детская переводная картинка, и с тем же впечатлением нереальности»*, – дочитал он и закрыл книгу.
Большая шумная семья писателя осталась где-то на волшебном Корфу, а их – маленькая, но не менее эксцентричная – снова была в обыденном Лондоне, но Джона переполняло тихое умиротворение. Его опасения, что мальчишки уже вышли из того возраста, когда им можно было бы читать вслух, прошли минут через десять после того, как он открыл книгу. Майкрофт не смотрел на доску с очередной шахматной задачкой, да и фигур не трогал, Шерлок, прихватив энциклопедию насекомых, забился в угол дивана и затих. Джону показалось, что вот-вот один из них попросит его продолжить.
– Мне пора, – сказал он на всякий случай.
– Мы знаем, – вздохнул Майкрофт, оживая.
Пройдя в коридор, Джон принялся одеваться, натягивать ботинки. Мальчишки поплелись за ним и, прислонившись каждый к своему косяку, сонно наблюдали.
– Долго не сидите, у вас, вон, глаза закрываются.
– Угу, – согласился Шерлок.
– Майкрофт, проследи, чтоб он не только лег, но и действительно уснул!
– Ага, – кивнул тот.
– Не забудь выключить везде свет.
– Обязательно.
– И проверь газ.
– Непременно.
– Шерлок, наденешь пижаму, уже прохладно.
– Обязательно?
– Обязательно, – решительно подтвердил Джон. – Майкрофт, белье из прачечной не трогай, все завтра сделаем, лучше тоже спать иди.
– Хорошо.
– Кстати, – обернулся Джон снова к Шерлоку, – ты надумал что-нибудь по поводу машинки?
– Там ацетон примешен, – зевнул тот, – я подумал, если он выгорит…
– Определенно нет, никаких поджогов, думай дальше. Майкрофт, не разрешай ему ничего поджигать!
– Не буду! То есть буду. Буду не разрешать.
– А еще…
– Хорошо, мамуля!! – хором гаркнули братья и рассмеялись.
– Ты как наседка над цыплятами, – отсмеявшись, объяснил заморгавшему Джону старший. – Иди уже, а то опоздаешь. И осторожнее там.
____________
GCSE (General Certificate of Secondary Education) — общее свидетельство о среднем образовании.
«…нас ждал новый день…» – из книги Дж. Даррелла «Моя семья и другие звери».
День 2
суббота
*************
Запись в блоге:
Уикенд. Домашние хлопоты. Велосипедная прогулка.
П.С. Мне страшно даже подумать, что однажды придется отпустить мальчишек во взрослую жизнь. Но это случится не раньше, чем они научатся ходить в супермаркет и прачечную.
*************
Если бы вчера Джон отправился на дежурство, то в это время он бы только возвращался домой – измученный, опустошенный и всей душой ненавидящий эту чертову лестницу на второй этаж, по которой еще необходимо забраться. Но сегодняшнее утро отличалось от любого другого – выходного или рабочего – несмотря на то, что он всю ночь упирался темечком в ручку дивана, ноги приходилось поджимать, сворачиваясь клубком, одеяло сползало, к тому же он пару раз вставал проверить, как там Шерлок, Джон отлично выспался.
Утренняя серость только-только начала вползать в комнату сквозь не зашторенное окно. Шесть часов утра. Суббота. Впереди длинный, насыщенный планами день. Обычно после дежурства он спал часа четыре, а то и пять, так что сегодня у него есть запас во времени – редкое событие.
Можно завалиться с книгой на диван. Он давно уже ничего, кроме папок с именами пациентов на обложке, не читал. В основном потому, что свободного времени практически не имел, а даже если и обнаруживалось незанятых минут двадцать, то читать под заунывный вой Шерлоковой скрипки или Майкрофтов бубнеж он просто не мог.
Можно попробовать приготовить на завтрак что-нибудь действительно вкусное, вроде блинчиков. Мальчишки оценят, особенно Шерлок, который, как он давно подозревал, заимел привычку тайком спускать свои хлопья с молоком в унитаз.
Можно заняться стиркой. И даже не «можно», а жизненно необходимо.
Можно заняться счетами и испоганить себе настроение на весь уикенд, но поскольку заняться ими все равно нужно, то шут с ним, уикендом. Они все равно неплохо проведут время.
Можно залезть в Инет и наконец-то прочитать все то, что накопилось в его почте.
Но на все времени не хватит. Так что оставляем завтрак, стирку и счета. И блог – на вечер. Раз уж он его завел.
Потянувшись, чтобы размять за ночь затекшие от неудобной позы мышцы, Джон чуть не упал с дивана, успев опереться на тумбочку. Тумбочка покачнулась, и с нее упала на стол какая-то тяжелая круглая штуковина. Она покатилась по столешнице и, обогнув стопки тетрадей, врезалась в странное соединение стеклянных трубочек, колбочек и какой-то фигни, больше всего напомнившей Джону паровой двигатель в миниатюре. Конструкция жалобно бдзынькнула и попыталась свалиться. И только быстро подскочив и удержав ее, Джон избежал катастрофы. Штуковина оказалась старым будильником с отвинченными ножками. Аккуратно поставив его обратно, Джон только головой покачал:
– Само присутствие в комнате Шерлока как прогулка по минному полю, никогда не знаешь, где рванет, – пробормотал он себе под нос.
Нога начинала его беспокоить, так что следовало поторопиться и добраться до супермаркета с оставленной там тростью до того, как она и вовсе откажется ходить без опоры.
Через час Джон уже подпевал Bon Jovi, переворачивая блинчики.
К его возвращению Майкрофт уже проснулся и, встретив его на пороге, перехватил пакеты, поинтересовавшись, чем он может быть полезен. Джон задумался. Просить Майкрофта сделать что-либо по дому было непросто. Например, завтрак. Приготовление элементарной яичницы могло обернуться трагедией – слегка зацикленный на стремлении к совершенству, он мог часами расходовать продукты, время и чужие нервы, добиваясь нужной поджаристости, с брезгливо-разочарованным выражением лица отправляя в мусорное ведро отбракованные варианты.
– Стирка, – наконец решил Джон. Слава богу, стиральная машинка не может стирать не идеально – надо только правильно выставить режим.
Казалось бы, проблем возникнуть не должно, но не прошло и пяти минут, как Майкрофт позвал его в подвал – посмотреть на «кое-что любопытное». Сдвинув сковороду с горячей конфорки, Джон прихватил трость и отправился вниз.
Барабан центрифуги покрывал изнутри тонкий слой какой-то гадости.
– Это что, клей? – удивился Джон, попытавшись поддеть его ногтем. – А почему розовый?
– Мне это больше напомнило тщательно размазанную жвачку. Посмотри на текстуру. Но как он это сделал?
– Меня больше интересует другой вопрос – сможем ли мы это отчистить?
– Мы?
– Майкрофт…
– Слушай, я почти уверен, что это не просто жвачка – она бы так не воняла, он добавил в нее какой-то растворитель, и хорошо, если один. И только он знает – какой. Вот пусть он и отскабливает!
– Да, но ведь ты же понимаешь, что это будет не операция «Очисти машинку», а эксперимент «Изучи все способы уничтожения той гадости, которую сам же и изобрел, и плевать, останется ли что-нибудь от машинки». Когда он вообще успел это сделать?
– Ну, он вроде как не спал вчерашнюю ночь, так что время у него было.
– Вот черт, – Джон поднялся с колен, опираясь на трость. – Как бы я ни поступил, в любом случае это будет не педагогично.
– В отношении Шерлока педагогика давно потерпела фиаско. Так что мой тебе совет – пусть избавляется от этой гадости сам. Во-первых, шансов у него больше, во-вторых, так ты хоть чем-то займешь его голову в часы безделья.
– А стирка? Придется воспользоваться прачечной.
– Только не приноси ей в жертву мои рубашки! Или носки… Уж лучше в химчистку.
– Мы разоримся.
– Не так сильно, как с покупкой новой машинки.
– Ладно, ты прав. Пойдем завтракать.
Шерлок уже хозяйничал вовсю, поливая горку блинчиков сиропом.
– Ты-то мне и нужен, – предвкушающее улыбнулся Джон. – Что это было такое?
– На столе в спальне? О, я пытался создать цепь сообщающихся сосудов, через которые бы под давлением…
– Нет, я не об этом…
– О том, что в сарае?
– А что в сарае?
– Абсолютно ничего. Но пятилитровую банку из-под краски лучше не открывай. Так ты о чем?
– О стиральной машинке и жуткой гадости в ней.
– А! И что с ней не так?
– Она не отдирается.
– Ну, вообще-то, так и было задумано.
– Замечательно, значит, у тебя есть возможность превзойти самого себя, потому что тебе придется все же как-то ее отлепить. И мне все равно – как. А теперь завтракайте поскорей. И тогда мы успеем на десятичасовой поезд до Брайтона.
**************
– Какие планы на завтра, ребята?
Сонно жмурясь, Джон любовался прибрежным пейзажем, мечтая, как однажды он обязательно поселится где-нибудь неподалеку. Рядом с пледом, на котором он сидел, прислонились к дереву три велосипеда и пара рюкзаков. Шерлок лежал на животе, выглядывая в траве каких-то букашек. Майкрофт гипнотизировал капустный салат, видимо, прикидывая, чего больше – пользы от капусты или вреда от майонеза, которым ее залили.
– Мне надо написать сочинение по литературе, а Майкрофт пойдет на свидание.
– Что? Я не собираюсь ни на какое свидание! – возмутился тот.
– А чек из аптеки говорит, что собираешься.
– Ты опять по моим карманам шарил?
– Шерлок, помнишь, что мы говорили о неприкосновенности личной собственности? – нахмурился Джон.
– Мне были нужны презервативы. У тебя их искать бесполезно, а вот у Майкрофта...
– Да зачем они тебе вообще могли потребоваться?
– И с чего ты взял, что у меня они могут быть? – возмутился Майкрофт.
– Необходимы были для опыта. Наши придурки… то есть мои одноклассники, на полном серьезе уверены, что если выпить залпом два литра Колы и заесть ее парой пачек Ментос, то тебя чуть ли не пополам разорвет. Я и решил провести эксперимент, чтобы доказать, какие они… что они ошибаются. Бутылки для имитации желудка не подходят, и вряд ли бы ты принес мне парочку настоящих из больницы, хотя я уверен, никто бы даже не заметил. Пришлось искать варианты. А откуда я знал, что у тебя они есть… – обернулся он к брату. – Ну, просто знал. Тебе шестнадцать, ты помешан на способах защиты от всего, что только возможно. У тебя целая коллекция зонтиков. Каждую, даже самую малозначительную бумажку ты засовываешь в файл. Разумеется, что начав кому-то симпатизировать, ты, прежде всего, решишь перестраховаться.
– С чего ты взял, что мне кто-то нравится?
– С того, что все твои репетиторские занятия длятся часа полтора. А пятничные – почти три. И к ним ты готовишься особенно тщательно. А это значит, что либо Лестрейд – полный ноль в математике, либо ты – влюбленный идиот.
Майкрофт ошарашено открывал рот, пытаясь то ли возразить брату, то ли отругать его, но так ничего и не сказал, лишь переглянулся с не менее растерянным Джоном. Довольный Шерлок болтал ногами, грыз травинку и строил из веточек полосу препятствий для муравьев. А еще – хитро щурился, явно намереваясь что-то добавить. Джон решил, что старшего пора спасать.
– Ты – маленькое чудовище, но достаточно взрослое, чтобы самому себе найти занятие минут на десять, так что иди прогуляйся, но будь в пределах видимости и в воду не свались.
– У вас будет «взрослый разговор»? А можно я послушаю?
– Нет!
– Я буду молчать!
– Ты не умеешь молчать, а нам и без тебя будет достаточно неловко. Иди.
Недовольно фыркнув, Шерлок вскочил на ноги и направился к берегу.
– Хэй, куртку не забудь!
– Так ведь жара же!
– У воды прохладнее, да и ветер сильнее. – Ему в руки полетела комом свернутая куртка. – Надень.
Заворчав что-то о любящих покомандовать взрослых, Шерлок все же накинул куртку, взбираясь на пригорок, туда, где несколько студентов местного колледжа, судя по форме, запускали модели самолетов. Джон готов был искренне им посочувствовать. Или не совсем искренне, потому как на самом деле он Шерлоком гордился и испытывал легкое злорадство, когда тот своими прямыми вопросами или не всегда логичными, но часто бьющими не в бровь, а в глаз предположениями приводил других людей в состояние растерянности и легкого шока. Вот как, например, их с Майкрофтом только что.
Откинувшись на плед, Джон закинул руки за голову и посмотрел в бесконечную синеву. Небо было синим и ярким, ни тучки, ни облачка. Идеальное, как и весь сегодняшний день. Именно в такие дни Джон особенно отчетливо понимал, что какой бы груз ни лежал на его плечах последние годы, как бы тяжело ни было – оно того стоило.
Майкрофт сидел рядом, обняв руками колени. Слегка напряженный, впрочем, разговоры о чем-то личном всегда его слегка напрягали.
– Похоже, я пропустил то время, когда пора было побеседовать с тобой на тему «откуда берутся дети»…
– Не страшно. Ты был занят, а у меня есть доступ в Интернет.
– Могу представить, с какой ответственностью ты подошел к самообразованию. Впрочем, наверное, это и к лучшему, я все равно не знал бы, что тебе сказать.
– Разговор «о птичках и пчелках» прошел мимо тебя?
– Да, это было как раз то самое время, когда Гарри впервые привела к нам в дом свою подружку. А мой отец, бывший военный, всегда был чрезвычайно консервативен, а в этих вопросах – особенно. Так что пока он разбирался с сестрой, меня просвещал приятель из соседнего дома, а он был уверен, что девушка может залететь от французских поцелуев. Зря смеешься, все так и было. Ладно, вернемся к тебе. Так кто такая эта Лестрейд?
– Кто такой. Это парень, он из параллельного класса.
– Хорошо. Извини, если лезу в твою личную жизнь, но я должен тебя спросить: вы уже дошли до того момента, когда вам действительно может потребоваться презерватив?
– Нет, – усмехнулся Майкрофт. – Просто я перестраховщик, помнишь?
– И меня это радует. То, что ты – перестраховщик. Впрочем, тот факт, что вы не зашли далеко меня радует тоже.
– Потому что, будь это иначе, ты решил бы, что не справляешься?
– Именно.
– Брось, большинство родителей понятия не имеют, когда их отпрыски начинают вести так называемую «половую жизнь».
– О, да, ты меня успокоил.
– Не беспокойся, ты ничего не упустил. Мы только пару раз поцеловались.
– И как? – невольно вырвалось у Джона, который, откровенно говоря, просто не представлял себе рассудительного Майкрофта, намеренно втянувшегося в столь «нелогичные» переживания как любовь и отношения.
– Что именно «как»? Поцелуи? Мне понравилось, хотя было очень странно, мне будто выбили почву из-под ног на пару секунд. Как я отношусь к тому факту, что я, похоже, гей? Не знаю, я как-то не задумывался об этом до сих пор...
– Погоди, то есть это была не твоя инициатива?
– Да мне бы и в голову не пришло поцеловать парня на заднем дворе, в то время как его отец-гомофоб копается в гараже неподалеку. То есть, Грегори – совсем не дурак, но иногда он действует слишком спонтанно… Я пока не могу решить, что мне вообще с этим делать. Как я понимаю, быть геем-взрослым – не проблема, наше общество достаточно терпимо, и не думаю, что это как-то помешает мне в будущем, особенно учитывая, что к публичному признанию я не стремлюсь. Совсем другое – быть геем-подростком. Мне учиться еще два года, и в Хэрроу с этим проблем бы не было…
– Мне жаль, что тебе пришлось уйти оттуда…
– А мне нет. Слишком замкнутая система, да и в соломенной шляпе я выглядел очень глупо… Впрочем, не важно. Буду работать с тем, что есть. А есть на данный момент – среднестатистическая английская школа с разнообразным контингентом. В ней существует группка открытых геев, но для них это скорее образ жизни, способ привлечь к себе внимание. А я пока даже окончательно не уверен в своей ориентации… Мне никогда раньше не хотелось забраться руками под футболку другому парню… или девушке, а тут вдруг Лестрейд… Эй, хватит ржать!
– Прости, – попытался подавить смех Джон, – но у тебя такое растерянное выражение лица… Как у цыпленка в том мультике, где на него упало небо…
– Возможно. Я действительно немного растерян.
Джон посерьезнел.
– Знаешь, я никогда не был в подобной ситуации, так что посоветовать могу только одно: раз уж этот вопрос вообще поднялся из-за какого-то конкретного парня, то и обсуждать его надо с ним. А чтобы никакие родственники-гомофобы вам не мешали – приводи его к нам. К тому же мне любопытно, что за парень смог выбить тебя из колеи.
****************
Обратный путь к велосипедной станции всегда занимал больше времени, но не потому, что они успели слегка устать. Просто возвращаться домой на самом деле ни одному из них не хотелось. Джона ждали так и не просмотренные утром счета и стирка, Майкрофта – учебник по философии, а Шерлока – нагоняй за то, что он все же умудрился свалиться в воду, и ему просто повезло, что у Джона уже вошло в привычку повсюду таскать с собой запас одежды для младшего.
Солнце пригревало, ветер ворошил волосы на затылке, асфальт убегал из-под колес.
Джон влюбился в велосипедные прогулки в тот же день, когда впервые вытащил на них ребят: во-первых, нога вела себя прекрасно, ей было совершено наплевать на подобные нагрузки, во-вторых, он осознал, что принес в жизнь братьев Холмс что-то хорошее, чего в ней раньше не было. А тогда им это было особенно необходимо – шла первая неделя химиотерапии Мэри.
С тех пор субботние велосипедные прогулки стали традицией их небольшой семьи, и Джон каждый год недовольно морщился, когда погода начинала портиться, осень из златоволосой смешливой красавицы становилась унылой серой плаксой, а работающие велосипедные станции оставались только в пределах Лондона. Он все искал какую-нибудь замену этим вылазкам на зимний период, но пока безуспешно. Одно не подходило из-за его ноги, другое не интересовало ребят, третье он считал слишком опасным для здоровья и жизни Шерлока. Прошлой зимой они один раз съездили на каток, но Майкрофт на коньках держался плохо, Шерлок быстро заскучал, а он сам, ждавший за бортиком, замерз, к тому же все время боялся потерять их в толпе. Не прошло и часа, а мальчишки уже сбросили коньки, и идея была хором признана провальной. С тех пор в зимние субботы они развлекали себя приготовлением шикарного обеда и играми в «Монополию» и реверси, но Джон чувствовал, что этого как-то недостаточно.
Майкрофт держался сбоку. Шерлок гнал вперед, и они бы давно уже потеряли его из виду, если б он не сворачивал то и дело с дороги, забираясь на пригорки, петляя между деревьями. Время от времени он оглядывался, бросая на них хвастливые взгляды и широко улыбаясь.
– Красуется, – усмехнулся Майкрофт. Он крутил педали так же сосредоточенно, как занимался любым делом, за которое брался.
– Ага, – согласился Джон.
Он давно уже задумывался об этом. Шерлок не был тщеславным, однако нуждался в чужом внимании гораздо больше старшего брата. Внимании и восхищении. В десять лет любому ребенку хочется чувствовать себя особенным, не похожим на других, однако Шерлок, казалось, был рожден с этим знанием – в чем он никогда не сомневался, так это в собственной исключительности. И хотел большего – признания и восхищения, и Джон искренне считал, что он их заслуживает.
К сожалению, многие с ним были не согласны.
За последние три года стало очевидно, что вписать Шерлока в стандартную систему образования невозможно, ему явно было узко в школьных рамках. Он то и дело разбивал их, нарушая общепринятые правила с такой легкостью, будто их и вовсе не существовало.
Он спал на истории и математике, спорил с учителем по биологии (тот однажды признался, что готов устраивать сплошные лабораторные, лишь бы Шерлок не срывал уроки своими въедливыми расспросами), и Джон был уверен, что если бы не поддержка учителя физики и победы на конкурсах молодых музыкантов, Шерлока бы давно уже исключили из школы.
Последнее время Джон все чаще задавался вопросом, а не было бы это к лучшему. Он старался не впадать в панику при мысли, что скоро у Шерлока начнется химия и к чему это может привести. К тому же существовала и другая проблема.
Три года назад, впервые пойдя в школу и столкнувшись с детьми своего возраста, Шерлок был сначала ошеломлен, а потом – возмущен.
– Они идиоты! – орал он, отфутболивая ранец в угол. – Я никогда не был настолько тупым! Мама рассказывала, что младенцем, едва начав ползать, я добрался до вентилятора и попытался его раскрутить… Да, было глупо не выключить прежде его из розетки, но даже тогда я не был настолько… настолько идиотом, как они сейчас!
– Шерлок…
– И слышать ничего не желаю! Я не вернусь в эту школу!
– Шерлок, пойми, у нас нет альтернативы. Ее и вправду нет. Не может быть и речи о том, чтобы оставлять тебя дома одного на целый день. И у меня недостаточно времени, чтобы заниматься с тобой. Но главное даже не в этом. Эти дети – и есть то общество, в котором тебе придется жить. Ты не можешь игнорировать его и дальше. Тебе семь, Шерлок, но круг твоего общения сильно ограничен. В нем не больше десятка человек, верно? Твои родные, учитель по музыке, постоянные конкуренты на соревнованиях…
– С ними я не разговариваю…
– Ладно, я насчитал четверых, кто еще?
– Наша соседка, миссис Хадсон, мама оставляет иногда меня с ней, когда ей надо куда-то уехать, а Майкрофт занят. У нее классный чердак, там столько всего свалено…
– Я не об этом, Шерлок. Я к тому, что все люди, с которыми ты общаешься, все, с кем тебе более-менее комфортно, все они – намного старше тебя. Даже на соревнованиях ты выступаешь не в своей, а в старшей группе. И даже взрослых ты вводишь в свой мир настолько неохотно…
– Мама меня учила опасаться незнакомцев!
– Ты меня игнорировал еще две недели после того, как я к вам переехал. И я бы уже отчаялся, если б Мэри не убедила меня, что для тебя это норма. Похоже, ты согласился с моим существованием в вашей жизни только когда нашел пистолет…
– Вот это было круто! Ты так побледнел тогда!
– Я до смерти перепугался! Но мне кажется, что не наори я тогда на тебя, ты продолжал бы и дальше считать меня чем-то вроде предмета интерьера. И точно так же ты сейчас пытаешься игнорировать своих одноклассников. Но ты будешь ходить в школу, Шерлок, и тебе придется как-то найти с ними общий язык. Возможно, не все они идиоты, возможно, с кем-то из них ты сможешь общаться и найдешь себе друзей, товарищей по интересам…
Задумчиво ковырявший обивку дивана Шерлок поднял взгляд на него.
– Ты – наивный оптимист, но я буду ходить в школу, – сказал он спокойно и серьезно. И Джон понял, что он если и не согласился, то по крайней мере смирился, что случалось редко.
И сейчас, спустя три года и две школы, Джон начинал сомневаться в правильности своего решения. Возможно, лучше бы было оставить Шерлока на домашнем обучении, потому что, создав множество проблем, школьная жизнь не решила главной задачи – не ввела его в общество одноклассников и учителей.
Будучи ребенком симпатичным, улыбчивым и, на первый взгляд, вполне дружелюбным, Шерлок, тем не менее, мгновенно находил себе врагов, особенно в обществе других детей, не склонных, в силу своего возраста, к терпению и добродушию.
Учителя относились сначала с симпатией, видя в нем очередного юного гения, но вскоре начинали чувствовать себя в его присутствии неловко, а столкнувшись раз-другой с наплевательским отношением к правилам и авторитетам, и вовсе меняли свое мнение на негативное.
Они с Мэри много говорили о мальчиках, особенно когда стало очевидно, что забота о них целиком и полностью перекладывается на плечи Джона, и как он понял, Шерлок всегда был непростым ребенком. Однако школа выявила основную проблему – Шерлок не хотел или не мог взаимодействовать с обществом по его правилам. Перестав игнорировать новых людей, он взял за привычку говорить им в лицо то, что о них думает, не просчитывая их реакцию и возможные последствия…
– Хэй! Ты сейчас в дерево влетишь!!
– Вот черт! – Джон затормозил, только сейчас увидев ствол дерева в нескольких сантиметрах от переднего колеса.
– О чем задумался? – Майкрофт притормозил рядом, заглянул в лицо. – Ты кажешься расстроенным… О маме вспомнил?
– И о ней тоже. С чего вдруг такое любопытство к чужому внутреннему миру?
– Баш на баш, – пожал плечами Майкрофт, отталкиваясь от земли.– Но не хочешь – не говори…
– Знаешь, я обещал вашей маме, что позабочусь о вашем будущем. – Джон снова поехал с ним рядом, почти плечом к плечу. – И не только в том смысле, что вам будет где спать и что есть. Но я не думал, что сдержать это обещание окажется так сложно. Нет, за тебя я спокоен, но Шерлок…
– Спокоен за меня, в самом деле? Но я так до сих пор и не решил, кем буду. Политика? Экономика? Насколько осуществимо то, чем я действительно хочу заниматься?
– Ну, это нормальные вопросы для человека, которому скоро сдавать A-levels*. Что же касается «кем я буду?» – «А разве я не буду самим собой?»…
– Это из какой-то книги?
– «Форрест Гамп». Американский фильм об оптимизме. Ты точно не смотрел. Но у меня есть оттуда еще одна цитата для тебя: «Я думал, что снова вернусь во Вьетнам, но кто-то решил, что я должен бороться с коммунизмом, играя в пинг-понг»…
– Забавная, но что ты подразуме… О! – чуть не свалившийся с велосипеда Майкрофт уставился на него, как упертый скептик – на живого зеленого человечка. – О!.. так ты… черт, как я сам… как я сам до этого не додумался?.. Но мне больше нравится бильярд…
– Точно, бильярд. Так много возможностей, а главное: на свету только шары с номерами, а лица игроков – всегда в тени, – Джон улыбался задумчиво и немного хитро.
Майкрофт немного помолчал, глядя на ровную гладь асфальта, но Джон был уверен, что видит он совсем не ее.
– Знаешь, многие назвали бы это… недемократичным и даже аморальным.
– Как хорошо, что у нас сохранилась монархия. Что касается морали, я думаю, ты достаточно высоконравственен, чтоб избежать тех ошибок, которых избежать можно, и достаточно умен, чтоб исправить те, которых избежать нельзя… У тебя такое странное выражение лица, что теперь я должен спросить: о чем ты думаешь?
– Не Оксфорд, не Кембридж… только LSE*!
– Ты уверен? Это серьезное решение…
– Нет-нет, это же очевидно, «rerum cognoscere causas»*… Это то, что нужно…
– Такое впечатление, что в голове ты уже строишь планы на ближайшие пять лет…
– На пять? Нет, лет на двадцать, скорее… Ты подсказал мне отличную идею, правда не уверен, что, если мои планы осуществятся, человечество скажет тебе спасибо… Но я действительно признателен…
– Не стоит, это и так крутилось в твоей голове, я уверен. Ты не просто так в последнее время зарылся в историю и философию, ты искал там ответ, вот только не решался объявить сам себя начинающим «серым кардиналом»…
– Звучит уж больно паршиво… – Майкрофт посмотрел на него задумчиво. – А ты, похоже, и в самом деле не возражаешь против этого, верно?
– Верно. В основном потому, что дал твоей маме еще одно обещание – поддерживать вас в любых начинаниях. В абсолютно любых. Понимаешь теперь, как сильно я влип?
Они дружно посмотрели на кудрявую макушку впереди, потом переглянулись и расхохотались.
– Ты не просто влип, ты по уши увяз! – утирая набежавшие от смеха слезы «обрадовал» его Майкрофт. – Шерлока! В любых начинаниях!
– Да если б я еще знал, в каких именно! Кем он хочет быть? Великим музыкантом? Недостаточно усидчив. Безумным ученым? Недостаточно заинтересован наукой. О какой-нибудь заурядной специальности не может быть и речи. Конечно, я хотел бы видеть в вас и свое продолжение тоже, но когда я представляю его со скальпелем в руке, первое, что приходит в голову…
– …патологоанатом! – снова рассмеялся Майкрофт.
– Точно! – присоединился к нему Джон. – Помнишь, как аккуратно он выпотрошил соседского попугайчика, заподозрив, что тот умер, подавившись вишневой косточкой, а не от старости? Даже я был восхищен!
Они успели припомнить еще пару забавных историй, из которых выходило, что судьба младшего Холмса почти решена, к тому моменту как подъехали к велосипедной станции. Шерлок уже успел сдать свой транспорт и залезть в ячейку хранения и теперь жонглировал тростью, перекидывая ее из руки в руку. Майкрофт притормозил и, с вернувшейся к нему обычной серьезностью, тихо сказал:
– Знаешь, тебе не следует переживать за него. Наш Шерлок достаточно гениален, чтоб при необходимости самому найти себе применение. Или придумать новую профессию, если ни одна из существующих ему не подойдет…
________________
*A-levels – (Certificate of General Education Advanced Level) — школьные экзамены второго (продвинутого) уровня в старших классах средних школ Великобритании, двухгодичный цикл подготовки к поступлению в университет, предусматривает изучение 4-5 академических предметов по выбору.
LSE – London School of Economics and Political Science – Лондонская школа экономики и политических наук.
«rerum cognoscere causas» – «познай причину вещей» – девиз данной школы.
*************************
– Что у нас на обед? – полюбопытствовал Майкрофт, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь запотевшие стеклянные крышки кастрюль. – Что-то зеленое… Все еще не теряешь надежды запихнуть в него овощи?
– Могу я хотя бы помечтать? А может, он и не заметит?
– Не заметит брокколи в рисе? – скептически поднял Майкрофт брови.
– А ну, брысь с моей кухни! Мне только твоего «оптимизма» не хватало…
– Я и вовсе не оптимист…
– Там были кавычки. Лучше Шерлока позови, пора готовить мясо.
– А мне что делать?
– Рассортируй вещи для стирки. Отдельно – то, что в химчистку, отдельно – что в прачечную.
– И то, что в прачечную – тоже. Постельное белье, нательное, шерстяные вещи…
– Только не увлекайся слишком, пакетов должно быть не больше семи, договорились? Отвезу после обеда… Да где там Шерлок? Шерлок!
– Я в подвале!
– Над машинкой колдует… – почему-то шепотом добавил Майкрофт.
– Шерлок, бифштексы разморозились. Кто будет жарить?
По ступенькам в подвал тут же побежали вверх легкие шаги.
– Я, конечно!
Шерлок с трудом добился допуска на кухню и свое место на низкой скамеечке у плиты никому уступать не собирался. Поначалу Джон сомневался, осмотрительно ли с его стороны подпускать десятилетнего ребенка (Шерлока!) к раскаленным сковородам и газовой плите, но потом решил, что его постоянного присутствия будет достаточно, чтобы избежать несчастных случаев, да и Шерлок на кухне вел себя очень осторожно. Казалось, его завораживали скорее происходящие химические реакции, чем конечный результат.
Шерлок играл с разными сковородами и температурами, а Джон стоял неподалеку, нарезал салат и следил краем глаза – лишь бы не обжегся да дом не взорвал, а обугленный бифштекс они как-нибудь переживут.
– В понедельник я собираюсь зайти к вам в школу – поговорить с директором, – легко, будто мимоходом, проговорил Джон.
– Тебе заняться нечем? – поморщился Шерлок.
– Мне есть чем заняться, но твое образование стоит на первом месте. Кстати, у тебя много заданий на выходные?
– «Представь себе мысленно бесконечное множество…» – Шерлок явно передразнивал учителя математики.
– Хэй, стоп, вы еще не могли изучать такое!
– Нет, конечно, я услышал это в коридоре, когда запихивал глину в замочную скважину соседнего класса, математик вещал старшим курсам…
– А глину ты запихивал…
– …чтобы сделать дубликат ключа. Может пригодиться. Но оказалось, что слепка скважины недостаточно, он получился каким-то не таким, надо делать слепок ключа…
– Стоп-стоп. Оставим на потом подвиги взломщиков-домушников. Итак, это «бесконечное множество» придется разгрести…
– Да зачем? Главная цель обучения – это получение какой-нибудь необходимой информации или навыков, – разглагольствовал Шерлок размахивая лопаткой. – Чего-то нужного, верно? Ну и что из этой кучи… «множеств» может быть мне полезно?
– Математика?
– Когда ты последний раз вычислял какой-нибудь там косинус?
– Хм, ладно. История?
– Мне плевать, сколько жен было у Карла Великого.
– Кажется, две…
– А будь их восемь, что бы изменилось?
– Ничего, наверное, ты прав, но знание истории может быть очень важно…
– Я и знаю ее, пусть и несколько… односторонне.
– Если ты имеешь в виду мою «Историю огнестрельного оружия», которая давно поселилась на твоем столе, то это, пожалуй, слишком односторонне. Литература?
– Чушь! – возмущенно фыркнул Шерлок.
– Что, прости?
– Чушь эта твоя художественная литература. А ее чтение – самое бессмысленное занятие на свете. Поверить не могу, что люди тысячелетиями пишут о том, чего на самом деле никогда и не было, а кто-то эту отсебятину еще и читает!
Ошеломленно заморгав, Джон отложил нож в сторону.
– Нет, постой, но это же интересно, да и просто здорово…
– Возможно, если время убить некуда. Или если ума не хватает, чтобы чем-нибудь себя занять. Ты знаешь, что читают мои одноклассники? Комиксы! Дурацкие картинки с двумя десятками бессмысленных фраз!
– Но я тебе говорю не о комиксах, а о настоящей литературе… Что вы изучаете сейчас?
– Марка Твена, – скривился Шерлок.
– Приключения Тома Сойера? – насторожено уточнил Джон, холодея от недобрых предчувствий.
– Нет, «Принц и нищий». Но судя по испугу в твоих глазах, первое гораздо интереснее, верно?
– «Принц и нищий» – на выходные? Не слишком ли большой объем?
– У нас новый преподаватель. Мне она задает больше, чем остальным.
– Намного больше?
– Да, и жаловаться бесполезно, она говорит, что дает мне возможность исправить плохие отметки… а на самом деле, их только больше становится!
– Что ты ей сказал?
– Я?
– Она не просто так на тебя взъелась.
– Хм…
– Что, Шерлок?
– Я заметил, что она была в той же юбке, что и вчера, и на ней было пятнышко от замазки, а еще пара кошачьих ворсинок…
– Ты это ей сказал?
– Нет, – сдался Шерлок, – я попросил передать привет мистеру Пельману, раз уж она все равно ночует у него.
– Шерлок!
– А что такого?
– Ничего, – вздохнул Джон. Этот разговор повторялся у них уже не раз и успел оскомину набить. – У тебя сейчас мясо сгорит.
– Ну и пусть. Видишь эту корочку? Я думаю, что если помазать ее…
– Лучше – переверни, и мазать не придется.
– Ладно, не ворчи, – Шерлок перевернул бифштексы, постучал по корочке лопаткой. – Ты думаешь, я сказал что-то не то?
– Я думаю, твои слова были… нецелесообразными.
– Какими? – склонил голову на бок Шерлок, как делал всегда, слыша новое слово или выражение.
– Нецелесообразными. Не соответствующими поставленной цели. Пояснить? – Шерлок терпеть не мог, когда ему начинали что-то «разжевывать» без его на то согласия.
– Да.
– Вот смотри: чего ты хотел добиться своими словами?
– Я хотел, чтоб мистер Пельман узнал – мне не хватает его уроков по физике. Замещающий преподаватель и вполовину не так хорош!
– Неплохое намерение в принципе, но согласись, вряд ли бы он от этого поправился скорее, верно? А ведь у тебя есть и другая, более масштабная, более постоянная цель – нормально закончить школу.
– Нет, это твоя цель – чтоб я нормально закончил школу.
– Не-а-а, – протянул Джон. – Хочешь ты того или нет, но законодательство обязывает тебя получить GCSE*. Это действительно необходимо. Вопрос только в том, какими будут эти несколько лет – сносными или невыносимыми. Ведь и учителя, и ученики способны сильно усложнить тебе жизнь. С той же литературой… Только представь, сколько свободного времени у тебя было бы на этих выходных, если б ты не рассердил преподавателя?
– Так что я должен был сделать?
– Улыбнуться и промолчать. Взрослые так делают, когда не хотят ставить другого в неловкую ситуацию.
– И что, срабатывает? – Джон уверено кивнул, заправляя салат. – Можно попробовать….
– Можно попробовать и еще кое-что… – нерешительно добавил он. Ему ужасно хотелось ковать железо пока горячо, пока Шерлок, похоже, серьезно относится к его словам, но он боялся «пережать».
– Хм?
– Не просто не раздражать людей, а попробовать быть с ними… милым.
– Каким-каким?
– Милым, Шерлок! Вежливым, дружелюбным…
– Ты смеешься!
– Я серьезен как никогда!
– Но я не умею быть милым!!
– На самом деле – умеешь. Помнишь, как ты выманивал у миссис Хадсон того чугунного монстра – швейную машинку ее прабабушки? Умоляющие глаза, предельная вежливость, ты даже дважды сказал «спасибо» и один раз – «благодарю вас».
– Но мне нужна была эта машинка!
– А теперь тебе нужно вернуть расположение учителей и, по возможности, равнодушие одноклассников. Они взрослеют, Шерлок, и скоро войдут в тот возраст, когда им покажется правильным кулаками отстаивать свой авторитет. И я совсем не хочу обнаружить тебя однажды в больнице.
Шерлок явно задумался.
Он выключил газ, достал большое блюдо, перегрузил на него бифштексы, отнес их на стол, еще раз проверил, выключен ли газ, и забрался на табурет. И все это время с его лица не сходило то самое сосредоточенное выражение, будто его и вовсе здесь не было.
Джон такого задумчивого Шерлока очень любил, но слегка побаивался – кто знает, до чего он в итоге додумается.
– Значит, – прервал молчание тот, – я должен научиться притворяться?
– Только с чужими людьми, с теми, кто может доставить тебе неприятности. Нам ты нравишься и таким…
– Прям таки! – усмехнулся недоверчиво Шерлок.
– Действительно нравишься. Мы принимаем тебя таким, каков ты есть, но посторонние люди совсем не обязаны этого делать. Придется поиграть немного перед ними.
– Поиграть в пай-мальчика?
– Именно!
– Хм, я подумаю над этим, хотя и сомневаюсь, что у меня получится. Кто знал, что она так огорчится из-за такой мелочи?
– Тебе надо потренироваться… – задумчиво пробормотал Джон, расставляя тарелки.
– Возможно. Но на ком?
– На Гарри! Она уже давно заманивает нас в гости.
– Она тебя заманивает в гости. А мы с Майкрофтом – это то зло, что разрушает твою жизнь.
– Ты преувеличиваешь…
– Это ее слова.
– Она была пьяна, я полагаю. Так, обед готов. Майкрофт! Заканчивай складывать рубашки – раз их все равно стирать, то можно и комом запихнуть!
– Не кощунствуй, – возмутился Майкрофт, входя.
– Ты поедешь с нами к Гарри завтра?
– Воскресное барбекю? А какой у меня выбор?
– Ехать или не ехать.
– Не ехать. Однозначно. В прошлый раз она назвала меня пупсиком и предложила пиво.
– Серьезно? Мне нужно будет с ней поговорить…
– Да все в порядке. К тому же вы с Шерлоком подали мне идею, – Майкрофт нервно приглаживал растрепанные за день волосы и медленно краснел. – Похоже, у меня завтра свидание…
После обеда, оставив Майкрофта, повязавшегося фартуком с надписью «Я – твой идеал», перемывать посуду, Джон на пару минут зашел в свою комнату, а потом спустился в подвал, куда успел улизнуть Шерлок – сразу после того, как на его тарелке оказалась брокколи.
Забравшись с ногами в старое кресло и сложив ладони лодочкой, Холмс-младший вглядывался в распахнутое гадостно-розовое нутро стиральной машинки.
– У меня тут кое-что для тебя есть, – интригующим голосом начал Джон, засовывая руку в карман.
Шерлок поднял на него задумчивые глаза.
– Так обычно говорят маньяки в малобюджетных фильмах…
– Тогда следующая фраза понравится тебе еще больше. Снимай штаны!
И зловеще усмехнувшись, Джон достал из кармана шприц.
– Ч-что за… – вытаращился на него Шерлок.
– Витамины. И минералы. Раз уж ты отказываешься получать их естественным путем…
– Я съел бифштекс!
– А капуста где лежала, там и лежит.
– Она противная! Я терпеть ее не могу!
– Поэтому я и приготовил альтернативу! – улыбнулся Джон и слегка нажал на поршень, «сгоняя» лишний воздух.
Шерлок быстро выбрался из кресла и, не сводя глаз со шприца, устремился к лестнице:
– Не надо мне… альтернативы… Я лучше так.
Спрятав шприц с физраствором обратно в карман, Джон улыбнулся: хорошо, когда такой необычный ребенок, как Шерлок, хоть в чем-то остается совершенно заурядным, например, в боязни уколов.
Запихнув в рюкзак вакуумные пакеты с собранной Майкрофтом стиркой, он еще раз заглянул на кухню. Шерлок пытался утопить брокколи в соусе, старший методично вытирал тарелки. Подмигнув им обоим, Джон подхватил трость и выскочил за дверь.
**************************
Бросив быстрый взгляд на часы, Джон понял, что на еще одну главу времени не хватит – пора было собираться на дежурство.
– «…нас ждал новый день, блестящий и яркий, как детская переводная картинка, и с тем же впечатлением нереальности»*, – дочитал он и закрыл книгу.
Большая шумная семья писателя осталась где-то на волшебном Корфу, а их – маленькая, но не менее эксцентричная – снова была в обыденном Лондоне, но Джона переполняло тихое умиротворение. Его опасения, что мальчишки уже вышли из того возраста, когда им можно было бы читать вслух, прошли минут через десять после того, как он открыл книгу. Майкрофт не смотрел на доску с очередной шахматной задачкой, да и фигур не трогал, Шерлок, прихватив энциклопедию насекомых, забился в угол дивана и затих. Джону показалось, что вот-вот один из них попросит его продолжить.
– Мне пора, – сказал он на всякий случай.
– Мы знаем, – вздохнул Майкрофт, оживая.
Пройдя в коридор, Джон принялся одеваться, натягивать ботинки. Мальчишки поплелись за ним и, прислонившись каждый к своему косяку, сонно наблюдали.
– Долго не сидите, у вас, вон, глаза закрываются.
– Угу, – согласился Шерлок.
– Майкрофт, проследи, чтоб он не только лег, но и действительно уснул!
– Ага, – кивнул тот.
– Не забудь выключить везде свет.
– Обязательно.
– И проверь газ.
– Непременно.
– Шерлок, наденешь пижаму, уже прохладно.
– Обязательно?
– Обязательно, – решительно подтвердил Джон. – Майкрофт, белье из прачечной не трогай, все завтра сделаем, лучше тоже спать иди.
– Хорошо.
– Кстати, – обернулся Джон снова к Шерлоку, – ты надумал что-нибудь по поводу машинки?
– Там ацетон примешен, – зевнул тот, – я подумал, если он выгорит…
– Определенно нет, никаких поджогов, думай дальше. Майкрофт, не разрешай ему ничего поджигать!
– Не буду! То есть буду. Буду не разрешать.
– А еще…
– Хорошо, мамуля!! – хором гаркнули братья и рассмеялись.
– Ты как наседка над цыплятами, – отсмеявшись, объяснил заморгавшему Джону старший. – Иди уже, а то опоздаешь. И осторожнее там.
____________
GCSE (General Certificate of Secondary Education) — общее свидетельство о среднем образовании.
«…нас ждал новый день…» – из книги Дж. Даррелла «Моя семья и другие звери».
@темы: творчество, Непростая простая жизнь
понедельник, 16 апреля 2012
Дедлайн как образ жизни
читать дальше
– О чем бы вы сегодня хотели поговорить?
– Я не знаю. Все как обычно. Моя жизнь абсолютно заурядна.
– Из вашей анкеты следует, что это далеко не так.
– Вы считаете мою боль в ноге психосоматической, и как врач я с вами согласен. Однако вы думаете, что избавиться от нее мне помогут разговоры о событиях прошедшей недели…
– И вы в этом со мной не согласны?
– Оба предыдущих психотерапевта считали так же. Как видите – не помогло.
– У вас явные проблемы с доверием, доктор Ватсон. Если вы с ними были так же замкнуты, то не удивительно, что терапия не сработала.
– Вы младше меня почти вдвое. И хорошо, если получили свой диплом в прошлом году, а не в этом. Не надо смущаться, молодость – это замечательно, но мне трудно быть с вами откровенным.
– Возможно, вам стоит попробовать завести блог? Быть откровенным с безликой массой людей многим бывает гораздо проще…
День 1
*************
Запись в блоге:
Встал. Поднял мальчишек. Проводил в школу. Поехал на работу.
Вернулся. Поужинали. Легли спать.
П.С. Молоко закончилось.
*************
– Шерлок!
Дважды хлопнув ладонью возле таблички на двери «Не входить. Ведутся опыты», он потопал в ванную.
У человека с армейским прошлым некоторые действия закрепляются в подкорке навсегда и потому происходят каждым утром чуть ли не сами по себе. Бывший военный врач, Джон Х. Ватсон, мог собраться на работу за двадцать четыре минуты, и при этом успеть позавтракать. Но наличие двух штатских на территории растягивало сборы на полтора часа.
Разумеется, два хлопка по двери Шерлока, легшего, скорее всего, далеко за полночь, не разбудят. Надо будет вернуться, пробраться к кровати, постаравшись не наступить на что-нибудь важное, не споткнуться и ничего не опрокинуть, и сдернуть с мальчишки одеяло. Тогда он, возможно, встанет. Или нет, а значит, придется воспользоваться пульверизатором – и Шерлок будет фыркать, и морщиться, и ворчать о жестоком обращении с ребенком.
Но это все потом.
Сначала необходимо вытурить из ванной Майкрофта. Джон признавал, что у старшего с дисциплиной было куда лучше. Возможно, даже лучше, чем у него самого. Также он признавал, что подарить пареньку бритву и пошутить насчет щетины – было ошибкой. Большой ошибкой.
– Майкрофт, вылезай! Майкрофт!
– Да-да…
– «Да-да» уже было семь минут назад. И я уверен – на твоем гладко выбритом подбородке не осталось ни одного волоска!
– У меня прыщ!
– О, господи… Это надолго?
– До конца пубертатного периода, я полагаю…
Чертыхнувшись, Джон сбежал вниз, по дороге стукнув в шерлокову дверь еще пару раз. Отсутствие второй ванной всегда было проблемой. Не самой острой, конечно, зато постоянной. Конечно, в ящике на кухне уже давно хранились запасные щетка и паста, а принять душ можно и на работе, но черт возьми! Они с Майкрофтом уже почти наладили четкий график утренних посещений, а тут вдруг прыщи!
Чем больше вы опаздываете – тем сильнее торопитесь, чем сильнее торопитесь – тем чаще у вас все валится из рук, и вы начинаете опаздывать еще больше.
Знакомый порочный круг.
Поэтому, уронив фотографию с полочки в гостиной, споткнувшись на ровном месте и ударившись плечом о косяк, Джон заставил себя успокоиться. Как поговаривал один старичок-профессор: «Если вы так разволнуетесь, что выроните скальпель, вряд ли пациент вам скажет спасибо».
Он аккуратно завинтил пасту, включил радио. Диктор может сколько угодно вещать радостным голосом, что пятница – это почти суббота, и значит, можно расслабиться и спустить на тормозах последний рабочий день. Джон точно знал, что в пятницу наплыв больных – реальных и мнимых – всегда увеличивается. В пятницу и в понедельник. Ну и еще, пожалуй, в среду.
Он уже заканчивал чистить зубы, когда сверху спустился Майкрофт. Он не только успел прилизать рыжий пушок, в обычном состоянии дыбом стоящий над круглым лицом, и побриться, но и чем-то замазал прыщ – Джон в упор его не видел.
Сплюнув в раковину последний раз, он тщательно вытер руки и взял протянутый ему Майкрофтом галстук. Галстук был дорогой – натуральный шелк, Майкрофт сам его выбрал и потратил на него все подаренные ему на день рождения деньги.
– Я одного понять не могу, – проворчал Джон, накидывая галстук ему на шею. – Ты абсолютно независимый молодой человек, ты решаешь сложнейшие задачи, ты готовишь себя к великому будущему. Но ты так и не научился завязывать галстук…
– Я научился.
– Тогда почему каждое утро вместо тебя это делаю я?
– Потому что у тебя получается лучше. Это что – «Двойной Виндзор»?
– Да. Может, тебе следует подумать о бабочках? Я знаю более двух десятков способов завязать галстук, но только два – завязать бабочку. Должно быть, это проще.
– Вопрос не в сложности, – Майкрофт поправил узел, поддернул кончик. – Вопрос в распределении обязанностей. У меня на это уйдет больше времени, а результат выйдет тот же… Не чувствую запаха кофе…
– Ах, черт, кофе!
– Не беспокойся, – махнул рукой Майкрофт, заглядывая в холодильник. – Я выпью сок.
– И достань молоко. Я залью Шерлоку хлопья.
Сыпанув в миску хлопья и залив их молоком, Джон на секунду задумался. Холодное молоко вряд ли вписывается в рамки правильного завтрака. Можно поставить миску разогреваться в микроволновку, но сам Шерлок ее оттуда точно доставать не будет, а ему надо в душ.
– Майкрофт, достанешь миску, когда разогреется?
– Конечно, – кивнул тот, хрустя диетическими хлебцами. – Но вряд ли он будет есть хлопья с горячим молоком.
– А если добавить изюм?
– Тогда точно не будет.
– Пусть съест! – велел Джон, выставляя таймер, и пошел наверх.
То есть, хотел было пойти, но пришлось возвращаться за тростью, забытой у раковины: если спуститься вниз по лестнице, опираясь на перила, он мог и без нее, то подняться – уже нет. Такие вот заминки крали у него просто уйму времени. Через тридцать две минуты он должен уже закрывать входную дверь, а душ не принят, обед не собран, Шерлок не поднят. Черт!
– Шерлок! – Джон, перехватив трость поудобнее, постучал в потолок гостиной, которая была как раз под спальней младшего. – Подъем!
Над перилами второго этажа высунулась лохматая голова:
– Я уже встал!
Не спеша радоваться, Джон вгляделся внимательнее:
– А ты вообще ложился?
– Хм, – ответил Шерлок, моргнув красными слезящимися глазами.
– Как ты вообще собираешься сегодня в школе заниматься? – Джон принялся взбираться по ступенькам.
– Сегодня литература, астрономия и история – достаточно времени, чтоб подремать.
– Шерлок!
– Я могу выпить кофе…
– Никакого кофе.
– Тебе не кажется, что это дискриминация? Ты пьешь кофе, Майкрофт пьет кофе, каждый второй лондонец прихлебывает из стаканчика с логотипом «Старбакс»…
– Ты преувеличиваешь. Никакого кофе, пока тебе не исполнится хотя бы четырнадцать.
– Можно подумать, он входит в обряд инициации из детей в подростки, вместе с разрешением гулять до десяти.
– Хватит болтать. Собирайся. Хлопья с молоком на столе.
– Хм…
– Съешь их! Я в душ.
Шерлок сбежал вниз, стуча голыми пятками. Направляясь в ванную, Джон услышал «Доброе утро!» Майкрофта и «Почему меня лишают возможности употреблять единственный узаконенный вид допинга…» от возмущенного Шерлока.
**********
Разумеется, они ужасно опаздывали.
Шерлок куда-то задевал галстук от школьной формы, и Джону пришлось повязать ему свой. Сам он второпях схватил из холодильника не ту коробку, и только вопль «А куда делись мои жуки для опыта по биологии?» заставил его осознать, что вчерашний ужин, он же – сегодняшний обед, совсем не должен жужжать и шебуршиться. Майкрофт давно уже стоял у дверей, нервно покачивая портфелем, а они все носились с этажа на этаж, выясняя, нужно ли Шерлоку причесываться, если по нему все равно не видно – делал он это или нет, и запихивать ли в школьный ранец атлас анатомии человека, если они изучают сейчас насекомых.
Они уже были готовы выйти, и Джон даже закинул за спину свой рюкзак и сдернул с гвоздика ключи, когда Майкрофт спросил:
– А где ты оставил трость?
И все закрутилось по новой.
Когда дверь наконец-то захлопнулась, а ключ повернулся в замке, до начала занятий оставалось сорок минут, до начала рабочего дня – пятьдесят пять. Так что они действительно сильно опаздывали. Впрочем, как и в любое другое утро, не считая выходных.
Стоило им только выйти на оживленную улицу, направляясь к ближайшей станции метро, как Джон решительно ухватил Шерлока за холодную ладошку.
– Я что – маленький? – возмутился тот.
– Тебе десять.
– Это не ответ, а констатация факта.
– Тебе десять, и я не хочу потерять тебя по дороге. Снова.
Майкрофт, шагающий на пару метров впереди, бросил на них через плечо насмешливо-снисходительный взгляд.
– Я не потерялся тогда!
– Застегни куртку.
– Я не потерялся, я прекрасно знал, где нахожусь!
– Только я не знал – где ты. Поэтому, пока ты не оставишь привычку разворачиваться на сто восемьдесят градусов, чтобы последовать за заинтересовавшим тебя предметом, явлением или человеком, будешь ходить за руку... И застегни куртку.
Независимо дернув плечом, Шерлок вжикнул молнией, застегивая куртку до конца, и вздернул курносый нос. Теплый сентябрьский ветер трепал его кудри и играл с именным брелоком ранца. И это навело Джона на мысль:
– Шерлок, а разве устав школы не ограничивает длину волос?
– Хм…
– Шерлок?
– Устав нашей школы – прекрасный образец консервативной глупости…
– Майкрофт?
– Ему делали замечание пару раз.
– А почему я об этом впервые слышу?
– Потому что после переезда, внося в анкету новые данные, он вписал телефон какой-то то ли секты, то ли коммуны…
– «Дети рассвета нового дня». Хиппи, – вставил Шерлок, явно довольный своей выходкой. Джону так и захотелось легонько щелкнуть его по носу, но он лишь покрепче сжал маленькую ладошку и нырнул в «трубу»*.
– Майкрофт, ты не мог бы отвести его в парикмахерскую после школы?
– У меня дополнительные занятия по испанскому, а в четыре – репетиторство. Я могу не успеть. Может, завтра?
– На завтра у нас планы, помнишь – велосипедная прогулка. Вероятно, последняя в этом году. Скоро начнутся дожди.
– Ладно, я попробую, – вздохнул Майкрофт, доставая «устрицу»* и направляясь к турникету. Шерлок и Джон зашарили по карманам, отыскивая свои карты.
– Ребята, давайте уточним сразу, во избежание недоразумений в дальнейшем: есть еще что-то, что мне необходимо узнать до того, как я побываю в вашей школе на очередном собрании?
– Нет! – дружно ответили они.
«Точно есть!» – решил Джон и стал прикидывать, имеет ли смысл позвонить в школу в обеденный перерыв, или лучше просто съездить туда на будущей неделе.
___
*
«Труба» – «tube» – так называют метро лондонцы.
«Устрица» – «Oyster» – бесконтактная смарткарта, которая действительна для оплаты в метро, автобусах, легком метро и даже электричках в пределах Лондона.
******
В Лондонском метро можно встретить кого угодно – от бомжа до премьер-министра, – и это делало игру Джона и Шерлока особенно увлекательной.
Игра придумалась сама собой пару лет назад, когда они еще жили за городом и добирались до Лондона электричкой. Больше часа в дороге; и если Майкрофт и Джон вполне могли скоротать это время за книгой или журналом, то Шерлок успевал измаяться сам и достать случайных попутчиков. Поначалу Джон пытался подсовывать ему ребусы и задачки на логику, но проку от них было мало. Кубик Рубика побил все рекорды, обеспечив почти две недели затишья в пути, до тех пор, пока чудо-ребенок не научился складывать его одной рукой за пару минут. Никакие джоновы увещевания на него не действовали. Казалось, Шерлок просто не видел ничего плохого в том, чтобы, например, встав ногами на сидение и перегнувшись через спинку, заглянуть в книгу или журнал сидящего там пассажира. Подобное поведение заставляло Джона нервничать, и однажды он не выдержал:
– Шерлок, успокойся ты хоть на пять минут! – зашипел он умоляюще. – Эта бедная женщина вовсе не виновата в том, что ей «посчастливилось» сесть неподалеку от нас.
– Она не «бедная женщина», – зашептал в ответ тот. – Она суперагент!
– Что?! – в полный голос удивился Джон.
– Суперагент, – уверенно повторил Шерлок.
– Да с чего ты взял?
– Ее серьги.
– А что с ними не так?
– Посмотри на них – громадные, уродские и страшно тяжелые. Да у нее сейчас уши до плеч растянутся. Никто в здравом уме не станет надевать такие. Значит, это необходимо для какой-то цели. Первое, что приходит на ум – микропередатчики.
– Ну, не знаю… Она как-то не похожа на суперагента…
– Не всем же джеймсбондами быть, – философски пожал плечами Шерлок. – Если б тайные агенты были похожи на тайных агентов, они бы быстро перестали быть тайными…
– И правда, – согласился Джон.
Майкрофт отвлекся от книжки, взглянул на них, сидящих напротив, потом – на предмет их разговора, и вернулся к чтению. Но внешний уголок правой брови так и остался удивленно приподнятым.
– Но с другой стороны, – продолжил доктор, – одних серег как-то маловато для суперагента.
– В перстне – микрокамера. А в огромной сумке, в которую она так вцепилась, может поместиться целый арсенал. И кстати об оружии – обрати внимание на ее ногти. Уверен, при желании ими и убить можно.
Джон глянул: ногти и впрямь выглядели устрашающе. Но пора было закругляться, пока разбушевавшаяся фантазия мальчишки не завела его в глухие дебри.
– Боюсь, суперагенты не ездят в метро. Она обыкновенная женщина без капли хорошего вкуса…
– Я знаю, – согласно вздохнул Шерлок, – а жаль. Было бы прикольно.
Он отвернулся к окну и, достав из кармана монетку, принялся выстукивать ею по стеклу замысловатый ритм. Кажется, что-то из Бизе, но Джон не был уверен. Немного подумав, он тронул Шерлока за плечо:
– А тот парень?
– Который?
– Слева, да вон, у окна, в кепке.
– Хм… думаю, он студент.
– И все? На чем специализируется?
– Что-то техническое. У него тубус…
– И невеста… – добавил Джон.
– Где?
– Не здесь. Она дома, и зовут ее Кэнди, или Барби, или как-то так…
– Да с чего ты взял?
– У него очень наивный взгляд. У парня с такими глазами точно должна быть подружка с каким-нибудь кукольным именем.
– Ну, ты и выдумаешь! – расхохотался Шерлок.
Так и началась их игра.
Сегодня «жертву» выбрал Джон, да так удачно, что они на пару успели ей всю биографию сочинить, пока не объявили нужную остановку.
Майкрофт застегнул чехол, пряча ноутбук, поправил манжеты, сказал Джону «До вечера» и, надежно взяв Шерлока за руку, вышел из поезда. Через еще не закрывшиеся двери Джон видел, как они направились к лифту. Их спины уже почти затерялись в толпе, когда Шерлок высоко поднял свободную руку и помахал ею в воздухе – его способ прощаться с Джоном, который, как он точно знал, всегда провожал его взглядом.
Двери закрылись.
Джон откинулся на спинку сидения и потер занывшую ногу. Ему надо будет выйти через три остановки, подняться по узкой и весьма неудобной лестнице на поверхность (на его станции не было ни лифтов, ни эскалаторов), пройти пару кварталов и успеть войти в здание госпиталя хотя бы за пару секунд до начала смены. Ноге, с ее полувыдуманной болью, сегодня не повезло. Впрочем, как и всегда.
***************
Рабочий день врача-терапевта делится на время до ланча и после ланча. Но стоит ли говорить, что самым любимым временем дня является сам ланч?
Большинство врачей их отделения предпочитали перекусывать в кафетерии, но Джон проводил эти сорок минут в комнате отдыха, и тому было много причин. Во-первых, материальное положение их семьи не позволяло ему зря бросаться деньгами: если говорить мягко – оно было трудным, а если как есть – они были в полной финансовой заднице. Во-вторых, кафетерий находился в соседнем крыле, да еще и в полуподвальном помещении. В-третьих, и, пожалуй, основных – там тебе ни за что не дадут посидеть одному. Обязательно подсядет кто-нибудь еще, а то и двое-трое, и поскольку Джон был лицом относительно новым, большинство вопросов сыпалось на него, что лишало его аппетита и портило настроение на оставшийся день.
В комнате отдыха было все, в чем он нуждался – кофеварка, микроволновка, кипа старых медицинских журналов, смотровая кушетка и несколько продавленных кресел. Журналы притащил доктор Геллерт, чьи статьи в них печатали; кушетку откуда-то приволок доктор Робинсон (для коллег просто Бобби) – молодой врач и молодой отец, использовавший перерыв, чтобы вздремнуть. А больше сюда никто и не заглядывал.
Вот и сегодня на кушетке, отвернувшись к стене, уже посапывал Бобби, а доктор Геллерт прихлебывал кофе, вытягивая губы.
Сняв халат и достав коробку с обедом из микроволновки, Джон устроился в кресле. Открыв крышку, он удивленно улыбнулся – сверху на макаронах, положенных им вчера вечером, лежали кругляши помидор, на которых майонезом были нарисованы смайлики. И не надо быть гением, чтобы догадаться, чей любопытный курносый нос залез в его коробку.
– Вы что там, сто фунтов увидели? – Геллерт допил кофе и взялся за журнал. Джон вообще не видел, чтоб он когда-нибудь ел.
– Если бы! – подцепив на вилку помидор, Джон улыбнулся смайлику и отправил его в рот. – Впрочем, сто фунтов меня не спасут, – легко добавил он, не жалуясь, а просто поддерживая разговор.
– А вы не планируете вернуться в хирургию? Там платят больше.
– Не с моей рукой и не с моей ногой.
– Терапия не помогает?
– Совсем не помогает, – согласился Джон, пытаясь выкопать сосиску из-под макарон.
– А вы хоть пробовали?
– Да я каждый четверг задерживаюсь на два часа – только ради этого.
– Я не про это спрашиваю. Большинство врачей-практиков относятся к психотерапевтам весьма скептически, и не кривитесь, вы и сами прекрасно это знаете. Вы можете слушать и кивать головой, но вряд ли вы действительно пытались следовать его рекомендациям.
– Она советует больше общаться, делиться переживаниями…
– А вы общаетесь?
– Ну, с вами, вот, разговариваю.
– Думаю, она имела в виду, что вы должны делиться чем-то личным, чем-то, что действительно вас волнует…
– Мои финансы меня волнуют очень сильно!
– Да, но это не из-за них у вас рука дрожит.
– Я не хочу говорить о войне.
– И не из-за войны. Помните, вы заходили ко мне на кафедру года три назад или чуть больше? Ваша рука не дрожала, вы чуть прихрамывали, но шли без трости, вы улыбались… и я был уверен, что лицензия хирурга уже у вас в кармане.
– За эти три года очень многое изменилось…
– Я знаю, и я сочувствую вашей утрате. Но в вашей жизни ничего не переменится к лучшему, если вы будете продолжать игнорировать тех, кто пытается вам помочь. Возможно, я слишком настойчив, уж простите старика, но, Джон, вы – один из лучших моих студентов, нельзя такие талантливые руки занимать градусниками или бессмысленной студенческой писаниной. Не смотрите на меня так удивленно, я знаю, что вам предложили преподавание.
– Разницы в зарплате почти нет, но график посвободнее. А я так мало времени уделяю мальчишкам… чертова работа…
– Преподавание – это не ваше.
– Абсолютно не мое, но… – Джон закрыл коробку. Аппетит пропал, будто и не было.
– А знаете, у кого график еще свободнее? – перебил его Геллерт, захлопывая журнал. – У хирургов! А глава хирургического отделения и вовсе составляет свой как бог на душу положит.
– Да кто ж меня назначит главой отделения? Я здесь – без году неделя.
– А Шумен себе второй год никого найти на замену не может. К тому же администрация не хочет приглашать на эту должность кого-нибудь со стороны. Избавьтесь от своего тремора, и будет вам и хирургия, и жесткое, неудобное, с торчащими из сиденья пружинами кресло главы отделения.
Геллерт поднялся и, дружески похлопав его по плечу, вышел из комнаты. Джон обхватил руками голову, взлохмачивая короткие волосы и мечтая лишь о том, чтобы этот день поскорей закончился.
Господи, как же он ненавидит пятницы!
Однако его старый профессор был прав. Наверное, надо что-то сделать. Хотя бы, как советовала психотерапевт, завести блог. Это не трудно и не займет много времени.
Глянув на дисплей мобильника, Джон вылез из кресла:
– Хэй, Бобби, перерыв закончился, пора идти спасать людские жизни!
**********
Джон, коренной лондонец, обожал свой город глубоко и искренне. Однако некоторые проявления мегаполиса выводили его из себя.
Например, супермаркеты.
Еще ни одно посещение супермаркета не прошло для него гладко, обязательно что-нибудь случалось. Он обшаривал все полки в поисках макарон, но так их и не находил, забывал трость, путался с карточками, накупал столько продуктов, что вынужден был тратиться еще и на такси, потому как самому ему было просто не дотащить.
Нет, мальчишки вовсе не отказывались ему помогать, но в реальности их помощь затрудняла все еще больше.
В первый их совместный поход в магазин Майкрофт стоял у стеллажа с чаем минут сорок, внимательно вчитываясь в этикетки, в то время как Джон мотался по залу, грохоча тележкой и разыскивая Шерлока. Шерлок обнаружился рядом с огромной пирамидой из коробок с хлопьями – он аккуратно вытаскивал одну за другой, видимо, проверяя, сколько же необходимо вытащить, чтобы в итоге все рухнуло.
В следующий раз они купили три бутылки острого соуса, хотя никто из них его не ел, и совершенно упустили из внимания молоко и овощи. Разбирая дома пакеты, Джон бормотал: «Мы скупили полмагазина, но я понятия не имею, чем же мне вас кормить…»
На третий раз Майкрофт по дороге в супермаркет предложил сначала составить список и твердо его придерживаться. Посчитав это предложение вполне разумным, Джон покрутил головой и кивнул на вывеску Макдональдса. Они сели за столик, достали блокнот и принялись подгонять пожелания всех троих под возможности кошелька. Шерлок болтал ногами, жевал картошку фри и вставлял по ходу замечания. Они вернулись домой уже в темноте, сытые и со списком, но без продуктов – до магазина они так и не добрались.
С тех пор Джон ходил за покупками один, лишь иногда посылая Майкрофта за какой-нибудь забытой мелочью.
Пятница была днем покупок.
Он бродил между рядами, разыскивая стеллаж со специями – несмотря на то, что они жили в этом районе уже несколько месяцев, а в этот супермаркет он ходил дважды в неделю, он так до сих пор и не смог хотя бы примерно запомнить, где какой отдел. Попутно он прикидывал, сколько денег осталось на карточке и на чем можно сэкономить, чтоб начать откладывать на рождественские подарки. Да, до Рождества почти три месяца, но с его зарплатой начинать копить лучше заранее.
От невеселых размышлений его отвлек звонок мобильного:
– У нас проблема, – взволнованно сказал Майкрофт. – Возвращайся домой, ты нам нужен прямо сейчас.
**************
Сунув деньги таксисту, Джон побежал к дому, нашаривая в кармане ключи. Ну что, что могло случиться? Ни полицейской машины, ни пожарной, ни скорой помощи у дома нет, а значит, все, возможно, не так ужасно, как он успел себе нафантазировать за те семь минут, что потребовались ему, чтобы добраться до дома. Но обеспокоенный голос Майкрофта продолжал звучать у него в голове тревожным набатом.
Как только Джон поднялся на ступеньки, дверь распахнулась. От природы белокожий Майкрофт был очень бледен, на лбу выступила испарина, зрачки расширены – признаки шока, рукава рубашки закатаны, чего он никогда не делал, галстук смят, волосы взлохмачены и из-за геля стоят дыбом – индивидуальные признаки действительно сильных переживаний.
– Что?! Шерлок? – прохрипел Джон.
– Он наверху, он… я… я сам толком не знаю, что произошло…
Но Джон уже не слушал. Решительно отодвинув его в сторону, он взобрался по лестнице и толкнул дверь с табличкой. Шерлок лежал на диванчике, свернувшись клубком и держа над полом обмотанную полотенцем левую руку. Небольшое полотенце пропиталось кровью.
– Шерлок?
Джон сам не заметил, как оказался рядом, нащупывая сонную артерию на тонкой шее, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу под кудряшками, аккуратно разматывая полотенце.
Открыв глаза, Шерлок сонно заморгал.
– Привет…
Джон откашлялся, не уверенный, что голос его не подведет.
– Привет. Что случилось?
– Я порезался.
– Чем?
– Стеклом.
– Тут не один порез. От локтя и до запястья, штук шесть, слава богу, с внешней стороны руки. Ты с кем-то подрался?
– Не совсем. Я упал на разбитое стекло. Подставил руку.
Голос Шерлока звучал все тише, с паузами. Он явно боролся со сном.
– Ты ударялся головой?
– Нет…
– Точно?
– Точно… – зевнул Шерлок, закрывая глаза.
– Эй, смотри сюда. Шерлок, смотри на палец! Сюда… теперь сюда. Ну, с головой, вроде, порядок, но спать тебе пока нельзя. Не засыпай, слышишь?
– Угу…
Джон обернулся к двери. Майкрофт стоял, прислонившись к косяку, и выглядел уже спокойнее, даже пригладил волосы.
– Мне нужна теплая вода, новая губка, медицинский чемоданчик, что стоит под моей кроватью, и яркое освещение. Надо проверить, не осталось ли в ранах мелких осколков.
Минут сорок ушло на то, чтобы рассмотреть каждую рану, аккуратно ее промыть, окуная губку для посуды в хрустальную салатницу с водой, и осторожно заклеить.
Проверив еще раз реакции Шерлока и убедившись, что сотрясения нет, Джон велел братьям спуститься в кухню и приготовить чай, а сам зашел в свою комнату переодеться. Закрыв за собой дверь, он привалился к ней спиной и коротко выдохнул – не дрожали руки, не болела нога, но дрожало и ныло что-то глубоко внутри – это страх, вцепившийся еще в супермаркете в его сердце, втянул назад острые коготочки, оставив тонкие длинные незаживающие царапины вечного беспокойства. В дополнение к тем, что уже там были.
Переодевшись, Джон позвонил в госпиталь и сообщил, что на ночное дежурство сегодня выйти не сможет, после чего спустился в кухню.
Забравшись с ногами на стул, Шерлок рылся в новой коробке кукурузных хлопьев, по-видимому, разыскивая игрушку, и при этом ужасно походил на самого обыкновенного ребенка. Майкрофт заваривал чай: в его движениях все еще было много не характерной для него лишней суеты и нервного передергивания плечами, но он тоже успел и переодеться, и взять себя в руки.
«Мы почти в порядке» – решил для себя Джон.
– Итак, ребята, теперь объясните мне, что же случилось?
Майкрофт только плечами пожал, а Шерлок, отставив коробку, решительно заявил:
– Во всем виноват Коперфильд!
– Это твой одноклассник?
– Это шарлатан, занимающий прайм-тайм по четвергам.
– Ты имеешь в виду Дэвида Коперфильда? Известного фокусника?
– Пусть будет фокусник, неважно. Половина класса смотрела вчера его шоу и решила, что он чуть ли не волшебник…
– Разумеется, ты вмешался…
– Да я просто сказал, что можно и самому продемонстрировать пару фокусов «с исчезновением» при наличии нескольких зеркал.
– Ты при этом называл их идиотами?
– Нет, – возмутился Шерлок, но быстро сник под строгим взглядом. – Возможно, придурками… и то лишь пару раз. Но они действительно придурки – решили залезть в учительскую, чтобы спереть оттуда зеркала. И разумеется, их поймали, а они почему-то решили, что сдал их я, хотя они просто…
– …просто идиоты, – закончил за него Джон. – Дальше.
– Когда я возвращался из парикмахерской…
– Один? – обернулся к Майкрофту Джон.
– Нас задержали на испанском, – попытался оправдаться тот, но виноватые нотки проскальзывали в каждом слове. – Я проводил его до парикмахерской и решил, что до дома он доберется сам – здесь всего пара кварталов.
– Я пошел дворами, – признал свою ошибку Шерлок. – И набрел на своих разозленных одноклассников. Не думаю, что они специально меня поджидали, просто совпадение. Я не знал, что делать, драться было бы глупо. И я швырнул камень в окно склада. Окно разбилось, сработала сигнализация, они кинулись врассыпную. А я просто споткнулся и угодил в то самое стекло!
– Ты не «просто споткнулся», ты не спал в прошедшую ночь, и от прилива адреналина тебя «повело».
– Возможно, – согласился Шерлок. – Царапины не показались мне серьезными.
– А будь на тебе куртка – их бы вовсе не было.
– Было тепло! Я уже добрался до дому, когда понял, что что-то не так, и позвонил Майкрофту.
– Самый твой умный поступок за день!– Джон потер ладонями лицо. – Ты хотя бы понимаешь, насколько плохо все могло закончиться, поверни ты руку чуть по-другому?
– Понимаю, – буркнул Шерлок, старательно не встречаясь с ним взглядом. – Пришлось бы обратиться в больницу, и тебя могли бы лишить опекунских прав.
– Верно, – выдохнул Джон, который до этого момента думал не столько об этом, сколько о том, что с подобной кровопотерей Шерлок мог вообще до дому не доползти. – Верно, повышенная травматичность ребенка – один из пунктов, основываясь на которых социальная служба может поставить вопрос о праве опеки. А за последние полгода ты явно попадал туда чаще среднестатистического десятилетнего мальчика.
– Но это не из-за тебя, просто опыты…
– Просто ты открыл для себя существование физики как науки, и это замечательно, Шерлок, хотя мне страшно подумать, что будет, когда ты доберешься до раздела об электричестве. И мы-то знаем, что ты и раньше мало задумывался о собственной безопасности, просто одно дело – пытаться построить пизанскую башню из табуреток – и свалить их на себя, а другое – упасть с крыши гаража, я уж не помню, для чего ты вообще туда полез. Но со стороны все выглядит по-другому. Со стороны все выглядит так, будто я со своими обязанностями опекуна не справляюсь, и отчасти, так оно и есть. А поскольку мы с вашей мамой не успели оформить усыновление, то суду достаточно будет выписки из твоей медицинской карты, чтобы лишить меня права опеки. Вас у меня могут забрать. Обоих и навсегда.
Переведя дух, Джон откинулся на спинку стула и счел воспитательную беседу закрытой – парни подавленно молчали, впечатлившись подобными перспективами. Скукожившийся на стуле Шерлок напоминал взъерошенного воробья, прикорнувшего на ветке: он клевал носом, борясь со сном, а потом и вовсе прислонился к сидящему рядом Джону теплым боком, и тому ничего не оставалось, как приобнять его за плечи, не давая упасть.
Майкрофт накрывал на чай, осторожно доставая чайные пары, ложки, сахарницу. Добавив молока себе и Джону, он потряс пустой коробкой:
– Молоко закончилось.
– Как и половина продуктов. Я бросил все в супермаркете… Вот, черт, я и трость там забыл!
– Да, я заметил, – улыбнулся Майкрофт, ставя перед ним чашку. – Как нога?
– Нормально. Но это, скорее всего, временно… Шерлок, твой чай…
– Да он спит уже…
– Ну надо же… Шерлок?
– Точно спит.
– Надо отнести его наверх… Иди вперед – откроешь дверь, а я постараюсь его донести не уронив, пока обе ноги нормально ходят, – улыбнувшись, добавил Джон и склонился к Шерлоку.
Тот и в самом деле спал, слегка нахмурившись и приоткрыв рот. Осторожно закинув его на плечо и поддерживая одной рукой, Джон поднялся наверх, опираясь, на всякий случай, о стену. Майкрофт открыл перед ними дверь, пропуская вперед, вошел следом, включил ночник и откинул одеяло с гамака.
Гамак висел над кроватью, на случай, если Шерлок из него все-таки выпадет, хотя подобного ни разу не случалось. Спать в кровати он не любил, а лет с семи попросту не мог – долго крутился, трудно засыпал, вскакивал через час-другой. Психолог что-то говорил о стрессе, инсомнии * и лекарственных методах лечения, но Джон категорически отказался пичкать химией семилетнего ребенка, прекрасно понимая, что проблемы это не решит. В тот год Шерлок столкнулся одновременно и с появлением его, нового человека, в своей жизни, и с необходимостью посещать школу, и с последствиями болезни матери.
Все изменилось слишком внезапно – и таблетками это было не исправить.
Но Джон нашел другой выход. Тогда они еще жили за городом, в замечательном уютном доме с небольшой оранжереей, куда на зиму убирали плетеную мебель из сада. Он закутывал Шерлока в плед и устраивал в гамаке, закрепленном на деревянной стойке, а сам садился рядом и пересказывал содержание книг, которые сам любил в этом возрасте. И обычно с трудом переносящий художественную литературу Шерлок замирал, внимательно его слушал и, спустя минут сорок, засыпал. Убедившись в крепости его сна, Джон выдвигал из стоек колесики и, перекатив всю конструкцию в комнату, укрывал теплее, а под гамак клал надувные матрасы.
Со временем все чаще к их вечерним посиделкам стал присоединяться Майкрофт. Иногда он приносил учебники и садился за стол заниматься, иногда просто устраивался рядом, обняв подушку – всегда одну и ту же. На подушке были вышиты два щенка лабрадора с глазами отчаянных хулиганов, вот только задний план Мэри закончить так и не успела.
Первое, что сделал Джон после переезда в этот дом, это подвесил в комнате Шерлока гамак. На второй день он купил кровать – на случай внезапной проверки соцработником, но Шерлок в ней так ни разу и не спал.
– Он такой милый, когда спит, – улыбнулся Джон, аккуратно устраивая раненную руку на подушке, чтобы, даже неудачно повернувшись, Шерлок не потревожил ее.
– Опасная иллюзия, – тихо фыркнул Майкрофт, складывая ровными стопками разбросанные по письменному столу тетради и учебники. Он все еще был слишком бледен, а в жестах его проскальзывало что-то нервное.
– Ты-то как?
– О, я далеко не столь мил. Даже в детстве не был. У меня слишком выразительная мимика, полагаю, она временами делает мое лицо неприятным…
– Ерунда. В тебе так много черт твоей матери, а она была красавицей; и пусть я терпеть не могу «Алису», но чеширские улыбки – отличительный признак Холмсов. Но я не об этом…
– Да, я знаю, – присев на разобранный край стола, Майкрофт потер ладонями лицо, и замер, сгорбившись. – Я ужасно перепугался. Мне не было так страшно с тех пор… черт, мне никогда не было так страшно. Он все время отключался, то есть, теперь-то я знаю, что он просто хотел спать, но тогда это казалось очень плохим симптомом… И так много крови, она все никак не останавливалась, и мне в голову полезли разные, не слишком счастливые мысли…
– Я понимаю, – Джон потер шею, решая, стоит ли рассказывать, и все же решил, что стоит. – Но на будущее, чтоб ты знал, по этому поводу можешь не волноваться: каждые полгода я утаскиваю ваши кружки в Бартс и проверяю на все возможные маркеры рака. Не смотри так на меня, я знаю, нет необходимости делать это настолько часто, возможно, нет необходимости вообще это делать, но мне так спокойнее.
Удивленно хмыкнув, Майкрофт пожал плечами:
– Пожалуй, будь у меня подобная возможность, я б делал то же самое.
– Похоже, мы оба перестраховщики.
– Пожалуй.
– И поэтому сегодня я, пожалуй, переночую здесь, на диванчике. На всякий случай.
– Да ты на нем и заснуть-то не сможешь! Он мал даже Шерлоку!
– Не страшно. Ты не представляешь, на чем мне приходилось дремать в перерывах между дежурствами, начиная со времен интерновской практики. По больнице тогда ходили слухи, что лучше всего ночевать в отсеке коматозников, однако я всегда предпочитал кладовую в бельевой – там, где хранятся матрацы. Сервис, конечно, не тот, и никакого кабельного, зато никто не мог меня там найти.
– Ладно, если ты считаешь это нужным – ночуй тут…
– Возможно, это и не нужно, но мне не уснуть иначе.
Улыбнувшись, Майкрофт направился к двери, и Джон следом за ним.
– Ты тоже собираешься ложиться?
– Нет, я еще немного позанимаюсь, время-то детское.
– Тогда ванная – моя!
– Да сколько угодно, – искренне рассмеялся Майкрофт.
Пройдя в свою спальню, Джон вытащил из ящика белье и полотенца, как взгляд его зацепился за привычную, но сейчас особо остро полоснувшую по сердцу вещь – фотографию на тумбочке, Мэри…
Они познакомились на свадьбе Гарри четыре года назад и подошли друг другу почти идеально. Они начали встречаться – все всерьез: через пару месяцев она представила его сыновьям, через пять – он перевез к ним свои вещи, а через восемь, помогая забинтовать ладонь случайно порезавшейся Мэри, он заметил, что кровь не останавливается слишком долго, и на следующий день потащил ее в клинику. Это был один из тех моментов, когда Джон всей душой молился о том, чтобы оказаться неправым, позабыв, что он атеист.
Но худшие его предположения оказались правдой.
Мэри болела очень долго.
Экспериментальное лечение, не покрываемое страховкой, съело все их накопления на черный день и заставило перебраться в район попроще.
Почти три года Джон разрывался между больницей, куда перевелся работать и где лежала Мэри, и домом, мальчишками, до конца не понимающими, что происходит.
Чуть более полугода прошло, как ее не стало, а для Джона – будто вчера.
Поправив фото, он подхватил вещи и похромал поскорей в ванную, пока ее не оккупировал Майкрофт.
______________
*Инсомния – один из видов нарушения сна.
– О чем бы вы сегодня хотели поговорить?
– Я не знаю. Все как обычно. Моя жизнь абсолютно заурядна.
– Из вашей анкеты следует, что это далеко не так.
– Вы считаете мою боль в ноге психосоматической, и как врач я с вами согласен. Однако вы думаете, что избавиться от нее мне помогут разговоры о событиях прошедшей недели…
– И вы в этом со мной не согласны?
– Оба предыдущих психотерапевта считали так же. Как видите – не помогло.
– У вас явные проблемы с доверием, доктор Ватсон. Если вы с ними были так же замкнуты, то не удивительно, что терапия не сработала.
– Вы младше меня почти вдвое. И хорошо, если получили свой диплом в прошлом году, а не в этом. Не надо смущаться, молодость – это замечательно, но мне трудно быть с вами откровенным.
– Возможно, вам стоит попробовать завести блог? Быть откровенным с безликой массой людей многим бывает гораздо проще…
День 1
*************
Запись в блоге:
Встал. Поднял мальчишек. Проводил в школу. Поехал на работу.
Вернулся. Поужинали. Легли спать.
П.С. Молоко закончилось.
*************
– Шерлок!
Дважды хлопнув ладонью возле таблички на двери «Не входить. Ведутся опыты», он потопал в ванную.
У человека с армейским прошлым некоторые действия закрепляются в подкорке навсегда и потому происходят каждым утром чуть ли не сами по себе. Бывший военный врач, Джон Х. Ватсон, мог собраться на работу за двадцать четыре минуты, и при этом успеть позавтракать. Но наличие двух штатских на территории растягивало сборы на полтора часа.
Разумеется, два хлопка по двери Шерлока, легшего, скорее всего, далеко за полночь, не разбудят. Надо будет вернуться, пробраться к кровати, постаравшись не наступить на что-нибудь важное, не споткнуться и ничего не опрокинуть, и сдернуть с мальчишки одеяло. Тогда он, возможно, встанет. Или нет, а значит, придется воспользоваться пульверизатором – и Шерлок будет фыркать, и морщиться, и ворчать о жестоком обращении с ребенком.
Но это все потом.
Сначала необходимо вытурить из ванной Майкрофта. Джон признавал, что у старшего с дисциплиной было куда лучше. Возможно, даже лучше, чем у него самого. Также он признавал, что подарить пареньку бритву и пошутить насчет щетины – было ошибкой. Большой ошибкой.
– Майкрофт, вылезай! Майкрофт!
– Да-да…
– «Да-да» уже было семь минут назад. И я уверен – на твоем гладко выбритом подбородке не осталось ни одного волоска!
– У меня прыщ!
– О, господи… Это надолго?
– До конца пубертатного периода, я полагаю…
Чертыхнувшись, Джон сбежал вниз, по дороге стукнув в шерлокову дверь еще пару раз. Отсутствие второй ванной всегда было проблемой. Не самой острой, конечно, зато постоянной. Конечно, в ящике на кухне уже давно хранились запасные щетка и паста, а принять душ можно и на работе, но черт возьми! Они с Майкрофтом уже почти наладили четкий график утренних посещений, а тут вдруг прыщи!
Чем больше вы опаздываете – тем сильнее торопитесь, чем сильнее торопитесь – тем чаще у вас все валится из рук, и вы начинаете опаздывать еще больше.
Знакомый порочный круг.
Поэтому, уронив фотографию с полочки в гостиной, споткнувшись на ровном месте и ударившись плечом о косяк, Джон заставил себя успокоиться. Как поговаривал один старичок-профессор: «Если вы так разволнуетесь, что выроните скальпель, вряд ли пациент вам скажет спасибо».
Он аккуратно завинтил пасту, включил радио. Диктор может сколько угодно вещать радостным голосом, что пятница – это почти суббота, и значит, можно расслабиться и спустить на тормозах последний рабочий день. Джон точно знал, что в пятницу наплыв больных – реальных и мнимых – всегда увеличивается. В пятницу и в понедельник. Ну и еще, пожалуй, в среду.
Он уже заканчивал чистить зубы, когда сверху спустился Майкрофт. Он не только успел прилизать рыжий пушок, в обычном состоянии дыбом стоящий над круглым лицом, и побриться, но и чем-то замазал прыщ – Джон в упор его не видел.
Сплюнув в раковину последний раз, он тщательно вытер руки и взял протянутый ему Майкрофтом галстук. Галстук был дорогой – натуральный шелк, Майкрофт сам его выбрал и потратил на него все подаренные ему на день рождения деньги.
– Я одного понять не могу, – проворчал Джон, накидывая галстук ему на шею. – Ты абсолютно независимый молодой человек, ты решаешь сложнейшие задачи, ты готовишь себя к великому будущему. Но ты так и не научился завязывать галстук…
– Я научился.
– Тогда почему каждое утро вместо тебя это делаю я?
– Потому что у тебя получается лучше. Это что – «Двойной Виндзор»?
– Да. Может, тебе следует подумать о бабочках? Я знаю более двух десятков способов завязать галстук, но только два – завязать бабочку. Должно быть, это проще.
– Вопрос не в сложности, – Майкрофт поправил узел, поддернул кончик. – Вопрос в распределении обязанностей. У меня на это уйдет больше времени, а результат выйдет тот же… Не чувствую запаха кофе…
– Ах, черт, кофе!
– Не беспокойся, – махнул рукой Майкрофт, заглядывая в холодильник. – Я выпью сок.
– И достань молоко. Я залью Шерлоку хлопья.
Сыпанув в миску хлопья и залив их молоком, Джон на секунду задумался. Холодное молоко вряд ли вписывается в рамки правильного завтрака. Можно поставить миску разогреваться в микроволновку, но сам Шерлок ее оттуда точно доставать не будет, а ему надо в душ.
– Майкрофт, достанешь миску, когда разогреется?
– Конечно, – кивнул тот, хрустя диетическими хлебцами. – Но вряд ли он будет есть хлопья с горячим молоком.
– А если добавить изюм?
– Тогда точно не будет.
– Пусть съест! – велел Джон, выставляя таймер, и пошел наверх.
То есть, хотел было пойти, но пришлось возвращаться за тростью, забытой у раковины: если спуститься вниз по лестнице, опираясь на перила, он мог и без нее, то подняться – уже нет. Такие вот заминки крали у него просто уйму времени. Через тридцать две минуты он должен уже закрывать входную дверь, а душ не принят, обед не собран, Шерлок не поднят. Черт!
– Шерлок! – Джон, перехватив трость поудобнее, постучал в потолок гостиной, которая была как раз под спальней младшего. – Подъем!
Над перилами второго этажа высунулась лохматая голова:
– Я уже встал!
Не спеша радоваться, Джон вгляделся внимательнее:
– А ты вообще ложился?
– Хм, – ответил Шерлок, моргнув красными слезящимися глазами.
– Как ты вообще собираешься сегодня в школе заниматься? – Джон принялся взбираться по ступенькам.
– Сегодня литература, астрономия и история – достаточно времени, чтоб подремать.
– Шерлок!
– Я могу выпить кофе…
– Никакого кофе.
– Тебе не кажется, что это дискриминация? Ты пьешь кофе, Майкрофт пьет кофе, каждый второй лондонец прихлебывает из стаканчика с логотипом «Старбакс»…
– Ты преувеличиваешь. Никакого кофе, пока тебе не исполнится хотя бы четырнадцать.
– Можно подумать, он входит в обряд инициации из детей в подростки, вместе с разрешением гулять до десяти.
– Хватит болтать. Собирайся. Хлопья с молоком на столе.
– Хм…
– Съешь их! Я в душ.
Шерлок сбежал вниз, стуча голыми пятками. Направляясь в ванную, Джон услышал «Доброе утро!» Майкрофта и «Почему меня лишают возможности употреблять единственный узаконенный вид допинга…» от возмущенного Шерлока.
**********
Разумеется, они ужасно опаздывали.
Шерлок куда-то задевал галстук от школьной формы, и Джону пришлось повязать ему свой. Сам он второпях схватил из холодильника не ту коробку, и только вопль «А куда делись мои жуки для опыта по биологии?» заставил его осознать, что вчерашний ужин, он же – сегодняшний обед, совсем не должен жужжать и шебуршиться. Майкрофт давно уже стоял у дверей, нервно покачивая портфелем, а они все носились с этажа на этаж, выясняя, нужно ли Шерлоку причесываться, если по нему все равно не видно – делал он это или нет, и запихивать ли в школьный ранец атлас анатомии человека, если они изучают сейчас насекомых.
Они уже были готовы выйти, и Джон даже закинул за спину свой рюкзак и сдернул с гвоздика ключи, когда Майкрофт спросил:
– А где ты оставил трость?
И все закрутилось по новой.
Когда дверь наконец-то захлопнулась, а ключ повернулся в замке, до начала занятий оставалось сорок минут, до начала рабочего дня – пятьдесят пять. Так что они действительно сильно опаздывали. Впрочем, как и в любое другое утро, не считая выходных.
Стоило им только выйти на оживленную улицу, направляясь к ближайшей станции метро, как Джон решительно ухватил Шерлока за холодную ладошку.
– Я что – маленький? – возмутился тот.
– Тебе десять.
– Это не ответ, а констатация факта.
– Тебе десять, и я не хочу потерять тебя по дороге. Снова.
Майкрофт, шагающий на пару метров впереди, бросил на них через плечо насмешливо-снисходительный взгляд.
– Я не потерялся тогда!
– Застегни куртку.
– Я не потерялся, я прекрасно знал, где нахожусь!
– Только я не знал – где ты. Поэтому, пока ты не оставишь привычку разворачиваться на сто восемьдесят градусов, чтобы последовать за заинтересовавшим тебя предметом, явлением или человеком, будешь ходить за руку... И застегни куртку.
Независимо дернув плечом, Шерлок вжикнул молнией, застегивая куртку до конца, и вздернул курносый нос. Теплый сентябрьский ветер трепал его кудри и играл с именным брелоком ранца. И это навело Джона на мысль:
– Шерлок, а разве устав школы не ограничивает длину волос?
– Хм…
– Шерлок?
– Устав нашей школы – прекрасный образец консервативной глупости…
– Майкрофт?
– Ему делали замечание пару раз.
– А почему я об этом впервые слышу?
– Потому что после переезда, внося в анкету новые данные, он вписал телефон какой-то то ли секты, то ли коммуны…
– «Дети рассвета нового дня». Хиппи, – вставил Шерлок, явно довольный своей выходкой. Джону так и захотелось легонько щелкнуть его по носу, но он лишь покрепче сжал маленькую ладошку и нырнул в «трубу»*.
– Майкрофт, ты не мог бы отвести его в парикмахерскую после школы?
– У меня дополнительные занятия по испанскому, а в четыре – репетиторство. Я могу не успеть. Может, завтра?
– На завтра у нас планы, помнишь – велосипедная прогулка. Вероятно, последняя в этом году. Скоро начнутся дожди.
– Ладно, я попробую, – вздохнул Майкрофт, доставая «устрицу»* и направляясь к турникету. Шерлок и Джон зашарили по карманам, отыскивая свои карты.
– Ребята, давайте уточним сразу, во избежание недоразумений в дальнейшем: есть еще что-то, что мне необходимо узнать до того, как я побываю в вашей школе на очередном собрании?
– Нет! – дружно ответили они.
«Точно есть!» – решил Джон и стал прикидывать, имеет ли смысл позвонить в школу в обеденный перерыв, или лучше просто съездить туда на будущей неделе.
___
*
«Труба» – «tube» – так называют метро лондонцы.
«Устрица» – «Oyster» – бесконтактная смарткарта, которая действительна для оплаты в метро, автобусах, легком метро и даже электричках в пределах Лондона.
******
В Лондонском метро можно встретить кого угодно – от бомжа до премьер-министра, – и это делало игру Джона и Шерлока особенно увлекательной.
Игра придумалась сама собой пару лет назад, когда они еще жили за городом и добирались до Лондона электричкой. Больше часа в дороге; и если Майкрофт и Джон вполне могли скоротать это время за книгой или журналом, то Шерлок успевал измаяться сам и достать случайных попутчиков. Поначалу Джон пытался подсовывать ему ребусы и задачки на логику, но проку от них было мало. Кубик Рубика побил все рекорды, обеспечив почти две недели затишья в пути, до тех пор, пока чудо-ребенок не научился складывать его одной рукой за пару минут. Никакие джоновы увещевания на него не действовали. Казалось, Шерлок просто не видел ничего плохого в том, чтобы, например, встав ногами на сидение и перегнувшись через спинку, заглянуть в книгу или журнал сидящего там пассажира. Подобное поведение заставляло Джона нервничать, и однажды он не выдержал:
– Шерлок, успокойся ты хоть на пять минут! – зашипел он умоляюще. – Эта бедная женщина вовсе не виновата в том, что ей «посчастливилось» сесть неподалеку от нас.
– Она не «бедная женщина», – зашептал в ответ тот. – Она суперагент!
– Что?! – в полный голос удивился Джон.
– Суперагент, – уверенно повторил Шерлок.
– Да с чего ты взял?
– Ее серьги.
– А что с ними не так?
– Посмотри на них – громадные, уродские и страшно тяжелые. Да у нее сейчас уши до плеч растянутся. Никто в здравом уме не станет надевать такие. Значит, это необходимо для какой-то цели. Первое, что приходит на ум – микропередатчики.
– Ну, не знаю… Она как-то не похожа на суперагента…
– Не всем же джеймсбондами быть, – философски пожал плечами Шерлок. – Если б тайные агенты были похожи на тайных агентов, они бы быстро перестали быть тайными…
– И правда, – согласился Джон.
Майкрофт отвлекся от книжки, взглянул на них, сидящих напротив, потом – на предмет их разговора, и вернулся к чтению. Но внешний уголок правой брови так и остался удивленно приподнятым.
– Но с другой стороны, – продолжил доктор, – одних серег как-то маловато для суперагента.
– В перстне – микрокамера. А в огромной сумке, в которую она так вцепилась, может поместиться целый арсенал. И кстати об оружии – обрати внимание на ее ногти. Уверен, при желании ими и убить можно.
Джон глянул: ногти и впрямь выглядели устрашающе. Но пора было закругляться, пока разбушевавшаяся фантазия мальчишки не завела его в глухие дебри.
– Боюсь, суперагенты не ездят в метро. Она обыкновенная женщина без капли хорошего вкуса…
– Я знаю, – согласно вздохнул Шерлок, – а жаль. Было бы прикольно.
Он отвернулся к окну и, достав из кармана монетку, принялся выстукивать ею по стеклу замысловатый ритм. Кажется, что-то из Бизе, но Джон не был уверен. Немного подумав, он тронул Шерлока за плечо:
– А тот парень?
– Который?
– Слева, да вон, у окна, в кепке.
– Хм… думаю, он студент.
– И все? На чем специализируется?
– Что-то техническое. У него тубус…
– И невеста… – добавил Джон.
– Где?
– Не здесь. Она дома, и зовут ее Кэнди, или Барби, или как-то так…
– Да с чего ты взял?
– У него очень наивный взгляд. У парня с такими глазами точно должна быть подружка с каким-нибудь кукольным именем.
– Ну, ты и выдумаешь! – расхохотался Шерлок.
Так и началась их игра.
Сегодня «жертву» выбрал Джон, да так удачно, что они на пару успели ей всю биографию сочинить, пока не объявили нужную остановку.
Майкрофт застегнул чехол, пряча ноутбук, поправил манжеты, сказал Джону «До вечера» и, надежно взяв Шерлока за руку, вышел из поезда. Через еще не закрывшиеся двери Джон видел, как они направились к лифту. Их спины уже почти затерялись в толпе, когда Шерлок высоко поднял свободную руку и помахал ею в воздухе – его способ прощаться с Джоном, который, как он точно знал, всегда провожал его взглядом.
Двери закрылись.
Джон откинулся на спинку сидения и потер занывшую ногу. Ему надо будет выйти через три остановки, подняться по узкой и весьма неудобной лестнице на поверхность (на его станции не было ни лифтов, ни эскалаторов), пройти пару кварталов и успеть войти в здание госпиталя хотя бы за пару секунд до начала смены. Ноге, с ее полувыдуманной болью, сегодня не повезло. Впрочем, как и всегда.
***************
Рабочий день врача-терапевта делится на время до ланча и после ланча. Но стоит ли говорить, что самым любимым временем дня является сам ланч?
Большинство врачей их отделения предпочитали перекусывать в кафетерии, но Джон проводил эти сорок минут в комнате отдыха, и тому было много причин. Во-первых, материальное положение их семьи не позволяло ему зря бросаться деньгами: если говорить мягко – оно было трудным, а если как есть – они были в полной финансовой заднице. Во-вторых, кафетерий находился в соседнем крыле, да еще и в полуподвальном помещении. В-третьих, и, пожалуй, основных – там тебе ни за что не дадут посидеть одному. Обязательно подсядет кто-нибудь еще, а то и двое-трое, и поскольку Джон был лицом относительно новым, большинство вопросов сыпалось на него, что лишало его аппетита и портило настроение на оставшийся день.
В комнате отдыха было все, в чем он нуждался – кофеварка, микроволновка, кипа старых медицинских журналов, смотровая кушетка и несколько продавленных кресел. Журналы притащил доктор Геллерт, чьи статьи в них печатали; кушетку откуда-то приволок доктор Робинсон (для коллег просто Бобби) – молодой врач и молодой отец, использовавший перерыв, чтобы вздремнуть. А больше сюда никто и не заглядывал.
Вот и сегодня на кушетке, отвернувшись к стене, уже посапывал Бобби, а доктор Геллерт прихлебывал кофе, вытягивая губы.
Сняв халат и достав коробку с обедом из микроволновки, Джон устроился в кресле. Открыв крышку, он удивленно улыбнулся – сверху на макаронах, положенных им вчера вечером, лежали кругляши помидор, на которых майонезом были нарисованы смайлики. И не надо быть гением, чтобы догадаться, чей любопытный курносый нос залез в его коробку.
– Вы что там, сто фунтов увидели? – Геллерт допил кофе и взялся за журнал. Джон вообще не видел, чтоб он когда-нибудь ел.
– Если бы! – подцепив на вилку помидор, Джон улыбнулся смайлику и отправил его в рот. – Впрочем, сто фунтов меня не спасут, – легко добавил он, не жалуясь, а просто поддерживая разговор.
– А вы не планируете вернуться в хирургию? Там платят больше.
– Не с моей рукой и не с моей ногой.
– Терапия не помогает?
– Совсем не помогает, – согласился Джон, пытаясь выкопать сосиску из-под макарон.
– А вы хоть пробовали?
– Да я каждый четверг задерживаюсь на два часа – только ради этого.
– Я не про это спрашиваю. Большинство врачей-практиков относятся к психотерапевтам весьма скептически, и не кривитесь, вы и сами прекрасно это знаете. Вы можете слушать и кивать головой, но вряд ли вы действительно пытались следовать его рекомендациям.
– Она советует больше общаться, делиться переживаниями…
– А вы общаетесь?
– Ну, с вами, вот, разговариваю.
– Думаю, она имела в виду, что вы должны делиться чем-то личным, чем-то, что действительно вас волнует…
– Мои финансы меня волнуют очень сильно!
– Да, но это не из-за них у вас рука дрожит.
– Я не хочу говорить о войне.
– И не из-за войны. Помните, вы заходили ко мне на кафедру года три назад или чуть больше? Ваша рука не дрожала, вы чуть прихрамывали, но шли без трости, вы улыбались… и я был уверен, что лицензия хирурга уже у вас в кармане.
– За эти три года очень многое изменилось…
– Я знаю, и я сочувствую вашей утрате. Но в вашей жизни ничего не переменится к лучшему, если вы будете продолжать игнорировать тех, кто пытается вам помочь. Возможно, я слишком настойчив, уж простите старика, но, Джон, вы – один из лучших моих студентов, нельзя такие талантливые руки занимать градусниками или бессмысленной студенческой писаниной. Не смотрите на меня так удивленно, я знаю, что вам предложили преподавание.
– Разницы в зарплате почти нет, но график посвободнее. А я так мало времени уделяю мальчишкам… чертова работа…
– Преподавание – это не ваше.
– Абсолютно не мое, но… – Джон закрыл коробку. Аппетит пропал, будто и не было.
– А знаете, у кого график еще свободнее? – перебил его Геллерт, захлопывая журнал. – У хирургов! А глава хирургического отделения и вовсе составляет свой как бог на душу положит.
– Да кто ж меня назначит главой отделения? Я здесь – без году неделя.
– А Шумен себе второй год никого найти на замену не может. К тому же администрация не хочет приглашать на эту должность кого-нибудь со стороны. Избавьтесь от своего тремора, и будет вам и хирургия, и жесткое, неудобное, с торчащими из сиденья пружинами кресло главы отделения.
Геллерт поднялся и, дружески похлопав его по плечу, вышел из комнаты. Джон обхватил руками голову, взлохмачивая короткие волосы и мечтая лишь о том, чтобы этот день поскорей закончился.
Господи, как же он ненавидит пятницы!
Однако его старый профессор был прав. Наверное, надо что-то сделать. Хотя бы, как советовала психотерапевт, завести блог. Это не трудно и не займет много времени.
Глянув на дисплей мобильника, Джон вылез из кресла:
– Хэй, Бобби, перерыв закончился, пора идти спасать людские жизни!
**********
Джон, коренной лондонец, обожал свой город глубоко и искренне. Однако некоторые проявления мегаполиса выводили его из себя.
Например, супермаркеты.
Еще ни одно посещение супермаркета не прошло для него гладко, обязательно что-нибудь случалось. Он обшаривал все полки в поисках макарон, но так их и не находил, забывал трость, путался с карточками, накупал столько продуктов, что вынужден был тратиться еще и на такси, потому как самому ему было просто не дотащить.
Нет, мальчишки вовсе не отказывались ему помогать, но в реальности их помощь затрудняла все еще больше.
В первый их совместный поход в магазин Майкрофт стоял у стеллажа с чаем минут сорок, внимательно вчитываясь в этикетки, в то время как Джон мотался по залу, грохоча тележкой и разыскивая Шерлока. Шерлок обнаружился рядом с огромной пирамидой из коробок с хлопьями – он аккуратно вытаскивал одну за другой, видимо, проверяя, сколько же необходимо вытащить, чтобы в итоге все рухнуло.
В следующий раз они купили три бутылки острого соуса, хотя никто из них его не ел, и совершенно упустили из внимания молоко и овощи. Разбирая дома пакеты, Джон бормотал: «Мы скупили полмагазина, но я понятия не имею, чем же мне вас кормить…»
На третий раз Майкрофт по дороге в супермаркет предложил сначала составить список и твердо его придерживаться. Посчитав это предложение вполне разумным, Джон покрутил головой и кивнул на вывеску Макдональдса. Они сели за столик, достали блокнот и принялись подгонять пожелания всех троих под возможности кошелька. Шерлок болтал ногами, жевал картошку фри и вставлял по ходу замечания. Они вернулись домой уже в темноте, сытые и со списком, но без продуктов – до магазина они так и не добрались.
С тех пор Джон ходил за покупками один, лишь иногда посылая Майкрофта за какой-нибудь забытой мелочью.
Пятница была днем покупок.
Он бродил между рядами, разыскивая стеллаж со специями – несмотря на то, что они жили в этом районе уже несколько месяцев, а в этот супермаркет он ходил дважды в неделю, он так до сих пор и не смог хотя бы примерно запомнить, где какой отдел. Попутно он прикидывал, сколько денег осталось на карточке и на чем можно сэкономить, чтоб начать откладывать на рождественские подарки. Да, до Рождества почти три месяца, но с его зарплатой начинать копить лучше заранее.
От невеселых размышлений его отвлек звонок мобильного:
– У нас проблема, – взволнованно сказал Майкрофт. – Возвращайся домой, ты нам нужен прямо сейчас.
**************
Сунув деньги таксисту, Джон побежал к дому, нашаривая в кармане ключи. Ну что, что могло случиться? Ни полицейской машины, ни пожарной, ни скорой помощи у дома нет, а значит, все, возможно, не так ужасно, как он успел себе нафантазировать за те семь минут, что потребовались ему, чтобы добраться до дома. Но обеспокоенный голос Майкрофта продолжал звучать у него в голове тревожным набатом.
Как только Джон поднялся на ступеньки, дверь распахнулась. От природы белокожий Майкрофт был очень бледен, на лбу выступила испарина, зрачки расширены – признаки шока, рукава рубашки закатаны, чего он никогда не делал, галстук смят, волосы взлохмачены и из-за геля стоят дыбом – индивидуальные признаки действительно сильных переживаний.
– Что?! Шерлок? – прохрипел Джон.
– Он наверху, он… я… я сам толком не знаю, что произошло…
Но Джон уже не слушал. Решительно отодвинув его в сторону, он взобрался по лестнице и толкнул дверь с табличкой. Шерлок лежал на диванчике, свернувшись клубком и держа над полом обмотанную полотенцем левую руку. Небольшое полотенце пропиталось кровью.
– Шерлок?
Джон сам не заметил, как оказался рядом, нащупывая сонную артерию на тонкой шее, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу под кудряшками, аккуратно разматывая полотенце.
Открыв глаза, Шерлок сонно заморгал.
– Привет…
Джон откашлялся, не уверенный, что голос его не подведет.
– Привет. Что случилось?
– Я порезался.
– Чем?
– Стеклом.
– Тут не один порез. От локтя и до запястья, штук шесть, слава богу, с внешней стороны руки. Ты с кем-то подрался?
– Не совсем. Я упал на разбитое стекло. Подставил руку.
Голос Шерлока звучал все тише, с паузами. Он явно боролся со сном.
– Ты ударялся головой?
– Нет…
– Точно?
– Точно… – зевнул Шерлок, закрывая глаза.
– Эй, смотри сюда. Шерлок, смотри на палец! Сюда… теперь сюда. Ну, с головой, вроде, порядок, но спать тебе пока нельзя. Не засыпай, слышишь?
– Угу…
Джон обернулся к двери. Майкрофт стоял, прислонившись к косяку, и выглядел уже спокойнее, даже пригладил волосы.
– Мне нужна теплая вода, новая губка, медицинский чемоданчик, что стоит под моей кроватью, и яркое освещение. Надо проверить, не осталось ли в ранах мелких осколков.
Минут сорок ушло на то, чтобы рассмотреть каждую рану, аккуратно ее промыть, окуная губку для посуды в хрустальную салатницу с водой, и осторожно заклеить.
Проверив еще раз реакции Шерлока и убедившись, что сотрясения нет, Джон велел братьям спуститься в кухню и приготовить чай, а сам зашел в свою комнату переодеться. Закрыв за собой дверь, он привалился к ней спиной и коротко выдохнул – не дрожали руки, не болела нога, но дрожало и ныло что-то глубоко внутри – это страх, вцепившийся еще в супермаркете в его сердце, втянул назад острые коготочки, оставив тонкие длинные незаживающие царапины вечного беспокойства. В дополнение к тем, что уже там были.
Переодевшись, Джон позвонил в госпиталь и сообщил, что на ночное дежурство сегодня выйти не сможет, после чего спустился в кухню.
Забравшись с ногами на стул, Шерлок рылся в новой коробке кукурузных хлопьев, по-видимому, разыскивая игрушку, и при этом ужасно походил на самого обыкновенного ребенка. Майкрофт заваривал чай: в его движениях все еще было много не характерной для него лишней суеты и нервного передергивания плечами, но он тоже успел и переодеться, и взять себя в руки.
«Мы почти в порядке» – решил для себя Джон.
– Итак, ребята, теперь объясните мне, что же случилось?
Майкрофт только плечами пожал, а Шерлок, отставив коробку, решительно заявил:
– Во всем виноват Коперфильд!
– Это твой одноклассник?
– Это шарлатан, занимающий прайм-тайм по четвергам.
– Ты имеешь в виду Дэвида Коперфильда? Известного фокусника?
– Пусть будет фокусник, неважно. Половина класса смотрела вчера его шоу и решила, что он чуть ли не волшебник…
– Разумеется, ты вмешался…
– Да я просто сказал, что можно и самому продемонстрировать пару фокусов «с исчезновением» при наличии нескольких зеркал.
– Ты при этом называл их идиотами?
– Нет, – возмутился Шерлок, но быстро сник под строгим взглядом. – Возможно, придурками… и то лишь пару раз. Но они действительно придурки – решили залезть в учительскую, чтобы спереть оттуда зеркала. И разумеется, их поймали, а они почему-то решили, что сдал их я, хотя они просто…
– …просто идиоты, – закончил за него Джон. – Дальше.
– Когда я возвращался из парикмахерской…
– Один? – обернулся к Майкрофту Джон.
– Нас задержали на испанском, – попытался оправдаться тот, но виноватые нотки проскальзывали в каждом слове. – Я проводил его до парикмахерской и решил, что до дома он доберется сам – здесь всего пара кварталов.
– Я пошел дворами, – признал свою ошибку Шерлок. – И набрел на своих разозленных одноклассников. Не думаю, что они специально меня поджидали, просто совпадение. Я не знал, что делать, драться было бы глупо. И я швырнул камень в окно склада. Окно разбилось, сработала сигнализация, они кинулись врассыпную. А я просто споткнулся и угодил в то самое стекло!
– Ты не «просто споткнулся», ты не спал в прошедшую ночь, и от прилива адреналина тебя «повело».
– Возможно, – согласился Шерлок. – Царапины не показались мне серьезными.
– А будь на тебе куртка – их бы вовсе не было.
– Было тепло! Я уже добрался до дому, когда понял, что что-то не так, и позвонил Майкрофту.
– Самый твой умный поступок за день!– Джон потер ладонями лицо. – Ты хотя бы понимаешь, насколько плохо все могло закончиться, поверни ты руку чуть по-другому?
– Понимаю, – буркнул Шерлок, старательно не встречаясь с ним взглядом. – Пришлось бы обратиться в больницу, и тебя могли бы лишить опекунских прав.
– Верно, – выдохнул Джон, который до этого момента думал не столько об этом, сколько о том, что с подобной кровопотерей Шерлок мог вообще до дому не доползти. – Верно, повышенная травматичность ребенка – один из пунктов, основываясь на которых социальная служба может поставить вопрос о праве опеки. А за последние полгода ты явно попадал туда чаще среднестатистического десятилетнего мальчика.
– Но это не из-за тебя, просто опыты…
– Просто ты открыл для себя существование физики как науки, и это замечательно, Шерлок, хотя мне страшно подумать, что будет, когда ты доберешься до раздела об электричестве. И мы-то знаем, что ты и раньше мало задумывался о собственной безопасности, просто одно дело – пытаться построить пизанскую башню из табуреток – и свалить их на себя, а другое – упасть с крыши гаража, я уж не помню, для чего ты вообще туда полез. Но со стороны все выглядит по-другому. Со стороны все выглядит так, будто я со своими обязанностями опекуна не справляюсь, и отчасти, так оно и есть. А поскольку мы с вашей мамой не успели оформить усыновление, то суду достаточно будет выписки из твоей медицинской карты, чтобы лишить меня права опеки. Вас у меня могут забрать. Обоих и навсегда.
Переведя дух, Джон откинулся на спинку стула и счел воспитательную беседу закрытой – парни подавленно молчали, впечатлившись подобными перспективами. Скукожившийся на стуле Шерлок напоминал взъерошенного воробья, прикорнувшего на ветке: он клевал носом, борясь со сном, а потом и вовсе прислонился к сидящему рядом Джону теплым боком, и тому ничего не оставалось, как приобнять его за плечи, не давая упасть.
Майкрофт накрывал на чай, осторожно доставая чайные пары, ложки, сахарницу. Добавив молока себе и Джону, он потряс пустой коробкой:
– Молоко закончилось.
– Как и половина продуктов. Я бросил все в супермаркете… Вот, черт, я и трость там забыл!
– Да, я заметил, – улыбнулся Майкрофт, ставя перед ним чашку. – Как нога?
– Нормально. Но это, скорее всего, временно… Шерлок, твой чай…
– Да он спит уже…
– Ну надо же… Шерлок?
– Точно спит.
– Надо отнести его наверх… Иди вперед – откроешь дверь, а я постараюсь его донести не уронив, пока обе ноги нормально ходят, – улыбнувшись, добавил Джон и склонился к Шерлоку.
Тот и в самом деле спал, слегка нахмурившись и приоткрыв рот. Осторожно закинув его на плечо и поддерживая одной рукой, Джон поднялся наверх, опираясь, на всякий случай, о стену. Майкрофт открыл перед ними дверь, пропуская вперед, вошел следом, включил ночник и откинул одеяло с гамака.
Гамак висел над кроватью, на случай, если Шерлок из него все-таки выпадет, хотя подобного ни разу не случалось. Спать в кровати он не любил, а лет с семи попросту не мог – долго крутился, трудно засыпал, вскакивал через час-другой. Психолог что-то говорил о стрессе, инсомнии * и лекарственных методах лечения, но Джон категорически отказался пичкать химией семилетнего ребенка, прекрасно понимая, что проблемы это не решит. В тот год Шерлок столкнулся одновременно и с появлением его, нового человека, в своей жизни, и с необходимостью посещать школу, и с последствиями болезни матери.
Все изменилось слишком внезапно – и таблетками это было не исправить.
Но Джон нашел другой выход. Тогда они еще жили за городом, в замечательном уютном доме с небольшой оранжереей, куда на зиму убирали плетеную мебель из сада. Он закутывал Шерлока в плед и устраивал в гамаке, закрепленном на деревянной стойке, а сам садился рядом и пересказывал содержание книг, которые сам любил в этом возрасте. И обычно с трудом переносящий художественную литературу Шерлок замирал, внимательно его слушал и, спустя минут сорок, засыпал. Убедившись в крепости его сна, Джон выдвигал из стоек колесики и, перекатив всю конструкцию в комнату, укрывал теплее, а под гамак клал надувные матрасы.
Со временем все чаще к их вечерним посиделкам стал присоединяться Майкрофт. Иногда он приносил учебники и садился за стол заниматься, иногда просто устраивался рядом, обняв подушку – всегда одну и ту же. На подушке были вышиты два щенка лабрадора с глазами отчаянных хулиганов, вот только задний план Мэри закончить так и не успела.
Первое, что сделал Джон после переезда в этот дом, это подвесил в комнате Шерлока гамак. На второй день он купил кровать – на случай внезапной проверки соцработником, но Шерлок в ней так ни разу и не спал.
– Он такой милый, когда спит, – улыбнулся Джон, аккуратно устраивая раненную руку на подушке, чтобы, даже неудачно повернувшись, Шерлок не потревожил ее.
– Опасная иллюзия, – тихо фыркнул Майкрофт, складывая ровными стопками разбросанные по письменному столу тетради и учебники. Он все еще был слишком бледен, а в жестах его проскальзывало что-то нервное.
– Ты-то как?
– О, я далеко не столь мил. Даже в детстве не был. У меня слишком выразительная мимика, полагаю, она временами делает мое лицо неприятным…
– Ерунда. В тебе так много черт твоей матери, а она была красавицей; и пусть я терпеть не могу «Алису», но чеширские улыбки – отличительный признак Холмсов. Но я не об этом…
– Да, я знаю, – присев на разобранный край стола, Майкрофт потер ладонями лицо, и замер, сгорбившись. – Я ужасно перепугался. Мне не было так страшно с тех пор… черт, мне никогда не было так страшно. Он все время отключался, то есть, теперь-то я знаю, что он просто хотел спать, но тогда это казалось очень плохим симптомом… И так много крови, она все никак не останавливалась, и мне в голову полезли разные, не слишком счастливые мысли…
– Я понимаю, – Джон потер шею, решая, стоит ли рассказывать, и все же решил, что стоит. – Но на будущее, чтоб ты знал, по этому поводу можешь не волноваться: каждые полгода я утаскиваю ваши кружки в Бартс и проверяю на все возможные маркеры рака. Не смотри так на меня, я знаю, нет необходимости делать это настолько часто, возможно, нет необходимости вообще это делать, но мне так спокойнее.
Удивленно хмыкнув, Майкрофт пожал плечами:
– Пожалуй, будь у меня подобная возможность, я б делал то же самое.
– Похоже, мы оба перестраховщики.
– Пожалуй.
– И поэтому сегодня я, пожалуй, переночую здесь, на диванчике. На всякий случай.
– Да ты на нем и заснуть-то не сможешь! Он мал даже Шерлоку!
– Не страшно. Ты не представляешь, на чем мне приходилось дремать в перерывах между дежурствами, начиная со времен интерновской практики. По больнице тогда ходили слухи, что лучше всего ночевать в отсеке коматозников, однако я всегда предпочитал кладовую в бельевой – там, где хранятся матрацы. Сервис, конечно, не тот, и никакого кабельного, зато никто не мог меня там найти.
– Ладно, если ты считаешь это нужным – ночуй тут…
– Возможно, это и не нужно, но мне не уснуть иначе.
Улыбнувшись, Майкрофт направился к двери, и Джон следом за ним.
– Ты тоже собираешься ложиться?
– Нет, я еще немного позанимаюсь, время-то детское.
– Тогда ванная – моя!
– Да сколько угодно, – искренне рассмеялся Майкрофт.
Пройдя в свою спальню, Джон вытащил из ящика белье и полотенца, как взгляд его зацепился за привычную, но сейчас особо остро полоснувшую по сердцу вещь – фотографию на тумбочке, Мэри…
Они познакомились на свадьбе Гарри четыре года назад и подошли друг другу почти идеально. Они начали встречаться – все всерьез: через пару месяцев она представила его сыновьям, через пять – он перевез к ним свои вещи, а через восемь, помогая забинтовать ладонь случайно порезавшейся Мэри, он заметил, что кровь не останавливается слишком долго, и на следующий день потащил ее в клинику. Это был один из тех моментов, когда Джон всей душой молился о том, чтобы оказаться неправым, позабыв, что он атеист.
Но худшие его предположения оказались правдой.
Мэри болела очень долго.
Экспериментальное лечение, не покрываемое страховкой, съело все их накопления на черный день и заставило перебраться в район попроще.
Почти три года Джон разрывался между больницей, куда перевелся работать и где лежала Мэри, и домом, мальчишками, до конца не понимающими, что происходит.
Чуть более полугода прошло, как ее не стало, а для Джона – будто вчера.
Поправив фото, он подхватил вещи и похромал поскорей в ванную, пока ее не оккупировал Майкрофт.
______________
*Инсомния – один из видов нарушения сна.
@темы: Простая непростая жизнь, Творчество
среда, 21 марта 2012
Дедлайн как образ жизни
Название: Два в одном
Автор:Syringa aka Day
Беты: Veniamel
Канон: Шерлок ВВС
Жанр: детектив
Категория: пре-слэш
Пейринг: ШХ/ДУ
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, ок. 9 тыс. слов
Саммари: написано на Non-Kink 10.29
Шерлок считает Джона размазней и слабаком, однако армейские/университетские знакомые Джона в один голос твердят, что "Мистер Ватсон - человек огромной доброты и терпения, однако злить его настоятельно не рекомендуется никому и никогда". Шерлок не верит и в результате о-о-очень конкретно нарывается. Рейтинг любой. ХЭ для обоих персонажей обязателен.
Дисклеймер: ни на что не претендую
Предупреждения: 1) "ООС возможен, но спорен" - спасибо за формулировку James Moran и
некомпас. по мнению авторасама заявка предполагает оос, но я честно пыталась сохранить вхарактерность
2) автор будет рад обоснованной критике.
читать дальше
Телефон Ватсона нерешительно вибрировал на краю полки, будто раздумывал – а надо ли принимать звонок?
Это не Майкрофт – его секретарша прислала бы смс.
Это не Гарри – она только на днях окончательно помирилась с Кэрри или Колли - или как там звали ее главную на данный момент любовь? - так что схема «недовольство – скандалы – разрыв – депрессия – алкоголь – звонки брату» возобновится не раньше, чем через пару недель.
Это не с работы – лицензию хирурга Джону еще не вернули, срочных пациентов у терапевта быть не может.
Это не Сара – она всегда ограничивалась тремя, максимум четырьмя сигналами, а телефон вибрирует больше минуты.
Это не Лестрейд – он сначала позвонил бы ему, Шерлоку.
Можно было, конечно, просто встать и глянуть на номер.
А можно было по-прежнему лежать, закинув ноги на спинку дивана, гадая, кто же все-таки звонит, и наблюдая, как вибрация все больше пододвигает телефон за край полки. Под полкой - журнальный столик, на столике – блюдце, на нем - чашка с недопитым чаем, под столиком, слегка выдвигаясь из-под него краем – поднос с четырьмя аккуратно разложенными на нем квадратиками никотинового пластыря.
Можно встать и удовлетворить свое любопытство самому, а можно подождать, пока это сделает Джон.
Телефон затих…
Шерлок приподнял брови.
… и снова завибрировал секунд через пять.
Примерно столько требуется времени, что бы войти в меню, и, выбрав папку «Набранные номера», нажать на повтор последнего вызова. Значит, номер Джона не забит в быстрый набор, следовательно, это не кто-то близкий.
Или чтобы щелкнуть зажигалкой, прикуривая – если сигарету звонящий достал заранее, пока слушал равномерные гудки.
Или… Нет, первый вариант более вероятен.
Телефон медленно, но верно терял плоскость под собой…
Слишком настойчиво для неблизкого человека. Возможно, у кого-то что-то случилось. Что-то интересное. Что-то, что сможет занять его скучающий ум на ближайшую пару часов.
И… раз!
Телефон падает и ударяет по краю чашки…
Два!
… чашка опрокидывается, блюдце соскальзывает, летит…
Три!
… и звонко разбивается о край латунного подноса, тот громко гудит…
Из кухни выглядывает Ватсон:
- В чем дело, Шерлок?
- Тебе звонили.
- Я не слышал сигнала.
- Я его отключил.
Джон хмыкает и бросает недоверчивый взгляд на столик, телефон и опрокинутую чашку. Берет сотовый.
- Черт возьми, Шерлок! Четыре пропущенных вызова! Трудно было позвать?
Что он мог ответить? Что ему было любопытно проверить, хватит ли силы удара телефонной трубки о чашку, чтобы та, опрокинувшись, подтолкнула блюдце?
- Давний знакомый? Он курит? – поинтересовался Шерлок в ответ.
- Не знаю, номер мне неизвестен… Зачем ты вообще выключил звук? А если это что-то важное?
- Он мог мне помешать. А сопливые носы не подходят под термин «важное». С важным звонят на мой телефон, и если он завибрирует - я обязательно тебя позову.
Возмущенно фыркнув, Джон повернулся к нему спиной, набирая номер и ожидая соединения. Пластик был чуть липким и пах чаем.
Шерлок напряженно вглядывался в спину, обтянутую нелепым серым свитером. Джон чуть вскинул голову – на вызов ответили; по ситуации он должен был сказать нечто вроде «Вы мне звонили…», но промолчал, там заговорили раньше; он долго не брал трубку (молчал?), значит, первым, что спросил – невидимый абонент должно быть «Джон, это ты?» или «Доктор Ватсон?», и тот ответит…
- Да… - сказал Джон.
Звонили долго, нудно, настойчиво - вопрос, по крайней мере, для звонившего, был важен и срочен. Вряд ли он будет обмениваться любезностями, скорее всего, перейдет сразу к сути, и если это хоть как-то касается его, Шерлока...
Джон выпрямился, расправляя плечи (вспомнил о военной выправке – бывший сослуживец?), глянул на него быстро, тревожно и отвернулся.
Но даже Джонов затылок выражал беспокойство.
Вскочив с дивана, Шерлок пошел одеваться.
Через несколько минут Джон нашел его уже в прихожей – натягивающим пальто.
- Послушай, тут такое дело… - начал он неуверенно, но сбился. - Ты куда-то уходишь?
- Да.
- Мне казалось, ты свободен…
- Совсем нет.
- Новое дело?
- Еще точно не знаю.
- Так куда ты едешь?
- К твоему бывшему сослуживцу, которому так срочно понадобилась наша помощь. А ты почему еще не одет?
В такси Ватсон коротко ввел его в курс дела.
Каждую вторую субботу в кегельбане встречались четверо людей, знакомых друг с другом по Афганистану: Хью Эллайд, хирург, вместе с Джоном учился и работал в одном госпитале, вернулся в Англию чуть раньше в связи с необходимостью ухаживать за престарелым отцом, это он звонил Джону; Гордон Вайф, был санитаром – там, работает им и здесь, демобилизован после ранения; Адам Линдоу, сержант, демобилизован после тяжелого ранения - «Мы с Хью корпели над ним по очереди, почти двое суток»; и четвертый…
- Артур Тернер. – Джон помолчал пару секунд. - Он поступил в колледж на год позже нас. Сирота. Добился стипендии, но полностью обучение она не покрывала, он подрабатывал, где только мог. Знаешь, люди по разным мотивам приходят в хирургию – престижная должность, большие деньги, успешная карьера, но Артур…Он хотел именно этого. И был очень талантлив: еще стажировался, ассистируя на операциях, а первокурсников уже водили смотреть, как надо работать. В Афганистане он пробыл около полугода – при обрушении здания ему прищемило руки. Многочисленные переломы, после такого не восстанавливаются, - Джон бросил быстрый взгляд на свои чуть заметно подрагивающие кисти рук и сцепил пальцы в замок. Шерлоку захотелось накрыть их своей ладонью, согревая. – Последние несколько месяцев Артур работал помощником в аптеке. Вчера вечером он не пришел в кегельбан. На звонки не отвечал. А сегодня к Хью заявились из Ярда и стали о нем расспрашивать. Сказали – он ограбил ночью аптеку, в которой работал, и исчез.
- Но ты не считаешь это возможным.
- Никто из тех, кто хоть сколько-нибудь знает его, не считает это возможным.
- И взял он наркотические препараты?
- Ага.
- И аптека находится при больнице?
- Как ты узнал?
- Куда мы можем ехать, как не на место преступления? А таксисту ты назвал адрес госпиталя.
- Да, к тому же именно там работает Хью. Он попросил, чтобы до нашего приезда в хранилище ничего не трогали, хотя полицейские там, конечно, уже побывали.
- И, разумеется, затоптали мне все следы…
- Вряд ли. Я так понял, они спросили лишь список украденного.
Доктор Эллайд ждал их на ступеньках крыльца.
Шерлок бросил на него пару взглядов, пока ждал, когда Джон расплатится и вылезет из такси. Холост, трудоголик, консерватор, аккуратист (впрочем, как все хирурги), имеет домашнего питомца – собаку средних размеров, не только не курит, но, скорее всего, еще и бегает по утрам – не каждый день, но достаточно часто, что бы без робости носить под халатом обтягивающую пресс водолазку. А еще он гей.
И больше о нем Шерлоку сказать было нечего. Пока.
Сам Эллайд на Холмса не смотрел – его взгляд не отрывался от Джона. Чуть скованное напряжение (по-видимому, вспоминал прошлое), искреннее облегчение, радость поверх усталости. Они вместе учились, вместе работали в экстремальных ситуациях. Но, возможно, не только это.
Под пристальным вниманием Холмса они обнялись, широко усмехаясь и похлопывая друг друга по плечам. Почему-то молча, хотя обычно в подобных ситуациях люди начинают тараторить без остановки. Его, Шерлока, стесняются? О, он бы давно уже бежал по направлению к аптеке, благо, найти ее точно будет не трудно, а где-то рядом с ней и хранилище должно быть, но не был уверен, что Джон поспешит вслед за ним, а не останется здесь болтать с давним товарищем. Поэтому он нетерпеливо перекачивался с пятки на носок, ожидая, когда же его представят.
И вот, наконец:
- Шерлок, это доктор Эллайд, мой давний друг и коллега. Хью, это Холмс, мой сосед по квартире, и, как ты знаешь…
- …Единственный в мире консультирующий детектив, - улыбнулся Эллайд. – Я читаю твой блог. Наверное, мне следует проводить вас в хранилище и на пункт охраны?
- Наверное, - кивнул Шерлок почти равнодушно. Его сейчас занимала другая мысль: спал ли его доктор с этим вот, чужим, или не спал? И если да, то когда они расстались – задолго до того, как один из них уехал из Афганистана, или непосредственно перед тем, как? И почему они не вернулись к прежним отношениям или хотя бы дружбе? Джон никогда о нем не упоминал, он бы запомнил.
Его сомнения были не напрасны. Едва он перешагнул порог хранилища, как Ватсон, обернувшись к нему, сказал:
- Наверное, будет быстрее, если ты осмотришься здесь, а я расспрошу Хью более подробно об Артуре, чем он занимался последнее время.
- Конечно, - подхватил тот. – Как насчет кафетерия?
Шерлоку хватило шестнадцати с половиной минут, чтобы осмотреть помещение хранилища, обследовать коробки, поговорить с аптекарем и охранником, просмотреть запись видеонаблюдения и найти кафетерий. Последнее, впрочем, было не сложно – надо лишь все время шагать навстречу людям с картонными стаканчиками.
Подойти незамеченным ему, к сожалению, не удалось. Джон сидел лицом к двери и махнул рукой, привлекая его внимание. Можно подумать, он мог бы их не заметить в почти пустом зале!
Отодвинув ногой легкое кресло, Шерлок сел и бросил в ответ на выжидательное молчание:
- Это он. Определенно.
- Артур? – недоверчиво вытаращился Джон.
- А у тебя есть еще знакомые, подворовывающие по аптекам? Да, он самый. Я не люблю соглашаться с полицией, но здесь и расследовать-то нечего.
- Ты уверен?
- Он разве что только свое имя на стене не написал. Ты заметил, как аккуратно стоят коробки? Их доставили в пятницу вечером. Об их содержимом, вообще-то, знало или могло догадаться много людей, однако только один человек принимал их, расставлял и точно знал, что в какой коробке находится. Любому другому сначала нужно было бы покрутить коробку, разыскивая штрих-код, прочитать его, и только потом он бы узнал – а там ли необходимое. Но не тому человеку, который делал это накануне. Он точно знал, что и в какой коробке, аккуратно вскрыл, достал нужное, а остальное положил на место.
И камеры наблюдения…
- Но камеры его не обнаружили! – подал голос Эллайд.
- Потому что он ловко попал в их «слепые пятна». Камер на пути к хранилищу всего четыре. Вычислить их зоны невидимости не составляет труда, но последняя направлена исключительно на дверь хранилища, и миновать ее невозможно. Однако Тернер не слишком об этом волновался – он знал, что камера барахлит – охранник жаловался ему, что она сохраняет только последние пять минут записи.
- Да, но его должны были увидеть по мониторам...
- И его видели. Просто охранник промолчал, сказав Ярдовцам, что во время ограбления он, похоже, как раз вышел за кофе. Но эти белые зубы, набор зеленых чаев в шкафчике… поверь мне, он не пьет кофе. Он видел Тернера, видел, как тот вошел в хранилище, но просто не придал этому значения: он за этим каждый день наблюдает, причем неоднократно.
- Значит, никакой загадки?
- Ей тут и быть-то негде. Возвращаемся?
- Пожалуй, нет. Мы с Хью как раз решили побывать у Артура на квартире: может, там есть какой-то намек, где он сейчас.
- Какой еще намек? Никакого намека там и быть не может!
- Почему ты в этом так уверен? Если он планировал ограбить аптеку ради наркотиков, то должен был побеспокоиться о сбыте, разве нет? Дома могли остаться какие-нибудь записи, возможно, какие-то подсказки…
- Джон, - Шерлок посмотрел на него тем самым взглядом, которым сам Ватсон, бывало, смотрел на пациентов, объясняя, что «обе ноги пришлось отрезать, да и вообще, вы весь из себя больной, но вы в этом, конечно, совсем не виноваты», - версия, что он собирается наркотики сбыть, может иметь место только в головах очень, очень тупых полицейских… Ну, и еще в твоей. Ты вообще видел список украденного? А коробки? Ну какой дилер возьмет пять пачек, когда там лежит сорок? А эпинефрин? Я понимаю, Ярдовцы могли уцепиться за опиаты, игнорируя очевидное, но ты-то… порой мне кажется, что ты просто пытаешься мне польстить своими… - он на секунду замялся, перебирая слова, и выбрал наиболее мягкий вариант: - … недальновидными предположениями.
- Да-да, - мягко улыбнулся Джон. – Мы поняли, мои мозги не достойны давать твоим даже пищу для размышления…
Шерлок откинулся на спинку кресла, складывая пальцы привычным жестом. Будь здесь Майкрофт, одной этой позы – голова чуть откинута, кончики пальцев соединены, спина напряженно выпрямлена – хватило бы ему, что бы понять, насколько зацепила Холмса эта фраза. В шутку ткнув пальцем в небо, Джон угодил по самому больному. Потому что он действительно давал Шерлоку нескончаемое количество поводов для размышления. Самым главным, пожалуй, был сам факт того, что Джон задержался в его жизни. Причем сделал это совершенно добровольно. У него было много поводов уйти, а возможностей – еще больше. Но он остался, и это делало его особенным, можно сказать – единственным в своем роде. Шерлок привык к своему одиночеству – отца он помнил смутно; мать, ошарашенная гениальностью своих детей, быстро переложила заботы об их воспитании на закрытые школы; брат, слишком ценивший его ум, чтобы игнорировать, и слишком непонимающий его психологию, чтобы терпеть рядом, стал соперником и врагом; сокурсники его ненавидели; случайные знакомые могли испытывать различные эмоции – от брезгливого раздражения - «Фрик!» - до завистливого уважения - «Мозг!», но сближаться не торопились, да и вряд ли они были бы ему интересны дольше четверти часа. Но Джон… О, он стал вечной загадкой. Не такой интересной, конечно же, как некоторые дела, однако – постоянной. Он все время подбрасывал все новые и новые вопросы. О своей ориентации, например, или о выборе профессии, или о том, как он научился обрезать ногти на правой руке абсолютно так же, как и на левой – с тем же наклоном, не являясь при этом амбидекстром*? Или вот, например, сейчас – он что, совсем не обиделся? Почему? Это было недостаточно грубо? Или он настолько бесхребетен, что и нахамить в ответ не может?
Постоянное изучение Ватсона – мельчайших особенностей, самых редких проявлений, всевозможных нюансов характера - стало привычкой, въевшейся в подкорку головного мозга. Чем-то автоматическим, вроде ходьбы или речи на родном языке. Анализировать Ватсона. Всюду и всегда. Плевать, что он слабохарактерен и не слишком умен – первое позволяет с ним ужиться, второе относится к большинству окружающих. Впрочем, по сравнению с теми же детективами из Ярда, Джон - просто гений мысли, по крайней мере, ему хватает ума не мешать…
- Шерлок? Шерлок!
- Что?
- О чем ты задумался? Мы дозваться тебя не могли. Тебе не все в этом деле ясно?
- Это и близко не похоже на «дело», и здесь все ясно как Божий день. Если б твой коллега прислал список украденного, можно было бы и вовсе не выходить из квартиры. Но смс не в вашем стиле, верно? Впрочем, не важно. Этот ваш Артур украл лекарства - и именно как лекарства, а не как наркоту. Он не намеревается никого ими травить. Он собирается ими лечить. Для этого и нужны обезболивающие… возможно, серьезная травма…
- Но почему именно так? – перебил его доктор Эллайд. – Почему нельзя было просто купить?
- Потому что они не продаются без рецепта. А обращаться к врачу официально пациент не хотел – возможно, он наркоман или бывший наркоман, что в принципе одно и то же, и знал, что такие препараты ему никто не выпишет, или, что вероятнее, у него ранение – огнестрельное или ножевое, и он понимал, что врач вызовет полицию, или он нелегал. Или все вместе.
- Но их можно было взять не так… показательно. Артур ведь действительно взял немного. Можно было оформить лекарства на недавно умерших пациентов, что-то где-то подправить, где-то потерять. И никто бы ничего не узнал. Не смотрите так на меня, я в этом не специалист, но знаю – так делают. И мог бы сделать это для него, и он об этом знал!
- Знал, но не хотел вас впутывать. К тому же, он спешил – человек был ранен, возможно – умирал. Пусть и совершенно незнакомый …
- Совершенно незнакомый?
- Ну, это же очевидно! Знакомый бы позвонил ему и попросил бы приехать, и он предупредил бы об изменившихся планах, и вы бы не ждали его в кегельбане. Но он не позвонил, а значит, вышел из дома, направляясь навстречу с вами, однако что-то случилось – вроде умирающего на остановке – и он пошел грабить аптеку… Почему вы улыбаетесь?
- Мне это напомнило одну историю, произошедшую в Афганистане. Уверен, Джон о ней тоже вспомнил.
- О, нет, - простонал Джон, закрывая лицо руками. – Надеюсь, ты не о том, о чем я сейчас подумал!
- Наверняка, о том!
- Не просветите ли и меня?
- О, это очень забавная история, правда, тогда нам было не до смеха. Однако уверен, узнай о ней общественность – Джона бы наградили.
- Узнай о ней общественность – меня бы посадили!
- Было столкновение, - проигнорировал его причитания Эллайд. - Двое серьезно ранены, и вывезти их на тот момент было невозможно. Поэтому забросили нас с Джоном и хирургические чемоданчики с необходимым минимумом. Операция в полевых условиях и так штука нелегкая, но тут обнаружилось, что вместо обезболивающих и анестезии в ампулах – физраствор (вместо обезболивающих и анестезии в ампулах обнаружился физраствор). Кто-то спер для личных нужд. Я впал в панику: что делать? Как резать-то? А Джон подумал, почесал подбородок и, взяв пяток ребят, пошел грабить местного торговца дурью. Ребята потом ухахатывались, рассказывая, как он на полном серьезе спрашивал, нет ли чего более медицинского, а торговец уговаривал, мол: «возьмите кокаин, хороший, чистый»!
Шерлок искренне улыбнулся, глянув на смущенного Ватсона.
- Вряд ли история вашего приятеля Тернера закончится так же хорошо.
- Почему вы так думаете?
- Потому что в данный момент он либо убит, либо в заложниках, а это не так весело, как кажется.
___________
* амбидекстр - животное или человек с одинаково развитыми полушариями мозга и, соответственно, с одинаковой степенью владения левой и правой руками (лапами), без выраженного доминирования одной из них.
Шерлок любил такие вот эффектные фразы за их результат. Мгновенная растерянность, а за ней – искренние эмоции, не спрятанные под пласт стандартного поведения и заученных речевых оборотов.
С Эллайда слетела вся веселость, он явно встревожился и, задав пару бессмысленных вопросов, вроде «А вы уверены?» и получив на них утвердительные кивки, убежал за визиткой того инспектора, что вел дело, почему-то уверенный в необходимости объяснить ему точку зрения Холмса, будто это что-то изменит.
Реакция врача говорила о том, что дополнительный вариант – «второго дна», в котором Эллайд ловко подставляет бывшего сослуживца Тернера и избавляется от него - все же не имеет места быть. А жаль. Красивая была версия, хоть и выдуманная скорее в шутку, чем всерьез.
Ватсон проводил хирурга взглядом и обернулся к нему:
- Ты поедешь с нами?
- Куда?
- В квартиру, которую снимает Артур.
- Во-первых, как я уже говорил, это абсолютно бесполезно, во-вторых, пока я был в хранилище, звонил Лестрейд. Ему нужна помощь, так что мы едем на место преступления.
- Но мы еще с этим не закончили!
- Я закончил. Никакой загадки здесь нет. Вычислить человека с травмой по квартире Тернера не представляется возможным, его бы в нее просто не отпустили. Если хочешь, я подумаю об этом в такси, но прошли уже сутки – знаешь, какова статистическая вероятность, что он все еще жив? Вот когда труп выкинут – зацепок для определения преступника сразу станет больше…
- Прекрати! И я обещал Хью, что проеду с ним осмотреть квартиру.
- Это бессмысленно.
- Я обещал…
- Мне по слогам повторить? Это бес-смыс-лен-но!
- Ты не понимаешь, я…
- Я все понимаю, Джон!! Но тут только два варианта: либо ты веришь мне, и признаешь всю зрящность этой затеи, и едешь со мной к убитому антиквару, либо нет, и тогда что я вообще здесь делаю?
- Я согласен с твоими выводами, но Хью… я просто не могу отказать ему в такой мелочи!
- Разумеется, ты не можешь ему отказать!! Ты не можешь отказать и пьяной сестрице, вызванивающей тебя в три часа ночи, чтоб порыдать о несчастной судьбе! Не можешь отказать и миссис Хадсон, которая вечными жалобами на свое больное бедро заставила тебя мотаться за специальным пятновыводителем на другой конец города! Не можешь отказать и мне, даже если я прошу тебя достать мобильник из кармана моего собственного пиджака! Ты безотказный человек, Джон! Ты просто не можешь сказать «нет»! Забудь о Саре, тебе нельзя жениться: и месяца не пройдет, как ты станешь подкаблучником, с твоим-то характером под ноги стелющейся тряпки!!
Рассерженно отпихнув от себя кресло, Шерлок устремился к выходу, на ходу нервно повязывая шарф. Быстрого взгляда в отражение на стеклянной двери кафетерия хватило, чтоб убедиться, Джон за ним не пойдет – он все также сидел за столиком, только оперся подбородком на переплетенные пальцы.
Черт!
Локтем распахнув дверь, он зашагал по коридору, глядя куда-то поверх голов случайных встречных.
- Вы уже уходите? - удивился Эллайд. Что, уже позвонил? Судя по выражению лица, пальцам, крутящим телефон, и поджатым губам – да, и результатом он совсем не рад.
- Да.
- Подождите, я попрошу Адама вас подвезти, поймать здесь свободное такси практически невозможно.
Последние слова прозвучали Шерлоку в спину: передернув плечами, он уже шел дальше. Не будь место преступления так далеко, не жалей он своего времени – отмахал бы это расстояние пешком – злость требовала выхода, из-за нее внезапно начали мерзнуть губы, а шарф стал удавкой.
Но к ступенькам уже подъехала машина, и, бросив взгляд на водителя, Шерлок назвал адрес и сел. Он нервно крутил в пальцах телефон, размышляя, не послать ли смс. Но что написать? Извиниться? За что? Он сказал то, что действительно думал. Хуже того, его более чем устраивала эта самая безотказность Джона, пока не оказалось, что тот предпочитает, когда возникает необходимость выбора, отказать все же ему, чем человеку из далекого прошлого.
Написать, что он сожалеет, что вот так все высказал, сорвавшись, фактически, на пустяке? И добавить: «Обычные люди не любят слышать подобное в лицо, но ты – особенный, может, все же, останешься?».
Если рассуждать здраво, то ему даже выгодно, что оба доктора останутся наедине и смогут поговорить о прошлом – им явно есть, что обсудить, но делать это при нем они бы не стали. Потом Джон вернется на Бейкер-стрит и можно будет хорошенько его осмотреть, анализируя одежду, движения, мимику, интонации голоса…
Но в том-то и проблема, что в тот момент здраво он не рассуждал.
А еще можно будет встретиться с Эллайдом – помочь ему с расследованием, у Шерлока была пара задумок, но требовалось его личное присутствие и связь с Ярдом, а сейчас времени не было: мертвые антиквары – это всегда что-то интересное, с множеством мотивов. Но освободившись, он найдет Тернера или его тело – чем не повод поболтать о военном прошлом их общего знакомого?
Шерлок уже не в первый раз ловил себя на тянущей нервы потребности знать о Ватсоне все.
Так ничего и не решив, он сунул сотовый в карман пальто и буркнул водителю:
- Говорите.
- Прошу прощения?
- Доктор Эллайд назвал вас Адамом, у вас серьезная травма позвоночника в недалеком прошлом и вы бывший военный, следовательно, вы – Адам Ландоу, один из ожидавших Тернера в кегельбане. Но вы ни о чем меня не спрашиваете, а посматриваете неодобрительно. Значит, вы слышали наш с Ватсоном разговор.
- Случайно, самый конец.
- Полагаю, достаточно, чтоб захотеть высказать свое мнение.
- Нет, просто… доктор Ватсон совсем не такой, как вы сказали. Он не слабак, слабакам на войне не место, а вот он – он всегда был там кстати, как бы дико это не звучало.
- Был, да весь вышел…
- Нет, не думаю. Такие люди – они не ломаются, пусть и воспринимают мирную жизнь как поражение.
- У него психосоматическое расстройство и проблемы с доверием, основная причина – травмирующие обстоятельства при ранении. Вы знаете, что тогда случилось?
- Это вам доктор Ватсон сказал?
- Нет, я взломал записи его психотерапевта. Так вы расскажете?
Ландоу немного помолчал, глядя на дорогу и барабаня по рулю.
- Знаете, это, в основном, слухи – военная почта, так сказать, но я слышал следующее. Однажды доставили одного солдатика – прямо к доку, посреди другой операции. Почти при смерти. А какому-то чинуше штабному надо было что-то у него срочно узнать. Он и примчался – руками размахивал, доку мешал. Тот, видимо, что-то ему вколол. Этого, понятное дело, никто не видел, медбратья приходят, а придурок этот на каталочке отдыхает, док в парнишке уже вовсю ковыряется, и говорит, мол, усыпил рассказами о врачебной этике. Но тот такую поднял пыль! Обвинил в нападении на старшего по званию. Дока пришли задержать до выяснения обстоятельств, сказали сдать оружие, а он им скальпель протянул, говорит: «Другого нету». Так его и оставили в госпитале, ждать, когда анализы крови этому чинуше сделают. Сделали – оказалось, чистая, ничего в ней не нашли. То ли действительно ничего не было, то ли не больно то и искали. И тогда уже на чинушу дело завели – за клевету, а тот психанул и сбежал – на ту сторону, - Ландоу снова немного помолчал и заговорил дальше не так уверенно. - Через пару месяцев мы менялись заложниками. Были раненные, и док пошел с группой сопровождения. Они уже назад шли, когда ему выстрелили в спину. Там, конечно, в суете не разобрать было, но некоторые из заложников утверждали, что среди тех был и тот самый чинуша…
Линдау снова замолчал и на сей раз, по-видимому, надолго. Шерлок полез за сотовым.
«Кто выдвигал обвинения против Джона? ШХ»
«Не имеет значения. Обвинения были сняты, обвинитель мертв».
«Кто его? ШХ»
«Официально – афганская сторона».
Про неофициальную версию Майкрофт уточнять не стал. А Шерлок не стал спрашивать.
Его не столько занимали едва видимые следы босых мужских ног (плоскостопие, сорок пятый размер ноги, шаркающая походка – человек пожилой или сильно уставший), сколько возможность отойти подальше от назойливых взглядов Ярдовцев и подумать над своим второстепенным делом. Нет, не о Тернере, к черту Тернера!
О Джоне.
Главные дела менялись с быстротой проезжающих мимо вагонов. Два дня – и пропавшая брошь прапрабабушки вернулась к владельцу, четыре дня – и маньяк оказывается совсем не маньяком, двадцать пять минут – и очередная интересная загадка опять становится отработанным материалом.
Но второе дело - «Дело Ватсона» - было с ним всегда, и требовало порой даже более глубоких размышлений. На сегодня у него были две исключающие друг друга версии. Доказательствами первой служили его собственные наблюдения, доказательствами другой – рассказы неплохо знающих Джона людей и та пуля, что вынули патологоанатомы из таксиста. Первая версия гласила: «Джон – размазня, и мне повезло иметь его всегда рядом», а вторая «Джон не так прост, как кажется, возможно, даже опасен, и я понятия не имею, что с этим делать и надо ли делать что-либо вообще».
Ему требовалось больше информации. Информации настолько точной и однозначной, чтобы одна из версий не просто оказалась доминирующей – а ею на данный момент была, разумеется, первая - а стала бы истинной и не подвергающейся сомнениям.
Доказательства! Ему нужны неопровержимые доказательства.
Конечно, можно подождать, пока их предоставит сама жизнь…
Но Шерлок ненавидел ждать.
Следовательно, ситуацию необходимо спровоцировать самому.
Когда человек наиболее опасен? Когда он не контролирует себя. Когда он зол.
Как разозлить Джона Ватсона?
Через семнадцать минут он услышал звук шагов. Их нельзя было спутать ни с какими другими. Не хромающие, но чуть запинающиеся, будто одна нога в нерешительности замедлялась перед следующим шагом, сомневаясь в его правильности. Из всех когда-либо слышанных им шагов, так «запинался» только Джон да старушка Дейзи – облезлая псина, что когда-то жила у привратника в его частной школе.
В дверях показался Ватсон, уже успевший сбросить плащ. Он не выглядел недовольным или обиженным, скорее усталым: устало потер глаза, устало прислонился к косяку, устало сказал:
- Ты написал, что это срочно и важно. И что нужна моя помощь. Я тут.
- Вы ничего не нашли у Тернера, верно?
- Верно. Ни долгов, ни наркотиков, ни малейшего следа, который бы указал, где он может быть сейчас.
- Его хирургический набор?
- Оба на месте.
- Оба?
- Да, и военный, и личный, подаренный родственниками в честь получения лицензии хирурга. Это важно?
- Совсем не важно.
- Так что я здесь делаю?
- Вчера вечером здесь было совершено убийство. Жертва - антиквар, коллекционер старинного оружия, в основном – пистолетов и ружей 17-19 веков. Само оружие, разумеется, пропало – не все, но та его наиболее ценная часть, что была выставлена в витринах. На первый взгляд это выглядит как обыкновенное ограбление. Стекло выдавлено, сигнализация замкнута, хозяин, прибежавший на шум – убит.
- Застрелен?
- Нет, его ударили по голове каминной кочергой. – Шерлок сделал по комнате круг, приблизился к доктору, просительно заглянул в лицо. Глубинная печаль, скрывавшаяся на этом лице в складке поджатых губ, в морщинках у глаз, в хмуром изгибе бровей почти заставила его отказаться от намеченных планов. Но подумав, что вряд ли настроение Ватсона может стать еще хуже, он решительно тряхнул головой и продолжил. - В общем, картина событий практически ясна, но для полной уверенности мне требуется небольшой эксперимент, и без тебя тут не обойтись.
Оттолкнувшись плечом от косяка, Джон прошел в комнату.
- Что именно я должен сделать?
- Видишь ли, помимо преступников и жертвы в доме находился еще один человек – брат убитого. Он утверждает, что во время ограбления был на втором этаже и спустился на звук выстрела.
- Значит, выстрел все же был?
- Был, но стрелял не преступник, а жертва, следы пороха не оставляют сомнений. Но оружие не обнаружено, впрочем, Ярдовцы, вон, рыскают по саду – я сказал им, что пулей для старинного пистолета мог послужить и камешек, улетевший через открытое окно.
- Или этот камешек мог унести в себе преступник.
- Вряд ли. Старинные пистолеты означают большие дырки, здесь все было бы в крови, но нет и капли. Так что если преступника и задело, то только по касательной. Не думаю, что на пуле сохранились какие-то материалы для экспертизы ДНК, особенно учитывая этот надоедливый дождь, что моросит почти третий час. Но это - проблема полицейских, нас интересует другое…
- Брат.
- Точно! Идем за мной!
Они поднялись на второй этаж: впереди оживленный Шерлок, перескакивающий через ступеньку, за ним – Джон, чье утомленное и почти отсутствующее выражение лица, отражавшееся в полированных деревянных панелях, беспокоило детектива все больше.
- Итак, - громко начал Шерлок, подходя к двери в самом конце коридора, - на мраморной коридорной плитке пола и лестнице остались его следы. Он, бесспорно, выбежал отсюда.
- Отсюда? – с легким любопытством уточнил Джон, открывая дверь. – Из ванной?
- Нет! – фыркнул Шерлок и, осторожно оттеснив плечом друга, прошел в помещение, ткнул пальцем: - Из ванны!!
- Какая разница, ты же не хочешь, что бы я…
- Именно это!
- Я туда не полезу! Вода холодная и грязная…
- Я сейчас наберу новую, для достоверности опыта это необходимо, только уровень воды отмечу.
Шерлок присел на край ванны, потянул за металлическую цепочку, выдергивая пробку, и, не оборачиваясь, бросил Ватсону:
- Раздевайся пока.
- Ты серьезно?
- Абсолютно.
- Объясни-ка мне поподробней про этот эксперимент…
- Все элементарно, Джон! Действительно элементарно. Приехавшие на место преступления полицейские сразу же изъяли халат этого самого брата, надеясь найти на нем следы пороха, и хорошо его запечатали. Лестрейд уже поехал за ним. Этот халат оказался слегка влажным, но достаточно ли этого, чтоб подтвердить версию брата «принимал ванну и знать ничего не знал, услышал выстрел, спустился вниз, а тут труп»? У него ведь могло хватить ума просто побрызгать ткань из пульверизатора. Ты похож на него внешне: тот же рост, вес, схожее телосложение. А вот это – точно такой же халат. Таким образом, нам надо выяснить, насколько влажным он будет, если ты повторишь шаг за шагом весь его маршрут.
- И мне надо для этого залезть в ванну? Голым?
- По утверждениям Лестрейда, халат влажен равномерно, так что сам понимаешь – были б на нем трусы – было бы два мокрых пятна.
- Я как-то не представляю себе, чтоб человек, решившийся на подобное преступление, расхаживал практически голышом.
- Именно на подобный вывод, как я полагаю, он и рассчитывал. Залезай в ванну, а как услышишь звук «выстрела» - я хлопну оружейной энциклопедией по столу – не мешкая, вставай, сразу надевай халат, не вытираясь (все полотенца были сухими), и беги гостиную. Понял?
Ватсон глянул на него весьма сердито, но согласно кивнул:
- Понял! А Ярдовцы точно больше не придут? Мне совсем не хочется бегать при них в этом чертовом халате…
- Точно! – уверенно заявил Шерлок. – Полезай и начнем.
Бух!!
Джон вскакивает, ежась от усталости и отвращения, перешагивает через бортик, тянется за халатом. Плотный атлас неприятно липнет к телу, холодит, рукава путаются, пояс не желает завязываться.
- Черт, черт, - шепотом ругается Ватсон и, кое-как запахнувшись, выбегает в коридор. Ноги слегка скользят, но окончательно подводят его перед лестницей: поскользнувшись на повороте, он врезается лбом в перила балюстрады, падает на спину, стукается затылком об пол и придушенно выдавливает:
- Бл..ть!!
Подбежавший Шерлок озабоченно вгляделся в него, присев на корточки рядом:
- О, так вот откуда на самом деле у брата эта шишка! – пробормотал он себе поднос и, достав из кармана небольшую линейку, начал измерять что-то на Джоновом лице. На очень-очень злом Джоновом лице. – По-видимому, убираясь в пятницу утром, служанка разлила на первой ступеньке немного полироли. Она, конечно, вытерла, и в обуви ходить можно было, ничего не опасаясь, но босиком и мокрыми ногами… и именно благодаря этому следы на лестнице сохранились и сутки спустя…
Глухо застонав и сам от этого стона поморщившись, Ватсон отпихнул его одной рукой, а второй схватившись за перила, сел.
- По размерам и местоположению синяка выходит, что наш подозреваемый набил его себе точно так же, - продолжал рассуждать Холмс, вставая. – Но зачем было врать, что на него напали? Это глупо… Тебе помочь?
- Обойдусь, - выдавил Джон, и, держась за перила, начал осторожно спускаться вниз.
Шерлок довольно жмурился, глядя на оставляемые им следы. Чуть смазанные, будто человек был пожилым или сильно уставшим… или только что приложился затылком об пол. Напряженные плечи, посадка головы и сердитое сопение выдавали Джона – он злился. Злился, но, тем не менее - молчал и продолжал следовать плану, направляясь в гостиную.
Можно ли считать первую версию доказанной?
Дойдя до дивана, Джон сел и осторожно опустил голову на спинку. Рядом плюхнулся Шерлок, покрутился, лег, закинув ноги на подлокотник, примостил голову Джону на бедро, и, сложив пальцы «домиком», заявил:
- Полагаю, минуты достаточно, что б постоять над телом брата, понять, что он мертв, и догадаться вызвать полицию. Ярдовцы прибыли через тринадцать минут. Еще через шесть минут они запаковали тот халат в пакет для вещьдоков. Таким образом, у нас минут двадцать…
Джон промолчал.
Шерлок перевел взгляд на его абсолютно безразличное ко всему лицо. Джон даже не морщился, ощупывая шишку на лбу.
- Почему ты приехал?
- Что?
- Почему ты приехал?
- Я уже жалею об этом…
- И, тем не менее – ты приехал. Почему?
- Потому что ты прислал смс.
- Это недостаточная причина. Ты был обижен, рассержен и расстроен – и все из-за меня… Я бы скорее понял, если б ты не приехал…
- Я не был обижен и не был рассержен, и расстроен я был не из-за тебя, и я не приехал.
- Разумеется, ты был обижен! Я вспылил и наговорил кучу гадостей…
- Ты – социопат, не умеющий во время заткнуться. Я давно привык.
- И ты должен был рассердиться – я убежал на новое расследование, даже не намекнув, как можно вашего Тернера найти, хотя знал, что сам ты не догадаешься…
- Ты и сам не знал.
- Знал.
- Вот теперь я рассержен, - Джон попытался сбросить голову Шерлока с бедра и встать, но тот быстро перевернулся на живот и навалился на его ноги, удерживая и заглядывая в глаза снизу вверх.
- Послушай, я… - начал он.
- Оууу, - протянули от двери, перебивая. – Мальчики, мы совсем не хотели вам мешать…
Донован, Андерсон, Лестрейд с пакетом.
Ватсон побагровел.
- Ты сказал, они не придут!
- Ты не хотел раздеваться, - пожал плечами Шерлок и вдруг вскочил. – Ты! Ты сказал, что не приехал, верно?! Потому что ты – пришел! Проклятье, как я раньше не догадался!! Идем скорей!
- Куда?
- К твоему Тернеру, разумеется!
- Но там ничего нет…
- Конечно, там ничего нет! Но это совершенно не важно. Ну же, Джон, я все объясню по дороге…
- Шерлок…
- Пошли!
- Шерлок, я босиком и в одном чертовом мокром халате! Мне надо подняться наверх и одеться…
- Нет времени! Накинь пальто – ты оставил его где-то на входе, полагаю – рядом с системой отопления, оно было мокрым, ты шел минут пятнадцать, дождь… а обувь… Андерсон, отдайте ему ботинки…
- Что?!
- У вас одинаковый размер, сами возьмете его, они наверху в ванной, идти далеко, а мы торопимся… Ну же, снимайте!
- Я?!
- У Лестрейда нога намного больше, и вряд ли Джону будет удобно на шпильках… почему я должен все это объяснять? У вас есть начальство…
- Андерсон, - сказал Лестрейд, - снимите! Салли, принесите пальто.
Не прошло и нескольких минут, а Шерлок уже тормозил такси, и Джон шипел ему на ухо:
- Я вполне мог подняться за своими ботинками, это было бы быстрее…
- Ты шел под дождем минут пятнадцать, они наверняка мокрые, простынешь. А Андерсон приехал в обогреваемой полицейской машине… Такси!
- Поедем очень медленно, - объяснил он водителю, пока Джон, неловко кутаясь в пальто и длинные полы халата, забирался в теплое нутро.
Он собирался сесть следом, как с порога его окликнул Лестрейд, потрясая пакетом:
- Шерлок, а эксперимент?
- К черту эксперимент, задержите брата, он организатор!
Захлопнув за собой дверцу, он обернулся к Джону:
- Называй адрес!
- Ты и так знал, что это брат!
- М-м?
- Ты и так знал, что это брат, так какого черта… - и Ватсон выразительно подергал выглядывающий из-под пальто атлас. – Зачем этот спектакль?
- О, это был эксперимент…
- Но ты и без того был уверен в виновности брата…
- Другой эксперимент… и боюсь, он с треском провалился!
Шерлок частенько мысленно пинал себя, вспоминая то «дело таксиста», или «Этюд в розовых тонах», как окрестил его Ватсон.
Ну как, как он мог не догадаться сразу?
Как кровяные тельца разносят по организму так необходимый ему кислород, также и сотни такси совершают свой круговорот, доставляя пассажиров. Что только не происходит в замкнутом пространстве машин, в которых люди отгораживаются от вездесущей лондонской суеты, стоя в пробках или мчась по магистрали. Тут делали предложения руки и сердца, умирали и убивали, болтали о пустяках и вершили судьбы, ссорились, мирились, дрались, занимались сексом, грабили, теряли дипломаты с секретными документами и находили серьги с бриллиантами…
Поэтому в ту самую ночь, убедившись, что порох с рук Джона смыт и не определяется стандартными анализами Скотланд-Ярда, а сам Джон уснул, он почти до утра тихонько наигрывал неуловимый, вроде когда-то слышанный мотив, вспоминал все те моменты, когда он должен был понять связь между жертвами, и упрекал себя за близорукость.
Такси!
Просто и гениально.
Оно давно уже стало неотъемлемой, хотя и незаметной частью жизни любого лондонца.
Сам Шерлок уже много лет пользовался такси постоянно, порой меняя не один десяток за день, но откровенно их не любил, просто выбирал как меньшее из зол - не в метро же ему ездить. Там было скучно – мысль уже обдумана и сформирована, требует действий, а вот до места этих действий еще ехать и ехать. И хорошо, если ехать, а не плестись. Сколько раз Шерлок выпрыгивал почти на ходу, под колеса других машин, не в силах спокойно сидеть и дожидаться…
Его отношение к такси изменилось в тот день (и надо заметить, в тот день вообще очень многое изменилось), когда заднее сидение авто неожиданно на пару минут превратилось в театр одного актера и одного зрителя. Ватсон слушал, как раскрываются секреты его жизни, затаив дыхание и бросая на него время от времени тот самый, долгожданный взгляд. Он действительно ждал его – пусть и не от нового соседа, а хоть от кого-нибудь! – простого и чистого восхищения, без примеси презрения или странной гадливости, которую часто испытывали люди, обнаружив, что их мелкие грешки больше не являются тайной. Он так волновался, помня скептическое Джоново «Как?», брошенное еще на Бейкер-стрит, так хотел произвести впечатление, что толком и не запомнил, что именно тогда говорил. Но не смог забыть, как замолчав - коротко выдохнул, будто игрок, поставивший все состояние на зеро и ждущий решения Госпожи Удачи. И в этот раз ему повезло. Случайное стечение обстоятельств, чаще именуемое жизнью, подарило ему Джона. Джона-«это потрясающе!», Джона-«это удивительно!», Джона-«как ты смог догадаться, Шерлок?».
Жизнь заиграла красками. Шерлок полюбил такси.
Вот и сейчас он велел водителю ехать помедленнее не потому, что боялся что-то пропустить, а для того чтобы успеть объяснить Джону ход своих рассуждений. И чтобы Джон успел бросить на него тот самый взгляд, разумеется.
- Итак, - начал Шерлок, откинувшись на спинку. Напрямую на своего спутника он практически не смотрел, так, бросал редкие взгляды, зато с его отражения в зеркале заднего вида глаз почти не спускал. – Тот факт, что в это преступление как-то замешан брат, становится понятным сразу, стоит только узнать время преступления. Семь вечера. Только-только начало смеркаться. Никакой домушник не полезет грабить в это время – оно одно из самых оживленных за день, особенно в таком районе – домов мало, все друг друга знают, любой новый человек как бельмо на глазу. Значит, кто-то им сказал, что в это время хозяина не будет дома. И этот кто-то им солгал, солгал намеренно – уже много лет субботние вечера антиквара были посвящены исключительно чистке и ремонту оружия. Он вообще редко из дому выходил – видел его туфли? Следовательно, работали полные дилетанты, но по наводке человека, словам которого доверяли. Их подставили. Они намеревались только ограбить, но их фактически заставили его убить, ведь услышав посторонний шум в гостиной, хозяин, разумеется, сначала зарядил один из пистолетов, а потом только вышел встречать непрошеных гостей. Возникает вопрос: кому это выгодно? Ближайший родственник, брат, играет на скачках – программки, газеты, распечатки с интернета – в его комнате их достаточно, чтоб прийти к выводу – он заядлый игрок. К тому же, проигрывает больше, чем выигрывает – приехав к брату погостить, он задержался у него уже на второй год, вещи не новые, некоторые – явно с чужого плеча, мобильник тоже был ранее у другого владельца…
- То есть, в очередной раз проиграв, он решил ограбить брата?
- Именно. Но быстро понял, что найти покупателя на столь специфичную и известную среди любителей коллекцию и не засветиться – практически невозможно. И решил облегчить себе жизнь, получив сразу и наследство, и возмещение за застрахованную коллекцию. Тут все ясно, но возникает вопрос…
- Кто же его сообщники? Те самые дилетанты?
- По следам видно, их было двое. Достаточно молоды, чтоб перепрыгнуть через ограду, достаточно глупы, чтоб пойти против пистолета, пусть даже старинного, с каминной кочергой наперевес, достаточно близко знакомы с братом погибшего, но при этом не знакомы с ним самим. Заглянув в допрос брата, мы узнаем, что у него есть двадцатисемилетний пасынок; к тому же в его комнате я нашел чек двухдневной давности из кафетерия при небольшой гостинице неподалеку отсюда.
- И ты думаешь, что это он?
- Больше некому.
- Но почему мы едем к дому Артура?
- Как ты мог до сих пор не понять? Коллекционер стреляет с близкого расстояния, пусть и в движущийся объект, но, разумеется, попадает, задевает по касательной. Его лупят по голове – четыре удара, раненый в это время сдергивает с журнального столика салфетку, пытается остановить кровь. Брат спускается, выпроваживает горе-грабителей вместе с награбленным, звонит в полицию. Наши преступники, конечно, дилетанты, но CSI смотрели, и знают, что ловить такси слишком опасно - их могут запомнить - поэтому идут на автобус – это недалеко, да и ехать им всего пару остановок, и выходят они…
- У дома Артура!
- Который как раз в это время спешит на встречу в кегельбан. То ли он их толкнул нечаянно, то ли просто заметил признаки шока и кровопотери, неважно, результат один: он предлагает свою помощь. Вероятно, он принял их за жертв нападения, которые по какой-то причине не хотят обращаться в полицию. Даже ограбил ради них аптеку. Но потом понял, насколько ошибался, попытался уйти, и его взяли в заложники.
- Ты говорил, что он, скорее всего, мертв…
- Это было до того, как я узнал, что место действия – гостиница. Его шансы резко повысились. И не спрашивай меня – почему….
Портье лишь сонно заморгал глазами, когда перед его лицом покрутили удостоверением Лестрейда.
- У вас несколько дней назад поселились два парня, а вчера вечером они пришли в сопровождении третьего, и один из них был пьян.
- Номер двести двенадцать.
Лестница. Темно, ступени стоптаны. Прилив адреналина слегка кружит голову – обостряет зрение, щекочет под языком.
- Джон?
- Да?
- Ты, разумеется, не взял с собой пистолет?
- Разумеется, нет…
- Черт… - Вытертый ковер, едва различимые цифры на дверях. - Джон?
- А?
- Когда мы следующий раз отправимся расследовать абсолютно пустяковое дело – возьми обязательно.
Двести двенадцатый.
Шерлок оборачивается и в свете фар проезжающих мимо машин пытается разглядеть выражение Джонова лица. Оно спокойно и сосредоточенно, так, наверное, он выглядел во время операций, вот только выглядывающий из-под пальто атласный халат портит дело.
- Врываемся?
- Может, инспектора подождем?
- Нет времени, друг в беде, помнишь?
- На счет «три». Раз, два… - под напором их плеч дверь трещит, но не ломается. Зато раздается выстрел. Очень громкий выстрел…
- Капсюльный… - пробормотал Шерлок и навалился еще раз.
Замок вылетел, Ватсон устремился к лежащему на полу Тернеру, чье бедро фонтанировало кровью, а Шерлок к окну, через которое только что улизнул стрелявший.
- Стой, ты куда?
- Необходимо за ним проследить – он приведет нас к третьему!
- С ума сошел? Мне тут помощь нужна. Необходимо найти что-нибудь для жгута и…
- Уверен, ты справишься, в конце концов, ты – «очень хороший врач», - сверкнул улыбкой Холмс, перебрасывая ногу через подоконник.
- Не смей уходить! Шерлок! Шерлок!! Ну и черт с тобой, - фыркнул Джон в сторону пустого проема окна.
Тернер приоткрыл глаза и попытался что-то сказать, но не сумел, и лишь со страхом уставился куда-то ему за спину.
Мокрые ступени пожарной лестницы… Пролет, еще пролет… Прыжок…
Человек впереди бежит, крутит головой, но не оглядывается – район этот знает плохо, пытается сориентироваться на месте. Правая рука неловко прижата к груди – не ожидал такой отдачи при выстреле? Неудачно прыгнул? Или это его подстрелил коллекционер?
Шерлок старается держаться в тени домов, подальше от квадратных пятен света из окон, на случай, если он все же догадается обернуться, и, понимая, что рано или поздно даже такой тупой дилетант сообразит проверить, нет ли преследования.
Что тогда?
Если он через два дома повернет направо – значит, скоро выйдет к автобусной остановке, на ярко освещенный проспект. Пусть сейчас ночь, но Лондон не спит никогда. Там будет достаточно народа, что бы затеряться даже с его, Шерлока, ростом.
Если повернет налево – значит, решил попробовать раствориться в лабиринте узких переулков или действует по заранее намеченному плану отхода. И тогда придется лезть на крыши и продолжать преследование по ним. Не слишком удобно и велик риск потерять его, например, быстро нырнувшего в подъезд, или затаившегося в тени арки, но вряд ли беглец выберет этот вариант - не достаточно умен.
Человек переходит с бега на быстрые спотыкающиеся шаги. Для своего возраста он слишком скоро устал. Не успел восстановиться после кровопотери? Не считает нужным спешить?
Шерлок переходит на привычный широкий и плавный шаг.
Человек не оглядывается: он не знает о присутствии Шерлока за спиной, то есть бежит не от кого-то, а куда-то. Город знает плохо, он здесь совсем недавно – вряд ли ему важна какая-то точка сама по себе, скорее – как место встречи с кем-то. С кем? Их было трое. Встречаться с организатором - братом – на следующий день после ограбления, превратившегося в убийство, чрезвычайно глупо даже для этой шайки дилетантов – догадались же они не брать такси. Следовательно, он спешит на встречу со вторым – которого почему-то не было в гостиничном номере. Он местный и живет где-то неподалеку? Или вышел в супермаркет за сигаретами?
Вот и остановка.
Светофор.
В толпе ожидающих зеленого человечка Шерлок подходит ближе, ныряет ладонью в свой карман, пачкает маленьким мелком и как бы невзначай задевает ею плечо беглеца. Средний рост, черная куртка, черная шапка, стоит уже прямо (по-видимому, все же отдача, рука поболела и отошла), так что метка не помешает. Тот оборачивается, скользит по лицам слегка расфокусированным взглядом, который, ни на ком не задерживаясь, снова устремляется к светофору.
Зеленый.
Они переходят на другую сторону. Меченый минует еще пару домов и, поднявшись на круглые ступеньки, ведущие к стеклянной двери с неоновой вывеской «Бар», начинает нервно крутить головой, по-видимому, отслеживая «хвост».
«Какой ты тупой… - думает Шерлок, поднимаясь вслед за ним, оттирая его плечом и берясь за ручку, - невообразимо тупой…»
Он входит, и, окинув помещение быстрым взглядом, выбирает диванчик у стены. Ему оттуда будет видно и входную дверь, и барную стойку, за которой наверняка приземлится меченый, и дверь для персонала, ведущую, очевидно, в кухню.
Не успевает он скинуть плащ на диван, как дверной колокольчик тренькает, и объект его, Шерлока, наблюдений, устремляется к барной стойке.
Шерлок готовится скучать.
Спустя двадцать семь минут, две чашки отвратительного кофе и восемь смсок на имя доктора Ватсона в бар вошел Джон.
Ему хватило пяти секунд, чтобы, оглядевшись, найти Шерлока.
Шерлоку хватило десятой доли секунды, чтобы понять - что-то не так.
Слишком резкие движения, слишком прямая спина, слишком сильно сжаты кулаки.
Выражение лица и вовсе было… совершенно не Джоновым.
Диким.
Злым.
На пару секунд растерявшийся Шерлок и рта открыть не успел – стремительно подойдя, Джон выключил настенный светильник, затемняя этот и без того мало освещенный угол еще больше, а в следующее мгновение решительные и уверенные пальцы хирурга скользнули под синий шарф и сомкнулись на горле.
- Джон? – сипло выдохнул Шерлок, инстинктивно пытаясь отодрать чужие руки. Под подушечкой большого пальца быстро бился пульс.
- Да, Шерлок? – прохрипел тот.
- От тебя пахнет кровью и дешевым мылом.
- Так бывает, Шерлок. Так бывает, когда смываешь с себя кровь под тонкой струйкой в номере дешевой гостиницы. Особенно, если успел в ней вымазаться почти весь. А я успел, понимаешь, Шерлок? Успел, пока дрался с этим чертовым пасынком, пока искал чертов жгут, а не найдя – пережимал пальцами чертову порванную артерию – старинные пистолеты действительно делают большие дырки, Шерлок!… Успел, пока орал: «Скорая! Вызовите кто-нибудь скорую!», пока медики накладывали все время соскальзывающие зажимы! Это было чертовски долго, Шерлок, и все это время я мечтал об одном – придушить тебя на хрен!!
- Он был в номере?! – От нехватки кислорода начинали мелькать снежинки перед глазами.
- Пасынок? Он был в душе. И израсходовал всю горячую воду. А еще - он неплохо дерется, и мне просто повезло, что под рукой у него не оказалось чего-нибудь вроде каминной кочерги.
- Ты его убил?
- Оглушил. И сдал Лестрейду. Врачи и его сначала хотели забрать, но потом согласились связаться с инспектором. Он привез мою одежду и мобильник, который я в джинсах забыл…
- А там этот адрес… - лицо Джона то приближалось, то удалялось, голос звучал то тише, то громче, но мозги еще работали.
- Да, ты сообщил этот адрес, а еще «Джон, хватит заниматься ерундой, мне здесь одному скучно», а потом «Или твой Тернер умер, или им уже занимаются медики – в любом случае, ты освободился, приходи», и « У него нет безутешной вдовы, Джон, кому ты решил побыть жилеткой?»… Знаешь, я честно сказал Лестрейду, что не могу написать подробного объяснения, потому что иду тебя убивать. И мне хором пожелали удачи…
Поморгав, Шерлок постарался вглядеться в темные глаза напротив, разобрать их выражение… Бешенство, ярость… Ему стало почти страшно, но…
- Джон, для человека действительно намеревающегося меня убить, ты нажимаешь недостаточно сильно…
С глухим рыком сжав пальцы сильнее, Ватсон за шею вздернул сползшего, было, на подушки Шерлока на ноги и с силой приложил его головой о ближайшую стену. И еще раз. И еще.
- Он чуть не умер! Он чуть не умер, понимаешь, Шерлок?! Он умудрился выжить там, но почти умер – здесь!
Внезапно Джон разжал пальцы и, отступив на шаг, помотал головой, а потом, развернувшись и бросив подошедшему бармену «Отвали!», вышел, почти выбежал из бара.
Судя по красно-синим вспышкам, что успел увидеть Шерлок в проеме распахнувшейся двери, Лестрейд и Компания дожидались, пока они «поговорят», чтобы задержать меченого. Ему совсем не хотелось сейчас выслушивать якобы остроумные комментарии Андерсона и язвительные (на самом деле, язвительные) – Донован. Пошатываясь, он направился в мужской туалет.
На то, что б остановить кровь из носа, ушло минуты две. Шерлок умылся и глянул в зеркало еще раз. Шарф скрывал синяки, волосы – шишку на затылке. Его выдавали только широкие зрачки да учащенное дыхание, никак не желавшее успокаиваться. Он чувствовал странный подъем, будто его не душили только что, а сделали большой и долгожданный подарок.
- Это не адреналин, - пробормотал Шерлок, пытаясь замерить пульс. – Это джонозависимость… Круче, чем никотиновые пластыри, сигары или кокаин…
Ему ужасно хотелось поговорить с Джоном, но идею выскользнуть через окно, чтобы не встречаться с Ярдовцами, пришлось отбросить – у него еще были вопросы. Всего два.
Сначала он подошел к полицейской машине, даже не посмотрев на что-то там съехидничавшую Донован, и заглянул в окно пассажирского места:
- Если ваш сообщник был в квартире, значит, встречу здесь вы назначили этому… как его… брату коллекционера, верно? Но если вы настолько тупые, то как вы догадались не брать такси, когда сбегали из особняка?
Парень немного поморгал, видимо, пытаясь сообразить, кто он такой и почему задает вопросы, но потом все же ответил:
- У нас не было с собой денег. Так, пара монет, на автобус только и хватило…
Шерлок чертыхнулся и отошел в сторону, туда, где Лестрейд разговаривал с Эллайдом. Он так и знал, что Джон сообщит обо всем своему бывшему (сокурснику, любовнику, товарищу, коллеге) единственное, что его удивило – тот не уехал ни к Тернеру в больницу, ни с Джоном (куда бы тот ни поехал). Впрочем, второй вопрос задать все же лучше самому Хью.
- Что у Джона с пальцами?
- Порезался о раздробленные кости, когда артерию Артуру зажимал. С ним все будет в порядке, я посадил его в такси, а сам решил дождаться вас. Вдруг бы потребовалась…кхм… неофициальная врачебная помощь. Джон был настроен решительно.
- Со мной тоже все в порядке. Будет, - просипел Шерлок и, кивнув на прощание Лестрейду, направился домой.
Ватсоновы ботинки в прихожей, пальто брошено в кресло. Не характерно для педантичного доктора, но от самого факта – он дома, здесь, никуда не делся – у Шерлока слегка закружилась голова. Кинув на пол ботинки, пальто и пиджак, он на цыпочках взбежал по лестнице вверх, на секунду замер перед дверью и вошел в спальню. Джон лежал на боку, спиной к двери, накрывшись пледом. Но не обернулся, хотя слышал, не мог не слышать, как он вошел.
Ожидая хоть какой-нибудь реакции, Шерлок немного потоптался на месте, кусая губы и нервно потирая шею, но все же решился, подошел ближе и осторожно лег рядом, прижался к его спине. Джон вздрогнул, но промолчал. Приняв это молчаливое согласие, Шерлок прижался плотнее, накрыл свои ноги пледом, закинул руку на теплый Джонов живот, приобняв, и, приподнявшись на локте, заглянул в такое родное лицо.
Не реагируя на столь пристальное внимание, Джон смотрел на свои руки. Он снял с пальцев пластыри – ярко-красные рваные ранки выглядели не глубокими, но очень болезненными и слегка сочились сукровицей. Но Шерлока беспокоили не они, а то опустошение на грани отчаяния, которое читалось в прищуренных глазах, в горьком изломе губ. И, пожалуй, именно оно подтолкнуло его сделать то, что он давно уже хотел – осторожно, но твердо взять эту ладонь, одинаково ловко управляющуюся и со скальпелем, и с пистолетом, пробежаться по ней подушечками пальцев, изучая мозоли, погладить нежную кожу тыльной стороны.
- Я все понял, - зашептал он чуть слышно, водя губами по короткому ежику волос за покрасневшим Джоновым ухом. - То есть, конечно, не все, но это-то я понял точно. Ты не слабак, ты просто очень терпеливый и выдержанный человек… во всем, что не касается твоих пациентов. Я был не прав – это первое. Второе – ты все-таки спал с Эллйдом, но он на тебя не претендует. Я думаю, он оставил тебя мне…
- С чего ты взял? – пробормотал Джон.
- Когда ты вошел в дом коллекционера, у тебя были очень яркие, припухшие губы, задумчивый взгляд, и воротник твоей рубашки пах его парфюмом. Очевидно, вы вспоминали прошлое… Но потом он нарочно упустил прекрасный шанс возобновить более близкие отношения – ты был расстроен и зол, и не стал бы возражать, отвези он тебя к себе домой. Спонтанный секс, утренний кофе, воспоминания за ланчем – и вот ты уже пакуешь чемоданы, переезжая к нему… Но он не стал, хотя и выглядел явно огорченным необходимостью тебя отпустить. Что ты ему сказал?
- Что не смогу. Что уже занят.
- Кем?
- Папой римским, - фыркнул Джон. - Не притворяйся идиотом, Шерлок…
Они немного помолчали в тишине, слушая дыхание друг друга. Шерлок осторожно перебирал теплые пальцы, стараясь не задеть израненные подушечки. Этот такой поначалу скучный вечер оказался на удивление интересным и плодотворным. Он получил ответы на два вопроса, которыми озадачивался, и на один, который не решался сформулировать даже мысленно.
Оставались еще одна тысяча и один вопрос.
Если Джон не подкинет новых.
Конец.
Автор:Syringa aka Day
Беты: Veniamel
Канон: Шерлок ВВС
Жанр: детектив
Категория: пре-слэш
Пейринг: ШХ/ДУ
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, ок. 9 тыс. слов
Саммари: написано на Non-Kink 10.29
Шерлок считает Джона размазней и слабаком, однако армейские/университетские знакомые Джона в один голос твердят, что "Мистер Ватсон - человек огромной доброты и терпения, однако злить его настоятельно не рекомендуется никому и никогда". Шерлок не верит и в результате о-о-очень конкретно нарывается. Рейтинг любой. ХЭ для обоих персонажей обязателен.
Дисклеймер: ни на что не претендую
Предупреждения: 1) "ООС возможен, но спорен" - спасибо за формулировку James Moran и
некомпас. по мнению авторасама заявка предполагает оос, но я честно пыталась сохранить вхарактерность
2) автор будет рад обоснованной критике.
читать дальше
Телефон Ватсона нерешительно вибрировал на краю полки, будто раздумывал – а надо ли принимать звонок?
Это не Майкрофт – его секретарша прислала бы смс.
Это не Гарри – она только на днях окончательно помирилась с Кэрри или Колли - или как там звали ее главную на данный момент любовь? - так что схема «недовольство – скандалы – разрыв – депрессия – алкоголь – звонки брату» возобновится не раньше, чем через пару недель.
Это не с работы – лицензию хирурга Джону еще не вернули, срочных пациентов у терапевта быть не может.
Это не Сара – она всегда ограничивалась тремя, максимум четырьмя сигналами, а телефон вибрирует больше минуты.
Это не Лестрейд – он сначала позвонил бы ему, Шерлоку.
Можно было, конечно, просто встать и глянуть на номер.
А можно было по-прежнему лежать, закинув ноги на спинку дивана, гадая, кто же все-таки звонит, и наблюдая, как вибрация все больше пододвигает телефон за край полки. Под полкой - журнальный столик, на столике – блюдце, на нем - чашка с недопитым чаем, под столиком, слегка выдвигаясь из-под него краем – поднос с четырьмя аккуратно разложенными на нем квадратиками никотинового пластыря.
Можно встать и удовлетворить свое любопытство самому, а можно подождать, пока это сделает Джон.
Телефон затих…
Шерлок приподнял брови.
… и снова завибрировал секунд через пять.
Примерно столько требуется времени, что бы войти в меню, и, выбрав папку «Набранные номера», нажать на повтор последнего вызова. Значит, номер Джона не забит в быстрый набор, следовательно, это не кто-то близкий.
Или чтобы щелкнуть зажигалкой, прикуривая – если сигарету звонящий достал заранее, пока слушал равномерные гудки.
Или… Нет, первый вариант более вероятен.
Телефон медленно, но верно терял плоскость под собой…
Слишком настойчиво для неблизкого человека. Возможно, у кого-то что-то случилось. Что-то интересное. Что-то, что сможет занять его скучающий ум на ближайшую пару часов.
И… раз!
Телефон падает и ударяет по краю чашки…
Два!
… чашка опрокидывается, блюдце соскальзывает, летит…
Три!
… и звонко разбивается о край латунного подноса, тот громко гудит…
Из кухни выглядывает Ватсон:
- В чем дело, Шерлок?
- Тебе звонили.
- Я не слышал сигнала.
- Я его отключил.
Джон хмыкает и бросает недоверчивый взгляд на столик, телефон и опрокинутую чашку. Берет сотовый.
- Черт возьми, Шерлок! Четыре пропущенных вызова! Трудно было позвать?
Что он мог ответить? Что ему было любопытно проверить, хватит ли силы удара телефонной трубки о чашку, чтобы та, опрокинувшись, подтолкнула блюдце?
- Давний знакомый? Он курит? – поинтересовался Шерлок в ответ.
- Не знаю, номер мне неизвестен… Зачем ты вообще выключил звук? А если это что-то важное?
- Он мог мне помешать. А сопливые носы не подходят под термин «важное». С важным звонят на мой телефон, и если он завибрирует - я обязательно тебя позову.
Возмущенно фыркнув, Джон повернулся к нему спиной, набирая номер и ожидая соединения. Пластик был чуть липким и пах чаем.
Шерлок напряженно вглядывался в спину, обтянутую нелепым серым свитером. Джон чуть вскинул голову – на вызов ответили; по ситуации он должен был сказать нечто вроде «Вы мне звонили…», но промолчал, там заговорили раньше; он долго не брал трубку (молчал?), значит, первым, что спросил – невидимый абонент должно быть «Джон, это ты?» или «Доктор Ватсон?», и тот ответит…
- Да… - сказал Джон.
Звонили долго, нудно, настойчиво - вопрос, по крайней мере, для звонившего, был важен и срочен. Вряд ли он будет обмениваться любезностями, скорее всего, перейдет сразу к сути, и если это хоть как-то касается его, Шерлока...
Джон выпрямился, расправляя плечи (вспомнил о военной выправке – бывший сослуживец?), глянул на него быстро, тревожно и отвернулся.
Но даже Джонов затылок выражал беспокойство.
Вскочив с дивана, Шерлок пошел одеваться.
Через несколько минут Джон нашел его уже в прихожей – натягивающим пальто.
- Послушай, тут такое дело… - начал он неуверенно, но сбился. - Ты куда-то уходишь?
- Да.
- Мне казалось, ты свободен…
- Совсем нет.
- Новое дело?
- Еще точно не знаю.
- Так куда ты едешь?
- К твоему бывшему сослуживцу, которому так срочно понадобилась наша помощь. А ты почему еще не одет?
В такси Ватсон коротко ввел его в курс дела.
Каждую вторую субботу в кегельбане встречались четверо людей, знакомых друг с другом по Афганистану: Хью Эллайд, хирург, вместе с Джоном учился и работал в одном госпитале, вернулся в Англию чуть раньше в связи с необходимостью ухаживать за престарелым отцом, это он звонил Джону; Гордон Вайф, был санитаром – там, работает им и здесь, демобилизован после ранения; Адам Линдоу, сержант, демобилизован после тяжелого ранения - «Мы с Хью корпели над ним по очереди, почти двое суток»; и четвертый…
- Артур Тернер. – Джон помолчал пару секунд. - Он поступил в колледж на год позже нас. Сирота. Добился стипендии, но полностью обучение она не покрывала, он подрабатывал, где только мог. Знаешь, люди по разным мотивам приходят в хирургию – престижная должность, большие деньги, успешная карьера, но Артур…Он хотел именно этого. И был очень талантлив: еще стажировался, ассистируя на операциях, а первокурсников уже водили смотреть, как надо работать. В Афганистане он пробыл около полугода – при обрушении здания ему прищемило руки. Многочисленные переломы, после такого не восстанавливаются, - Джон бросил быстрый взгляд на свои чуть заметно подрагивающие кисти рук и сцепил пальцы в замок. Шерлоку захотелось накрыть их своей ладонью, согревая. – Последние несколько месяцев Артур работал помощником в аптеке. Вчера вечером он не пришел в кегельбан. На звонки не отвечал. А сегодня к Хью заявились из Ярда и стали о нем расспрашивать. Сказали – он ограбил ночью аптеку, в которой работал, и исчез.
- Но ты не считаешь это возможным.
- Никто из тех, кто хоть сколько-нибудь знает его, не считает это возможным.
- И взял он наркотические препараты?
- Ага.
- И аптека находится при больнице?
- Как ты узнал?
- Куда мы можем ехать, как не на место преступления? А таксисту ты назвал адрес госпиталя.
- Да, к тому же именно там работает Хью. Он попросил, чтобы до нашего приезда в хранилище ничего не трогали, хотя полицейские там, конечно, уже побывали.
- И, разумеется, затоптали мне все следы…
- Вряд ли. Я так понял, они спросили лишь список украденного.
Доктор Эллайд ждал их на ступеньках крыльца.
Шерлок бросил на него пару взглядов, пока ждал, когда Джон расплатится и вылезет из такси. Холост, трудоголик, консерватор, аккуратист (впрочем, как все хирурги), имеет домашнего питомца – собаку средних размеров, не только не курит, но, скорее всего, еще и бегает по утрам – не каждый день, но достаточно часто, что бы без робости носить под халатом обтягивающую пресс водолазку. А еще он гей.
И больше о нем Шерлоку сказать было нечего. Пока.
Сам Эллайд на Холмса не смотрел – его взгляд не отрывался от Джона. Чуть скованное напряжение (по-видимому, вспоминал прошлое), искреннее облегчение, радость поверх усталости. Они вместе учились, вместе работали в экстремальных ситуациях. Но, возможно, не только это.
Под пристальным вниманием Холмса они обнялись, широко усмехаясь и похлопывая друг друга по плечам. Почему-то молча, хотя обычно в подобных ситуациях люди начинают тараторить без остановки. Его, Шерлока, стесняются? О, он бы давно уже бежал по направлению к аптеке, благо, найти ее точно будет не трудно, а где-то рядом с ней и хранилище должно быть, но не был уверен, что Джон поспешит вслед за ним, а не останется здесь болтать с давним товарищем. Поэтому он нетерпеливо перекачивался с пятки на носок, ожидая, когда же его представят.
И вот, наконец:
- Шерлок, это доктор Эллайд, мой давний друг и коллега. Хью, это Холмс, мой сосед по квартире, и, как ты знаешь…
- …Единственный в мире консультирующий детектив, - улыбнулся Эллайд. – Я читаю твой блог. Наверное, мне следует проводить вас в хранилище и на пункт охраны?
- Наверное, - кивнул Шерлок почти равнодушно. Его сейчас занимала другая мысль: спал ли его доктор с этим вот, чужим, или не спал? И если да, то когда они расстались – задолго до того, как один из них уехал из Афганистана, или непосредственно перед тем, как? И почему они не вернулись к прежним отношениям или хотя бы дружбе? Джон никогда о нем не упоминал, он бы запомнил.
Его сомнения были не напрасны. Едва он перешагнул порог хранилища, как Ватсон, обернувшись к нему, сказал:
- Наверное, будет быстрее, если ты осмотришься здесь, а я расспрошу Хью более подробно об Артуре, чем он занимался последнее время.
- Конечно, - подхватил тот. – Как насчет кафетерия?
Шерлоку хватило шестнадцати с половиной минут, чтобы осмотреть помещение хранилища, обследовать коробки, поговорить с аптекарем и охранником, просмотреть запись видеонаблюдения и найти кафетерий. Последнее, впрочем, было не сложно – надо лишь все время шагать навстречу людям с картонными стаканчиками.
Подойти незамеченным ему, к сожалению, не удалось. Джон сидел лицом к двери и махнул рукой, привлекая его внимание. Можно подумать, он мог бы их не заметить в почти пустом зале!
Отодвинув ногой легкое кресло, Шерлок сел и бросил в ответ на выжидательное молчание:
- Это он. Определенно.
- Артур? – недоверчиво вытаращился Джон.
- А у тебя есть еще знакомые, подворовывающие по аптекам? Да, он самый. Я не люблю соглашаться с полицией, но здесь и расследовать-то нечего.
- Ты уверен?
- Он разве что только свое имя на стене не написал. Ты заметил, как аккуратно стоят коробки? Их доставили в пятницу вечером. Об их содержимом, вообще-то, знало или могло догадаться много людей, однако только один человек принимал их, расставлял и точно знал, что в какой коробке находится. Любому другому сначала нужно было бы покрутить коробку, разыскивая штрих-код, прочитать его, и только потом он бы узнал – а там ли необходимое. Но не тому человеку, который делал это накануне. Он точно знал, что и в какой коробке, аккуратно вскрыл, достал нужное, а остальное положил на место.
И камеры наблюдения…
- Но камеры его не обнаружили! – подал голос Эллайд.
- Потому что он ловко попал в их «слепые пятна». Камер на пути к хранилищу всего четыре. Вычислить их зоны невидимости не составляет труда, но последняя направлена исключительно на дверь хранилища, и миновать ее невозможно. Однако Тернер не слишком об этом волновался – он знал, что камера барахлит – охранник жаловался ему, что она сохраняет только последние пять минут записи.
- Да, но его должны были увидеть по мониторам...
- И его видели. Просто охранник промолчал, сказав Ярдовцам, что во время ограбления он, похоже, как раз вышел за кофе. Но эти белые зубы, набор зеленых чаев в шкафчике… поверь мне, он не пьет кофе. Он видел Тернера, видел, как тот вошел в хранилище, но просто не придал этому значения: он за этим каждый день наблюдает, причем неоднократно.
- Значит, никакой загадки?
- Ей тут и быть-то негде. Возвращаемся?
- Пожалуй, нет. Мы с Хью как раз решили побывать у Артура на квартире: может, там есть какой-то намек, где он сейчас.
- Какой еще намек? Никакого намека там и быть не может!
- Почему ты в этом так уверен? Если он планировал ограбить аптеку ради наркотиков, то должен был побеспокоиться о сбыте, разве нет? Дома могли остаться какие-нибудь записи, возможно, какие-то подсказки…
- Джон, - Шерлок посмотрел на него тем самым взглядом, которым сам Ватсон, бывало, смотрел на пациентов, объясняя, что «обе ноги пришлось отрезать, да и вообще, вы весь из себя больной, но вы в этом, конечно, совсем не виноваты», - версия, что он собирается наркотики сбыть, может иметь место только в головах очень, очень тупых полицейских… Ну, и еще в твоей. Ты вообще видел список украденного? А коробки? Ну какой дилер возьмет пять пачек, когда там лежит сорок? А эпинефрин? Я понимаю, Ярдовцы могли уцепиться за опиаты, игнорируя очевидное, но ты-то… порой мне кажется, что ты просто пытаешься мне польстить своими… - он на секунду замялся, перебирая слова, и выбрал наиболее мягкий вариант: - … недальновидными предположениями.
- Да-да, - мягко улыбнулся Джон. – Мы поняли, мои мозги не достойны давать твоим даже пищу для размышления…
Шерлок откинулся на спинку кресла, складывая пальцы привычным жестом. Будь здесь Майкрофт, одной этой позы – голова чуть откинута, кончики пальцев соединены, спина напряженно выпрямлена – хватило бы ему, что бы понять, насколько зацепила Холмса эта фраза. В шутку ткнув пальцем в небо, Джон угодил по самому больному. Потому что он действительно давал Шерлоку нескончаемое количество поводов для размышления. Самым главным, пожалуй, был сам факт того, что Джон задержался в его жизни. Причем сделал это совершенно добровольно. У него было много поводов уйти, а возможностей – еще больше. Но он остался, и это делало его особенным, можно сказать – единственным в своем роде. Шерлок привык к своему одиночеству – отца он помнил смутно; мать, ошарашенная гениальностью своих детей, быстро переложила заботы об их воспитании на закрытые школы; брат, слишком ценивший его ум, чтобы игнорировать, и слишком непонимающий его психологию, чтобы терпеть рядом, стал соперником и врагом; сокурсники его ненавидели; случайные знакомые могли испытывать различные эмоции – от брезгливого раздражения - «Фрик!» - до завистливого уважения - «Мозг!», но сближаться не торопились, да и вряд ли они были бы ему интересны дольше четверти часа. Но Джон… О, он стал вечной загадкой. Не такой интересной, конечно же, как некоторые дела, однако – постоянной. Он все время подбрасывал все новые и новые вопросы. О своей ориентации, например, или о выборе профессии, или о том, как он научился обрезать ногти на правой руке абсолютно так же, как и на левой – с тем же наклоном, не являясь при этом амбидекстром*? Или вот, например, сейчас – он что, совсем не обиделся? Почему? Это было недостаточно грубо? Или он настолько бесхребетен, что и нахамить в ответ не может?
Постоянное изучение Ватсона – мельчайших особенностей, самых редких проявлений, всевозможных нюансов характера - стало привычкой, въевшейся в подкорку головного мозга. Чем-то автоматическим, вроде ходьбы или речи на родном языке. Анализировать Ватсона. Всюду и всегда. Плевать, что он слабохарактерен и не слишком умен – первое позволяет с ним ужиться, второе относится к большинству окружающих. Впрочем, по сравнению с теми же детективами из Ярда, Джон - просто гений мысли, по крайней мере, ему хватает ума не мешать…
- Шерлок? Шерлок!
- Что?
- О чем ты задумался? Мы дозваться тебя не могли. Тебе не все в этом деле ясно?
- Это и близко не похоже на «дело», и здесь все ясно как Божий день. Если б твой коллега прислал список украденного, можно было бы и вовсе не выходить из квартиры. Но смс не в вашем стиле, верно? Впрочем, не важно. Этот ваш Артур украл лекарства - и именно как лекарства, а не как наркоту. Он не намеревается никого ими травить. Он собирается ими лечить. Для этого и нужны обезболивающие… возможно, серьезная травма…
- Но почему именно так? – перебил его доктор Эллайд. – Почему нельзя было просто купить?
- Потому что они не продаются без рецепта. А обращаться к врачу официально пациент не хотел – возможно, он наркоман или бывший наркоман, что в принципе одно и то же, и знал, что такие препараты ему никто не выпишет, или, что вероятнее, у него ранение – огнестрельное или ножевое, и он понимал, что врач вызовет полицию, или он нелегал. Или все вместе.
- Но их можно было взять не так… показательно. Артур ведь действительно взял немного. Можно было оформить лекарства на недавно умерших пациентов, что-то где-то подправить, где-то потерять. И никто бы ничего не узнал. Не смотрите так на меня, я в этом не специалист, но знаю – так делают. И мог бы сделать это для него, и он об этом знал!
- Знал, но не хотел вас впутывать. К тому же, он спешил – человек был ранен, возможно – умирал. Пусть и совершенно незнакомый …
- Совершенно незнакомый?
- Ну, это же очевидно! Знакомый бы позвонил ему и попросил бы приехать, и он предупредил бы об изменившихся планах, и вы бы не ждали его в кегельбане. Но он не позвонил, а значит, вышел из дома, направляясь навстречу с вами, однако что-то случилось – вроде умирающего на остановке – и он пошел грабить аптеку… Почему вы улыбаетесь?
- Мне это напомнило одну историю, произошедшую в Афганистане. Уверен, Джон о ней тоже вспомнил.
- О, нет, - простонал Джон, закрывая лицо руками. – Надеюсь, ты не о том, о чем я сейчас подумал!
- Наверняка, о том!
- Не просветите ли и меня?
- О, это очень забавная история, правда, тогда нам было не до смеха. Однако уверен, узнай о ней общественность – Джона бы наградили.
- Узнай о ней общественность – меня бы посадили!
- Было столкновение, - проигнорировал его причитания Эллайд. - Двое серьезно ранены, и вывезти их на тот момент было невозможно. Поэтому забросили нас с Джоном и хирургические чемоданчики с необходимым минимумом. Операция в полевых условиях и так штука нелегкая, но тут обнаружилось, что вместо обезболивающих и анестезии в ампулах – физраствор (вместо обезболивающих и анестезии в ампулах обнаружился физраствор). Кто-то спер для личных нужд. Я впал в панику: что делать? Как резать-то? А Джон подумал, почесал подбородок и, взяв пяток ребят, пошел грабить местного торговца дурью. Ребята потом ухахатывались, рассказывая, как он на полном серьезе спрашивал, нет ли чего более медицинского, а торговец уговаривал, мол: «возьмите кокаин, хороший, чистый»!
Шерлок искренне улыбнулся, глянув на смущенного Ватсона.
- Вряд ли история вашего приятеля Тернера закончится так же хорошо.
- Почему вы так думаете?
- Потому что в данный момент он либо убит, либо в заложниках, а это не так весело, как кажется.
___________
* амбидекстр - животное или человек с одинаково развитыми полушариями мозга и, соответственно, с одинаковой степенью владения левой и правой руками (лапами), без выраженного доминирования одной из них.
Шерлок любил такие вот эффектные фразы за их результат. Мгновенная растерянность, а за ней – искренние эмоции, не спрятанные под пласт стандартного поведения и заученных речевых оборотов.
С Эллайда слетела вся веселость, он явно встревожился и, задав пару бессмысленных вопросов, вроде «А вы уверены?» и получив на них утвердительные кивки, убежал за визиткой того инспектора, что вел дело, почему-то уверенный в необходимости объяснить ему точку зрения Холмса, будто это что-то изменит.
Реакция врача говорила о том, что дополнительный вариант – «второго дна», в котором Эллайд ловко подставляет бывшего сослуживца Тернера и избавляется от него - все же не имеет места быть. А жаль. Красивая была версия, хоть и выдуманная скорее в шутку, чем всерьез.
Ватсон проводил хирурга взглядом и обернулся к нему:
- Ты поедешь с нами?
- Куда?
- В квартиру, которую снимает Артур.
- Во-первых, как я уже говорил, это абсолютно бесполезно, во-вторых, пока я был в хранилище, звонил Лестрейд. Ему нужна помощь, так что мы едем на место преступления.
- Но мы еще с этим не закончили!
- Я закончил. Никакой загадки здесь нет. Вычислить человека с травмой по квартире Тернера не представляется возможным, его бы в нее просто не отпустили. Если хочешь, я подумаю об этом в такси, но прошли уже сутки – знаешь, какова статистическая вероятность, что он все еще жив? Вот когда труп выкинут – зацепок для определения преступника сразу станет больше…
- Прекрати! И я обещал Хью, что проеду с ним осмотреть квартиру.
- Это бессмысленно.
- Я обещал…
- Мне по слогам повторить? Это бес-смыс-лен-но!
- Ты не понимаешь, я…
- Я все понимаю, Джон!! Но тут только два варианта: либо ты веришь мне, и признаешь всю зрящность этой затеи, и едешь со мной к убитому антиквару, либо нет, и тогда что я вообще здесь делаю?
- Я согласен с твоими выводами, но Хью… я просто не могу отказать ему в такой мелочи!
- Разумеется, ты не можешь ему отказать!! Ты не можешь отказать и пьяной сестрице, вызванивающей тебя в три часа ночи, чтоб порыдать о несчастной судьбе! Не можешь отказать и миссис Хадсон, которая вечными жалобами на свое больное бедро заставила тебя мотаться за специальным пятновыводителем на другой конец города! Не можешь отказать и мне, даже если я прошу тебя достать мобильник из кармана моего собственного пиджака! Ты безотказный человек, Джон! Ты просто не можешь сказать «нет»! Забудь о Саре, тебе нельзя жениться: и месяца не пройдет, как ты станешь подкаблучником, с твоим-то характером под ноги стелющейся тряпки!!
Рассерженно отпихнув от себя кресло, Шерлок устремился к выходу, на ходу нервно повязывая шарф. Быстрого взгляда в отражение на стеклянной двери кафетерия хватило, чтоб убедиться, Джон за ним не пойдет – он все также сидел за столиком, только оперся подбородком на переплетенные пальцы.
Черт!
Локтем распахнув дверь, он зашагал по коридору, глядя куда-то поверх голов случайных встречных.
- Вы уже уходите? - удивился Эллайд. Что, уже позвонил? Судя по выражению лица, пальцам, крутящим телефон, и поджатым губам – да, и результатом он совсем не рад.
- Да.
- Подождите, я попрошу Адама вас подвезти, поймать здесь свободное такси практически невозможно.
Последние слова прозвучали Шерлоку в спину: передернув плечами, он уже шел дальше. Не будь место преступления так далеко, не жалей он своего времени – отмахал бы это расстояние пешком – злость требовала выхода, из-за нее внезапно начали мерзнуть губы, а шарф стал удавкой.
Но к ступенькам уже подъехала машина, и, бросив взгляд на водителя, Шерлок назвал адрес и сел. Он нервно крутил в пальцах телефон, размышляя, не послать ли смс. Но что написать? Извиниться? За что? Он сказал то, что действительно думал. Хуже того, его более чем устраивала эта самая безотказность Джона, пока не оказалось, что тот предпочитает, когда возникает необходимость выбора, отказать все же ему, чем человеку из далекого прошлого.
Написать, что он сожалеет, что вот так все высказал, сорвавшись, фактически, на пустяке? И добавить: «Обычные люди не любят слышать подобное в лицо, но ты – особенный, может, все же, останешься?».
Если рассуждать здраво, то ему даже выгодно, что оба доктора останутся наедине и смогут поговорить о прошлом – им явно есть, что обсудить, но делать это при нем они бы не стали. Потом Джон вернется на Бейкер-стрит и можно будет хорошенько его осмотреть, анализируя одежду, движения, мимику, интонации голоса…
Но в том-то и проблема, что в тот момент здраво он не рассуждал.
А еще можно будет встретиться с Эллайдом – помочь ему с расследованием, у Шерлока была пара задумок, но требовалось его личное присутствие и связь с Ярдом, а сейчас времени не было: мертвые антиквары – это всегда что-то интересное, с множеством мотивов. Но освободившись, он найдет Тернера или его тело – чем не повод поболтать о военном прошлом их общего знакомого?
Шерлок уже не в первый раз ловил себя на тянущей нервы потребности знать о Ватсоне все.
Так ничего и не решив, он сунул сотовый в карман пальто и буркнул водителю:
- Говорите.
- Прошу прощения?
- Доктор Эллайд назвал вас Адамом, у вас серьезная травма позвоночника в недалеком прошлом и вы бывший военный, следовательно, вы – Адам Ландоу, один из ожидавших Тернера в кегельбане. Но вы ни о чем меня не спрашиваете, а посматриваете неодобрительно. Значит, вы слышали наш с Ватсоном разговор.
- Случайно, самый конец.
- Полагаю, достаточно, чтоб захотеть высказать свое мнение.
- Нет, просто… доктор Ватсон совсем не такой, как вы сказали. Он не слабак, слабакам на войне не место, а вот он – он всегда был там кстати, как бы дико это не звучало.
- Был, да весь вышел…
- Нет, не думаю. Такие люди – они не ломаются, пусть и воспринимают мирную жизнь как поражение.
- У него психосоматическое расстройство и проблемы с доверием, основная причина – травмирующие обстоятельства при ранении. Вы знаете, что тогда случилось?
- Это вам доктор Ватсон сказал?
- Нет, я взломал записи его психотерапевта. Так вы расскажете?
Ландоу немного помолчал, глядя на дорогу и барабаня по рулю.
- Знаете, это, в основном, слухи – военная почта, так сказать, но я слышал следующее. Однажды доставили одного солдатика – прямо к доку, посреди другой операции. Почти при смерти. А какому-то чинуше штабному надо было что-то у него срочно узнать. Он и примчался – руками размахивал, доку мешал. Тот, видимо, что-то ему вколол. Этого, понятное дело, никто не видел, медбратья приходят, а придурок этот на каталочке отдыхает, док в парнишке уже вовсю ковыряется, и говорит, мол, усыпил рассказами о врачебной этике. Но тот такую поднял пыль! Обвинил в нападении на старшего по званию. Дока пришли задержать до выяснения обстоятельств, сказали сдать оружие, а он им скальпель протянул, говорит: «Другого нету». Так его и оставили в госпитале, ждать, когда анализы крови этому чинуше сделают. Сделали – оказалось, чистая, ничего в ней не нашли. То ли действительно ничего не было, то ли не больно то и искали. И тогда уже на чинушу дело завели – за клевету, а тот психанул и сбежал – на ту сторону, - Ландоу снова немного помолчал и заговорил дальше не так уверенно. - Через пару месяцев мы менялись заложниками. Были раненные, и док пошел с группой сопровождения. Они уже назад шли, когда ему выстрелили в спину. Там, конечно, в суете не разобрать было, но некоторые из заложников утверждали, что среди тех был и тот самый чинуша…
Линдау снова замолчал и на сей раз, по-видимому, надолго. Шерлок полез за сотовым.
«Кто выдвигал обвинения против Джона? ШХ»
«Не имеет значения. Обвинения были сняты, обвинитель мертв».
«Кто его? ШХ»
«Официально – афганская сторона».
Про неофициальную версию Майкрофт уточнять не стал. А Шерлок не стал спрашивать.
Его не столько занимали едва видимые следы босых мужских ног (плоскостопие, сорок пятый размер ноги, шаркающая походка – человек пожилой или сильно уставший), сколько возможность отойти подальше от назойливых взглядов Ярдовцев и подумать над своим второстепенным делом. Нет, не о Тернере, к черту Тернера!
О Джоне.
Главные дела менялись с быстротой проезжающих мимо вагонов. Два дня – и пропавшая брошь прапрабабушки вернулась к владельцу, четыре дня – и маньяк оказывается совсем не маньяком, двадцать пять минут – и очередная интересная загадка опять становится отработанным материалом.
Но второе дело - «Дело Ватсона» - было с ним всегда, и требовало порой даже более глубоких размышлений. На сегодня у него были две исключающие друг друга версии. Доказательствами первой служили его собственные наблюдения, доказательствами другой – рассказы неплохо знающих Джона людей и та пуля, что вынули патологоанатомы из таксиста. Первая версия гласила: «Джон – размазня, и мне повезло иметь его всегда рядом», а вторая «Джон не так прост, как кажется, возможно, даже опасен, и я понятия не имею, что с этим делать и надо ли делать что-либо вообще».
Ему требовалось больше информации. Информации настолько точной и однозначной, чтобы одна из версий не просто оказалась доминирующей – а ею на данный момент была, разумеется, первая - а стала бы истинной и не подвергающейся сомнениям.
Доказательства! Ему нужны неопровержимые доказательства.
Конечно, можно подождать, пока их предоставит сама жизнь…
Но Шерлок ненавидел ждать.
Следовательно, ситуацию необходимо спровоцировать самому.
Когда человек наиболее опасен? Когда он не контролирует себя. Когда он зол.
Как разозлить Джона Ватсона?
Через семнадцать минут он услышал звук шагов. Их нельзя было спутать ни с какими другими. Не хромающие, но чуть запинающиеся, будто одна нога в нерешительности замедлялась перед следующим шагом, сомневаясь в его правильности. Из всех когда-либо слышанных им шагов, так «запинался» только Джон да старушка Дейзи – облезлая псина, что когда-то жила у привратника в его частной школе.
В дверях показался Ватсон, уже успевший сбросить плащ. Он не выглядел недовольным или обиженным, скорее усталым: устало потер глаза, устало прислонился к косяку, устало сказал:
- Ты написал, что это срочно и важно. И что нужна моя помощь. Я тут.
- Вы ничего не нашли у Тернера, верно?
- Верно. Ни долгов, ни наркотиков, ни малейшего следа, который бы указал, где он может быть сейчас.
- Его хирургический набор?
- Оба на месте.
- Оба?
- Да, и военный, и личный, подаренный родственниками в честь получения лицензии хирурга. Это важно?
- Совсем не важно.
- Так что я здесь делаю?
- Вчера вечером здесь было совершено убийство. Жертва - антиквар, коллекционер старинного оружия, в основном – пистолетов и ружей 17-19 веков. Само оружие, разумеется, пропало – не все, но та его наиболее ценная часть, что была выставлена в витринах. На первый взгляд это выглядит как обыкновенное ограбление. Стекло выдавлено, сигнализация замкнута, хозяин, прибежавший на шум – убит.
- Застрелен?
- Нет, его ударили по голове каминной кочергой. – Шерлок сделал по комнате круг, приблизился к доктору, просительно заглянул в лицо. Глубинная печаль, скрывавшаяся на этом лице в складке поджатых губ, в морщинках у глаз, в хмуром изгибе бровей почти заставила его отказаться от намеченных планов. Но подумав, что вряд ли настроение Ватсона может стать еще хуже, он решительно тряхнул головой и продолжил. - В общем, картина событий практически ясна, но для полной уверенности мне требуется небольшой эксперимент, и без тебя тут не обойтись.
Оттолкнувшись плечом от косяка, Джон прошел в комнату.
- Что именно я должен сделать?
- Видишь ли, помимо преступников и жертвы в доме находился еще один человек – брат убитого. Он утверждает, что во время ограбления был на втором этаже и спустился на звук выстрела.
- Значит, выстрел все же был?
- Был, но стрелял не преступник, а жертва, следы пороха не оставляют сомнений. Но оружие не обнаружено, впрочем, Ярдовцы, вон, рыскают по саду – я сказал им, что пулей для старинного пистолета мог послужить и камешек, улетевший через открытое окно.
- Или этот камешек мог унести в себе преступник.
- Вряд ли. Старинные пистолеты означают большие дырки, здесь все было бы в крови, но нет и капли. Так что если преступника и задело, то только по касательной. Не думаю, что на пуле сохранились какие-то материалы для экспертизы ДНК, особенно учитывая этот надоедливый дождь, что моросит почти третий час. Но это - проблема полицейских, нас интересует другое…
- Брат.
- Точно! Идем за мной!
Они поднялись на второй этаж: впереди оживленный Шерлок, перескакивающий через ступеньку, за ним – Джон, чье утомленное и почти отсутствующее выражение лица, отражавшееся в полированных деревянных панелях, беспокоило детектива все больше.
- Итак, - громко начал Шерлок, подходя к двери в самом конце коридора, - на мраморной коридорной плитке пола и лестнице остались его следы. Он, бесспорно, выбежал отсюда.
- Отсюда? – с легким любопытством уточнил Джон, открывая дверь. – Из ванной?
- Нет! – фыркнул Шерлок и, осторожно оттеснив плечом друга, прошел в помещение, ткнул пальцем: - Из ванны!!
- Какая разница, ты же не хочешь, что бы я…
- Именно это!
- Я туда не полезу! Вода холодная и грязная…
- Я сейчас наберу новую, для достоверности опыта это необходимо, только уровень воды отмечу.
Шерлок присел на край ванны, потянул за металлическую цепочку, выдергивая пробку, и, не оборачиваясь, бросил Ватсону:
- Раздевайся пока.
- Ты серьезно?
- Абсолютно.
- Объясни-ка мне поподробней про этот эксперимент…
- Все элементарно, Джон! Действительно элементарно. Приехавшие на место преступления полицейские сразу же изъяли халат этого самого брата, надеясь найти на нем следы пороха, и хорошо его запечатали. Лестрейд уже поехал за ним. Этот халат оказался слегка влажным, но достаточно ли этого, чтоб подтвердить версию брата «принимал ванну и знать ничего не знал, услышал выстрел, спустился вниз, а тут труп»? У него ведь могло хватить ума просто побрызгать ткань из пульверизатора. Ты похож на него внешне: тот же рост, вес, схожее телосложение. А вот это – точно такой же халат. Таким образом, нам надо выяснить, насколько влажным он будет, если ты повторишь шаг за шагом весь его маршрут.
- И мне надо для этого залезть в ванну? Голым?
- По утверждениям Лестрейда, халат влажен равномерно, так что сам понимаешь – были б на нем трусы – было бы два мокрых пятна.
- Я как-то не представляю себе, чтоб человек, решившийся на подобное преступление, расхаживал практически голышом.
- Именно на подобный вывод, как я полагаю, он и рассчитывал. Залезай в ванну, а как услышишь звук «выстрела» - я хлопну оружейной энциклопедией по столу – не мешкая, вставай, сразу надевай халат, не вытираясь (все полотенца были сухими), и беги гостиную. Понял?
Ватсон глянул на него весьма сердито, но согласно кивнул:
- Понял! А Ярдовцы точно больше не придут? Мне совсем не хочется бегать при них в этом чертовом халате…
- Точно! – уверенно заявил Шерлок. – Полезай и начнем.
Бух!!
Джон вскакивает, ежась от усталости и отвращения, перешагивает через бортик, тянется за халатом. Плотный атлас неприятно липнет к телу, холодит, рукава путаются, пояс не желает завязываться.
- Черт, черт, - шепотом ругается Ватсон и, кое-как запахнувшись, выбегает в коридор. Ноги слегка скользят, но окончательно подводят его перед лестницей: поскользнувшись на повороте, он врезается лбом в перила балюстрады, падает на спину, стукается затылком об пол и придушенно выдавливает:
- Бл..ть!!
Подбежавший Шерлок озабоченно вгляделся в него, присев на корточки рядом:
- О, так вот откуда на самом деле у брата эта шишка! – пробормотал он себе поднос и, достав из кармана небольшую линейку, начал измерять что-то на Джоновом лице. На очень-очень злом Джоновом лице. – По-видимому, убираясь в пятницу утром, служанка разлила на первой ступеньке немного полироли. Она, конечно, вытерла, и в обуви ходить можно было, ничего не опасаясь, но босиком и мокрыми ногами… и именно благодаря этому следы на лестнице сохранились и сутки спустя…
Глухо застонав и сам от этого стона поморщившись, Ватсон отпихнул его одной рукой, а второй схватившись за перила, сел.
- По размерам и местоположению синяка выходит, что наш подозреваемый набил его себе точно так же, - продолжал рассуждать Холмс, вставая. – Но зачем было врать, что на него напали? Это глупо… Тебе помочь?
- Обойдусь, - выдавил Джон, и, держась за перила, начал осторожно спускаться вниз.
Шерлок довольно жмурился, глядя на оставляемые им следы. Чуть смазанные, будто человек был пожилым или сильно уставшим… или только что приложился затылком об пол. Напряженные плечи, посадка головы и сердитое сопение выдавали Джона – он злился. Злился, но, тем не менее - молчал и продолжал следовать плану, направляясь в гостиную.
Можно ли считать первую версию доказанной?
Дойдя до дивана, Джон сел и осторожно опустил голову на спинку. Рядом плюхнулся Шерлок, покрутился, лег, закинув ноги на подлокотник, примостил голову Джону на бедро, и, сложив пальцы «домиком», заявил:
- Полагаю, минуты достаточно, что б постоять над телом брата, понять, что он мертв, и догадаться вызвать полицию. Ярдовцы прибыли через тринадцать минут. Еще через шесть минут они запаковали тот халат в пакет для вещьдоков. Таким образом, у нас минут двадцать…
Джон промолчал.
Шерлок перевел взгляд на его абсолютно безразличное ко всему лицо. Джон даже не морщился, ощупывая шишку на лбу.
- Почему ты приехал?
- Что?
- Почему ты приехал?
- Я уже жалею об этом…
- И, тем не менее – ты приехал. Почему?
- Потому что ты прислал смс.
- Это недостаточная причина. Ты был обижен, рассержен и расстроен – и все из-за меня… Я бы скорее понял, если б ты не приехал…
- Я не был обижен и не был рассержен, и расстроен я был не из-за тебя, и я не приехал.
- Разумеется, ты был обижен! Я вспылил и наговорил кучу гадостей…
- Ты – социопат, не умеющий во время заткнуться. Я давно привык.
- И ты должен был рассердиться – я убежал на новое расследование, даже не намекнув, как можно вашего Тернера найти, хотя знал, что сам ты не догадаешься…
- Ты и сам не знал.
- Знал.
- Вот теперь я рассержен, - Джон попытался сбросить голову Шерлока с бедра и встать, но тот быстро перевернулся на живот и навалился на его ноги, удерживая и заглядывая в глаза снизу вверх.
- Послушай, я… - начал он.
- Оууу, - протянули от двери, перебивая. – Мальчики, мы совсем не хотели вам мешать…
Донован, Андерсон, Лестрейд с пакетом.
Ватсон побагровел.
- Ты сказал, они не придут!
- Ты не хотел раздеваться, - пожал плечами Шерлок и вдруг вскочил. – Ты! Ты сказал, что не приехал, верно?! Потому что ты – пришел! Проклятье, как я раньше не догадался!! Идем скорей!
- Куда?
- К твоему Тернеру, разумеется!
- Но там ничего нет…
- Конечно, там ничего нет! Но это совершенно не важно. Ну же, Джон, я все объясню по дороге…
- Шерлок…
- Пошли!
- Шерлок, я босиком и в одном чертовом мокром халате! Мне надо подняться наверх и одеться…
- Нет времени! Накинь пальто – ты оставил его где-то на входе, полагаю – рядом с системой отопления, оно было мокрым, ты шел минут пятнадцать, дождь… а обувь… Андерсон, отдайте ему ботинки…
- Что?!
- У вас одинаковый размер, сами возьмете его, они наверху в ванной, идти далеко, а мы торопимся… Ну же, снимайте!
- Я?!
- У Лестрейда нога намного больше, и вряд ли Джону будет удобно на шпильках… почему я должен все это объяснять? У вас есть начальство…
- Андерсон, - сказал Лестрейд, - снимите! Салли, принесите пальто.
Не прошло и нескольких минут, а Шерлок уже тормозил такси, и Джон шипел ему на ухо:
- Я вполне мог подняться за своими ботинками, это было бы быстрее…
- Ты шел под дождем минут пятнадцать, они наверняка мокрые, простынешь. А Андерсон приехал в обогреваемой полицейской машине… Такси!
- Поедем очень медленно, - объяснил он водителю, пока Джон, неловко кутаясь в пальто и длинные полы халата, забирался в теплое нутро.
Он собирался сесть следом, как с порога его окликнул Лестрейд, потрясая пакетом:
- Шерлок, а эксперимент?
- К черту эксперимент, задержите брата, он организатор!
Захлопнув за собой дверцу, он обернулся к Джону:
- Называй адрес!
- Ты и так знал, что это брат!
- М-м?
- Ты и так знал, что это брат, так какого черта… - и Ватсон выразительно подергал выглядывающий из-под пальто атлас. – Зачем этот спектакль?
- О, это был эксперимент…
- Но ты и без того был уверен в виновности брата…
- Другой эксперимент… и боюсь, он с треском провалился!
Шерлок частенько мысленно пинал себя, вспоминая то «дело таксиста», или «Этюд в розовых тонах», как окрестил его Ватсон.
Ну как, как он мог не догадаться сразу?
Как кровяные тельца разносят по организму так необходимый ему кислород, также и сотни такси совершают свой круговорот, доставляя пассажиров. Что только не происходит в замкнутом пространстве машин, в которых люди отгораживаются от вездесущей лондонской суеты, стоя в пробках или мчась по магистрали. Тут делали предложения руки и сердца, умирали и убивали, болтали о пустяках и вершили судьбы, ссорились, мирились, дрались, занимались сексом, грабили, теряли дипломаты с секретными документами и находили серьги с бриллиантами…
Поэтому в ту самую ночь, убедившись, что порох с рук Джона смыт и не определяется стандартными анализами Скотланд-Ярда, а сам Джон уснул, он почти до утра тихонько наигрывал неуловимый, вроде когда-то слышанный мотив, вспоминал все те моменты, когда он должен был понять связь между жертвами, и упрекал себя за близорукость.
Такси!
Просто и гениально.
Оно давно уже стало неотъемлемой, хотя и незаметной частью жизни любого лондонца.
Сам Шерлок уже много лет пользовался такси постоянно, порой меняя не один десяток за день, но откровенно их не любил, просто выбирал как меньшее из зол - не в метро же ему ездить. Там было скучно – мысль уже обдумана и сформирована, требует действий, а вот до места этих действий еще ехать и ехать. И хорошо, если ехать, а не плестись. Сколько раз Шерлок выпрыгивал почти на ходу, под колеса других машин, не в силах спокойно сидеть и дожидаться…
Его отношение к такси изменилось в тот день (и надо заметить, в тот день вообще очень многое изменилось), когда заднее сидение авто неожиданно на пару минут превратилось в театр одного актера и одного зрителя. Ватсон слушал, как раскрываются секреты его жизни, затаив дыхание и бросая на него время от времени тот самый, долгожданный взгляд. Он действительно ждал его – пусть и не от нового соседа, а хоть от кого-нибудь! – простого и чистого восхищения, без примеси презрения или странной гадливости, которую часто испытывали люди, обнаружив, что их мелкие грешки больше не являются тайной. Он так волновался, помня скептическое Джоново «Как?», брошенное еще на Бейкер-стрит, так хотел произвести впечатление, что толком и не запомнил, что именно тогда говорил. Но не смог забыть, как замолчав - коротко выдохнул, будто игрок, поставивший все состояние на зеро и ждущий решения Госпожи Удачи. И в этот раз ему повезло. Случайное стечение обстоятельств, чаще именуемое жизнью, подарило ему Джона. Джона-«это потрясающе!», Джона-«это удивительно!», Джона-«как ты смог догадаться, Шерлок?».
Жизнь заиграла красками. Шерлок полюбил такси.
Вот и сейчас он велел водителю ехать помедленнее не потому, что боялся что-то пропустить, а для того чтобы успеть объяснить Джону ход своих рассуждений. И чтобы Джон успел бросить на него тот самый взгляд, разумеется.
- Итак, - начал Шерлок, откинувшись на спинку. Напрямую на своего спутника он практически не смотрел, так, бросал редкие взгляды, зато с его отражения в зеркале заднего вида глаз почти не спускал. – Тот факт, что в это преступление как-то замешан брат, становится понятным сразу, стоит только узнать время преступления. Семь вечера. Только-только начало смеркаться. Никакой домушник не полезет грабить в это время – оно одно из самых оживленных за день, особенно в таком районе – домов мало, все друг друга знают, любой новый человек как бельмо на глазу. Значит, кто-то им сказал, что в это время хозяина не будет дома. И этот кто-то им солгал, солгал намеренно – уже много лет субботние вечера антиквара были посвящены исключительно чистке и ремонту оружия. Он вообще редко из дому выходил – видел его туфли? Следовательно, работали полные дилетанты, но по наводке человека, словам которого доверяли. Их подставили. Они намеревались только ограбить, но их фактически заставили его убить, ведь услышав посторонний шум в гостиной, хозяин, разумеется, сначала зарядил один из пистолетов, а потом только вышел встречать непрошеных гостей. Возникает вопрос: кому это выгодно? Ближайший родственник, брат, играет на скачках – программки, газеты, распечатки с интернета – в его комнате их достаточно, чтоб прийти к выводу – он заядлый игрок. К тому же, проигрывает больше, чем выигрывает – приехав к брату погостить, он задержался у него уже на второй год, вещи не новые, некоторые – явно с чужого плеча, мобильник тоже был ранее у другого владельца…
- То есть, в очередной раз проиграв, он решил ограбить брата?
- Именно. Но быстро понял, что найти покупателя на столь специфичную и известную среди любителей коллекцию и не засветиться – практически невозможно. И решил облегчить себе жизнь, получив сразу и наследство, и возмещение за застрахованную коллекцию. Тут все ясно, но возникает вопрос…
- Кто же его сообщники? Те самые дилетанты?
- По следам видно, их было двое. Достаточно молоды, чтоб перепрыгнуть через ограду, достаточно глупы, чтоб пойти против пистолета, пусть даже старинного, с каминной кочергой наперевес, достаточно близко знакомы с братом погибшего, но при этом не знакомы с ним самим. Заглянув в допрос брата, мы узнаем, что у него есть двадцатисемилетний пасынок; к тому же в его комнате я нашел чек двухдневной давности из кафетерия при небольшой гостинице неподалеку отсюда.
- И ты думаешь, что это он?
- Больше некому.
- Но почему мы едем к дому Артура?
- Как ты мог до сих пор не понять? Коллекционер стреляет с близкого расстояния, пусть и в движущийся объект, но, разумеется, попадает, задевает по касательной. Его лупят по голове – четыре удара, раненый в это время сдергивает с журнального столика салфетку, пытается остановить кровь. Брат спускается, выпроваживает горе-грабителей вместе с награбленным, звонит в полицию. Наши преступники, конечно, дилетанты, но CSI смотрели, и знают, что ловить такси слишком опасно - их могут запомнить - поэтому идут на автобус – это недалеко, да и ехать им всего пару остановок, и выходят они…
- У дома Артура!
- Который как раз в это время спешит на встречу в кегельбан. То ли он их толкнул нечаянно, то ли просто заметил признаки шока и кровопотери, неважно, результат один: он предлагает свою помощь. Вероятно, он принял их за жертв нападения, которые по какой-то причине не хотят обращаться в полицию. Даже ограбил ради них аптеку. Но потом понял, насколько ошибался, попытался уйти, и его взяли в заложники.
- Ты говорил, что он, скорее всего, мертв…
- Это было до того, как я узнал, что место действия – гостиница. Его шансы резко повысились. И не спрашивай меня – почему….
Портье лишь сонно заморгал глазами, когда перед его лицом покрутили удостоверением Лестрейда.
- У вас несколько дней назад поселились два парня, а вчера вечером они пришли в сопровождении третьего, и один из них был пьян.
- Номер двести двенадцать.
Лестница. Темно, ступени стоптаны. Прилив адреналина слегка кружит голову – обостряет зрение, щекочет под языком.
- Джон?
- Да?
- Ты, разумеется, не взял с собой пистолет?
- Разумеется, нет…
- Черт… - Вытертый ковер, едва различимые цифры на дверях. - Джон?
- А?
- Когда мы следующий раз отправимся расследовать абсолютно пустяковое дело – возьми обязательно.
Двести двенадцатый.
Шерлок оборачивается и в свете фар проезжающих мимо машин пытается разглядеть выражение Джонова лица. Оно спокойно и сосредоточенно, так, наверное, он выглядел во время операций, вот только выглядывающий из-под пальто атласный халат портит дело.
- Врываемся?
- Может, инспектора подождем?
- Нет времени, друг в беде, помнишь?
- На счет «три». Раз, два… - под напором их плеч дверь трещит, но не ломается. Зато раздается выстрел. Очень громкий выстрел…
- Капсюльный… - пробормотал Шерлок и навалился еще раз.
Замок вылетел, Ватсон устремился к лежащему на полу Тернеру, чье бедро фонтанировало кровью, а Шерлок к окну, через которое только что улизнул стрелявший.
- Стой, ты куда?
- Необходимо за ним проследить – он приведет нас к третьему!
- С ума сошел? Мне тут помощь нужна. Необходимо найти что-нибудь для жгута и…
- Уверен, ты справишься, в конце концов, ты – «очень хороший врач», - сверкнул улыбкой Холмс, перебрасывая ногу через подоконник.
- Не смей уходить! Шерлок! Шерлок!! Ну и черт с тобой, - фыркнул Джон в сторону пустого проема окна.
Тернер приоткрыл глаза и попытался что-то сказать, но не сумел, и лишь со страхом уставился куда-то ему за спину.
Мокрые ступени пожарной лестницы… Пролет, еще пролет… Прыжок…
Человек впереди бежит, крутит головой, но не оглядывается – район этот знает плохо, пытается сориентироваться на месте. Правая рука неловко прижата к груди – не ожидал такой отдачи при выстреле? Неудачно прыгнул? Или это его подстрелил коллекционер?
Шерлок старается держаться в тени домов, подальше от квадратных пятен света из окон, на случай, если он все же догадается обернуться, и, понимая, что рано или поздно даже такой тупой дилетант сообразит проверить, нет ли преследования.
Что тогда?
Если он через два дома повернет направо – значит, скоро выйдет к автобусной остановке, на ярко освещенный проспект. Пусть сейчас ночь, но Лондон не спит никогда. Там будет достаточно народа, что бы затеряться даже с его, Шерлока, ростом.
Если повернет налево – значит, решил попробовать раствориться в лабиринте узких переулков или действует по заранее намеченному плану отхода. И тогда придется лезть на крыши и продолжать преследование по ним. Не слишком удобно и велик риск потерять его, например, быстро нырнувшего в подъезд, или затаившегося в тени арки, но вряд ли беглец выберет этот вариант - не достаточно умен.
Человек переходит с бега на быстрые спотыкающиеся шаги. Для своего возраста он слишком скоро устал. Не успел восстановиться после кровопотери? Не считает нужным спешить?
Шерлок переходит на привычный широкий и плавный шаг.
Человек не оглядывается: он не знает о присутствии Шерлока за спиной, то есть бежит не от кого-то, а куда-то. Город знает плохо, он здесь совсем недавно – вряд ли ему важна какая-то точка сама по себе, скорее – как место встречи с кем-то. С кем? Их было трое. Встречаться с организатором - братом – на следующий день после ограбления, превратившегося в убийство, чрезвычайно глупо даже для этой шайки дилетантов – догадались же они не брать такси. Следовательно, он спешит на встречу со вторым – которого почему-то не было в гостиничном номере. Он местный и живет где-то неподалеку? Или вышел в супермаркет за сигаретами?
Вот и остановка.
Светофор.
В толпе ожидающих зеленого человечка Шерлок подходит ближе, ныряет ладонью в свой карман, пачкает маленьким мелком и как бы невзначай задевает ею плечо беглеца. Средний рост, черная куртка, черная шапка, стоит уже прямо (по-видимому, все же отдача, рука поболела и отошла), так что метка не помешает. Тот оборачивается, скользит по лицам слегка расфокусированным взглядом, который, ни на ком не задерживаясь, снова устремляется к светофору.
Зеленый.
Они переходят на другую сторону. Меченый минует еще пару домов и, поднявшись на круглые ступеньки, ведущие к стеклянной двери с неоновой вывеской «Бар», начинает нервно крутить головой, по-видимому, отслеживая «хвост».
«Какой ты тупой… - думает Шерлок, поднимаясь вслед за ним, оттирая его плечом и берясь за ручку, - невообразимо тупой…»
Он входит, и, окинув помещение быстрым взглядом, выбирает диванчик у стены. Ему оттуда будет видно и входную дверь, и барную стойку, за которой наверняка приземлится меченый, и дверь для персонала, ведущую, очевидно, в кухню.
Не успевает он скинуть плащ на диван, как дверной колокольчик тренькает, и объект его, Шерлока, наблюдений, устремляется к барной стойке.
Шерлок готовится скучать.
Спустя двадцать семь минут, две чашки отвратительного кофе и восемь смсок на имя доктора Ватсона в бар вошел Джон.
Ему хватило пяти секунд, чтобы, оглядевшись, найти Шерлока.
Шерлоку хватило десятой доли секунды, чтобы понять - что-то не так.
Слишком резкие движения, слишком прямая спина, слишком сильно сжаты кулаки.
Выражение лица и вовсе было… совершенно не Джоновым.
Диким.
Злым.
На пару секунд растерявшийся Шерлок и рта открыть не успел – стремительно подойдя, Джон выключил настенный светильник, затемняя этот и без того мало освещенный угол еще больше, а в следующее мгновение решительные и уверенные пальцы хирурга скользнули под синий шарф и сомкнулись на горле.
- Джон? – сипло выдохнул Шерлок, инстинктивно пытаясь отодрать чужие руки. Под подушечкой большого пальца быстро бился пульс.
- Да, Шерлок? – прохрипел тот.
- От тебя пахнет кровью и дешевым мылом.
- Так бывает, Шерлок. Так бывает, когда смываешь с себя кровь под тонкой струйкой в номере дешевой гостиницы. Особенно, если успел в ней вымазаться почти весь. А я успел, понимаешь, Шерлок? Успел, пока дрался с этим чертовым пасынком, пока искал чертов жгут, а не найдя – пережимал пальцами чертову порванную артерию – старинные пистолеты действительно делают большие дырки, Шерлок!… Успел, пока орал: «Скорая! Вызовите кто-нибудь скорую!», пока медики накладывали все время соскальзывающие зажимы! Это было чертовски долго, Шерлок, и все это время я мечтал об одном – придушить тебя на хрен!!
- Он был в номере?! – От нехватки кислорода начинали мелькать снежинки перед глазами.
- Пасынок? Он был в душе. И израсходовал всю горячую воду. А еще - он неплохо дерется, и мне просто повезло, что под рукой у него не оказалось чего-нибудь вроде каминной кочерги.
- Ты его убил?
- Оглушил. И сдал Лестрейду. Врачи и его сначала хотели забрать, но потом согласились связаться с инспектором. Он привез мою одежду и мобильник, который я в джинсах забыл…
- А там этот адрес… - лицо Джона то приближалось, то удалялось, голос звучал то тише, то громче, но мозги еще работали.
- Да, ты сообщил этот адрес, а еще «Джон, хватит заниматься ерундой, мне здесь одному скучно», а потом «Или твой Тернер умер, или им уже занимаются медики – в любом случае, ты освободился, приходи», и « У него нет безутешной вдовы, Джон, кому ты решил побыть жилеткой?»… Знаешь, я честно сказал Лестрейду, что не могу написать подробного объяснения, потому что иду тебя убивать. И мне хором пожелали удачи…
Поморгав, Шерлок постарался вглядеться в темные глаза напротив, разобрать их выражение… Бешенство, ярость… Ему стало почти страшно, но…
- Джон, для человека действительно намеревающегося меня убить, ты нажимаешь недостаточно сильно…
С глухим рыком сжав пальцы сильнее, Ватсон за шею вздернул сползшего, было, на подушки Шерлока на ноги и с силой приложил его головой о ближайшую стену. И еще раз. И еще.
- Он чуть не умер! Он чуть не умер, понимаешь, Шерлок?! Он умудрился выжить там, но почти умер – здесь!
Внезапно Джон разжал пальцы и, отступив на шаг, помотал головой, а потом, развернувшись и бросив подошедшему бармену «Отвали!», вышел, почти выбежал из бара.
Судя по красно-синим вспышкам, что успел увидеть Шерлок в проеме распахнувшейся двери, Лестрейд и Компания дожидались, пока они «поговорят», чтобы задержать меченого. Ему совсем не хотелось сейчас выслушивать якобы остроумные комментарии Андерсона и язвительные (на самом деле, язвительные) – Донован. Пошатываясь, он направился в мужской туалет.
На то, что б остановить кровь из носа, ушло минуты две. Шерлок умылся и глянул в зеркало еще раз. Шарф скрывал синяки, волосы – шишку на затылке. Его выдавали только широкие зрачки да учащенное дыхание, никак не желавшее успокаиваться. Он чувствовал странный подъем, будто его не душили только что, а сделали большой и долгожданный подарок.
- Это не адреналин, - пробормотал Шерлок, пытаясь замерить пульс. – Это джонозависимость… Круче, чем никотиновые пластыри, сигары или кокаин…
Ему ужасно хотелось поговорить с Джоном, но идею выскользнуть через окно, чтобы не встречаться с Ярдовцами, пришлось отбросить – у него еще были вопросы. Всего два.
Сначала он подошел к полицейской машине, даже не посмотрев на что-то там съехидничавшую Донован, и заглянул в окно пассажирского места:
- Если ваш сообщник был в квартире, значит, встречу здесь вы назначили этому… как его… брату коллекционера, верно? Но если вы настолько тупые, то как вы догадались не брать такси, когда сбегали из особняка?
Парень немного поморгал, видимо, пытаясь сообразить, кто он такой и почему задает вопросы, но потом все же ответил:
- У нас не было с собой денег. Так, пара монет, на автобус только и хватило…
Шерлок чертыхнулся и отошел в сторону, туда, где Лестрейд разговаривал с Эллайдом. Он так и знал, что Джон сообщит обо всем своему бывшему (сокурснику, любовнику, товарищу, коллеге) единственное, что его удивило – тот не уехал ни к Тернеру в больницу, ни с Джоном (куда бы тот ни поехал). Впрочем, второй вопрос задать все же лучше самому Хью.
- Что у Джона с пальцами?
- Порезался о раздробленные кости, когда артерию Артуру зажимал. С ним все будет в порядке, я посадил его в такси, а сам решил дождаться вас. Вдруг бы потребовалась…кхм… неофициальная врачебная помощь. Джон был настроен решительно.
- Со мной тоже все в порядке. Будет, - просипел Шерлок и, кивнув на прощание Лестрейду, направился домой.
Ватсоновы ботинки в прихожей, пальто брошено в кресло. Не характерно для педантичного доктора, но от самого факта – он дома, здесь, никуда не делся – у Шерлока слегка закружилась голова. Кинув на пол ботинки, пальто и пиджак, он на цыпочках взбежал по лестнице вверх, на секунду замер перед дверью и вошел в спальню. Джон лежал на боку, спиной к двери, накрывшись пледом. Но не обернулся, хотя слышал, не мог не слышать, как он вошел.
Ожидая хоть какой-нибудь реакции, Шерлок немного потоптался на месте, кусая губы и нервно потирая шею, но все же решился, подошел ближе и осторожно лег рядом, прижался к его спине. Джон вздрогнул, но промолчал. Приняв это молчаливое согласие, Шерлок прижался плотнее, накрыл свои ноги пледом, закинул руку на теплый Джонов живот, приобняв, и, приподнявшись на локте, заглянул в такое родное лицо.
Не реагируя на столь пристальное внимание, Джон смотрел на свои руки. Он снял с пальцев пластыри – ярко-красные рваные ранки выглядели не глубокими, но очень болезненными и слегка сочились сукровицей. Но Шерлока беспокоили не они, а то опустошение на грани отчаяния, которое читалось в прищуренных глазах, в горьком изломе губ. И, пожалуй, именно оно подтолкнуло его сделать то, что он давно уже хотел – осторожно, но твердо взять эту ладонь, одинаково ловко управляющуюся и со скальпелем, и с пистолетом, пробежаться по ней подушечками пальцев, изучая мозоли, погладить нежную кожу тыльной стороны.
- Я все понял, - зашептал он чуть слышно, водя губами по короткому ежику волос за покрасневшим Джоновым ухом. - То есть, конечно, не все, но это-то я понял точно. Ты не слабак, ты просто очень терпеливый и выдержанный человек… во всем, что не касается твоих пациентов. Я был не прав – это первое. Второе – ты все-таки спал с Эллйдом, но он на тебя не претендует. Я думаю, он оставил тебя мне…
- С чего ты взял? – пробормотал Джон.
- Когда ты вошел в дом коллекционера, у тебя были очень яркие, припухшие губы, задумчивый взгляд, и воротник твоей рубашки пах его парфюмом. Очевидно, вы вспоминали прошлое… Но потом он нарочно упустил прекрасный шанс возобновить более близкие отношения – ты был расстроен и зол, и не стал бы возражать, отвези он тебя к себе домой. Спонтанный секс, утренний кофе, воспоминания за ланчем – и вот ты уже пакуешь чемоданы, переезжая к нему… Но он не стал, хотя и выглядел явно огорченным необходимостью тебя отпустить. Что ты ему сказал?
- Что не смогу. Что уже занят.
- Кем?
- Папой римским, - фыркнул Джон. - Не притворяйся идиотом, Шерлок…
Они немного помолчали в тишине, слушая дыхание друг друга. Шерлок осторожно перебирал теплые пальцы, стараясь не задеть израненные подушечки. Этот такой поначалу скучный вечер оказался на удивление интересным и плодотворным. Он получил ответы на два вопроса, которыми озадачивался, и на один, который не решался сформулировать даже мысленно.
Оставались еще одна тысяча и один вопрос.
Если Джон не подкинет новых.
Конец.
@темы: Джон/Шерлок, фики